Изменчивое

      Прогулки вдвоём с Осомацу участились, и, не скрывая довольной улыбки, Карамацу шёл впереди, внезапно приходящий к выводу, что на самом деле очень любит поздние вечера. Конечно, они разными бывают, но сегодняшний даже можно было назвать приятным. Даже несмотря на то, что Осомацу продул последние карманные на скачках, это всё же было днём, а потом он предложил прогуляться, и вот они здесь.       Карамацу вдохнул поглубже, впитывая кожей морской солёный воздух; прохладный ветер трепал чёлку, придерживаемую одними очками — Карамацу всё реже пользовался гелем, позволяя волосам выглядеть чуть более естественно. Осомацу не упускал возможности потрепать его по голове иногда, будто бы перенимая привычку, но Карамацу не мог злиться. Ему было хорошо.       — Чего так лыбишься? — спросил Осомацу с задором, громче, чем следовало, отчего несколько прохожих повернулись к ним; рука выглянула из кармана красной кофты и несильно хлопнула Карамацу по затылку.       — Да так, вспомнилось просто кое-что.       — Как Чоромацу утром снова споткнулся на ровном месте? — Осомацу рассмеялся снова неприемлемо громко, но Карамацу и не думал его одёргивать.       — Мм, возможно! — он лишь пожал плечами, очевидно улыбаясь мыслям точно не об этом.       Осомацу покосился, разгадывая ложь, но ничего не сказал. Карамацу выждал минуту, раздумывая, стоит ли продолжать объяснение.       — Вообще, я хотел сказать…       — Уже мёрзнуть начинаю, — перебил Осомацу и поёжился, пряча ладони. — Наверное, пойдём обратно?       Он упросил забежать в круглосуточный и купить пива, а Карамацу, разумеется, согласился. Район был отнюдь не близкий к дому, едва знакомый, но Осомацу уже невозможно было остановить; Карамацу поджал губы, прикидывая, как будет тащить пьяного старшего в неизвестном направлении по темноте. Он был тому свидетелем не раз, как Осомацу пьянел от одной только банки.       Ещё перед входом Карамацу заметил компанию молодых людей, шумно столпившихся у мусорок — Осомацу же никак не отреагировал на подобную ерунду и продолжил ныть о том, как холодно становится на улице и как он сейчас замёрзнет перед холодильниками. У полок с напитками братья стали спорить, какая погода им больше по душе: Карамацу совсем не был против прохлады и утверждал, что в принципе спокойно стерпит любую температуру, Осомацу фыркал, не желающий плавиться на большом солнцепёке или превращаться в ледышку на морозе.       — Слишком сгущаешь краски, бразер, — не без тёплой улыбки произнёс Карамацу и надвинул очки, сверкнувшие эффектно, — ноу воррис! Я всегда буду рад…       — Ещё чего, мне по меньшей мере будет лень просить тебя о помощи, — закатил глаза Осомацу и вытащил две банки из холодильника для сравнения. — Следи за словами, а то снова не сможешь отказать в нужный момент.       — Но мне правда не сложно, — Карамацу не успел придумать новую позу, как Осомацу в очередной раз его перебил.       — А мне, думаешь, тоже? — И состроил гримасу с языком и протянул две банки. — Скажи лучше, чего сам хочешь.       Они бы продолжили спорить, если бы Карамацу не почувствовал, как кто-то с громким смешком хлопает его по спине. Довольно болезненно.       — Неужели Кара-бой пожаловал к нам! Какими судьбами? — один парень из той самой шумной компании у входа обхватил за шею локтем бесстыдно. — Городок наш тесен.       Карамацу резко изменился в лице при виде незнакомцев. Одеты они были мрачно и потрёпанно, достаточно неприметно. Лица их, блёклые, также не поддавались описанию, лишённые каких-либо ярких черт.       Но Карамацу выглядел так, будто выучил наизусть.       — Сколько лет прошло с выпуска, сколько мы не виделись? Ты не особо подрос.       — Аа, э, да, конечно, как я мог, — бессвязно выдал Карамацу, чувствуя, как тяжелеет хватка и как становится труднее дышать, а рука, предусмотрительно спрятанная в карман, начинает мелко дрожать. Голос его предательски повысился.       О нет, только не при Осомацу.       — А это твой старший братец, да? Тодомацу? — ткнул пальцем в сторону Осомацу один из компании. — Мы отойдём с младшеньким ненадолго, ты же не против?       Не дожидаясь ответа, они увели Карамацу из магазина, игнорируя его бормотания и неловкие отпирания. У входа ожидало ещё несколько парней такого же подозрительного вида.       Осомацу нахмурился. И, кажется, сжал банку с пивом так сильно, что она погнулась.       Карамацу спиной почувствовал холод стены здания, об которую его чуть ли не швырнули; теперь он понимал, о чём говорил Осомацу по дороге сюда. Замёрзнуть можно.       — Как же ты забываешь старых друзей? Мог бы навещать, нехорошо так, — тот, что был немногим выше самого Карамацу, подошёл ближе и больно дёрнул за очки, снимая. — Дашь погонять?       — Эм, конечно…       Карамацу сжался в комок, чувствуя себя совсем маленьким наравне с «друзьями», которых он признал сразу, ещё по прибытию в магазин. В младшей (и даже старшей) школе одноклассники имели привычку всячески портить жизнь, лишь присутствием в ней, и, разумеется, дело не ограничивалось одними обзывательствами.       Юному Карамацу было совсем нечем защититься, а с братьями тогда общение не ладилось. Не у кого было просить помощи. Как бы он ни старался дать отпор своим обидчикам, каждая попытка оканчивалась провалом. Как потеря одной жизни в видеоигре.       Карамацу выдохнул, соображая, потеряет ли он ещё одну из своего запаса сегодня. Нервно сглотнул.       — Посмотрите, как вырядился, откуда куртка? Её тоже нам дай заценить! — явно не чистые руки потянулись к нему со всех сторон и принялись тянуть за одежду, напористо, на самом деле так и норовя ударить, как бы невзначай, как бы по случайности неприятной. — Возомнил себя крутым!       — Где веснушки? Неужели опять стал замазывать, Кара-бой? А ты знаешь, что тоналкой пользуются только девочки? Ты знаешь, что мальчики делают с девочками?       Карамацу боялся заикнуться.       Один из «друзей» уже в открытую замахнулся кулаком, как голос со стороны магазина окликнул их.       — Вы снова перепутали имена, — выпалил Осомацу первое, что в голову пришло. — Меня Осомацу зовут, вот!..       — О, младший из Мацуно, — проскрипел низкий.       — Нет же, самый старший, — Осомацу приблизился к компании на дрожащих ногах. Всё тело трясло по какой-то неизвестной причине, хотя внутри он упрашивал себя успокоиться и держать лицо, не кривиться от предчувствия боли скорой. — Если разрешите, м-мы с Карамацу пойдём домой.       Карамацу вдохнул поглубже и зажмурился, принимая свою участь.       После непродолжительной драки, которую прервали работники магазина, братья скрылись в парке под одним из деревьев; Карамацу с трудом присел на скамейку, тщетно унимая тремор, и коснулся аккуратно разбитого носа.       — Голову не задирай, — резко предостерёг Осомацу; его сразила одышка после короткой пробежки от угла здания до парка. Присаживаться вместе с братом он не торопился. — Хер тебя побрал…       — М-мне очень жаль, правда! Если бы я только знал, что так закончится, я бы…       — Хер тебя побрал, Карамацу! Тебе точно не за драку извиняться надо! — Осомацу вскипел от его спешных бормотаний. — Почему ты раньше ни слова не говорил об этих ребятах? Почему отмалчивался?       Оба понимали причину.       Карамацу умолк и виновато опустил голову. Из носа с новой силой хлынула кровь.       — Это ведь неоднократно повторялось, верно? Они тебя били?       Карамацу вздрогнул.       Осомацу присел перед ним на корточки, ощущая себя самым паршивым на свете человеком.       — Они сказали… что внешне я изменился, за всё это время, — голос Карамацу совсем притих, стал неразборчивым; пожираемый чувством вины, юноша ковырял ногтями заусенцы, под ними тоже пеклась кровь. — Однако, после драки я убедился, наверное, что внутри… внутри я остался тем же. Неуверенным, забитым. Слабым. Как бы себя ни вёл. Похоже, это останется со мной навсегда.       Осомацу тцыкнул недовольно.       — Тебе не надо было лезть в это, — тактично продолжил Карамацу, даже не поднимая глаз на брата.       — Ещё как надо было, — гаркнул Осомацу и приложил бумажный платок к носу младшего. Внезапно смягчился. — Я же говорил, что тебе необязательно их прятать.       Карамацу наконец посмотрел на него. Ох, должно быть, во время потасовки тоналка всё же смазалась.       — Что мы… что нам делать дальше?       — Чёрт знает, пойдём домой? — Осомацу фыркнул смешливо. — И больше не будем пересекаться с этими идиотами. Избегать будем.       — Гуд плэн, бразер, — Карамацу кивнул. — В школе это трудно давалось. Ну, избегание.       — Теперь у тебя есть братец, который выручит! — Осомацу протянул руку и помог встать. — Давай, скажи, какой я незаменимый и хороший старший, как я всегда появляюсь в нужное время в нужном месте!       — Хах, и правда. Спасибо.       — Чтоб ты знал, я не силён в драках! Нам так повезло убежать от них.       — Раньше я и в беге не преуспевал, — задумался Карамацу.       По пути домой некоторое время они молчали, неуклюже шаркая и хромая; Карамацу выглядел нелепо с торчащей из ноздри салфеткой, которая уже полностью окрасилась в бурый; Осомацу засопел, вспоминая, как в школьные годы брат из раза в раз возвращался домой в бинтах и пластырях. Теперь стало понятно.       Почему никто не придавал значения. Почему никто не задавался вопросом. Осомацу сжал кулаки.       — Надеюсь, ты расскажешь, какого хрена с тобой вообще происходило в те годы, — и навалился младшему на плечо, приобнял, схватил за руку, чтобы тремор унять.       — О, э, конечно, — Карамацу смутился, но протестовать не стал.       — И больше не будешь молчать, если вдруг кто тебя обижает. Ок? В следующий раз, если что, возьмём их числом. Нас целых шесть! Ха-йя!       От напускного оптимизма старшего на лице Карамацу затеплилась улыбка. Не такая, как в начале их прогулки сегодня, но не менее красноречивая.       Нет, возможно, поздние вечера всё же не так хороши. А возможно, просто сегодняшний не удался, то есть, Карамацу снова разбил свои очки (не по своей воле, впрочем). Но всё в порядке — Осомацу рядом и тянет за рукав порванной куртки, ненавязчиво, без спроса помогая. Потому что совершенно не согласен, потому что докажет всем обратное. Потому что Карамацу действительно изменился, что бы кто ни говорил. Возможно, даже в лучшую сторону!       И вот когда он сам поймёт, Осомацу, может, вспомнит что-нибудь ещё.       Банка с пивом, скомканная, недопитая, валялась где-то у обочины. Братья были совсем трезвы — пить резко расхотелось. Зато уже не так холодно.