Тишина среди прекрасных цветов

      Кайли никогда не хотела убивать людей. Сама мысль о теплой и липкой мутноватой крови, что подсыхает на ладонях и стягивает кожу, покрываясь сеткой колящихся трещин, поднимала изнутри волну тошноты и какого-то полного непринятия.       Кайли боялась убивать людей. Их хрипы булькающего жидкостью горла, стоны сквозь сжатые зубы, учащенное или замедляющееся последнее дыхание, крики с надрывом или срывающиеся на визги проклятия и мольбы — все эти звуки жгли жгутом боли по ноющим вискам.       Кайли всегда думала, что быть хорошим человеком и делать правильные дела, это основополагающее правило существования людей в этом мире. Необходимо молиться своему архонту, поливать цветы ровно два раза в неделю, улыбаться, когда с кем-то здороваешься, и чистить ботинки перед сном.       Кайли очень старалась быть хорошим человеком. Она молилась за каждую погибшую от ее рук душу со слезами на глазах, называла свои цветы именами жертв, вежливо их приветствовала и тщательно оттирала кровь от ботинок по вечерам.       Кайли очень не любила убивать людей. Они хорошие. Иногда. Но у Кайли сложная и неприятная работа, за которую хорошо платят. Денег с лихвой хватает на лечение больной младшей сестры, задыхающейся от каждого лишнего вздоха, и на небольшие мелочи, вроде еды для самой Кайли.       Город контрактов жесток, когда ты работаешь на сильных мира сего, скованная бумагами по самую макушку. И пускай для остальных ты лишь инструмент реализации устранения возможных угроз, подрывающих авторитетность лидера или спокойствие мирного населения. И пускай ты относительно официальный оперативный сотрудник тайного подразделения нефритового дворца. И пускай, что твоя сестра думает, что ты бравый воин правопорядка. Ты ей вовсе не врешь, просто... недоговариваешь нюансы.       Совершенно не пускай, когда в очередной раз, после задания на устранение одного из новоявленных лидеров похитителей сокровищ, Кайли вновь рвет пустым желудком, сжигая нёбо едкой желчью. Когда она глотает слезы над только что убитым ею человеком, не в состоянии сдержать рвущиеся наружу хрипы. Совершенно "не пускай" тот факт, что в городе контрактов очень много адвокатов и костоправов, но врача для души — ни одного.       Кайли плачет у статуи архонта, покупает новый горшок в свою огромную коллекцию цветов, целует сестру в лоб, не смея прикасаться к ней руками, и до скрипящего блеска чистит свои высокие сапоги. Тихо в глубине души смеется.       Кайли одна из многих. Их больше десятка. У каждого свой путь, своя трагедия и своя правда. Но все они — агенты по устранению угроз, выгодные Цисин. Их набирали из ошибочно заключенных, голодных сирот, озлобленных и обокраденных путников, избитых и брошенных, оставленных и сломанных...       Кайли было пятнадцать на своем первом задании. Всего год назад они с младшей сестрой были горячо любимыми дочками в их счастливой семье в маленькой деревушке Ли Юэ. Спустя неделю стали сиротами на грязном пепелище, избитые и изнасилованные кучкой бандитов. Спустя две недели у Кайли был лишь один выбор. Либо в проституцию, либо принять предложение человека с липкими руками и бегающими глазами. Он предлагал немногое. Отомстить плохим людям за смерть родителей и болезнь сестры, помочь другим людям и избавить мир от тех людей, что его портят. За разумную плату, конечно.       Кайли было пятнадцать, когда она, захлебываясь в слезах, молила не рассказывать о ее истерике над телом погибшего от ее рук человека, чтобы не отстранили из отряда. Ей было пятнадцать, когда разбитые в кровь губы шептали лишь отговорки о том, что ее сестра умрет, потеряй она работу. Она обещала, что это в первый и в последний раз. Что на следующих заданиях она не даст слабину и не сломается.       Ей поверили. Поверили все, кроме самой Кайли, которую от шага в пропасть останавливают лишь глаза сестры, верно ждущей ее по вечерам с работы у окна.       Кайли двадцать лет. У нее нет двух пальцев на левой руке, нескольких зубов, какого-либо уважения к себе и веры в происходящее. Все что у нее есть, это на годы вперед оплаченные лекарства и врач для любимой младшей сестры, чье много лет назад пробитое легкое и полностью исковерканная психика, до сих пор требуют постоянного вмешательства лекаря. У Кайли есть израненное тело, покрытое шрамами, плачущее на погоду выбитое колено, сломанное правое ухо, полностью забитая татуировками спина и левое предплечье. У нее есть много денег, небольшая квартира, остаток семьи и ненависть к самой себе.       Кайли ненавидит убивать людей. Но это то единственное, что она умеет. Она молится за спасение каждой из загубленных ее руками душ, кроме своей. Поливает цветы, целует в лоб сестру, протирает окна по четвергам, стирает испачканный плащ, слушает рапорты и очередные задания, покупает молоко у доброй старушки за третьим поворотом от дома и все чаще смотрит на невскрытые запястья. У Кайли тяжелое расстройство длинною в шесть лет. Ее бьет в конвульсиях под одеялом, рвет всегда пустым перед заданием желудком и сводит скулы от собственного отражения в зеркале.       Кайли будет двадцать два, когда сломанная ежедневной ненавистью к своим грязным рукам, она позволит своей цели убить себя. В рапорте об этом не будет даже имени.       Ее младшая сестра будет долгие годы поливать прекрасные цветы в отдельной комнате их маленькой квартиры, веря, что та будет очень рада, когда наконец вернется.