Солнце уже поднялось из-за горизонта и освещало все вокруг теплым осенним золотом, когда Аркаша медленно плелся в школу. Уже несколько дней он думал о принятом решении: как оказалось, сказать о своих чувствах было намного сложнее, чем он себе это представлял. Он как раз мысленно повторял все аргументы «за», которые нашел пару дней назад, когда его окликнул звонкий голос:
— Аркаш!
Он повернулся и увидел Ростову, как всегда сияющую широкой улыбкой и полную энергии. Она за пару шагов поравнялась с Кирсановым:
— Ты чего такой недовольный? Вспомнил лицо физички?
— Это слишком радикально, — Аркаша тихо рассмеялся, взглянув на подругу.
Она всегда обладала способностью невероятно тонко чувствовать других людей, знала, что сказать и как себя вести, иногда казалось, что она умеет читать мысли. А может быть, ее извечное хорошее настроение и искренняя живость просто влияли так на окружающих. В любом случае, Аркаша был безумно благодарен Наташе за этот пустой отвлекающий разговор в нужную минуту, он с легкой улыбкой смотрел на резковатые размашистые жесты одноклассницы и слушал ее быструю речь.
Они вошли в двери школы как раз в тот момент, когда раздался звонок, оповещающий о конце первого урока. А дальше для Аркаши все было словно в тумане. Тревожные навязчивые мысли вновь заполнили голову, заслоняя все происходящее, сердце временами начинало так сильно заходиться, что он переставал слышать даже свои рассеянные ответы на Наташины истории.
Аркаша отчетливо вспомнил тот синий вечер. Что заставило его решиться на такое, и почему сейчас, когда эта решимость требовалась сильнее всего, от нее не осталось и следа? Внезапно страх отказа и позора стал сильнее, чем тот, с которым он уже сумел свыкнуться и справиться. Он смутно помнил, как зашел в класс, как подсознательно отметил привычно звонкие приветствия Ростовой с подругой, как они тихо перешептывались в другом конце кабинета, непонимающе глядя в его сторону.
Очередная резкая трель звонка вырвала Аркашу из мыслей. Он, как и всегда принялся слушать учителя, все прежние переживания отошли на второй план.
Но мысли вернулись, стоило ему отвлечься. Не в силах больше терпеть гнетущие сомнения, он оторвал кусок бумаги прямо от листа, на котором немного рассеянно записывал что-то по теме урока, и, не думая ни секунды, быстро написал: «Мне нужно поговорить с тобой, давай встретимся у лестницы в левом крыле на первом этаже». На секунду остановившись и, видимо, вспомнив что-то, он подписал: «Следующая перемена. Аркаша». Свернув записку и выведя аккуратным почерком имя адресатки, он передал это послание Оле, сидящей через проход от него.
Оставшийся урок тянулся невероятно медленно. Казалось, что не только секундная стрелка замедлила ход, но и все, находившиеся в классе, двигались преувеличенно плавно и нерасторопно. Аркаша уже думал, что не досидит до звонка, и хотел выйти и ждать за дверью, меря коридор нервными широкими шагами, но в этот самый момент урок закончился. Вставая из-за парты Аркаша почувствовал на себе взгляд Кати, которая собирала тетради, переговариваясь с Наташей.
Этот заинтересованный взгляд будто послужил сигналом к действию: Аркаша быстро подхватил расстегнутый рюкзак и, выскочив из кабинета, понесся к назначенному месту.
Время шло, перемена уже подходила к концу, а Катя не появлялась. Аркаша нервничал все сильнее, ожидая, что она выйдет из-за угла в любую секунду. Он снова и снова прокручивал у себя в голове слова, которые собирался сказать ей, многократно проверяя их звучание, с каждым разом оставляя в них меньше и меньше высказывания чувств. Внезапно он понял, что говорить ему нечего, и все это глупости, которые Катя и слушать не захочет, и это осознание ледяной волной прошло по всему его телу.
Он оглянулся по сторонам: не заметил ли кто его замешательства и красноречивого ожидания, и, поблагодарив все известные ему силы за то, что человек, перед которым меньше всего хотелось показаться влюбленным романтиком, ушел в колледж, он снова резко сорвался с места и побежал к кабинету.
Несмотря на то как он торопился, на урок Аркаша опоздал, и пришлось с виноватым видом стоять перед учителем и под взглядами одноклассников, но, хуже всего, под взглядом Кати.
Садясь на место и вытаскивая дрожащими руками учебник из рюкзака, Аркаша старался не думать, почему она не пришла, и игнорировать ее хмурый взгляд. Тогда в его голову пришла спасительная мысль: записка просто не дошла до нее, дело не в нем.
Решив, что, видно, сама судьба препятствует его признанию, и немного успокоившись, он просидел весь урок, исправно отвечая на вопросы учителя и внимательно слушая материал.
Вновь раздался звонок. Аркаше казалось, что весь сегодняшний день он живет от звонка до звонка, а противный треск только расстраивал напряженные нервы. Раньше он не обращал на это столько внимания.
— Можно с тобой поговорить? — сзади к нему подошла Катя.
Пока Аркаша медленно поворачивался к ней, в его голове успели промелькнуть сотни разных мыслей от «она все-таки видела записку и не пришла» и до «что мне ей сказать?»
— Да, конечно, — он натянуто улыбнулся.
— Зачем ты сделал это? Зачем передал записку и не пришел? Ты хотел посмеяться? — ее голос дрогнул.
Аркаша в недоумении поднял на нее глаза и только сейчас заметил, что взгляд ее был не хмурым, а расстроенным. Неужели это он стал причиной ее грусти?
— Но я пришел, тебя не было, — наконец произнес он.
— Как тебе не стыдно так обманывать меня? — Катя нервно оглянулась к сидящей чуть вдалеке Наташе.
— Я был там!
— Не знаю, где ты был, но я стояла у левой лестницы на первом этаже, как ты и просил.
Она хотела было развернуться и уйти, но Аркаша рефлекторно схватил ее за запястье и замер. И вдруг он осознал свою ошибку: лестница, у которой он ждал Катю, находилась в правом крыле. Он удивленно распахнул глаза.
— Я идиот… — едва слышно выдохнул он. — Прости, прости, это все я… Я перепутал лестницы, — забормотал он, не решаясь поднять глаза.
Но даже так он смог почувствовать, как направленный на него прекрасный взгляд просветлел.
— Ну конечно, ты не мог так поступить, — с облегчением воскликнула Катя.
Повисло неловкое молчание. Никто из них не знал, как продолжить разговор, но и уходить не собирался. Аркаша все еще держал Катю за запястье.
— Так о чем ты хотел поговорить? — Катя высвободила руку.
— Я… да уже не важно…
— А все же?
— Ты же делала английский? — Аркаша решился поднять взгляд и заметил, что Катя нахмурилась.
— Да, сейчас дам, — она повернулась к своей парте, собираясь сходить за тетрадью.
— Ты сегодня красиво выглядишь, — бросил ей в спину Аркаша и с радостью заметил ее широкую улыбку.
***
Соня волновалась так сильно, что ее почти ощутимо трясло. Она была спокойна всю неделю и была уверена, что сохранит хладнокровие и на выступлении, но ее пугало осознание того, что прямо сейчас ей нужно было выйти на сцену и перед полным, в первую очередь учителями, залом произносить тщательно заученные фразы с дежурной улыбкой.
Но пока зал был почти пуст, если не считать десятиклассников, которые разбрелись в разные его концы. Соня то нервно поглядывала на бумажку, пытаясь сосредоточиться на повторении текста, то бессознательно выискивала глазами Колю среди одноклассников. Тот о чем-то переговаривался с Васей Денисовым, широко жестикулируя и иногда откидывая назад голову, смеясь.
Соня собиралась вернуться к перечитыванию речи, когда заметила Машу, направляющуюся прямо к ней. Она попыталась сделать вид, что не увидела подругу, и придать лицу умиротворенное выражение.
— Переживаешь?
— Н-не очень, — Соне всегда было трудно лгать близким людям.
— Не волнуйся, — Маша отличалась прекрасной наблюдательностью, — все пройдет прекрасно. Уверена, мы не нашли бы лучшую ведущую даже если бы захотели. Ты отлично справляешься.
Соня неуверенно подняла взгляд на подругу и буквально почувствовала теплый свет ее лучистых глаз. Она явственно ощутила, как стальные тиски страха, сжимавшие ее, стали ослабевать.
— Спасибо…— она и не думала, что кто-то может так хорошо подобрать нужные слова.
В ответ Маша лишь молча улыбнулась, и в этот момент ее обычные, не столь красивые черты показались Соне самыми прекрасными на свете.
— Ребята, сядьте все рядом и успокойтесь. Скоро начнут приходить выступающие и учителя, — раздался уверенный голос Андрея.
Момент был разрушен. Маша отвернулась на голос брата и пошла занимать место рядом с уже усевшимися одноклассниками, а Соня вновь ощутила холодную пустоту. Но уже через несколько мгновений она поспешила за подругой.
— Не волнуйся, — рядом с ней уселся Коля, от внимания которого не укрылись слегка трясущиеся руки Сони, — у нас больше шансов опозориться, чем у вас с Пьером. В любом случае, все будет хорошо, — поспешил прибавить он, увидев, что сестра не поняла его шутки.
Он отвернулся к Васе, продолжая прерванный разговор. Но Соне не суждено было спокойно собраться с мыслями, потому что сзади раздался раздраженный голос Жени:
— Ты можешь хотя бы сейчас вести себя тише и не орать на весь зал?!
— Увы, — Толик, к которому тот обращался, приторно улыбнулся.
— Ты и на сцене планируешь так громко ржать?
— Ну, если разгляжу среди зрителей Лариску, то да.
Его смех теперь подхватил и Алеша, сидевший рядом, а Федя лишь ухмыльнулся, наблюдая за тщетными попытками Онегина угомонить его друга.
— И что ты имеешь против Ларисы Александровны, она даже не ведет у нас, — к разговору присоединился Петя.
— А кто сказал, что я против нее? — Толик в притворном удивлении вскинул брови. — Наоборот, я искренне восхищаюсь ее стильными бордовыми волосами.
— Они так подходят к ее голосу, — задумчиво добавил Федя.
Его фраза вызвала новую волну хохота. Соня в отчаянии зажмурилась.
***
— Господа, я считаю, это успех!
Из школы дружно выползал десятый класс, удивленно взирая на лучи редкого осеннего солнца.
— Я так рада, что все прошло хорошо, — Таня улыбнулась, обращая лицо к безоблачному небу.
— Ну, а Пьер был, однозначно, лучше всех! — Боря явно намекал на то, как одноклассник несколько раз пытался выговорить простую фразу, а потом чуть не упал со ступенек от смущения.
— Что ж вы все над ним издеваетесь, — вступился за одноклассника Володя, — лучше посмотрите, какой чудесный день…
А день, и правда, был чудесен: солнце, стоящее высоко в небе, золотило осенние листья, пламенно-рыжие, багряные, ярко-желтые, оставшиеся на деревьях и лежащие повсюду, носимые легким прохладным ветром. Они словно светились среди общего печального пейзажа. Все кругом дышало светлой надеждой, такой, какая может быть только осенью, меланхоличной и далекой. А десятиклассники несли эту надежду в себе, не думая в столь яркий день о чем-то тяжелом, веря, что все будет только лучше.
