Метаморфозы

Сцепив руки в замок и опустив на них подбородок, пожилая волшебница стоит возле окна, на стёклах которого каждую секунду мелькают блики от вспышек фотоаппаратов. Серые глаза женщины излучают крайнюю степень взволнованности, она лихорадочно бегает взглядом по снующей внизу толпе, окружившую кольцом хрупкую девушку в строгом костюме. Сусанна сглатывает. Сегодня двенадцатое октября две тысячи второго года. День, который войдёт в историю Визенгамота и будет прописан в книгах истории. Случай стоящий. Первое дело послевоенного времени, датированное двенадцатым мая тысяча девятьсот девяносто восьмым годом… Закрыто. Слушание длилось с одиннадцати утра, адвокат настояла на полном разборе дела, которое больше не подлежало отсрочке. Сейчас на часах мелькает четверть девятого. Перерыв был всего два раза. Сусанна даже не пыталась в эти моменты получить разрешение повидать адвоката Грейнджер, потому что прекрасно понимала, что её к ней не пропустят. Вместо этого пожилая волшебница пыталась занять себя делами, чтобы не сойти с ума от волнения. Помогало не так хорошо, как хотелось бы. Посетителей сегодня не было, все встречи были отменены. Сусанна могла бы даже не приходить сегодня на работу, потому что никто бы даже не хватился её отсутствия, но она не могла этого сделать. Она пришла в приёмную к восьми утра, раздала указания домовикам, чтобы те прибрали кабинет мисс Грейнджер, заварила чайник и села в тревожном ожидании, рассчитывая на то, что Гермиона заглянет к ней перед началом слушания. Однако чайник уже остыл, чай заварился настолько, что стал горчить, а мисс Грейнджер так и не появилась. Сусанна бродила по приёмной целый день, несколько раз подходила к окну, чтобы посмотреть на снующих в нетерпеливом ожидании журналистов, и дважды пила капли для сердца, потому что оно тревожно ныло. Сусанна выкурила сегодня баснословное количество сигарет, сама себя переплюнула. Она даже не выходила на улицу, курила прямо в приёмной возле окна: знала, что никто её не потревожит сегодня. Тревога мисс Кушинг достигла апогея, когда двери зала суда открылись в четверть девятого, и журналисты сорвались с цепи. Её сердце болезненно сжалось, когда оттуда вышла бледная и измученная Гермиона, которая по-прежнему держала лицо и безукоризненную осанку. Молодой мракоборец с группой подчинённых старался разгонять жаждущих узнать подробности журналистов, но должной безопасности обеспечить юному адвокату так и не смог. Сусанна тяжело опустилась в кресло, коснувшись грудной клетки рукой и тяжело вздохнув. Теперь все будет иначе. Она знала, что завтра с утра узнает все подробности из утреннего выпуска «Пророка». И не ошиблась. Первым делом утром следующего дня она схватила с прилавка свежий выпуск, проигнорировав другие издания. Разницы не было никакой в том, что бы она выбрала из предложенного ассортимента. Все говорили об одном и том же. Сусанна сглотнула, жадно начиная читать статью. Весь окружающий мир словно замер и перестал существовать. Она не слышала голосов, не чувствовала, как её толкали плечами, чтобы пробраться к киоску. Все внимание пожилой волшебницы было обращено к судьбоносным строчкам у неё перед глазами. И в какой-то момент она протяжно, с дрожью вздохнула, запрокинув вверх голову и закрыв глаза. Дрожащие руки мисс Кушинг прижимали к груди выпуск так сильно, словно это было самое ценное сокровище в целом мире. Северус Тобиас Снейп оправдан. Уголовное преследование остановлено. Его признали невиновным. Дело закрыто. Сусанна торопливо затолкала выпуск в сумку и почти бегом направилась в свой офис. Министерство Магии стояло на ушах, волшебники перекрикивали друг друга, вопили на повышенных тонах. Среди этих воплей Сусанна различала и восхищение, и негодование, и радость, и злость. Подпольная организация Министерства сходила с ума, не представляя, как им дать отпор волшебникам, которые потеряли баснословное количество средств, сделав ставку не в пользу удачного разрешения дела. Чёрная казна была забита до отказа, и все организаторы грызли локти, опасаясь, что все эти махинации дойдут до ушей Кингсли Бруствера. На удачный исход дела ставок почти не было, а те единицы, что поставили шутки ради пару сиклей, озолотились. Сусанна вышла из лифта и, бросив сумку на своё кресло, торопливо направилась в офисную кухню, чтобы поставить чайник. Щеки пожилой волшебницы пылали от ярких эмоций, сердце бешено стучало в груди. Она была взволнована, даже почти напугана. Теперь ей предстоит задача не из лёгких, но однажды это должно было произойти. Сусанна ждала много лет, и её ожидание будет вознаграждено. Иначе просто никак. Женщина снова поправила без надобности чашку и, суетливо оглянувшись по сторонам и в последний раз проверив, все ли готово, вскочила на ноги, как молоденькая школьница, когда двери лифта в девять утра наконец открылись. — Мисс Грейнджер! Взволнованность в голосе подавить не удалось, пусть Сусанна и приложила все возможные усилия, чтобы это сделать. Уставшее и измученное лицо Гермионы поразило Сусанну, вынуждая сердце болезненно сжаться в очередной раз. Гермиона даже не смогла улыбнуться, только коротко кивнула, сжав губы. На юном адвокате лица не было, она была страшно бледна, под глазами девушки залегли тени, которые она даже не попыталась скрыть. Удивительно, что она вообще сейчас пришла в офис. Сусанна боялась, что разговор придётся отложить. Она предполагала, что мисс Грейнджер возьмёт минимум один выходной, чтобы переварить все произошедшее в одиночестве дома, но забыла одну деталь. «Дом» здесь для неё был лишь помещением, в котором она не хотела оставаться. — Мисс Грейнджер, дорогая, — взволнованно начинает Сусанна, — на вас просто лица нет… — Я… Грейнджер обессиленно взмахивает рукой, на мгновение зажмурившись. — Я не хочу говорить, простите, Сусанна, — устало произносит она, — мне надо подготовить много всего и… Гермиона прячет взгляд, и Сусанна понимает, что у неё глаза на мокром месте. — Документы закрывающие после слушания по щелчку пальцев не появляются, — тараторит она, — так что я пойду. Сусанна понимает, что час настал. Больше откладывать нет смысла. Женщина расправляет плечи. — Нет, Гермиона. Грейнджер вздрагивает от того, как резко и непреклонно звучат эти слова. Она озадаченно хмурится, поднимая взгляд на женщину, и на мгновение кажется, будто она забывает о том, что вчера произошло. — Нам следует поговорить, — тем же тоном добавляет Сусанна. — Идём, чай уже готов. Гермиона лишается дара речи. Сусанна никогда не обращалась к ней на «ты», никогда не дерзила и никогда не говорила с ней в таком тоне. Все эти годы пожилая секретарша была с ней, с самого начала. С того самого момента, когда она пришла на пост адвоката Визенгамота несколько лет назад. Сусанна всегда была приветлива, всегда слушала её и, что самое главное, слышала. Она разделяла с ней все радости и горести, была незаменимым помощником и проводником в судебной системе магического мира, потому что Гермиона сначала совершенно ничего не знала и не понимала, с чего ей начать. Пожилая волшебница стала ей близким человеком, Гермиона рассказывала ей подробности своей жизни, часто просила советов, которые Сусанна всегда ей давала и горячо поддерживала в любых начинаниях. Сусанна стала ей почти матерью в этом жестоком мире. Даже Джинни не знала некоторых вещей о Гермионе, а Сусанна… Сусанна знала о ней всё. На ватных ногах Грейнджер направилась за ней на кухню, рассеянно села на выдвинутый стул, сиротливо сжала ручки сумки, поставленной на колени, и почти осоловело наблюдала за действиями секретаря. Страх сжал Гермионе внутренности. Ей начало казаться, что она сделала что-то не так, и теперь Сусанна решила ей все высказать. Это вполне в духе многих людей: молчать о своих обидах, а затем вываливать все на человека разом, не давая возможности вздохнуть. Гермиона вдруг поняла, что не вынесет этого. Не вынесет, если сейчас, когда Гермиона так нуждается в этой женщине, Сусанна вдруг скажет, что она увольняется. И оставляет её одну. — С-сусанна, — заикаясь, начинает Гермиона, — если я что-то сделала не так, то прошу, простите меня, пожалуйста… Женщина взмахом руки вынудила Гермиону замолчать. Сусанна поставила две чашки с горячим чаем на стол и тяжело опустилась на стул рядом. Нервно вздохнув, она коснулась напоследок узла седых волос на затылке и подняла взгляд. — Ты все сделала правильно, дочка, — мягким прежним тоном произнесла она. — Я тобой горжусь. Гермиона нервно облизнула губы, внутри у неё все начало дрожать. Сусанна снова начала без надобности поправлять все на столе, и Грейнджер поняла, что задыхается от паники. Женщина о чем-то думала, молчание затягивалось, действуя на нервы все сильнее. — Так, ладно, без них я не справлюсь… Сусанна схватила свою сумку и, нервно порывшись там, вытащила смятую пачку сигарет и спички. Глаза Гермионы полезли на лоб от удивления. Женщина схватила губами фильтр и вынула дрожащими руками спичку. — Вы… Вы курите?.. — Постой, дочка, — бубнит она, — я же тоже нервничаю, не думай, что ты тут одна такая. Сусанна закуривает и, глубоко затянувшись, пускает вверх тонкую струйку дыма. — Ты ведь не против, — тушит она спичку и бросает её на блюдце. Гермиона сглатывает, глядя в серые глаза женщины. Сусанна смотрит на неё в ответ и берёт свою волшебную палочку. — Ты никогда не была против… Сусанна вздыхает и, набравшись смелости, взмахивает палочкой. Седые волосы женщины окрашиваются в знакомый тёмный цвет, от тугого узла не остаётся и следа. Крупные завитые волны обрамляют её лицо, кончики едва касаются плеч. Фигура Сусанны преображается, бедра становятся меньше, плечи не такими пухлыми. Черты лица женщины меняются, и Гермиона в изумлении распахивает глаза, громко ахнув и приложив ладошки к губам. Сумка падает с её коленей, и все содержимое вываливается на пол, но Гермиона этого не замечает. Она не замечает ничего, кроме человека, который сидит перед ней. — Миссис Денвер! Голос Грейнджер срывается, в глазах моментально встают слёзы. — Что?! — не понимает она. — Как?!. Господи! Слёзы сдержать не удаётся, Грейнджер чувствует, как внутри словно что-то трещит по швам, и она громко всхлипывает, кидаясь в объятия матушки Тартара. Гермиона ног не чувствует, падает перед женщиной на колени, и та тут же оказывается на полу рядом с ней, заключая в объятия. — Доченька, — ласково шепчет она, поглаживая её по волосам. — Маленькая моя… — Миссис Денвер!.. Гермиона рыдает в её шею, зажмурив глаза, цепляется судорожно пальцами за материал её блузки и так остервенело прижимает к себе, потому что просто боится отпустить. Сусанна покачивается на месте, прижимая истошно всхлипывающее маленькое тело к себе, и мягко гладит Гермиону по спине. — Я просто не могла оставить тебя одну, милая. Гермиона впервые за эту сумасшедшую неделю понимает, что позволяет себе выплакаться на плече человека, который её любит. Который её понимает. Который её не осуждает. Сусанна не останавливает её, даёт выпустить на волю эмоции, чтобы наконец рассказать ей, что происходит. Грейнджер успокаивается уже через несколько минут, выпускает женщину из объятий и усаживается рядом с ней на полу, вытирая слёзы, как маленькая девочка. Ей это было нужно. Это мгновение. Момент, когда она снова может показать кому-то, что она тоже человек. И она ребёнок. Стареющий ребёнок, которому так не хватает матери. — Я хочу тебе кое-что показать, — заботливо утирает Сусанна ей слёзы подушечками больших пальцев. — Можешь подняться? — К-конечно, — постепенно успокаиваясь, улыбается Гермиона сквозь слёзы. Делает она это впервые за долгое время искренне. Сусанна ловко поднимается на ноги и протягивает Гермионе руку, помогая ей встать. Гермиона на автомате поправляет юбку и, снова всхлипнув, направляется за ней в другую часть кухни к тёмной стене возле плиты. Грейнджер бросает непонимающий взгляд на Сусанну, но та только усмехается и, направив волшебную палочку на стену, вырисовывает руну. Гермиона поражённо смотрит перед собой, наблюдая за тем, как защитное заклинание меркнет, и на всегда пустой стене что-то появляется. Она делает два шага вперёд, склонив голову в сторону, и затем замирает. Вся стена была увешана вырезками из газет и журналов, главным героем статей которых была она. Её первое слушание, победы, поражения, живые фотографии с подзащитными и министром. Вся эта стена горела её достижениями, которые Сусанна кропотливо собирала все эти годы. Гермиона бережно проводит ладонью по вырезкам, и в глазах у неё встают слёзы. — Меня зовут Сусанна, дорогая, — начинает женщина. Девушка поворачивается. — Сусанна Денвер, — продолжает она. — Но ты наверняка хочешь знать все с самого начала, верно? Грейнджер кивает. — Верно, — шепчет она. Они возвращаются обратно за стол. Сусанна закуривает и начинает свой рассказ. После войны уклад жизни многих людей изменился. Это коснулось не только семей волшебного мира, но и семей из мира магглов, которые были с ними связаны. Сусанна поняла, какую жертву принесла Гермиона, когда стёрла память своим родителям и отправила их в безопасное место. Она уничтожила себя из памяти мамы с папой, но людей, с которыми они были связаны, уничтожить не смогла. Сусанна сначала не поняла, по какой причине Сайлас и Ребекка Грейнджер так скоро решились на переезд, но их отрешённое выражение лица помогло ей всё осознать. Сусанна любила родителей Гермионы, даже больше — она и сейчас их любит. Сайлас и Ребекка были частью её собственной жизни долгие годы, они помогли ей в самый тяжкий период, материально поддержали, когда её дочери Мартлет потребовалась первая операция, и не остались в стороне, когда ребром встал вопрос о проведении второй. Сусанна поняла важную вещь: меньшее, что она может сделать для них — позаботиться об их дочери, присматривать за ней, стать её Ангелом-Хранителем, быть рядом, когда это необходимо. Раньше Сусанна работала в Министерстве на полставки, приезжала только иногда ещё в период, когда Гермиона только поступила в Хогвартс. Сайласу и Ребекке было спокойнее от осознания, что Сусанна может иногда приглядывать за их дочерью, не выдавая своего присутствия. Она передавала, что девочка в порядке, не упоминая о тех ужасах, с которыми столкнулся волшебный мир. Она понимала, что лишние волнения бессмысленны. Жизнь Гермионы — именно её жизнь, от всех бед и несчастий собственное дитя невозможно защитить, но можно быть рядом, когда страшное случается, чтобы позволить ребёнку выплеснуть это из себя и помочь продолжить жить дальше. Гермиона не была обделена друзьями и хорошими людьми, Сусанна все знала о семье Уизли и была счастлива, что девочка оказалась в надёжных руках в волшебном мире. После войны все изменилось. Сайлас и Ребекка переехали перед её началом, и Сусанна решила, что пора устроиться в Министерство на полную ставку. Её старший сын Джонни хорошо зарабатывал, так что она не беспокоилась, знала, что будет жить в хороших условиях. В базе она числится Сусанной Кушинг, потому что это её девичья фамилия. После развода Сусанна решила, что нет никакого смысла в том, чтобы приходить на должность с фамилией трусливого мужа и вообще хоть как-то указывать, что она была замужем. В своём резюме она указала, что и детей у неё нет, так что вопросов к Сусанне никаких не было. Она стала мисс Кушинг, такой все эти годы и остаётся. Сменой облика она начала пользоваться постепенно, словно чувствовала, что это пригодится. Состарив себя раньше положенного, она отвела от себя любое внимание с мужской стороны и стала неприметным лицом секретариата. Лицом, которое знало каждого в мире волшебном. Волшебницей, которая все видела и все запоминала. Человеком, который стал для Гермионы опорой в этом послевоенном мире. Сусанна знала, что всё происходящее в её жизни — правильно. Что бы ни случилось — так нужно. Все горести, все радости — это необходимо. Это жизнь. И Сусанна Денвер-Кушинг приняла на себя все её удары. Гермиона со слезами на глазах слушает рассказ Сусанны и ни разу её не перебивает. — Мне повезло, иначе я сказать не могу, — жмёт плечами женщина. — Я ведь магглорождённая, Гермиона, — смотрит она ей в глаза. — Совсем как ты. Грейнджер поджимает губы, ком слёз снова встаёт поперёк глотки. — И я выбрала мир без волшебства, когда поняла, что беременна Джонни, — продолжает она. — Я выбрала мужа маггла, работу маггла и рутину, присущую исключительно миру без магии. Сусанна вздыхает. — Я вытянула счастливый билет, когда сова принесла мне письмо из Хогвартса в одиннадцать лет, в этом все дело… Гермионе следовало бы радоваться такому положению вещей, следовало бы сказать, как она удивлена, как она счастлива это слышать, но её мысли были заняты другим. Поражённая, почти испуганная Гермиона сморгнула снова накатившие слёзы и едва нашла в себе силы, чтобы начать. — Почему же… Почему же вы тогда?.. Сил было мало, она не смогла задать вопрос. Сусанна видит в глазах девушки чудовищную боль. Она знала, что так будет. Она знала, о чем Гермиона захочет её спросить. — Говори, дорогая. Грейнджер с дрожью вздохнула, почти с вызовом глядя женщине в серые и мудрые глаза. — Почему же вы, владея магией, не спасли Мартлет? Сусанна готовилась к этому разговору с Гермионой долгие годы. Она прокручивала в голове все вопросы, которые она могла ей задать, и этот был одним из них. Беда в том, что мысленно она могла совладать с собой в моменты ментального диалога, но сейчас, глядя в искрящиеся болью глаза Гермионы, Сусанна поняла, что к этому никогда бы не смогла подготовиться. — Даже если вы сами не обладали столь сильной магией, — дрожащим голосом продолжает Гермиона, — существуют волшебники, которым это под силу! Они могли вмешаться! Сусанна стойко приняла на себя удар. — Есть вещи, дочка, в которые ни Бог, ни магия не имеют права вмешиваться. — Почему? — вся дрожит Гермиона. — Почему?.. — Это было её решение. Грейнджер всхлипывает, беспомощно взмахнув руками. — Она была ребёнком! — Она была не просто ребёнком, — владея голосом, спокойно произносит Сусанна. — Она была моим ребёнком… Гермиона качает головой, стараясь прогнать слёзы и не разрыдаться. Боль в груди Грейнджер жарко пульсирует. Она потеряла свою близкую подругу. Она видела, как Мартлет чахла. Она не могла вмешаться сама. Она помогала собирать деньги на операции. Она стояла возле операционной вместе с Тако, Тартаром и Форком и слышала, как миссис Денвер рыдала, когда доктор сказал, что Мартлет больше нет. Гермиона не могла даже ни с кем об этом поговорить долгие годы, схоронила эту боль в себе, потому что старалась сделать так, чтобы их компания не распалась. Только Северус позволил ей выплакаться в своё плечо, когда узнал всю правду. Правду, которую она скрывала все эти годы. И теперь Гермиона узнает, что возможность спасения была. Однако ею не воспользовались. — Моим ребёнком со своими решениями, — наконец произносит Сусанна. — Мартлет с самого детства была необычной девочкой. Очень тихой и спокойной для своего возраста. Мой маленький Ангел, который словно с самого начала знал, что пришёл в мою жизнь на слишком короткий срок. Гермиона отворачивается и старается сглотнуть ком слёз. У неё не укладывается в голове, как Сусанна смогла это пережить. Как смогла с этим справиться. Почему спустя столько лет наконец справился Тартар, оставив свои попытки залить горе алкоголем. Почему Форк отказался окончательно от лёгкого наркотика, если только он мог помочь ему поддерживать связь с сестрой, которой давно не стало. Горе затмило её разум. Она забыла, что давно знает ответы. — Она была связана с миром животных так крепко, что я со временем перестала удивляться, — смотрит Сусанна в искрящиеся скорбью глаза Гермионы. — Она видела смерть очень часто за свою короткую жизнь, — женщина сглатывает. — И она её не боялась. Гермиона прерывисто вздохнула. — Она сделала её своим другом, быстрее взрослых осознав простую и одновременно сложную вещь, — чуть склоняется к Гермионе женщина. — Жизненный цикл — это круг, а смерть — не конец, не враг и не рок судьбы. Сусанна чувствует, что голос начинает подводить её, смотрит на пачку сигарет, но отказывается взять её в руки. Не сейчас. — Смерть — это верный товарищ жизни. И работают они в гармоничной паре, — произносит она. — Когда кто-то уходит, его место занимает другой. Когда кто-то умирает, кто-то рождается. Это закономерность. Сусанна трёт глаза и часто моргает, стараясь взять себя в руки. — Как ты могла подумать, что я не хотела вмешать магию, дорогая? — тихо спрашивает она. — Я хотела, Мерлин — свидетель, я хотела, — женщина переводит дух. — Мартлет не хотела идти наперекор природе, это было её собственное решение, и я согласилась с её последней волей. Однако принять я это смогла через много лет. Гермиона всхлипывает, слёзы бегут по её щекам. Она нашаривает на столе руку Сусанны и сжимает холодные пальцы своими. — Мартлет отказалась от вмешательства магии, — сглатывает Сусанна и едва слышно добавляет: — поэтому и смерть встретила, как старого друга. Грейнджер понимает, что больше не может сдерживаться. Громко всхлипнув, она вся сжимается, и всю её начинает трясти от горьких рыданий. Придвинув к ней стул, Сусанна обнимает Гермиону, крепко прижав к себе. Теперь и пожилой волшебнице, так долго держащей все в себе, становится легче, когда она говорит о своей боли вслух. Горячая слеза бежит по морщинистой щеке женщины, но Сусанна не боится показаться слабой. Это слёзы избавления. Она много лет ждала момента, когда сможет выпустить их на волю. — Не плачь, дочка, — шепчет она, поглаживая её по спине. — Мартлет бы не хотела, чтобы ты жила прошлым. Она никому из нас такой судьбы бы не пожелала, ты же знаешь. Гермиона вдруг замирает в её руках, наконец понимая, что она хочет до неё донести. Все встаёт на свои места. Горе ослабляет свои вожжи, и Гермиона наконец смотрит на всю свою жизнь и своё окружение с ясной головой. Тартар научился жить настоящим. Он отказался от алкоголя и перестал все контролировать, потому что так было нужно. Северус помог ему в этом разобраться, потому что сам он не мог. Тартар понял, что жизнь не остановилась и цикл по-прежнему идёт своим чередом. Он открыл своё сердце для любви. Он начал жить. Форк отказался от лёгкого наркотика, чтобы отпустить Мартлет из своего подсознания, потому что больше не хотел, чтобы она злилась. Он отпустил её, оставив в памяти только приятные моменты, и подвеска Северуса стала ключом к возможности это сделать. Форк нашёл себя в архитектуре и искусстве, потому что наконец понял, что именно этому любимая сестра была бы рада. Он начал жить. Тако сбежал из дома родителей, подстрекаемый ненавистью. Ведь отец отказался слушать о его боли, которая и переросла в слепую гордыню. Быть может, он и смог бы доказать, что хочет быть поваром, но именно невысказанная боль стала катализатором к дальнейшим событиям. Тако переборол свою гордыню и помирился с отцом, и благодарить за это следует не Бога и не слепую случайность, а именно Северуса. Ведь именно он помог Тако сделать первый шаг, и парень наконец получил возможность не только выпустить давно зарытую боль, но и получить все то, что было закрыто на амбарный замок его сердца. Даяну. Образование. Смысл. Он начал жить. Сусанна изначально не понимала, как справиться со своей болью. Она потеряла свою дочь, осталась одна с двумя сыновьями, один из которых взял на себя всю ответственность за будущее. Сусанна со временем начала понимать, какую ношу взвалил на себя Джонни, и только один человек помог ему наконец справиться с этой болью. Только когда Сусанна увидела, как счастливы становятся её дети, она отпустила свою скорбь. Отпустила, когда возле общежития Дью наконец увидела человека, который сделал это для неё. Она начала жить. И все эти события оказались возможными исключительно благодаря одному человеку. Северусу Тобиасу Снейпу. Он, сам того не подозревая, открыл в судьбах этих людей двери, которые были залиты раствором цемента. Распахнув со временем свою душу этим ребятам, Северус запустил необратимый процесс метаморфоз, который, как Гермиона думала, должен испытать на себе именно он. Однако он помог всем. Каждому из них, даже не понимая этого в полной мере. Горе, которое годами витало чёрным облаком над головами этих людей, наконец рассеялось. Это все сделал он. Все сделал Северус. От осознания Гермиона широко распахнула глаза, ощутив, как сердце в груди пропустило удар. И в следующее мгновение ей стало так сильно легче на душе, что не передать словами. Гермиона, сама того не контролируя, улыбнулась. Искренне, по-детски почти, открыто и ярко. Почувствовав облегчение, Сусанна выпустила Гермиону из объятий и заглянула ей в глаза. Самой Сусанне стало невообразимо радостно, когда она увидела улыбку на лице Гермионы. Она поняла. Она наконец всё поняла. Однако заострять на этом внимание Сусанна не стала. Она решила сделать все в своём стиле. — Я не удивилась, что ни Джонни, ни Мартлет писем не получили в свои одиннадцать, — мягким голосом произносит она. — Это было бы подарком судьбы, а я никогда в слепую удачу не верила, да и в лотереи не выигрывала. Гермиона позволяет себе ещё одну искреннюю улыбку, на мгновение задумавшись. — Знаете, миссис Денвер, ведь Дью тоже чувствует волшебный мир, хотя о нем ничего не знает, — она вдруг хмурится и неуверенно добавляет: — Не знает ведь, верно?.. Сусанна улыбается, покачав головой. — Не знает, — соглашается она. — Однако мой мальчик всегда был, есть и будет особенным и уникальным. Он видит эти миры через свою призму, и это просто невероятно. Гермиона гладит по руке миссис Денвер, и её сердце наполняется невероятной радостью от того, что сейчас происходит. Господи, она и подумать не могла, что такое с ней в жизни может приключиться. Даже если бы она знала в марте, когда взялась за дело Северуса, что её ждёт в октябре, она бы приняла на себя все тяжести повторно. Лицо Гермионы от этих мыслей становится печальным, и Сусанна понимает, что теперь момент подходящий во всех отношениях. — Знаешь, дорогая, я удивилась не тому, что Джонни и Мартлет не получили письма, — вдруг произносит она, — я удивилась, что волшебство в их жизни все равно проникло. Гермиона непонимающе смотрит в серые глаза женщины, источающее обезоруживающую нежность и любовь. — Ты и есть это волшебство, Гермиона, — ласково произносит она. — И любовь твоя такая же волшебная, — кивает женщина. — Ведь именно она и помогла случиться всем этим событиям. Грейнджер почти задыхается, щеки её окрашиваются румянцем. — О чем вы говорите?.. Сусанна понимает, что она пытается увильнуть от ответа. Однако не сегодня. Не в её смену. — О мистере Снейпе, разумеется, — с улыбкой произносит она, чуть склонив голову в сторону. Жар заливает щеки и уши Гермионы с утроенной силой. Девушка прячет взгляд, опустив вниз голову. — Я видела, как ты взрослела в послевоенное время. Видела, как менялись люди вокруг тебя, — она ненадолго замолкает. — И как изменился мистер Снейп. Гермиона поднимает голову, тщетно пытается придумать оправдание, но от внимательных серых глаз миссис Денвер ничего не удаётся скрыть. Гермиона сдаётся. Сусанна одержала победу. — Я помню его в апреле этого года до его прибытия в мир магглов, помню в апреле и тебя, — продолжает она. — Теперь я вижу, какими вы оба стали, — с улыбкой добавляет Сусанна. — Это и есть волшебство, дочка. Гермиона старается спрятаться за водопадом тёмных волос, чтобы скрыть пылающие щеки, но Сусанна мягко берёт её лицо в ладони и смотрит ей в глаза. Последний рывок. — Я сделала все, что от меня требовалось, милая моя девочка, — гладит она её по щекам. — Я присматривала за тобой столько, сколько было нужно, — женщина сглатывает. — Моя работа теперь закончена. Лицо Гермионы вмиг лишается красок. Сусанна опускает руки и тянется к дальней части стола. Грейнджер чувствует, как страх узлом скручивает ей внутренности. — Что вы хотите сказать?.. Гермиона почти шепчет это, до конца не верит собственным догадкам, но в следующую секунду Сусанна кладёт перед ней лист, внизу которого стоят две подписи. Сусанны Кушинг и Кингсли Бруствера. Все внутри Гермионы обваливается. — Мне пора возвращаться домой, милая. Грейнджер беспомощно смотрит на подписанное заявление об увольнении и не может заставить себя поднять взгляд. — В-вы. Вы уходите? Сейчас?.. Но вы… Я… Гермиона поднимает голову и встречается с прямым взглядом серых и мудрых глаз. В грудной клетке у Грейнджер щемит от тоски, но она не говорит тех слов, которые собиралась сказать. Она понимает, почему Сусанна так поступает. — Я даже не успела допить с вами чай, — наконец произносит Гермиона, храбро вздёрнув нос. Сусанна протягивает вперёд руку и гладит Гермиону по щеке. — Мы допьём чай, милая, — улыбается она. — Чай ведь вылечит любую печаль, помнишь, верно? — Верно, — соглашается Гермиона и делает большой глоток. Сусанна начинает разговор о какой-то ерунде, стараясь отвлечь Гермиону от печальных мыслей. Они пьют чай, смеются и болтают о чепухе, а Сусанна все смотрит на такую взрослую и мудрую девушку, и на душе у неё становится спокойнее. Миссис Денвер знает, что так нужно. Знает, что все это необходимо. Гермионе пора сделать правильный выбор, но не во славу эгоизма и не во славу альтруизма. Во имя баланса. Сделать это у неё получится лишь в том случае, если она решит все свои вопросы сама и доведёт все до конца. Это она умеет. А Сусанна просто хочет домой. Ей давно пора домой. Ведь нет ничего лучше мгновения, когда ты понимаешь, что тебе есть, куда вернуться. Северус испытал это на собственной шкуре, когда, отбившись от журналистов и скрывшись дома, собрал свои вещи с осознанием, что ему больше нет смысла оставаться в волшебном мире. Сейчас его нет. После подписания всех необходимых документов, Северусу ясно дали понять, что теперь он чист по всем законам магического мира, и ничто его в нем больше не удерживает. Кингсли Бруствер даже жмёт ему руку, и Северус без особого энтузиазма пожимает её в ответ, не встречаясь с министром взглядом. Дорога у Северуса была только одна, и он решил поддаться течению жизни, потому что ничего другого не оставалось. Всего через сутки после слушания Северус закончил сборы и, настроившись, закрыл глаза. Аппарировав, мужчина сжал в ладони ручку чемодана и сделал несколько глубоких вдохов, не открывая глаз. Он просто стоял на месте и прислушивался. Шум ветра в голых ветвях деревьев, тёплый октябрьский ветер в волосах, звуки проезжающих неподалёку машин, чьи-то голоса, запах свежего осеннего воздуха, смешанный с ароматом свежей выпечки и поздним цветением одного из сортов олеандра. Северус медленно открывает глаза, поднимая голову. Крыша знакомого дома видится вдалеке. Северус тяжело вздыхает и выходит из своего укрытия, направляясь по тротуару известной дорогой. Остановившись у крыльца, Северус ловко переносит через ступеньки чемодан и останавливается возле двери, нерешительно подняв руку. Вдалеке слышится лай собаки, и мужчина на мгновение оборачивается, чтобы отыскать, откуда именно он звучит. В глубине души он понимает, что просто тянет время. Настроившись, Северус трижды стучит в дверь и бросает руку вниз, опустив голову. Сначала по ту сторону только тишина, а потом звучит знакомый до боли голос, приказывающий Вилли отвязаться от матери и не драть новый ковёр. Дверь открывается, и хозяин дома оказывается на пороге. Северус поднимает голову. Сначала на лице Тартара читается сумасшедшее удивление, смешанное с радостью, а затем он широко улыбается в своём стиле, прикладываясь плечом к косяку и скрестив на груди руки. — Здорова, Отец, — не скрывая радости в голосе, произносит Тартар и кивает в сторону дома. — Проходи. Северус поражённо смотрит на Тартара. Он ведь готовился распинаться, выдумывать на ходу какую-нибудь небылицу, врать напропалую, чтобы просто переночевать у друга, а не на улице, но ничего этого не требуется. Он хмурится. — Даже не спросишь, куда я пропал на неделю? — зачем-то злится он, хотя причин для этого нет. — Просто впустишь в дом? Тартар посмеивается, покачав головой, и открывает дверь шире, чтобы выйти на улицу и забрать чемодан Северуса. Эрнестина тут же оказывается на пороге, почуяв родной запах, начинает орать на своём кошачьем, что есть духу, и моментально начинается бодаться головой об ноги Северуса, ласкаясь так, что диву даёшься. — Васаби сказала, что ты приедешь, — хватает Тартар чемодан Северуса и вносит в дом. Северус теряет дар речи. И от тёплого приёма, и от бешеной нежности Эрнестины, и от информации о том, что Гермиона сказала Тартару. Северус не шёл в «никуда», его ждали. Сердце с болью сжимается в груди. — Что?.. — Она писала мне, — ставит Тартар чемодан в прихожей. — Твоя комната свободна, — указывает он рукой в сторону дома, где раньше была спальня Тако. — Располагайся, а я пока по мелочи разберусь. Северус теряется окончательно, но сказать ничего толком не может. Вместо этого он провожает взглядом Тартара и, погладив Эрнестину, чтобы та на время отвязалась, проходит в дом, взяв с собой чемодан. Останавливается он возле бывшей комнаты Тако непроизвольно и какое-то время стоит перед закрытой дверью, почему-то испытывая жгучее желание постучать. Отбросив глупые мысли, Северус открывает дверь и включает свет. Светлые стены комнаты совсем голые, на постели лежит матрас и комплект постельного белья с полотенцем. Рядом с кроватью находится тумбочка, возле окна — лампа на столе и стул рядом с ним. Из окна падает дневной свет, отражаясь от зеркала в высоком шкафу-купе. Северус оставляет чемодан возле него и, закрыв дверь, медленно идёт по небольшой комнате в сторону окна. Плавно подняв жалюзи, Северус его открывает, впуская в комнату свежий воздух. Он делает все на чистом автомате, после чего тяжело усаживается на постель, опустив замок из рук на ноги, и удручённо смотрит перед собой. Ему бы следовало радоваться, ведь он наконец свободен. Он свободен и находится в мире, где для него нашлось место. Однако радости он не испытывает. Глубокое чувство тоски сжимает его сердце, и он понять пытается, как же ему поступить дальше. Как ему жить дальше. Всего несколько дней назад Северус был уверен, что вернётся сюда не один, поэтому и решил взять под контроль все свои вопросы в мире волшебном. Не просто же так он за два дня до слушания был вынужден оставить Гермиону одну и наведаться в Хогвартс. Это была его идея. Он хотел поставить точку. — Здравствуй, Минерва. Директор Хогвартса поднимает взгляд немного небрежно, отрываясь от кипы бумаг на столе, но в следующее мгновение хмурится и, оставив в чернильнице перо, поправляет на переносице очки. — Ох! — почти подпрыгивает на месте Минерва, опустив ладонь на грудную клетку. — Северус, не узнала тебя, — откровенно признается она. — Здравствуй, проходи, садись. Северус с ухмылкой кивает и проходит вглубь кабинета, поднимаясь по ступенькам. Ворот мантии ему снова приходится поправлять, сшили ему её просто отвратительно. Северус в который раз отмечает, что своих денег она не стоит, и думает только о том, как бы поскорее оказаться в удобной и привычной одежде. Джинсах, кроссовках и футболке с кожанкой. — Твоё письмо о скорой встрече меня озадачило, Северус, — смотрит она на него поверх очков, склонив вниз голову, — но ещё больше меня поразило, что ты попросил меня уведомить об этом Кингсли. Новые порядки в системе документов Визенгамота? Северус сдержанно кивает. — Можно и так сказать, — уклончиво отвечает он. Минерва снова рассматривает Северуса, пусть и старается себя одёрнуть, что так смотреть невежливо. Такие глобальные метаморфозы во внешнем виде и во взгляде бывшего декана Слизерина поражают Минерву, но она пытается не выдать своего удивления и держаться так, как ей положено по статусу. — Понятно, — коротко отзывается она, опустив замок из рук на стол. — Но слушание послезавтра, к чему такая спешка? Ты мог заглянуть ко мне и после него. Северус понимает, что откровенничать с посторонними людьми не заложено у него в природе. Пусть Минерва и не подходит под это определение, она все равно чужая, в некотором роде. Ему бы не хотелось, чтобы она знала о том, что произошло за эти полгода в мире магглов. Так что принимает решение сменить тему. — Как протекает служба в Хогвартсе? Минерва моментально улавливает перемену темы и её это даже радует. Она-то уж боялась, что он совершенно изменился. Она счастлива, что это не так. Без своих особенностей характера Северус просто не был бы Северусом. — А то ты не знаешь, как все бывает, — слегка чопорно отзывается она. — В строгой дисциплине, но страшном сумбуре, — посмеивается Минерва. — Как обычно. Северус чуть ухмыляется в ответ. Минерву приводит в восторг эта, казалось бы, сущая мелочь. Снейп никогда не давал волю своим эмоциям, о банальной улыбки и речи быть не могло. Минерва ловит себя на мысли, что такой Северус ей нравится куда больше. — Кто на моей должности? — поддерживает он разговор. — Ох, — взмахивает она рукой, — молодой преподаватель. Выпускник Рейвенкло позапрошлого года. Северус слегка хмурит брови, несколько раз кивнув. — Совсем юный. — Зато подающий большие надежды! — многозначительно произносит Минерва, защищая честь юноши. — Ты был немногим старше него, когда пришёл на пост преподавателя. Минерва сначала беспокоится, что Северус может нелестно отозваться о юноше, занимающем его должность, даже готовится к выпаду, но его не происходит. Северус снова соглашается с её словами. Минерва нервно облизывает губы. Она так поражена, что больше не может найти в себе сил, чтобы промолчать. — Ты изменился, — негромко произносит она. В её голосе не было упрёка или волнения, скорее тёплая радость, которую строгая женщина не привыкла показывать другим, учитывая её возраст и статус. Она в приятном восторге от человека, которого видит перед собой. Мерлин всему свидетель, Минерва — одна из немногих, кто видит изменения Северуса не в одной лишь внешности. Её подобного рода метаморфозы мало тревожат. Внешность людей всегда меняется, у неё каждый год перед глазами десятки учеников, она знает, о чем говорит. Однако вот перед ней сидит человек, с которым она работала бок о бок многие годы, и она видит разницу. Северус изменился. Изменился глубоко внутри. — Взглянул на собственную жизнь под новым углом, — негромко произносит он, глядя женщине в глаза. Минерва снова не может подавить на устах улыбку. Она поражена до глубины души. — Это заметно, — впервые не может она контролировать собственных слов. — Никогда тебя таким не видела… Минерва осекается и чуть кашляет, стараясь взять себя в руки. — Прости мне мои слова, — торопливо добавляет она. — Не извиняйся, — просит её Северус. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Минерва все смотрит на Северуса, до конца поверить все ещё не может, что это именно он сидит перед ней, однако в следующее мгновение перед глазами у неё проносятся все письма мисс Грейнджер, которые она исправно получала от неё все эти полгода. Обо всех отсрочках, внезапных планах, просьбе поставить другого преподавателя. Кусочки мозаики в сознании мудрой женщины складываются сами. Она старается подавить улыбку, поэтому на мгновение опускает вниз голову, делая вид, что разыскивает что-то на столе, после чего многозначительно кашляет. — Итак, мне все ясно, — наконец произносит она. Северус хмурится против воли, непонимающе взглянув на директора. — Что именно? Я же ещё ничего не сказал. Минерва поднимает голову, и Северус видит в глазах женщины озорные огоньки. Проклятье, как такое возможно? Северус поражается. Неужели она смогла все понять? — Глаза говорят за тебя, Северус, — избегая неловкости, отзывается Минерва. — Удалось найти своё место в мире побольше? Мужчина усмехается и трёт лицо ладонью. Невероятно. Просто невероятно! Она правда поняла все сама. — Скорее поменьше, — уклончиво отвечает он. Минерва тепло улыбается, оставляя в покое бумаги, и снова смотрит в глаза Северусу открыто. Она понимает, что знать всего ей и не нужно. Ей достаточно того, что она видит. — Я рада за тебя, — позволяет она себе необходимую в данных обстоятельствах откровенность. — Правда, Северус. Ты давно заслужил спокойной жизни. Снейп ёрзает на месте, устраиваясь удобнее. Слышать подобное от такого человека, как Минерва, непривычно и крайне поразительно. Однако Северус может с уверенностью сказать, что ждал этих слов. Они были ему нужны долгие годы, но никто никогда ему этого не говорил. До встречи с настоящей Гермионой из мира магглов. — Ты так считаешь? — Да, считаю, — тут же отвечает она. — Я подготовлю твои документы и расчёт тоже, — женщина на мгновение хмурится, глядя на Северуса поверх очков. — Кстати, тебе расчёт в галлеонах или фунтах? Озорной огонёк вспыхивает в зелёных глазах директора, и Северус вновь не в силах совладать с собой. Он отвечает на её остроту доброй улыбкой. — Благодарю тебя, Минерва. — Это магический мир должен благодарить тебя. Минерва решает сказать ему лично все то, что было глубоко внутри неё все эти годы. Она не считает Северуса плохим человеком, не верит в его виновность и не думает, что он заслуживает все это время тащить на себе груз прошлого. Стала бы она так усердно отбиваться от гневных писем родителей учеников все эти годы и позволять Северусу вести занятия, если бы считала иначе? Она лично разговаривала с Министром, проводила собрания с родителями, деканами и старостами факультетов по этому поводу. Это было решение Минервы: позволить Северусу преподавать в Хогвартсе, хотя на его личности был отпечаток красного креста подсудимого. До кого-то ей удалось достучаться, до кого-то нет. Однако Минерва была верна своим убеждениям: она не считала Северуса преступником и не желала слышать подобного клейма из уст других. Он стал человеком, который пытался сохранить баланс, он приспособился к обстоятельствам волшебного мира военного времени. Пусть к этому выводу она пришла не сразу, но это случилось. И своей точки зрения она придерживается по сей день. — Ты не обязан был взваливать на свои плечи все послевоенные ужасы, — продолжает она, — но взвалил. И такой жизни ты не заслужил. Северус сглатывает. — Отнюдь. Гневный огонёк зажигается в глазах директора Хогвартса. — Не спорь. — Как скажешь. Не стану. Лицо Минервы вытягивается секундой позже. Строгость испаряется, её место занимает искреннее недоумение. Северус Снейп не стал спорить?! Она удивлённо качает головой из стороны в сторону. — Поразительные вещи с тобой случились, Северус, — озвучивает она свои мысли. — Просто кладезь метаморфоз, как я погляжу. Северус решает не давать ей возможности решить, что он уж совсем другой человек. — Отчасти все равно заслужил. Минерва рада, что он так сказал. Прежний энтузиазм возвращается на место. — А вот тут спорить не стану, — поддерживает она, замечая знакомый взгляд собеседника. — Все мы заслужили нести бремя послевоенного времени, разделив его поровну, — глядя ему в глаза, добавляет Минерва. — Кто же в целом мире может похвастаться чистой совестью? Женщина взмахивает палочкой, и из ящиков в дальней части кабинета вылетают какие-то бумаги, левитируя в сторону стола директора. — Никто, Северус, — наблюдает она за летящими в её сторону документами. — Даже я не могу. — Я благодарю тебя, Минерва. — Будет тебе, — не глядя на него, берёт она бумаги и, все бегло проверив, протягивает вперёд. — Вот твои документы. Северус принимает их, благодарно кивнув. — Могу попросить тебя об одолжении? — интересуется она. — Что угодно, — опустив бумаги на колени, отзывается он. — Сходи и проведай напоследок свой прежний кабинет, — чопорно произносит Минерва, вернувшись в свой прежний образ. — Юный зельевар всеми фибрами души желает с тобой познакомиться и получить от выдающегося наставника… Советы. Северус ухмыляется. Минерва слишком воспитана, чтобы сказать слово «взбучку». — Считаешь? — Уверена, — горячо поддерживает она. — У него замечательные результаты в преподавании, но вот в склянках в подсобке и на рабочем месте полнейший хаос, — взмахивает руками женщина. — Давай, научи юношу напоследок уму-разуму. Северус поднимается с места и в этот раз даже не замечает, как ворот мантии неприятно врезается в шею. — Котлы заставить выдраить? Женщина поднимает взгляд, глядя на него с суровой строгостью лучшего преподавателя всех времён. — Разумеется, что за вопросы, — поддерживает она. — У меня порядок с дисциплиной среди детей, но вот с молодым поколением преподавателей пока не все так гладко. — Все сделаю, — кивает Северус, протягивая вперёд руку. — Спасибо, Минерва. Женщина сначала хочет протянуть свою в ответ, но затем все же решается, встаёт со своего места и, поборов неловкость, раскрывает руки. Северус сначала не очень понимает её забавной нерасторопности, но затем все осознает и решается сделать это. Сделав шаг вперёд, он обнимает Минерву немного неловко, но совершенно искренне. Они расцепляют объятия секундой позже. Минерва кивает, сцепив перед собой в замок руки. — Спасибо тебе за годы службы нашей старинной школе. Северус больше не находит слов, потому что и не нужны они вовсе. Он перехватывает в руках документы и направляется в сторону выхода из кабинета. Мужчина едва успевает опустить ладонь на ручку двери, когда ему в спину прилетает: — Северус. Снейп оборачивается. Минерва нервно заламывает руки, но все же решается сказать последнее слово, раз уж она уже дала понять Северусу, что все осознала о его жизни в мире магглов и человеке, который подверг его таким колоссальным метаморфозам. — Позаботься о ней. Он готов поклясться, что тогда увидел, как в глазах Минервы появились счастливые слёзы. Северус вздрагивает, когда в дверь дважды стучат. — Да? Тартар появляется на пороге комнаты, осторожно заглядывая внутрь. — Отец, есть будешь? Северус оборачивается и сначала молчит, а затем немного рассеянно кивает. — Не откажусь. — Тогда ты готовишь, — ухмыляется парень и широко улыбается. — Стейки разморожены! Парень исчезает в коридоре, а Северус снова удручённо смотрит перед собой и, тяжело вздохнув, поднимается на ноги. Тартар разводит в гриле на заднем дворе огонь, Северус подготавливает на кухне стейки к дальнейшей жарке. Возле его ног бесконечно трётся Эрнестина и мяукает, но Северус даже не находит в себе сил прикрикнуть на неё, чтобы она прекратила. Он, разумеется, даёт ей кусочек сырого мяса, чтобы она замолчала, но выигрывает не так много времени, как хотелось бы. В большом доме Тартара пусто и одиноко. Северус оборачивается через плечо, обводит взглядом гостиную, и на душе у него становится паршиво и тоскливо. Нет на кухне вечно суетящегося Тако, Форк не сидит в своём кресле в гостиной, что-то увлечённо рисуя. Котят в доме не трое, только Вилли бродит по комнате и играется периодически с углом ковра, чтобы чем-то себя занять. Нет Гермионы, которая сидит обычно на барном стуле и увлечённо о чем-то рассказывает. Дом Тартара теперь принадлежит только хозяину, и Северуса вдруг поражает страшное чувство вины, потому что это он приложил руку к тому, чтобы этот дом так опустел. Тартар ждёт его на заднем дворе, поддерживая огонь. Когда Северус к нему выходит, они впервые за долгое время ни о чем не разговаривают, оставшись наедине. Готовят молча, не говорят друг другу даже пары слов, Тартар периодически с ним меняется, переворачивая стейки. Ни об исчезновении на неделю, ни о возвращении, ни о ребятах, ни о Гермионе они не говорят. Эрнестина выходит на задний двор, сиротливо озирается по сторонам, запрыгнув на скамейку, и ведёт носом, сощурив большие синие глаза. Долго на одном месте усидеть она не может, поэтому снова спрыгивает вниз, проводит хвостом по ногам Северуса и вновь бежит ненадолго в дом. Сфинкс нервничает, Тартар замечает это, но пока на это никак не реагирует. Смотрит только на метания кошки и молчаливого Отца, который так и не обронил ни единого слова. Ожидаемая реакция Эрнестины не заставляет себя ждать, она снова возвращается на задний двор и начинает мяукать. Северус бросает на неё взгляд и снова возвращается к готовке. Мяуканье тем временем не прекращается. Эрнестина носится по дому и заднему двору, после чего выть начинает почти истошно, чем наконец доводит Снейпа до ручки. — Что это с ней? — наконец первым нарушает молчание Северус. Тартар наблюдает за Отцом, сидя на скамейке и скрестив на груди руки. — Она не понимает, почему ты пришёл один, Отец, — отвечает Тартар. — По Васаби скучает. Северус прыскает немного нервно, не ожидая такого внезапного упоминания Гермионы. — Эрнестина? — не верит он своим ушам. — Скучает по Васаби? Тартар жмёт плечами. — Она шипит на всех в доме, кроме нас двоих, — замечает он, — но это не значит, что она не любит людей, с которыми часто взаимодействует. Она также себя вела, когда съехал Тако. Потом все повторилось, когда уехал Форк. Северус тяжело вздыхает, сжав в тонкую полосу губы, и снова опускает взгляд на стейки. Тартар продолжает смотреть Отцу в спину. — Эрнестина привыкла, что вы вместе приходите, — продолжает он, — и теперь просто не понимает, как себя вести, — Тартар сглатывает. — Васаби ведь часть этого дома. Часть моей семьи. Больше о Гермионе они не говорят. До конца готовки молчат и едят тоже в тишине. Северус укладывает тарелки в посудомоечную машину, Тартар чистит гриль. Северус пытается убить время, поэтому разбирает свой чемодан в комнате, но вещей у него оказывается немного, поэтому справляется он быстро, хоть и прилагает все усилия, чтобы растянуть это действо на какое-то время. Ближе к вечеру тишину в доме терпеть становится попросту невыносимо. Северус совершенно сникает, сидит в гостиной, уткнувшись в книжку. Тартар уверен, что он и слова и не прочёл, потому что это было видно по его взгляду. Решение приходит само. — Отец, слушай, — появляется перед ним Тартар. Северус поднимает рассеянный взгляд, и мысль потихоньку гаснет в его глазах. — У меня там заказ один на ремонт есть. Посмотришь? Отдам всю выручку за него, если возьмёшься. Я не успеваю малость. — Давай. Северус согласен браться за что угодно, только бы наедине со своими мыслями не быть. Осмотрев поломку, он тут же понимает причину и соглашается помочь, но не упоминает о том, что случай пустяковый, потому что понимает: Тартар просто хочет ему помочь. Почему люди, которые не умеют плавать, бросаются в воду за утопающими первыми? Они просто знают, что значит тонуть. — Слушай, я тогда это… Отлучусь ненадолго?.. Снейп не поднимает головы от работы, по самый локоть испачкавшись в масле. — Без проблем, — коротко отзывается он. — Натали привет передавай. Тартар старается улыбнуться, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — Передам. Это все равно не помогает. Северус возится с движком, проверяет все элементы, устраняет неполадку, но работу не прекращает. Меняет масло и парочку деталей, которые в скором времени обещают прийти в непригодность. Он согласен возместить Тартару стоимость этих деталей, потому что может себе это позволить. Ведь Гермиона помогла ему открыть счёт, и личных сбережений у Северуса на первые два или три месяца есть, он хорошо поработал в сервисе за время, проведённое в мире магглов. Он даже согласен платить Тартару аренду за проживание, пусть и понимает, что этих денег он с него не возьмёт. — Отец, полночь уже скоро. Кажется, что проходит всего пару минут, однако, когда Тартар зовёт его снова, оказывается, что на улице уже стоит глубокая ночь. Северус потягивается, чувствуя, как затекла спина и ноги. Сколько он так просидел? Не меньше четырёх часов, это точно. — Я не заметил. Тартар подходит к Северусу и забирает из его рук гаечный ключ, оставляя его на столе с другими инструментами. Снейп даже не сопротивляется. — Я знаю, — коротко отзывается он и ободряюще хлопает его по плечу. — Пора на боковую, Отец, день был долгим. Северус поднимается с места и, согласно кивнув, начинает приготовления ко сну. Тартар дожидается, пока он примет душ, желает спокойного сна и уходит в свою комнату. И без того пустой дом в темноте кажется совершенно заброшенным. Северус заходит в спальню, не замечая, как в последний момент за ним следом забегает Эрнестина. Натянув на себя футболку, Северус залезает в постель, глядя в окно на фонарный столб, блеклый свет от которого озаряет его комнату. Сон не идёт, и он этому не удивляется. Мыслей в голове много, одна хуже другой. Северус укладывается на спину и трёт лицо ладонями. Он не может найти повода для радости, хотя ему следовало бы. Дело закрыто, его репутация чиста, как белый лист, у него есть над головой крыша, и он находится в мире, к которому так стремился. Беда лишь в одном. Все события меркнут, потому что он пребывает в своём настоящем один. Гермионы нет рядом, и Северуса это убивает. Тяжёлая, густая тоска разливается по его телу, и он зажмуривается от этой душевной боли, ощущая её так, словно она физическая. Нырнуть в тяжёлые мысли он не успевает, потому что вздрагивает, чувствуя, как у него в ногах кто-то ворочается. Резко приняв сидячее положение, он видит, что к нему на постель запрыгивает Эрнестина, которая каким-то чудом умудряется пробраться к нему в комнату. — Что б тебя, Эрнестина! Что ты тут забыла?! Он почти рычит это, злобно поглядывая на нарушительницу его покоя. Синие глаза сфинкса сияют в свете ночного фонаря, кошка внимательно смотрит на Северуса и начинает громко урчать, направляясь по ногам к нему поближе. — Нет! — отмахивается он. — Уходи, Эрнестина! Кыш! Кошка замирает на пару секунд, но затем мягко мяукает и, не прекращая урчать, снова идёт к Северусу. — Уходи, нет! Пошла отсюда! Он почти отпихивает её от себя, ругается в очередной раз, кричит на неё, но кошка, вцепившись когтями в одеяло, явно не собирается уходить. Она все смотрит своими огромными синими глазами ему в самую душу и продолжает урчать. — Прочь, — задыхаясь, вновь пытается прогнать её Северус, указывая рукой на дверь. — Уходи! Однако Эрнестина все урчит и урчит, щурит большие глаза и мягко мяукает. Северус дышать от злости нормально не может, но этот пронзительный взгляд добивает его окончательно. Сдавшись, Северус опускает основания ладоней на глаза и упирается локтями в ноги, согнувшись почти пополам. Железные тиски сжимают ему лёгкие, дышать становится почти физически тяжело, в груди наливается свинцом шар тоски. Не сдержавшись, Северус судорожно вздыхает. Эрнестина идёт по одеялу к нему и, ткнувшись мокрым носом в его руку, тихонько мяукает, осторожно лизнув предплечье. Северус убирает с глаз ладони и, тяжело вздохнув, берёт Эрнестину на руки, прижимая к себе и утыкаясь в её лысое тёплое тельце носом. Сфинкс щурит глаза и бодается, трётся мордой об его плечо, перебирая когтями одной лапы по одеялу, а второй по руке Северуса. Мужчина укладывается на бок, прижимая кошку к себе и закрывая глаза. А Эрнестина все урчит. Урчит и урчит до тех пор, пока судорожное дыхание Северуса не становится размеренным, и он наконец не проваливается окончательно в сон. Северусу кажется, что проходит всего пару минут, когда он открывает глаза, потому что его беспокоит странный шум. Однако в окна уже падают первые лучи утреннего солнца. Мужчина хватает с тумбочки наручные часы и, щурясь, смотрит на циферблат. Половина восьмого. Оглянувшись, он видит, как у двери сидит Эрнестина и скребёт её, жалобно мяукая. Иметь кошку в доме — наказание какое-то. Хуже ребёнка, ей-Богу. Кошка замечает, что Северус проснулся, поэтому тут же запрыгивает на постель и трётся мордой об его руку, коротко и отрывисто мяукая. — Ладно, — ворчит Северус, вылезая из постели. — Ладно, встал я, пошли, — вздыхает он, — выпущу тебя. Эрнестина спрыгивает на пол и, задрав голову, оказывается вплотную к двери. Едва Северус её открывает, как кошка тут же мчит в ванную, где стоит её лоток. Северус фыркает. Стоило ли просыпаться. Вернувшись к постели, он понимает, что спать ему больше не хочется. Северуса поражает, что спит он этой ночью хорошо и крепко без всяких сновидений. В мире магглов ему намного проще и засыпать, и высыпаться, и это умозаключение его даже немного… радует. Переодевшись, он решает приготовить завтрак к пробуждению Тартара, а ещё задумывается о том, что стоит бы зайти в продуктовый, потому что объедать хозяина дома не входит в его планы. Северус подходит к холодильнику и открывает дверь, чтобы проверить содержимое. Скользнув взглядом по полкам, он останавливается на самом нижнем ящике и хмурит брови. Выдвинув его, он жалеет, что это сделал. Зелёные яблоки, которые Тартар покупает только для Гермионы, лежат на положенном им месте. Ни одного не тронуто. Они же для неё. Только для неё. Северус морщится и закрывает дверь, опираясь на неё рукой и закрывая глаза. Он и подумать не мог, что ему может быть так тяжело от разлуки с Гермионой. Ничего не радует, ничего не хочется. Он всеми силами старается держать себя в руках, не дерзить Тартару, который правда старается помочь и не досаждает лишний раз, и не гонять от себя Эрнестину, которая прилипла к нему после прибытия, как банный лист. Ему тяжело это даётся. — Ранний подъём? Северус тут же старается взять себя в руки и оборачивается. Заспанный Тартар появляется в гостиной и неторопливо идёт в сторону кухни. Придётся снова надеть маску, стараться не вступать лишний раз в разговор и всеми силами избегать тем, которые касаются Гермионы. — Выспался, — коротко отзывается Северус. — Радует, — поддерживает Тартар. — Кофе или потренируемся? Северус слегка морщится. Стоит отдать Тартару должное. Он хотя бы предлагает варианты. Ни о какой физической активности речи сейчас быть не может. У Северуса попросту нет на это никаких сил. — Давай… Кофе. — Значит, кофе. Северус усаживается на барный стул, уступая место у плиты Тартару, и старается не смотреть на место рядом с собой. Место, где всегда сидела рядом с ним Гермиона. Тартар что-то напевает, пока варит кофе, кормит Вилли и Эрнестину и вообще выглядит слишком уж воодушевлённым. Северусу почти завидно смотреть на него. Да, завидно. У Джона есть Натали, у них, видимо, все серьёзно, потому что байкер то и дело улыбается каким-то своим мыслям и наверняка строит планы на будущее. — Сказать ничего не хочешь, Отец? Тартар даже не оборачивается, задаёт вопрос прямо так, глядя перед собой. Знает натуру Северуса и понимает, что в такие моменты зрительный контакт — последнее, что ему нужно. Северус сглатывает, но отвечать не торопится. Ему многое хотелось бы сказать, но слов у него никаких нет. Тартар ставит на стойку две чашки с дымящимся напитком и садится напротив Северуса. Молчит, не торопит его, ждёт и, подув в кофе, делает первый осторожный глоток. Северус смотрит на руки и, качнув головой, вдруг произносит: — Я не знал. Тартар бросает на Отца быстрый взгляд. — Чего не знал? Северус решается. Тартар сейчас — единственный человек, который хотя бы отчасти может его понять. — Не знал, что без неё будет так пусто вокруг, — медленно крутит он чашку на блюдце, не поднимая глаз. — Словно часть целого мира куда-то исчезла, но никто другой этого не видит, продолжая жить так, как раньше. Джон смотрит на опущенную голову Северуса и довольно улыбается. Ах, любовь! Какие же временами страшные, но все равно потрясающие вещи ты делаешь с людьми! Свои мысли он не озвучивает, потому что знает прекрасно: недолго Северусу ещё предстоит плавать в своём море отчаяния. Совсем скоро все будет иначе, и он сможет отвлечься от тяжёлых мыслей. Звонок в дверь минутой позже заставляет Северуса подпрыгнуть на месте. Тартар радостно шлёпает ладонями по столу и слезает со стула, когда видит в стеклянной вставке двери знакомые очертания силуэта. — Брось хандрить, Отец, — задорно улыбается Тартар и идёт встречать гостя. — Это не конец света. Северус широко распахивает глаза, поднимаясь с места на ватные ноги. Сердце бешено начинает стучать в груди, дыхание сбивается. Против воли он начинает поправлять на себе футболку и старается как-то прибрать волосы, будто это сейчас имеет смысл. Тартар открывает дверь. Северус замирает. — Здравствуй, Джонни! Парень радостно раскрывает руки. — Здравствуй, матушка! Женщина входит в дом, ласково поцеловав сына в обе щеки. Северус тут же сникает, раздосадовано опустив вниз голову. И с чего я взял, что она вот так просто войдёт в дом?! Придумал сам себе глупость, будто я участник маггловской мелодрамы! — О, доброе утро, Северус! — тут же улыбается Сусанна. — Рада тебя видеть! Мужчина коротко кивает, стараясь изобразить на лице некое подобие улыбки. — Здравствуйте, Сусанна. Миссис Денвер передаёт пакеты Джону и вздыхает, опустив на пояс руки. — Ну что, он совсем раскис? — весёлым тоном интересуется женщина. Тартар картинно вздыхает. — Смотреть больно, матушка, — положив руку на сердце, театрально заявляет он. Сусанна посмеивается вместе с сыном, а Северус только хмурится, глядя на игру этих двоих, правил которой он определённо не знает. — Значит, пора браться за дело, — прихлопывает она в ладоши. Северус хмурит брови сильнее. — Какое дело?.. Сусанна словно не обращает внимания на его озадаченность. Она ловко снимает с себя верхнюю одежду и протягивает её сыну. — Джонни, дорогой, возьми моё пальто, отнеси его в гостевую спальню, — загадочно произносит она, — а то тут столько вещей висит, боюсь, что упадёт. Северус теряется только сильнее, глядя на вешалку у входа. Да она же пустая! Висит одна только кожанка Тартара и его собственная! — Конечно, матушка, — кланяется с лисьей улыбкой парень и выполняет её просьбу. — Что здесь… Сусанна провожает сына взглядом до тех пор, пока он не скрывается за дверью, после чего прихлопывает в ладоши и направляется к совершенно потерянному и ничего не понимающему Северусу. — Замечательно, теперь мы наедине, — начинает она, разминая шею. — Он у меня, конечно, не совсем маггл, ведь кровь, как говорится — не водица, — тараторит Сусанна, — но сову из Министерства с направлением на судебное слушание Визенгамота об использовании магии в присутствии маггла видеть на карнизе окон этого дома я не желаю. Северус почти в ужасе расширяет глаза, словно забывает родной английский, и эта женщина говорит какую-то тарабарщину на своём выдуманном языке. — Чт... — едва выдавливает из себя Северус. Сусанна достаёт из своей сумки волшебную палочку, и Северус в изумлении открывает рот, глядя на все это такими огромными глазами, будто они у него вот-вот вылезут из орбит. Палочка женщины из тёмного бука, совсем старая, выцветшая уже, местами виднеются крошечные трещины. Однако видно, что заботой она все равно окружена. Женщина взмахивает палочкой, и прямо перед ним матушка Тартара постепенно превращается в… Мерлин меня побери! Тугой пучок седых волос на затылке, покатые пухлые плечи, черты лица… Все изменилось, кроме глаз. Серых и мудрых глаз, которые за прошедшие годы Северус видел столько раз, что сбился со счета. Женщина вздыхает. — Надеюсь, первый и последний раз так делаю. Больше мне это не понадобится, — разминает она шею и, кашлянув, протягивает вперёд руку. — Знакомимся снова. Зовут меня Сусанна. По мужу — Денвер. В девичестве — Кушинг. Северус стоит перед ней с открытым ртом, как громом поражённый. — Пожми мне руку, дорогой, и я вернусь в привычный облик, — добродушно, но непреклонно просит она. Снейп протягивает вперёд руку так, словно за него это делает кто-то другой. Он совершенно не контролирует собственные действия. Сусанна с жаром её пожимает и, кивнув, возвращает на место тёмную укладку, привычные черты лица и особенности фигуры, после чего убирает палочку обратно в сумку. — Джонни, сынок, можешь заходить! — обернувшись через плечо, бросает она. Северус тяжело дышит и, выставив вперёд указательный палец, начинает трясти им в воздухе, чтобы поскорее подобрать слова. — Я знал, — едва выдавливает он из себя и, набрав в лёгкие воздухе, громко повторяет: — Я знал! Я знал, что чутьё меня не подводит! — Оно редко подводит тебя, Отец, — замечает Тартар, с бешеной улыбкой возвращаясь на кухню и плюхаясь на барный стул. — И Васаби тоже. — Иначе тебя бы не было здесь, — задорно ухмыльнувшись, добавляет Сусанна. — А теперь присядь, дорогой, — указывает она на свободный стул, — нам многое следует обсудить. — Отец, ещё кофе? — явно наслаждается всем этим зрелищем Тартар. Северус сдвинуться с места не может, поражённо глядя на Сусанну. — Да подожди ты, — почти задыхается он, — секунду… Кушинг — это… Почему вы использовали девичью фамилию, если… И почему вы?.. — Все расскажу, дорогой, — машет руками Сусанна. — Сынок, сваришь мне кофейку? — Разумеется! — тут же подрывается с места Тартар. Сусанна поправляет укладку и вынимает из сумки пачку сигарет, тут же доставая одну из них и сжимая между губами. — Матушка, — нравоучительно подаёт голос Тартар, — курим во дворе. — Да-да, — бубнит она и машет руками, поднимаясь с места. — Прости, дорогой. Идём, Северус. Продолжим на улице. Нам предстоит крайне насыщенный разговор. Северус следует за ней, как за приведением, рассеянно садится на лавку позади дома и, не чувствуя ног, смотрит на Сусанну таким взглядом, словно перед ним сам Господь Бог стоит, но никак не матушка его друга из мира магглов, которая оказывается совершенно другим человеком. Сусанна морщится, поджигая не с первого раза кончик сигареты, и сделав глубокую затяжку, с наслаждением выдыхает, глядя Северусу в глаза. — Все началось много лет назад, Северус, — начинает она. — Я тогда была намного моложе. Лёгкие у меня были крепкие, сердце работало без перебоев, была я матерью троих детей и не знала, какие повороты судьбы приготовила мне жизнь… И Сусанна рассказывает. Рассказывает ему все с самого начала. Она не спешит в повествовании, а Северус её и не торопит. Только глаза у него расширяются с каждой последующей минутой все сильнее. Тартар появляется на заднем дворе чуть позже, ставит перед матушкой и Северусом по чашке горячего кофе, накрывает плечи Сусанны тёплой шалью, чтобы не продуло, и встаёт рядом с ними, не вклиниваясь в разговор. Сусанна рассказывает все. И про свою собственную жизнь, и про решение работать в Министерстве на полставки, пока Гермиона учится в Хогвартсе, и про желание работать на полной, когда закончилась война, чтобы за Грейнджер приглядывать. Тартар ухмыляется, отпивая крошечными глотками кофе из своей чашки и поглядывая на Эрнестину, которая сидит возле ног Северуса с гордо поднятой головой, как верный и преданный пёс, ожидающий любого приказа со стороны своего хозяина. Тартар уже смирился с тем, что сфинкс так его полюбила. Даже не ревнует. Почти. Северус кошку не замечает даже, только ошарашено открывает рот, когда Сусанна заканчивает историю своей жизни. Он смотрит то на Сусанну, то на Джона. Мысли беснуются, обработать информацию пытаются, но пока безуспешно. Молчание затягивается. Сусанна пользуется возможностью отлучиться в уборную, пока Северус в оцепенении. Женщина тушит бычок в блюдце и поправляет волосы. — Я отлучусь на минутку, — указывает она в сторону дома, глянув на сына. Джон кивает, и уже через пару секунд Сусанна скрывается в доме, оставляя их наедине. Северус тяжело дышит, глядя на Джона совершенно по-новому. Перед ним словно другой человек стоит, но не в плохом смысле. Северус начинает понимать все то, что было на поверхности прямо у него под носом. Все, на что он смотрел с закрытыми глазами, хотя намёков на это было предостаточно. — Ты все знал, Тартар, — наконец все понимает Северус, удивлённо уставившись на совершенно спокойного парня. — Ты все это время знал, кто я такой, — поражённо добавляет он, — и откуда я взялся. Джон расслабленно жмёт плечами, опустив пустую чашку на блюдце и поставив его на стол. — Ага. — И ни слова не сказал, — все ещё не может поверить он. — А зачем? — искренне интересуется Тартар. — Матушка все рассказала мне про тебя через несколько дней после твоего прибытия, потому что я на месте сначала спокойно усидеть не мог. Все понять пытался, почему Васаби из всех людей волшебного мира привела именно тебя. Тартар забавно усмехается. — Но она сделала выбор, и я его принял. Я всегда выбор Васаби принимаю, — просто объясняет он. — Твоё происхождение никак не повлияло на моё отношение к тебе. Северус поражённо качает головой. Гермиона сделала выбор. Она выбрала Северуса. При иных обстоятельствах, других мотивах, но выбрала. И её решение потянуло за собой вереницу событий, в результате которых он сидит сейчас здесь… В этом мире, среди этих людей. Однако без неё. Сердце с болью сжимается внутри, но Северус глушит эту волну, стараясь совладать с собой и не выбиваться из колеи разговора. — Ну, актёр… — Старался, — положив руку на сердце, кивает с улыбкой парень. — Я в ужасе. — Сочту за комплимент, — парирует он. Северус трёт лицо ладонями и заводит назад волосы, всеми силами пытаясь дышать ровно. Все крошечные моменты выстраиваются в цельную картину. Все недомолвки, все «сглаженные углы». А ведь Северус долгое время старался не придавать значения тому, что Тартар не особо любопытный. Ещё в момент первой официальной встречи в его доме после заезда «Сиамских» Джон принял за чистую монету два слова из уст Гермионы о том, что Северус — «хороший друг, который прибыл с ней сюда на некоторое время». Снейп тогда поразился столь слепому принятию расплывчатых фактов. Тартар ни разу не заговаривал больше об этом. Он не расспрашивал Северуса о его прошлом, жил только моментами настоящего, узнавая его посредством вещей и событий, которые происходили только в мире магглов. А он все знал. Он все знал с самого начала. Это получается, что… Северус вскидывает голову, поражённо глядя на Тартара. — И ты, — не может он поверить собственным догадкам, — ты все знаешь о Гермионе… Имя срывается с языка само. Это происходит против воли, так что Северус не успевает себя остановить. Однако Тартар никак его не поправляет, потому что парень он смышлёный и очень внимательный. Какой смысл сейчас говорить только об одной жизни Гермионы Грейнджер, если все это время три человека, которые находятся сейчас в доме, знали её жизни в обоих мирах? — Разумеется, — спокойно отвечает Тартар. — Ты думаешь, любопытному подростку будет достаточно информации о том, что его лучший друг на девять месяцев уезжает учиться в религиозный пансион? — рисует он кавычки в воздухе. — Это легенда для Тако и остальных. Для тех, кто далёк от понимания прямой взаимосвязи этих миров. Северус думает, что поражаться сильнее уже не способен. Как же он ошибается. — Матушка мне все рассказала о ней, когда пришло время, — кивает он. — Дью я все объяснил иначе, но не говорил напрямую. — Он поэтому так спокойно реагирует на любое упоминание волшебства, — поражённо произносит Северус. — Поэтому не удивляется всему, что происходит прямо у него под носом… — Так и есть, — подтверждает его слова Тартар. Северус поднимается на ватные ноги, опираясь на стену. Эрнестина тут же вскакивает следом и начинает бодаться об штанины, но он этого вновь не замечает. Взгляда своего от Джона он отвести не может. — Ты все знал, Джон, — выдыхает Северус. — Все знал. Все эти годы. И ты хранил её тайну ото всех. — Конечно, — разводит он в стороны руки. — Она мой друг. И я принимаю её выбор, какой бы он ни был, — снова говорит Тартар простым языком сложные вещи. — Она приняла решение жить двумя мирами, и я поддерживал её легенду все эти годы, а она об этом даже не догадывалась. Парень криво улыбается. — И не надо, — добавляет он. — У неё и без того была непростая жизнь. Я просто знал, что с ней все хорошо, — жмёт Тартар плечами. — Матушка за ней приглядывала, я заботился о Дью. Все было в порядке. Вся моя семья в обоих мирах была в безопасности. Северус опускает руки на пояс, старается отдышаться. Информация поразила его до глубины души. Он даже подумать не мог, даже… Представить не мог в полной мере до этого самого момента, как важен этот мир для Гермионы. И как она важна для людей, которые здесь находятся. Однако она отказалась от этого мира. Взяла и отказалась! Тяжёлые мысли тягучей чёрной патокой тянутся у него в сознании, и Тартар словно понимает, о чем он думает, иначе это истолковать нельзя. Понимает, потому что Северус слышит в следующую секунду то, что помогает наконец разобраться во всем до конца. — И даже сейчас я знаю, почему она сделала такой выбор, — смотрит Тартар на Северуса. — Почему осталась там. Северус поднимает взгляд. — Просто она все доводит до конца, Отец, — поясняет он. — Привычка у неё такая. Тартар готов поклясться, что в глубине наполненных до краёв печалью глаз Северуса он увидел наконец то, что нужно. Надежду. Он увидел в них надежду. Северус не успевает ничего на это ответить, потому что на задний двор выходит Сусанна, вытирая на ходу полотенцем руки. — Ну что, теперь поговорим о главном, — сходу заявляет она. — А до этого тогда что было? — негромко задаёт вопрос Северус. — Ха-ха! — шлёпнув себе по животу, заливается смехом Тартар, явно оценивший шутку. Сарказм на месте, не все потеряно. Женщина мягко кивает сыну, и тот без слов её понимает. Он проходит в дом, захватив с собой Эрнестину, и позволяет им остаться наедине. Ему всех подробностей знать не следует, но в общую идею матушки он посвящён. Теперь Сусанна понимает, что Северус действительно готов услышать её совершённый во всех отношениях план, который она терпеливо вынашивала в себе эти месяцы. Перед ней стоит человек, который сможет воплотить его в жизнь. — Как ты думаешь, Северус, — усаживаясь на скамейку, начинает она, — что именно мешало Гермионе сделать окончательный выбор в пользу этого мира?.. Северус озадаченно сводит на переносице брови. — Не совсем понимаю… — Все ты понимаешь, прекрасно понимаешь, — берёт она чашку в руку и делает большой глоток. — Она говорила тебе и не один раз. Чего она лишилась после войны? От чего ей пришлось отказаться? Северус опускает на пояс руки, судорожно вздохнув. Господи. Неужели все так просто и сложно одновременно? — Она боялась, что ей не к кому будет возвращаться спустя столько лет в этот мир, — начинает он, — поэтому отказалась от своих корней, от ребят, — бросает Северус взгляд на дверь, за которой скрылся Тартар, — от дома и… Осознание пронзает его насквозь. Снейп прерывисто вздыхает. — И? — мягко произносит Сусанна, побуждая его продолжить. — Своих родителей, которые её не помнят, — наконец заканчивает он. Сусанна положительно кивает и снова закуривает. В тишине они стоят ровно до того момента, пока женщина не выпускает из лёгких вредный дым после первой затяжки. — Вот мы и добрались до главного, Северус, — ухмыляется Сусанна. — Знаешь, ведь Гермиона всю свою адвокатскую карьеру ведёт дела одинаково: добирается до первоисточника проблемы, — кивает она. — А на саму себя вечно рукой машет, забывая о том, что и у неё проблема с выбором берёт своё начало именно оттуда. Из первоисточника, — конкретизирует женщина. — Её корней, её родного дома. Родителей, которых она лишилась… Сусанна привыкла жить на два мира, за столько лет это превратилось в привычку. Дом родителей Гермионы и его жители стали неотъемлемой частью её жизни. Сусанна часто бывала в гостях у Сайласа и Ребекки, испытывала к ним глубокое чувство признательности и дружеской привязанности. Она рассказывала Ребекке последние новости из мира волшебного, и материнское сердце миссис Грейнджер было спокойно от того, что дочка живёт в мире, который стал ей другом. Когда нагрянула война, Сусанна была не на шутку напугана. Она представить себе не могла, как зайдёт в дом Сайласа и Ребекки и расскажет им, что волшебный мир находится на пороге второй магической войны, и Гермиона теперь действительно в опасности. Сусанна два дня места себе не находила, заламывала руки и терзалась мыслями, но затем все же решилась все рассказать мистеру и миссис Грейнджер, чтобы вместе попробовать найти путь решения сложившейся ситуации. Оказавшись возле их дома, Сусанна не на шутку испугалась. Большой грузовик стоял у обочины дороги с разинутой пастью кузова, а несколько крепких ребят таскали в него коробки, постоянно бегая к открытой настежь входной двери. Сусанна застала Ребекку на кухне, когда та упаковывала чайный сервис в газетные листы. Сайлас раздавал указания на заднем дворе. Сусанна тогда в сердцах воскликнула, как могут они покинуть эти края сейчас, когда Гермиона так в них нуждается, на что чета Грейнджер озадаченно нахмурила брови. Они мягко намекнули ей, что она что-то перепутала, ведь никакой девушки с таким именем они никогда знать не знали. Сердце Сусанны болезненно сжалось. Она поняла, что Гермиона сделала. Какую жертву она принесла, чтобы обезопасить своих родителей от налётов пожирателей на этот дом. Гермиона приспособилась к обстоятельствам. Она не дала этой войне возможности найти своё слабое место. В магии забвения всегда была брешь. Существенная, никак не поддающаяся корректировкам брешь. Человека можно было забыть, но не людей, с которыми он был связан. Исказив им воспоминания, Гермиона стёрла себя из жизни родителей, но Сусанна осталась. И Джон остался, и Марта, и Фернандо, и Дью. Сусанна чудом тогда сдержала в себе ту бурю горьких эмоций, которая её накрыла с головой. Она приклеила к своему лицу маску беспечности, тараторила без остановки, помогала Сайласу и Ребекке с переездом и дала понять, что видеться они по-прежнему будут и переписку поддерживать тоже. Переехали Сайлас и Ребекка в Сидней. Сусанна сочинила историю о том, что у неё есть возможность бывать там, потому что у неё там вторая работа. Чета Грейнджер всякий раз поражалась, как Сусанна выдерживала перелёты так часто, ведь она могла наведываться к ним в гости раз в пару недель, пересекая тысячи миль от Лондона до Сиднея с таким завидным постоянством. Аппарация для Сусанны — вещь привычная, однако даже ей давалась она на такие расстояния тяжело, так что она охотно принимала предложение Сайласа и Ребекки переночевать пару дней, чтобы набраться сил, когда в очередной раз приезжала в Сидней в «командировку». Все эти годы она поддерживала с ними связь, обходными путями пыталась достучаться до заблокированных воспоминаний Сайласа и Ребекки о дочери, но безуспешно. Обливиэйт — сильная магия, но даже для неё существовал антидот. Противоядие, которое не под силу было отыскать человеку, который плохо разбирается в хитросплетениях заклинаний и зелий. Однако существует человек, который разбирается в этом отлично. И он стоит сейчас перед Сусанной. — Дом Гермионы здесь, Северус, — качает она головой, — однако она лишилась своих корней. Помоги ей вернуть их, — смотрит Сусанна ему в глаза. — Помоги ей сделать то, что у неё не вышло. Она сама никогда помощи не попросит, слишком гордая, ты же её знаешь. Сусанна горько вздыхает, вспоминая все те моменты, когда Гермиона тихо плакала у неё на плече, когда в очередной раз понимала, что все её поиски совершенно не приносят результатов. — Она так пыталась найти решение, — с дрожью вздыхает она. — Знал бы ты, сколько литературы она перерыла за четыре года после войны в поисках заклинания. Она ведь недавно совсем руки опустила, — вспоминает Сусанна. — От бессилия, Северус. Это она от бессилия. Северус сосредоточенно смотрит перед собой, нахмурив брови. Сусанна почти слышит, как крутятся шестерёнки в его сознании. — И ты же прекрасно понимаешь, что обратного Обливиэйту заклинания… — Нет, — заканчивает за неё Северус и поднимает взгляд. — Его нет. Есть только возможность восстановления памяти посредством зелья, прямое воздействие которого приходится на нейронные связи мозга. Сусанна ласково улыбается. — Да-да, дорогой, ты это не понаслышке знаешь, — смотрит на него женщина. И Северус видит в серых глазах Сусанны бесконечную признательность и обезоруживающую материнскую любовь, которая пронзает его насквозь. Женщина поднимается на ноги и судорожно вздыхает. — Спасибо тебе, Северус, — негромко произносит она, — что помог моим сыновьям перебороть ту скорбь, которая убивала их изнутри все эти годы, — Сусанна сглатывает. — Ведь ты не только им помог, но и мне тоже. Мальчики — всё, что у меня есть. Ты вернул их к жизни. И меня тоже. Северус поверить не может в то, что слышит. Он даже подумать не мог, как любовь, витающая в этом мире, повлияла на него. Ребята всего лишь относились к нему, как к равному, дарили свою заботу и поддержку в своём стиле, а он, сам того не сознавая, подарил им в ответ куда больше. Открыв свою душу Гермионе и этим парнишкам на железных конях, он не только сам смог наконец почувствовать вкус к жизни, но и им вручил эту возможность. Мир магии и мир магглов. Боже мой. Эти два мира — не враги. Им не нужно воевать, не нужно возносить один из них и принижать другой. Они товарищи. Они союзники. Они друзья. Волшебство одного мира способно творить чудеса в другом. — Я хочу отплатить тебе добром на добро, — сияют серые глаза Сусанны. — Помоги родителям Гермионы вспомнить, что у них есть такая замечательная дочь, помоги мне вернуть их обратно, — женщина вздыхает. — Тогда и Гермиона вернётся домой, ведь именно здесь её настоящий дом… Сусанна касается плеча Северуса, несильно его сжимая. — И твой тоже. Северус с дрожью наполняет лёгкие воздухом. Губы его трогает лёгкая улыбка. Теперь он знает, что надо делать. Работа ему предстоит нелёгкая, кропотливая и потребует большой сосредоточенности и приличного количества времени. На создание подобного зелья для одного человека уйдёт около двух недель, для двойной дозы понадобится почти целый месяц. Северус в который раз ловит себя на мысли, что даже в такой сложный период находит поводы для радости. Он взял с собой все необходимое, как чувствовал, ведь бывших зельеваров не бывает. Тартар предоставил ему целую гостевую спальню для работы, только шторы снял. Говорит, чтоб не провоняли. Дни начали приобретать смысл, ведь нет ничего прекраснее, когда у тебя есть наконец цель, к которой ты не просто идёшь, а почти бежишь семимильными шагами. Северус старается не торопиться, относится к приготовлению со всей ответственностью, выжидает определённое количество часов и порой дней, чтобы необходимые элементы связались воедино и дали должную реакцию. Моменты ожидания сначала давались ему особенно трудно, потому что он не мог себя занять от волнения, найти себе дело. В первую неделю приготовления он поторопился, и пришлось все начинать заново. Тартар видел Северуса в гневе в тот момент, даже Эрнестина с Вилли забились в угол, чтобы не попасть под горячую руку. Сусанна тогда отвела сына в сторонку и негромко прошептала: — Пусть он и занимается своим делом в гордом одиночестве, не позволяй ему быть одному в моменты, когда нужно ждать. Тартар сразу понял, что она имела в виду. Именно поэтому в первый же период, когда нужно было выждать сутки между этапами добавления ингредиентов, Джон постучал в гостевую спальню трижды и вошёл только тогда, когда ему позволили войти. — Здорова, Отец, — привалившись плечом к косяку, весёлым тоном начинает Тартар. Северус наградил его уничижительным взглядом, нетерпение читалось по его лицу в полной мере. — Если что-то конкретное, говори сразу, я занят, — коротко бросает Северус, вновь уставившись на котёл с мерно кипящим зельем. Тартар вздыхает. — Слушай, минутку мне урвёшь? — расслабленно продолжает он, указав себе за плечо. — Помощь в сервисе нужна, один не успеваю, я же теперь на полставки в автошколе. Северус оборачивается, по-прежнему глядя на парня немного хмуро. — В сутках всего двадцать четыре часа, — не останавливается Тартар, — я на все не могу разорваться, а заказов меньше не стало, скорее наоборот. Наплыв клиентов после фееричного «Львиного зева» в этом году просто бешеный. Северус долго думает, мечется, глядит то на Джона, то на котёл, а затем понимает, что время у него как раз-таки есть. Теперь появляется возможность грамотно его использовать. Северус засекает время, сверившись с наручными часами. — Помогу, — наконец произносит он. — Идём, конечно. Тартар знает, что таким образом Северус не напрямую, но говорит ему о том, как он благодарен. Только тогда все в доме начинают сознавать, как необходима была смена обстановки для Северуса. Он всецело уделял свободное время работе в сервисе, брал заказы, добросовестно их выполнял, грамотно разграничив умственный труд и физический. Северус больше не допускал оплошности в приготовлении зелья, выжидал положенные сроки, все шло своим чередом. Большую часть суммы от выручки за работу в сервисе Северус получал на свой счёт, Тартар брал долю только за детали, которые заказывал Снейп. Самое удивительное, что это даже не Джон предложил, а сам Северус. Тартар все больше времени уделял работе в автошколе, к зиме его обещали взять на полную ставку, если выдержит испытательный срок. Он выдержит, тут даже сомнений ни у кого не было. В сервисе он работал теперь изредка, брал заказы только у самых капризных клиентов, но продолжал плавно их готовить к тому, что обращаться за помощью они могут к его компаньону. Северус удивлённо расширил глаза, когда впервые это услышал. Тартар тогда подошёл к нему и показал заявку, которую подал за пару недель до этого разговора. Северус не знал, что ответить на это, слов у него не было. Тартар сказал, что для него будет честью, если Северус согласится вести бизнес вместе. И он согласился. Натали стала частой гостью в доме Тартара, проводила с ними большую часть вечеров в будние дни. Сусанна от дамы сердца сына была в неописуемом восторге, шутя называла её «невесткой», и Натали на это обращение реагировала крайне благосклонно. По выходным в доме царила особая атмосфера уюта и гостеприимства. Приезжал Форк вместе с Липом, делился впечатлениями от учёбы в университете и взахлёб рассказывал о проекте, за который взялся вместе с другом. Кто знает, может, в будущем им удастся открыть своё дело. За последующие годы обучения у них есть потрясающая возможность познакомиться с большим кругом нужных людей, которые смогут стать их клиентской базой. Из медового месяца вернулись Тако с Даяной, заскочили на вечер, чтобы повидаться, и счастливее людей Северус в своей жизни никогда, наверное, не видел. Тартар заранее переговорил с каждым членом их маленькой банды, чтобы о Васаби при Отце ребята не говорили. Форку он сказал, что она скоро приедет, просто ей надо решить несколько вопросов по работе в другом городе, и парень радостно принял эту легенду, не задавая ненужных вопросов. Фернандо он сказал тоже самое, только добавил чуть больше деталей. Даяна пообещала, что проследит за тем, чтобы имя Гермионы в разговорах не всплывало. На том и порешили. Первая порция зелья была готова к началу первой недели ноября, и Северус снова нашёл повод для радости, когда понял, что вторую сможет успеть сделать намного быстрее, потому что основу заготовил ещё с момента приготовления первой. Сусанна за прошедшие недели два раза наведывалась в гости к Сайласу и Ребекке, подготавливая почву для знакомства с Северусом и выискивая возможности его к ним пригласить. Северус беспокоится, но виду не подаёт. Он глушит в себе тревоги и продолжает работать. В одной из газет он видит объявление о продаже дома неподалёку от Тартара и даже задумывается о том, чтобы приобрести себе недвижимость в будущем. Ему почти удаётся накопить на первый взнос, но держит он свои планы при себе. Несмотря на насыщенную повседневность, душа Северуса все равно не на месте. Мысли то и дело возвращаются к Гермионе, и остановить это Северус не в силах. Тоска по ней не идёт ни в какое сравнение со всем тем, что ему пришлось испытать в жизни. Все горести прошлого окончательно меркнут, уходят на задворки долгосрочной памяти, в сознании мужчины остаётся только мир магглов, лишь настоящее, которое тесно связано с Гермионой Джин Грейнджер. Однажды, проснувшись снова раньше остальных в доме, Северус ощутил настолько острую тоску, что не смог больше это в себе подавить. Бесшумно поднявшись с постели и не потревожив сон Эрнестины, Северус собрался и аппарировал в то место, где он может хоть немного почувствовать присутствие Гермионы. Дом семьи Грейнджер был одинок и тих. За негостеприимными тёмными стёклами окон виднелись голые стены пустой гостиной. Северус тяжело вздохнул и подошёл к калитке, ведущей на задний двор, опустив ладонь на ручку. Он долго вглядывался в поросшую пожухлой травой тропинку, словно в глубине души верил, что сейчас с крыльца задней двери к нему спустится Гермиона и с улыбкой пройдёт по этой самой тропе. Однако никто к нему не шёл, долго обманывать себя Северусу не пришлось. Открыв калитку, он прошёл в глубину заднего двора и огляделся. Голые качающиеся ветви олеандров, подёрнутая пылью скамейка, грязная гирлянда, протянутая над ней и отвалившаяся в нескольких местах, пожухлая листва кругом, сорняки, засыпающие на грядущую зиму многолетние цветы. Северус посмотрел на все это и нахмурился. Не такой сад он подарил Гермионе Грейнджер. Все вокруг было словно олицетворением его собственной души в настоящий момент. Пожухлой, заброшенной и одинокой. Так не пойдёт. Гермиона вернётся однажды сюда, и Северус не хочет, чтобы уголки её губ поползли вниз от одного только вида некогда благоухающего жизнью сада. Северус закатал рукава, кивнул сам себе, направился к маленькой сарайке с садовыми инструментами и принялся за работу. Кажется, прошло каких-то пару часов, но на деле он пробыл в саду до глубокого вечера. — Отец! Северус вскинул голову и обернулся. Тартар, задыхаясь, бежал по тропинке с испуганными глазами. Запахло выхлопными газами и палёной резиной. Видимо, Джон приехал сюда на байке Форка, но не пощадил ни движка, ни колёс, когда парковался. — Черт возьми, кто же так делает! — ругается он. — Хоть бы записку оставил! Мы тебя потеряли! Северус рассеянно смотрит на обеспокоенного Тартара, поднимает взгляд к темнеющему небу и затем глядит на чёрные от земли руки. Он словно только сейчас опомнился. Тартар стоит с опущенными на пояс руками и укоризненно смотрит на Северуса. — Извини, — негромко произносит Северус, — потерял счёт времени. Тартар сначала хочет что-то громогласно заявить, но вдруг осекается, оглядываясь по сторонам. Пожухлая листва собрана и убрана в тележку, цветы прополоты, кустарники пострижены, гирлянда вымыта и лежит на крыльце, аккуратно сложенная. Северус сделал все это один, убил на это целый день и, что самое удивительное, даже не воспользовался магией. Джон чешет бритый затылок, потупив взгляд. Понимает он, почему Отец здесь. И почему приводит все в божеский вид. Каждый справляется со своей душевной болью по-своему. Кто-то заливает печаль алкоголем, кто-то прибегает к запрещённым веществам, кто-то замыкается в себе, а кто-то топит себя в работе. Тартару даже немного легче на душе от того, что Северус выбирает именно последний путь. — Тебе помочь? — наконец произносит Джон, посмотрев ему в глаза. Северус отрицательно качает головой. — Уже заканчиваю, не надо, благодарю, — негромко произносит он. — Я скоро вернусь, немного осталось. Тартар понимает, что Северус просто хочет побыть один. Упрекнуть его он ни в чем не может. Снейп смотрит перед собой и не приступает к работе до тех пор, пока движок байка Форка не заводится, и гул двигателя не исчезает вдалеке. Северус заканчивает работу, моет по локоть испачканные руки, убирает садовый инвентарь в сарайку и осматривает сад повторно. Другое дело. Северус делает глубокий вдох и понимает, что, несмотря на ноющую боль во всем теле, на душе у него становится легче. Ощущение такое, что, прибравшись в саду, он приводит в порядок и своё душевное равновесие. Закрыв калитку, он решает немного прогуляться и только потом аппарировать. Однако не успевает он сделать и трёх шагов от дома, как вдруг останавливается, поражённый непривычным для этого мира звуком. Обернувшись, Северус видит на парадном крыльце дома крупную бурую сову, нетерпеливо переминающуюся с лапы на лапу. Нахмурившись, Северус медленно идёт к ней, чуть склонив голову в сторону и присматриваясь внимательнее. Возле лап совы лежит запечатанное сургучной печатью письмо. Осторожно взяв его в руки, Северус переворачивает его и поражается. Письмо адресовано ему! Он уже собирается его вскрыть, как вдруг сова многозначительно ухает. Северус поднимает на посыльную нетерпеливый взгляд. — Нечем покормить, — шлёпнув рукой по карману джинс, ворчит он. — Возвращайся, когда позову, и будет тебе обед. Сова недовольно ухает и, расправив большие крылья, взмывает ввысь, оставляя Северуса одного. Мужчина нетерпеливо вскрывает печать, чувствуя дрожь в руках и грудной клетке, после чего начинает читать. Если бы хоть одна живая душа проходила мимо него в течение нескольких последующих минут, она бы непременно предложила ему помощь. Даже самая чёрствая и нелюдимая. Северус был бледен, дышал он поверхностно, стоял на своих двоих на честном слове. Дочитав письмо, он провёл ладонью по лицу, стирая липкий и холодный пот. Он даже не помнил, как добрался домой, лишь скомкано поприветствовал обитателей и направился в свою спальню, провожаемый непонимающими взглядами Тартара и Сусанны. Усевшись за стол, Северус снова перечитал письмо, бегло бегая взглядом по строчкам. Ответа тем вечером он написать так и не смог, вместо этого ворочался половину ночи, не зная, с чего начать. Ближе к четырём часам он все-таки вылез из постели, сел за стол, включил лампу и взял в руки листок и ручку, потому что ничего другого просто не было. Стрелки на часах показывали четверть седьмого, когда Северус запечатал второе письмо. Не чувствуя усталости, он снова аппарировал к дому семьи Грейнджер и звучно свистнул. Бурая недовольная сова появилась не сразу, но, заприметив обещанное угощение, сменила гнев на милость. Северус дождался, пока сова превратится в точку в небе, после чего подошёл к почтовому ящику семьи Грейнджер и оставил в нем второе письмо, надёжно спрятав от непогоды. Что ж, жребий был брошен. Остаётся только ждать. Ждать и верить в то, что все получится. Северус старательно продолжал учиться этой простой и сложной вещи. Радоваться малому, видеть хорошее и запастись терпением. Оно, как известно, всегда вознаграждается. И первый приз был ниспослан ему с собственной подачи, когда к середине ноября приготовление второй порции зелья было завершено. — Готово? — тут же подрывается с места Сусанна. — Да, — показывает ей две склянки Северус, когда выходит с утра пораньше при полном параде из гостевой спальни, — готово. Миссис Денвер тут же начинает суетиться, проверять, все ли взяла, проговаривать те вещи, которые они грамотно спланировали. Тартар тоже волнуется, но виду не показывает, за него это делают Эрнестина с Вилли, которые бродят по дому и завывают при каждом удобном случае. — Так, который час? — интересуется Сусанна. — Почти восемь, — зевнув не только спросонья, но и от нервов, отвечает Тартар. — Замечательно, — отзывается Сусанна и, задумавшись на мгновение, положительно кивает. — В Сиднее скоро пять вечера, все успеваем, к этому времени Бекки ещё не начинает готовить ужин. Северус поправляет на себе простенький джемпер и старается не придавать значения тому, что на первую встречу с родителями Гермионы идёт в таком виде. Как бы Северус ни противился плану Сусанны, он кажется самым практичным. Сайласу и Ребекке не обязательно сейчас вообще придавать значения тому, кто Северус такой. Будет ещё время. Будет. Так он себя и уговаривает. — Всё, мы готовы, — вздыхает Сусанна, протягивая Северусу руку. — Джонни, будь готов к нашему возвращению. — Буду, матушка, — кивает он, направляясь на задний двор. — Удачи вам! Северус даже не находит в себе сил на ответ, так он волнуется. Едва Тартар скрывается за дверью, Снейп вкладывает ладонь в морщинистую руку Сусанны и закрывает глаза. Хлопок аппарации пугает Вилли, которая тут же рвёт когти в спальню Тартара. Эрнестина же сидит на месте, внимательно глядя синими глазами на то место, где секундой ранее стоял Северус. Они были готовы к тому, что после столь длительной аппарации Сусанне нужно будет пару минут, чтобы прийти в себя. Женщина тяжело садится на лавку, опустив вниз голову, и глубоко дышит. Северус видит, как миссис Денвер потряхивает. Он молча протягивает ей бутылку воды и ни слова не говорит. Все, как они договаривались. Через несколько минут Сусанну уже не так трясёт, она перестаёт быть такой бледной, даже позволяет себе улыбку и, поправив причёску, по традиции тянется в сумку за пачкой сигарет. — Сусанна, умоляю, — фыркает Северус, — не время сейчас, сама же понимаешь. Женщина ворчит, но пачку все равно кладёт на место. Они с Северусом ещё раз все проговаривают и, собравшись с духом, идут к дому, который находится в полумиле от того места, куда они аппарируют. Трижды постучав, Сусанна бросает взгляд на Северуса и ободряюще улыбается. Снейпу сейчас не до улыбок, разумеется, но он обещал придерживаться плана. Так что и сам давит себе на лице что-то подобное. Женщина закатывает глаза. — Бога ради, — вздыхает Сусанна, — уж лучше тогда не надо. Напугаешь людей. Северус перестаёт притворяться. Прямолинейности миссис Денвер он перестал удивляться, а ещё наконец понял, в кого Джон такой уродился. Из дома слышатся голоса, а через пару мгновений дверь открывается, и хозяйка приветливо улыбается. Дыхание Северуса перехватывает. Миссис Грейнджер невысокого роста, совсем как Гермиона, даже чуть ниже. Волосы у неё темнее, чем у дочери, немного ниже плеч и вьются не так сильно. Объёмная чёлка прикрывает широкий лоб, золотисто-карие глаза искрят неподдельным дружелюбием. Поразительно, как сильно Гермиона похожа на мать. Улыбка у Ребекки только другая, совсем не такая, как у дочери. — Здравствуй, Сусси! — раскрывает руки для объятий Ребекка, когда выходит на крыльцо. — Как добралась? — Моя дорогая Бекки! — обнимает её Сусанна. — Очень хорошо, как всегда! Северус пока молчит, позволяя им обменяться любезностями. За спиной миссис Грейнджер появляется глава семейства. Северус поднимает взгляд. Сайлас высокий, почти с него ростом, крепкими мускулами не отличается, но и худощавым назвать его нельзя. Он носит очки, но, видимо, только дома. Оправа кривоватая и затёртая. Наверняка в очках он читает. Волосы у него русые, с проседью, а глаза серо-голубые, и сначала Северус даже не видит никакого сходства с Гермионой. — Здравствуй, Сусанна, — улыбается он, протягивая вперёд руки. И Северус видит очевидное и самое яркое, что унаследовала от отца Гермиона. Его улыбку. — Сайлас, здравствуй! — приветствует и его Сусанна, легонько похлопав по плечу. — А я к вам с помощью, как обещала! Северус расправляет плечи. Вот и его черёд настал вступить в разговор. Он чувствует волнение, куда же без него. Когда чета Грейнджер наконец на него посмотрела, у него даже колени слегка дрогнули. Да, определённо интересное ощущение: видеть родителей девушки, с которой ты спишь. Это что-то новое. — Сайлас, вот твоя выручалочка с автомобилем, — вся сияет Сусанна. — Он просто лучший в своём деле! Мистер Грейнджер делает шаг вперёд, с улыбкой протягивая вперёд руку. — Сайлас, — представляется он. — Очень рад знакомству! — Северус, — проглотив волнение, отвечает Снейп, пожимая её. — И я рад. Обмен любезностями и знакомство с миссис Грейнджер проходит на той же приятной волне, и хозяйка пропускает гостей в дом, суетливо оглядываясь, везде ли порядок. Северус это замечает и ухмыляется. Теперь понятно, откуда в Гермионе эта склонность к чистоте. — Ох, — спохватывается Ребекка, — только вы так рано, — взволнованно произносит она, — я ещё даже ужин не начинала готовить… — Ерунда, моя дорогая! — тут же входит в роль Сусанна. — Я тебе помогу, а Сайлас пока может показать Северусу автомобиль. Уверена, он найдёт причину поломки быстрее, чем кажется на первый взгляд! Миссис Грейнджер тут же расслабляется, следуя на кухню. Сайлас приглашает Северуса в гараж. Сусанна и Северус переглядываются и чуть кивают друг другу. Пузырьки с зельями у Сусанны в сумке, теперь ей предстоит не упустить момент. Северус в этой женщине ни капли не сомневается. Беспокоится он только по поводу своих навыков ремонта. Легенда-то с ремонтником отличная, да только движки мотоциклов и автомобилей не родные братья, уж скорее сводные. Северус может разве что потянуть время, а потом сказать, что прибудет завтра с необходимыми инструментами. «Завтра» ведь для четы Грейнджер будет уже совершенно другим. — Надеюсь, я не доставил вам хлопот с такой просьбой, — произносит Сайлас, открывая гараж. — Я говорил Сусси, что могу отправить автомобиль в сервис, но она настояла на своём. Северус жмёт плечами. — Не беспокойтесь об этом, — ровным голосом отвечает он, — мне не в тягость помочь Сусанне, её сын — мой хороший друг, когда-то мы работали вместе. Легенда работает. Сайлас тут же расслабляется, облегчённо улыбнувшись. — Джон, — поддерживает разговор Сайлас, — прекрасный молодой человек. Сусанна часто о нем рассказывает и втором своём сыне Дью. Тоже замечательный юноша. Северус положительно кивает, подходит к автомобилю и открывает капот. — Я в автомобилях совершенно не разбираюсь, — сокрушённо отзывается Сайлас, нервно улыбнувшись. — Вот по вопросам зубов любой сложности — это ко мне. Северус начинает смотреть двигатель, но сразу влиться с процесс не получается. Взгляд падает на светлые кисти мистера Грейнджера. Ладони у него узкие, совсем как у Гермионы, пальцы длинные и нежные, как у ребёнка, с тяжёлой работой он не в ладах, это видно сразу, однако у каждого человека есть своё предназначение в мире. Сайлас и Ребекка Грейнджер — дантисты. Гермиона Грейнджер — адвокат. Джон Денвер — мотомеханник и инструктор по вождению. Фернандо Лучини — повар. Дью Денвер — художник и будущий архитектор. Северус Снейп — зельевар и мотомеханик. Сусанна Денвер — мать. Каждый человек в мире имеет своё место. — А вы где-то здесь работаете, Северус? — вежливо интересуется Сайлас. — Да, — копаясь в движке, отзывается он. — Не так давно переехал, на другом конце Сиднея поселился, снимаю дом. Сайлас усаживается на стул, наблюдая за его работой. Что-то необъяснимо притягательное есть в этом суровом механике, но мистер Грейнджер не понимает, что именно. Быть может, потому что сам Северус испытывает к Сайласу глубокое чувство признательности ещё задолго до встречи с ним. Он — отец девушки, которую он любит. Северус любит его дочь, воспоминания о которой у Сайласа заперты в глубине сознания на протяжении шести последних лет. — Северус, простите меня заранее за вопрос, он может показаться странным, — Сайлас задумывается. — Мы с вами раньше не встречались? Северус замирает на какое-то время, а затем снова принимается за работу. Сусанна говорила, что несколько недель подготавливала чету Грейнджер к встрече с ним, но ведь и не только это важно. Гермиона наверняка рассказывала о нем, когда приезжала домой. Быть может, даже показывала каким-то образом. Сусанна впервые привела к ним после всех событий войны ещё одного человека, который косвенно был связан с их забытой дочерью. Быть может, сознание человека не такая уж и запутанная вещь, и Обливиэйт со временем имеет способность ослабевать. Кто знает? — Не думаю, Сайлас, — просто отвечает Северус. — Я же не здешний. — А Лондон? — все ещё испытывает странное волнение мистер Грейнджер. — Быть может, мы встречались в Лондоне? — Все возможно, — неоднозначно отвечает он. Северус задумывается о том, что действие зелья может помочь даже быстрее, чем он думал. Понадобятся не недели и не дни на восстановление памяти, а скорее часы. Сусанна годами общалась с этими людьми, так или иначе вскользь упоминала о девочке, которая дружит с её сыновьями. Процесс восстановления воспоминаний будет определённо быстрее. Мистеру и миссис Грейнджер не хватает лишь толчка, чуточку волшебства, чтобы прорвалась дамба забытых чувств к единственной дочери, которую они воспитывали большую часть своей жизни. — Да, наверное, мы виделись в Лондоне, — тут же успокаивается Сайлас. — В этом все дело. Северус не удивляется тому, что поломку не находит, в хитросплетениях движков автомобилей он правда не силён, не хватает знаний. Однако легенду он поддерживает, говорит, что заедет завтра с инструментами и все наладит, а о цене они договорятся позднее, когда будет понятно, сколько понадобится средств для закупки повреждённых деталей. Справляются они за час, возвращаются в дом, где пахнет едой, и идут сполоснуть руки. Ребекка тут же появляется на пороге кухни и зовёт всех за стол. Северусу понравилась мама Гермионы, женщина она очень простая и открытая. Неловкости в разговорах не было, ужин проходил в приятной обстановке. Северус смотрит на Сусанну, пока расправляется со своей порцией, и та взглядом даёт понять, что все под контролем. Снейп беспокоится, ведь ужин почти съеден, а мистер и миссис Грейнджер все ещё бодрствуют. — Оставьте место для десерта, — вдруг произносит Сусанна, поднимаясь с места. — Мусс уже готов, вы обязаны его попробовать! — Сусси не подпустила меня к готовке десерта, — задорно смеётся Ребекка. — Сказала, что вычитала новый рецепт! Ты ведь мне его оставишь, дорогая? — Кудесница! — радостно восклицает Сайлас. — Разумеется, — смеётся Сусанна, открывая холодильник и вынимая тарелку с четырьмя небольшими креманками, две из которых она для себя пометила. — Угощайтесь скорее и обязательно скажите, как вам! Сусанна ставит одну порцию Сайласу, вторую Ребекке, третью протягивает Северусу, четвёртую оставляет себе. Вооружившись ложками, чета Грейнджер тут же снимает пробу. Сайлас загрёб первую ложку аж с горой. — М, — тянет он, вскинув брови. — Как необычно! Кислинка и сладость. — Да, — поддерживает Ребекка, расправившись со второй ложкой. — Что ты туда добавила? Северус так и не доносит первую ложку до рта, внимательно наблюдая за Сайласом и Ребеккой. Сусанна придерживается той же позиции, но улыбается, не выходит из образа. — Голубика, — объясняет она. — Оу, как здорово, — прожевав, отзывается Ребекка, как вдруг начинает рассеянно смотреть перед собой. — Вот что-то я только… Все происходит быстро. Сайлас начинает покачиваться первым, веки его трепещут, ложка падает из рук вместе с креманкой. Ребекку через несколько секунд постигает та же участь. Северус и Сусанна бросают на стол свои порции. Снейп выхватывает приготовленную заранее палочку и, вскинув её вверх, чертит ловко руну: — Аресто моментум! Сайлас и Ребекка с закрытыми глазами в замедленном темпе падают со своих стульев на бок. Сусанна вскакивает на ноги и помогает улечься Бекки. Северус делает тоже самое с Сайласом, осторожно сняв с него очки и оставив на столе. Миссис Денвер тяжело вздыхает, утирая лоб рукой. Они оба какое-то время молчат, поглядывая на спокойно посапывающих родителей Гермионы. Самое страшное позади, впереди самое сложное. Помочь им перебраться обратно в родной дом и все там подготовить. Не так страшно, как кажется: магия в данном случае им обоим пригодится в качестве верного друга. — Сколько они проспят? — спрашивает Сусанна. Северус с интересом осматривает спящего Сайласа, который лежит на полу с открытым ртом. Он-то думал изначально, что потребуется не меньше суток, но, понаблюдав за словами и действиями мистера Грейнджера, понял, что это не так. — Часов восемь, не больше, — поразмыслив, отвечает Северус. Сусанна забавно морщит нос и посмеивается. — Ох, полно времени! — машет она рукой и достаёт пачку сигарет. — Перекур, Северус. Снейп задыхается от негодования, всплеснув руками. — Сусанна! Лицо миссис Денвер забавно вытягивается, улыбку ей скрыть не удаётся. — Ладно-ладно, — закатывает глаза женщина, снова бросив пачку в сумку, — по возвращению. Нас ждёт долгая ночь, пора начинать, а то Джонни нас там уже наверняка заждался.