Ради всеобщего блага

      Весь август одиннадцатилетний Гарри провел в своей комнате, почти не выходя наружу, за чтением «Истории Магии» и изучением остальных учебников. Дурсли перестали над ним издеваться, видимо, боясь, что Хагрид может вернуться и заколдовать кого-нибудь еще. Удалить поросячий хвост Дадли в тайне ото всех было не так уж просто.       Все это время мальчика не покидало ощущение нереальности происходящего, но физическое присутствие его палочки, ингредиентов для зелий и других не совсем обычных вещей вселяли в его сердце радость предвкушения.       Первого сентября Гарри проснулся в пять часов и уже не смог заснуть, настолько сильно был взволнован. Он встал и влез в джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде. Он еще раз тщательно изучил присланный ему список необходимых книг и вещей, чтобы убедиться, что ничего не забыл, запер Буклю в клетке и начал ходить взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока проснутся Дурсли.       Два часа спустя дядя Вернон запихнул огромный чемодан Гарри в багажник своей машины, тетя Петунья с трудом уговорила Дадли сесть на заднее сиденье рядом с Гарри. На вокзале «Кингc-Кросс» они были ровно в десять тридцать. Дядя Вернон перетащил чемодан на тележку и сам отвез ее на перрон. Гарри шел следом, думая о том, с чего это тот так необычно добр к нему. Вскоре стало ясно, почему. Платформы, указанной в билете, попросту не существовало. С ухмылкой дядя передал ему вещи и пожелал счастливой учебы.       Гарри смотрел, как машина Дурслей отъезжает от вокзала, а дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли смотрят на него и смеются. И вот он стоит между платформами девять и десять совершенно растерянный. Как Хагрид мог забыть рассказать ему, как попасть на эту платформу девять и три четверти? Даже полицейский посмотрел на него так, будто мальчик был не в своем уме, не говоря уже о косых взглядах прохожих на клетку с Буклей. Время неумолимо приближалось к одиннадцати часам, и Гарри, переминаясь с ноги на ногу, уже представлял свое возвращение к Дурслям, которые будут снова издеваться над ним, как вдруг услышал обрывок разговора:       — Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов…       Гарри резко повернулся. Эти слова произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками. Каждый вез на тележке чемодан тех же размеров, что и у Гарри, и у них была сова. Гарри почувствовал, как сильно забилось его сердце, и изо всех сил толкнул вперед свою тележку, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и он тоже остановился, оказавшись достаточно близко для того, чтобы услышать, о чем они говорят.       — Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.       — Девять и три четверти, — пропищала маленькая, такая же рыжеволосая, как и все семейство, девочка, дергая мать за руку. — Мам, а можно, я тоже поеду…        — Ты еще слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым. — Один из мальчиков, на вид самый старший, пошел в сторону платформ девять и десять. Гарри внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут его загородили туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез. За ним исчезли и два других рыжеволосых мальчика. Ситуация снова оказалась безвыходной. Гарри собрался с силами и подошел к пухлой женщине.       — Извините меня, — робко произнес он, переступая с ноги на ногу.       — Привет, дорогуша. — Женщина улыбнулась ему. — Первый раз едешь в Хогвартс?       — Да, — подтвердил Гарри. — Но дело в том… дело в том, что я не знаю, как…       — … как попасть на платформу, — понимающе закончила она за него. Гарри кивнул. — Все, что тебе надо сделать — пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять. Самое главное — тебе нельзя останавливаться и нельзя бояться, что ты врежешься в барьер. Если ты нервничаешь, лучше идти быстрым шагом или бежать.       Гарри испуганно замер. Всего лишь пройти сквозь стену? Да как это вообще возможно? От перспективы бежать прямо в кирпичную кладку его слегка замутило. В конце концов, собравшись, Гарри двинулся по направлению к барьеру. Двигаться быстро было нелегко — его постоянно толкали снующие мимо люди, к тому же тележка была очень тяжелой. Но страх не попасть в Хогвартс оказался сильнее, и Гарри ускорил шаг. Он был уверен, что сейчас врежется прямо в билетную кассу и на этом все закончится, но, вспомнив слова пухлой женщины, налег на поручень тележки и тяжело побежал. Барьер все приближался, и Гарри понимал, что остановиться уже не сможет, потому что ему не удастся удержать разогнавшуюся тележку. Оставалось каких-то два шага. Гарри зажмурился, готовясь к удару и ощущая себя самым глупым человеком на планете. Но удара не произошло, было лишь резкое чувство, будто окатили холодной водой, и он, не замедляя бега, открыл глаза.       Гарри находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11:00». Гарри оглянулся и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Значит, он смог, значит, у него все получилось.       По перрону сновали люди в чудных одеждах, даже более чудных, чем на Косой Аллее. Даже казавшаяся магловской одежда не походила на то, в чем ходили люди еще пару минут назад на Кингс-Кросс. Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов. Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Теперь в своих джинсах мальчик почувствовал себя настолько неуместным, насколько это было возможно.       Рыжее семейство пропало из вида, и Гарри решил двинуться дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка, и наконец нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Ощущение неуместности не оставляло его, поэтому он решил как можно быстрее переодеться в школьную форму, чтобы слиться с другими ребятами.       Он как раз натягивал мантию поверх джемпера, как вдруг дверь в купе отворилась и в нее заглянул темноволосый мальчик, похоже, ровесник Гарри, уже переодетый в форму.       — Свободно? — поинтересовался незнакомец, чуть шаркнув ногой.        — Конечно. — Он радостно улыбнулся, помогая затащить чемодан в купе. — Меня зовут Гарри, а тебя?        — Том, — произнес тот будто бы не очень заинтересованно и протянул свою ладонь для рукопожатия. Мальчик сразу же ответил на этот жест и с удовлетворением подумал, что наконец-то познакомился хоть с кем-то.        — Ты тоже в первый раз едешь в Хогвартс? — Гарри поудобнее устроился на сиденье и расправил складки мантии.        — Угу, — Том лишь утвердительно кивнул.       Дальше разговор не очень-то клеился, потому что сосед мгновенно уткнулся в один из учебников, будто бы полностью игнорируя присутствие кого бы то ни было вокруг. Даже тележка со сладостями не отвлекла его от чтения, а Гарри решил не выделяться, да и не знал, что из этого стоило бы взять, хотя все выглядело невероятно привлекательно. Отвернувшись к окну, Гарри принялся наблюдать за проплывающими перед окном пейзажами, полностью погрузившись в свои невеселые мысли. Поля сменялись лесами, а те, в свою очередь, горами и так до бесконечности. Казалось, будто бы встреча с этим мальчиком уже предрекала не самое удачное начало учебы. Через пару часов в купе заглянул парень постарше со значками «С» и гербом со львом на груди.       — О, вижу, вы уже переоделись в форму, молодцы! Я староста школы Руперт Доннаван. Все первокурсники после прибытия собираются и отправляются к Хогвартсу на лодках, поэтому не разбредайтесь. Багаж оставьте, его потом заберут и отправят в ваши комнаты. Удачи на распределении! — Улыбнувшись, староста вышел из купе и направился дальше по коридору.       — Что за распределение? — вздрогнул Гарри. Неужели их будут оценивать по умениям? Он ведь даже ни одного заклинания не знает. Возможно, тут-то и вскроется, что никакой он не волшебник, и его следующим же поездом отправят обратно к Дурслям. От этой мысли волна мурашек пробежала по позвоночнику, заставляя съежиться.       — Не переживай. Не думаю, что будет что-то похожее на проверку. В любом случае кто будет от нас требовать невыполнимого? Думаю, я попаду на Слизерин или Когтевран. — Том, не поднимая взгляда от книги, перелистнул страницу и замолчал.       — Что такое этот Слизерин и Когтевран? Ты все это уже знаешь? Расскажи! — Волнение распространялось по телу, и Гарри не терпелось расспросить его как можно больше, пока они не приехали.       Том смерил мальчика взглядом исподлобья, будто бы решая, есть ли в этом общении хоть какой-то смысл.        — Я просто прочел то, что мне было доступно перед поступлением.        — Что значит «было доступно»? — Гарри видел, что собеседник не очень-то заинтересован в разговоре, но не мог остановиться.        — Сложно скупить все книги, которые хочется, когда ты не можешь себе этого позволить. — Мальчик слегка нахмурился, будто сказал что-то лишнее, и продолжил чтение, явно не намереваясь больше отвечать на вопросы неугомонного Гарри.       Вскоре стемнело, пейзаж за окном становился все менее различимым, тогда машинист объявил, что через пять минут они подъедут к станции. По мере того как поезд постепенно сбавлял ход, тело Гарри снова покрывалось мурашками от волнения, а ладони становились настолько влажными, что приходилось вытирать их о бока. Том убрал в багаж свою книгу, и вдвоем они направились к выходу.       На совершенно неосвещенной улице был лишь один источник света от палочки высокого, слегка прихрамывающего волшебника, подзывающего первокурсников. Когда все собрались, толпа двинулась по узкой скользкой дорожке, резко уходящей вниз. Гарри пытался смотреть под ноги, хотя особого смысла в этом не было, как вдруг наткнулся на чью-то спину. Тогда он обратил внимание, что все остановились, и поднял голову вверх. В толпе зазвучали вздохи восхищения. Сам Гарри тоже не смог сдержаться — они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.       Весь путь, который они преодолевали на лодочках, Гарри неустанно восхищался. Красота и величие замка поражали настолько, что все тревожные мысли разом улетучились из головы, казалось, будто вся его будущая жизнь сейчас возвышалась огромным черным массивом шпилей, и ничего в этом мире не может быть прекрасней.       Когда все первокурсники высадились, волшебник повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу своей палочкой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка. Еще один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью, где их встретил другой, гораздо более статный волшебник. Седина уже тронула его русые волосы и бороду, но тот не выглядел старцем, как представлял его Гарри после разговора с Хагридом.       — Профессор Дамблдор, первокурсники готовы, — произнес хромающий волшебник.       — Спасибо, профессор Кеттлберн, — произнес второй и жестом позвал ребят следовать за собой, проходя по огромному коридору, вдоль которого горели факелы, а потолок терялся где-то высоко.       — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовал их профессор. Его голос эхом прокатился вдоль стен, прервав перешептывание детей. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде, чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи.       Начавших испуганно переговариваться детей ввели шеренгой в невероятного размера зал. Он был освещен, казалось, тысячами свечей, висящих в воздухе над четырьмя длинными столами, заставленными золотыми тарелками и кубками. Вместо потолка было лишь огромное звездное небо, а в конце зала стоял преподавательский стол. В центре стола восседал старый, будто весь высохший, волшебник с тонкими седыми волосами на лысеющей голове и реденькой длинной бородой. Примерно так Гарри и представлял Дамблдора, но это был не он. У мальчика подступил ком к горлу, а колени предательски затряслись. Хорошо, что под мантией этого не было видно.       Перед шеренгой первокурсников стоял табурет, на котором лежала вся в заплатках старая остроконечная Шляпа, которая вдруг запела из прорези, напоминающей рот, песню. Гарри пытался уловить суть, ведь та рассказывала о факультетах, и пытался предположить, к какому же он подходит больше. Не придя к какому-то мало-мальски определенному решению в своей голове, он решил сосредоточиться на происходящем. После песни профессор Дамблдор стал по очереди называть каждого студента, который усаживался на табурет, и надевал на его голову Шляпу. Та после недолгих раздумий называла факультет, и под громкие овации ребята отправлялись за свой стол.       «А что, если шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?» — подумал он. В этот момент назвали уже знакомое имя:       — Том Реддл.       Непроницаемое лицо, совершенно не свойственное мальчику одиннадцати лет, выражало холодную уверенность. И если бы только Гарри находился чуть ближе к Распределяющей Шляпе, то заметил бы в глубине темных глаз искорки того же самого страха и неуверенности, что и у него самого.       — Слизерин! — прогремела Шляпа, не пробыв на голове мальчика и нескольких секунд. Под аплодисменты тот отправился за стол, над которым развевался зеленый герб со змеей.       Спустя еще несколько человек Дамблдор наконец-то назвал имя Гарри. На негнущихся ногах он подошел, сел на табурет и сделал глубокий вдох как раз в тот момент, когда на его голову опустилась Шляпа. Тут же в голове зазвучал голос:       — Ох, как интересно! Такого я еще не встречала. Утром был там, и вот, уже здесь. Ну да ладно… Куда же тебя определить? Гм-м… Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает, и имеется весьма похвальное желание проявить себя — это тоже любопытно… Полагаю, ты отлично будешь смотреться в…       — Слизерин! — теперь голос прогремел снаружи.       «Неужели это правда? Я все-таки волшебник и буду учиться в Хогвартсе!» — радостно подумал Гарри и, еле сдерживая восторг, быстрым шагом под приветственные хлопки и улюлюканье Слизеринцев отправился к столу под зеленым гербом.       После приветственной церемонии в центр перед преподавательским столом вышел тот самый древний волшебник, чтобы сказать слова напутствия. В этот момент Гарри решил спросить старших ребят:       — Кто этот волшебник?       — Как кто? — ответил староста со значком, вопросительно выгнув бровь. — Наш директор профессор Диппет.       — Разве не профессор Дамблдор директор школы? — смутился Гарри. Вокруг послышались смешки остальных слизеринцев.       — Ну ты даешь… Перед поступлением мог бы и выяснить хоть что-нибудь о месте, в которое отправляешься, — усмехнулся староста. — Ты, кстати, откуда? Думаю, наши семьи не знакомы.       — Я… — начал было Гарри, но его оборвал на полуслове голос директора, который рассказывал об опасностях Запретного леса, об отборочных испытаниях факультетов для игры в квиддич и предложил приступить к трапезе. Как только на столах вдруг появилась еда, все напрочь забыли о Гарри. От такого обилия еды даже сам он восхищенно вздохнул, накладывая в тарелку каждого блюда по чуть-чуть, чтобы попробовать как можно больше. Вскоре желудок переполнился настолько, что даже дышать стало невыносимо трудно.       После ужина староста собрал первокурсников, чтобы отвести в их гостиную факультета, как вдруг на плечо Гарри, стоявшего позади всех, легла чья-то рука. Обернувшись, Гарри увидел, что профессор Дамблдор молча поманил его за собой. Остальные первокурсники уже скрывались за дверями в Большой Зал, и мальчик, совершенно сбитый с толку, неуверенно поплелся следом за преподавателем.       «Вот оно. Видимо, все же произошла ошибка, и сейчас меня отправят домой», — подумал Гарри.       Минуя длинные коридоры и лестницы, они наконец очутились в кабинете, где витал запах лимонных долек, стоявших в вазе на столе. Вокруг находились самые необычные приборы, стены были увешаны разнообразными схемами и полотнами с рунными знаками. Дамблдор жестом пригласил Гарри присесть на мягкий стул напротив стола преподавателя.       — Твое имя в списках поступающих появилось лишь несколько часов назад, Гарри. Как думаешь, почему? — Взгляд профессора не был злым или недовольным, скорее заинтересованным, но от этого легче совершенно не становилось. У Гарри все внутри похолодело. Значит, вот и настал этот момент, когда все наконец-то прояснилось. Ему здесь не место.       — Не знаю, профессор, — в горле образовался ком, который не уходил, сколько бы мальчик не сглатывал слюну. — Хагрид сам вручил мне письмо и сказал, что я волшебник в день моего рождения. — Руки начало пробивать мелкой дрожью, поэтому он просто засунул их в складки мантии. — Просто, понимаете, Дурсли, мои родственники, не хотели отдавать мне это письмо, они даже увезли меня…       — Кто такой этот Хагрид? — перебил его профессор, подавшись вперед.       — Как же он сказал… Хранитель ключей и гробниц Хогвартса, — замялся Гарри вспоминая.       — Ох, это очень интересно, мой мальчик. Только вот никакой Хагрид не заведует ключами от Хогвартса. — Дамблдор на мгновение задумался. — Скажи-ка, какой нынче год? — с губ профессора все так же не сходила заинтересованная улыбка.        — Тысяча девятьсот девяносто первый, сэр, — тут Гарри совсем запутался. Все эти вопросы жутко его напугали, не давая хоть как-то собраться с мыслями. Ком в горле поднимался все выше, норовя вызвать тошноту после обильного ужина.       — Ой-ой, боюсь, ты немного ошибся, ну а может, ошибся здесь я, но сейчас тысяча девятьсот тридцать восьмой год. — На долю секунды на лице Дамблдора промелькнуло беспокойство, которое тут же снова сменилось улыбкой.       Тело мальчика будто окаменело, превратившись в одну из Хогвартских статуй. Это звучало как полнейший бред, как не самый удачный розыгрыш, будто Гарри попал в очень дорогое шоу, куда его сбагрили Дурсли, чтобы поизмываться. Или, что казалось более вероятным, свести с ума.       — Ну как такое возможно? Еще утром, я точно уверен, был именно этот год! — Гарри прокручивал в голове утренние новости по телевизору, которые он слушал вполуха, укладывая мантии в чемодан.       — А вот с этим нам предстоит еще разобраться, — тихонько постукивая по столу костяшками пальцев, ответил профессор. — Видишь ли, путешествия во времени являются очень опасными и редко несут в себе что-то хорошее. Поэтому, пока мы с тобой не разобрались как следует в том, как же ты сюда попал и зачем, необходимо держать это в секрете, чтобы не случилось беды. Скажи, было ли что-то странное сегодня утром, после чего вдруг все изменилось?       Оцепенение отпускало, тело разгоняло кровь с такой скоростью, что щеки начали гореть. Все это было полнейшим бредом. Даже если и правда, кому могло понадобиться что-то от него, одиннадцатилетнего мальчика. Гарри собрался с мыслями, пару раз медленно выдохнув, чтобы вспомнить все необычное, происходившее сегодня, как вдруг на него нахлынуло озарение:       — Я… когда я прошел сквозь стену между платформами… Даже люди в обычной одежде стали выглядеть как-то необычно, — мальчик заговорил быстрее, будто боясь, что мысль ускользнет от него. — И перед этим я познакомился с семьей: они были все рыжие, но ни одного из них я больше не увидел ни в поезде, ни в зале, — на этом запас дыхания кончился, и Гарри обессиленно прислонился к спинке стула. Перед глазами поплыло, размывая очертания кабинета.       — Давай так, Гарри, сегодня был уж больно насыщенный день. Мне нужно над всем этим подумать. — Дамблдор потер переносицу и вздохнул. — Тебе нужно переварить эту информацию, а в субботу после занятий я буду ждать тебя в этом кабинете. Тебя отведут в гостиную. Пора отдохнуть и набраться сил, — на секунду профессор замолчал. — Если ребята будут спрашивать, где ты был, скажи, что твои вещи стащил Пивз, наш местный полтергейст-проказник, и тебя позвали проверить, все ли осталось на своих местах. Не переживай, я обо всем позаботился. Кстати, пароль от подземелий Слизерина «лирный корень». Сладких снов, — с этими словами профессор протянул ладонь в сторону двери, намекая на то, что пора уходить.       — Спокойной ночи, сэр, — тихо произнес Гарри, выходя в коридор. Закрывая дверь, мальчик настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул от серебристого свечения рядом с его левым плечом. Его ждал призрак.       — Меня зовут Лорд Драбен, — произнес тот без единой интонации в голосе. — Я отведу тебя в подземелья. — То, что можно было назвать его телом, беззвучно перемещалось серебряной дымкой в воздухе. Выглядел он как молодой мужчина в старинной светлой мантии с кружевами и оборками, а на голове поверх светлых завитых волос был надет цилиндр в тон. Весь его вид, включая сжатые в тонкую линию губы, говорил о том, что больше разговаривать он не намерен.       Снова путь по коридорам и лестницам, на этот раз ведущий вниз. Гарри уже совсем отчаялся запомнить дорогу, поэтому просто молча шел, пытаясь хоть как-то обработать информацию, совершенно не укладывающуюся в голове. Когда-то он смотрел фильмы про путешествия во времени, но представить, что такое может происходить по-настоящему, было просто невозможно. И это не говоря уж о том, что мальчик еле свыкся за месяц с мыслью о том, что он может быть волшебником.       И вот, наконец, произнеся пароль возле тупика в конце коридора, мальчик оказался в совершенно пустой гостиной Слизерина. Лишь на диване у камина остался сидеть староста, читавший газету, видимо, дожидаясь Гарри. Гостиная выглядела еще более причудливо, чем Большой зал. Стены были увешаны старинными гобеленами, вдоль которых стояли буфеты из темного дерева. Рядом с каминами, лишь слегка освещавшими пространство, стояли мягкие темно-зеленые, кожаные диваны. Вся атмосфера помещения была по-своему уютной, но обилие неуместных дорогих ваз и статуэток вызывало ощущение чрезмерности, будто попал в дом, где ничего нельзя трогать.       — О, наконец-то. Мне передали, что твои вещи стащил Пивз. Разобрался? — староста сложил газету и поднялся.       — Да, похоже, все на месте, — произнес Гарри, стараясь спрятать неуверенность в голосе.       — Отлично. Пойдем, покажу твою комнату. — Ребята прошли сквозь один из гобеленов с изображенным на нем мужчиной, убивающим единорога, и попали в коридор с несколькими дверьми по обе стороны. Староста встал напротив одной из них и предложил войти.       — Смотри, не опоздай на пары, — и с этими словами удалился в другую комнату.       Гарри пару секунд помедлил, собираясь с духом, прежде, чем войти. Наконец он потянул ручку двери на себя.       — Ха! А мы тебя уже потеряли! — раздался голос в конце помещения, тускло освещенного свечами, стоявшими на прикроватных тумбах. — Тебя как зовут-то, потеряшка? — голос принадлежал светловолосому парнишке, укутавшемуся по шею в одеяло.       — Гарри, — слегка стушевавшись, ответил мальчик, переминаясь с ноги на ногу.       — Ну что же, Гарри. Я — Абраксас. Кстати, лучшие места мы уже заняли, так что придется брать то, что осталось. Слева, вон там, торчит башка Реджинальда. — Мальчик неопределенно махнул в сторону кровати, откуда активно замахал рукой другой однокурсник. — Справа Том, но он, наверное, уже спит, — действительно, оттуда виднелось лишь мерно вздымающееся одеяло, но Гарри был рад, что попал в комнату с кем-то, кого он уже знает.        — Очень приятно, — помахал Гарри в ответ ребятам и занял кровать возле входа. Его вещи еще не доставили, лишь форменная пижама была разложена на плотном зеленом покрывале.       — Я та-а-к волнуюсь! — протянул Абраксас, потягиваясь. — Родители, конечно, обучали меня, но не хотелось бы облажаться в первый же день. Отец в честь поступления подарил мне фамильный перстень, правда даже с заклинанием уменьшения он мне пока что велик. — Он порылся в прикроватной тумбочке и вытащил серебряное кольцо с большой печаткой, правда, в такой темноте разглядеть ее было невозможно.       — Небось у тебя был еще и миллион гувернанток с домовыми эльфами, — рассмеялся Реджинальд, тряхнув темными кудрями. — Вы, богатеи, только и знаете, что хвастаться своими деньгами.       — Ой, кто бы говорил. Сомневаюсь, что семейство Пьюси находится на грани нищеты, — прыснул сосед, пряча кольцо обратно.       — Куда уж там до Малфоев? — подушка Реджи пролетела прямо в лицо Абраксасу. Тот, отойдя от удивления, подскочил, хватая свою подушку, подбежал к другой кровати и ударил друга в плечо.       — Ну все! — взревел Реджинальд, и под громкий смех мальчики начали лупить друг друга подушками. Гарри тоже смеялся вместе с ними, наконец-то почувствовав хоть какое-то подобие облегчения.       Спустя минут пять они наконец-то выдохлись. Рухнув на кровать, Абраксас раскинул руки в стороны.       — Думаю, это будет крутой год…       Свечи погасли вместе с улыбкой Гарри. Он долго не мог сомкнуть глаз, пытаясь осознать все, что произошло всего лишь за один день. В груди гулко ухало сердце, пытаясь разорвать ребра. Как он мог попасть в прошлое, а главное, что теперь со всем этим делать? Проворочавшись еще добрую половину ночи, Гарри сморил сон.       В это время, лежа под одеялом и размышляя, еще один человек в комнате так же не мог уснуть.

***

      Дамблдор расхаживал в своем кабинете, отмеряя расстояние между стеллажами. У бровей залегла глубокая морщина раздумий. Необходимо как можно скорее разобраться с этим, но было не ясно, кому можно довериться в этом вопросе. Как всегда, приходилось полагаться только на себя. На очередном круге профессор наконец-то вышел из раздумий, и его взгляд упал на стул, где прежде сидел Гарри. Как же он сразу не заметил? Аккуратный свиток пергамента, перемотанный красной лентой, на котором стояла его собственная, Дамблдора, печать.