Аутсайдеры не сдаются

Уже через неделю стало понятно, что Док больше не вернётся. Самое сложное в этом — неведение. Жив ли он, мёртв ли, в плену, ждёт помощи… Чем больше Шеймус думал об этом, тем больше было желание самому переступить порог той двери, даже если за ней он найдёт только обгрызанные пластины и цветные крошки проводов. Хранитель строго запретил всем выходить из трущоб, Шей не был исключением, хоть и просил об этом по нескольку раз на день. Однажды он перестал это делать и всем вдруг стало не по себе. Некогда активного робота вдруг не стало, словно он нашёл способ выбраться и пропал вслед за отцом. Вскоре его нашли в собственном доме. Он был в сознании, но ни в какую не желал вставать с дивана, будто приклеенный. Збалтазару даже пришла мысль отнести его к Эллиоту на перезагрузку системы, но Клэм была категорически против. — В этом нет необходимости. — Говорила она. — Док скоро вернётся. Обязательно вернётся. Они поддерживали его как могли и это немного помогло. Когда у Шеймуса вновь появились силы, он шёл в бар. Пусть что-то пить было невозможно, здесь хотя бы были другие роботы, было общение. Скоро он начнёт засыпать и просыпаться здесь, ведь, оставаться дома не было ни желания ни смысла. Остальные Аутсайдеры, кроме Момо, покинули трущобы, пообещав, что если встретят Дока, обязательно сначала приведут его сюда. Судя по тому, что они сами пропали на несколько лет, им это так и не удалось. После вдохновенных речей Клементины, Шеймус сам убеждал всех, что Аутсайдеры ещё соберутся вместе, доберутся до поверхности и покажут её остальным, а теперь он был ярым противником этого, презирал Момо и всех, кто хоть как-то упоминал это движение… И когда маленькое органическое существо, недавно забредшие в трущобы, возымело желание пройти путь Аутсайдера, Шеймус воспринял это в штыки. — В любом случае, я тебя предупредил. Твои дела меня не касаются. Удалившись из бара, он заперся в доме, впервые за долгое время оставшись наедине со своими мыслями. Его отец явно не гордился бы таким трусливым поступком, но плевать. Дока больше нет. Сев на диван, Шеймус прикрыл шляпой верхнюю часть экрана, даже не заметив присутствие недавнего знакомого. Когда этот рыжий хулиган и его паршивый дрон сунули ему в руки непонятную книжку, хотелось швырнуть предмет в сторону, но юноша пригляделся. — Это записная книжка моего отца? Мир размывался, темнел, несмотря на обилие света вокруг. Шеймус представил, как отец выводил каждую букву на листе бумаги, словно древнейший учёный из прошлой цивилизации. Смысл этого текста доходил до читающего лишь частями, но за одну из них он зацепился. — В нашем доме есть тайная комната? На мгновение он выпал из реальности, даже не заметив, как котик уже пытается что-то открыть. Это новая надежда, долгожданная зацепка, которая, возможно, поможет ему снова увидеть отца. Шеймус винил себя, что потерял надежду, что забросил поиски будучи так близко к разгадке. В любом случае, он вряд ли мог пройти через канализацию, в отличии от маленького ловкого существа, стремившегося помочь ему. Или этот непонятный рыжий комок шерсти преследовал исключительно свои цели? Ох, Шеймус совсем разучился доверять. Сейчас у него снова есть только вера. — Возьми этот значок, папа его узнает и поймёт, что ты друг. Пойдём, я провожу тебя. Каждое слово давалось с трудом. Слишком много потерь, вины и сожалений сделали своё дело. Он не готов был пережить это снова, не готов принять очередную разлуку. Как в первую ночь, когда ушёл отец, Шеймус сидел у двери. Экран завис на анимации слёз, что сильно напрягало двух чудиков у горящей бочки. — Эй, приятель. — Произнёс один из них, присев рядом с юношей. Тот даже не повернулся в его сторону, не пошевелил ни единым шарниром. Сознание металось внутри монитора дикой птицей, падало без сил, поднималось, снова и снова желая вырваться из железной коробки. Криком, ударом, хоть чем-нибудь. Что-то в этом было другое, не то, как раньше. Вместе с самыми разрушительными чувствами где-то в груди тихонько дремала надежда. Может, сегодня? Может, сбудется? — Блин, чувак, да ты совсем плох. Шеймус очнулся только когда уже стоял напротив робота в красном одеянии. По правую и левую руку от него стояли те неравнодушные ребята, которые и подняли его с земли секунду назад. Все трое пытались отвлечь его разговором, но мысли не унимались. И почему люди когда-то решили, что роботам необходима имитация чувств? Вся эта любовь, привязанность и злость. Зачем? Просто потому что это есть у них? Их совершенные организмы страдали от этого тоже, равно как и от смертности физического тела. Лязг металлических петлей, лёгкое дрожание земли, меньше, чем секунда. Тяжёлая дверь, распахнутая почти настежь, чуть раскачивалась, по инерции, приятно поскрипывая. Шеймус обернулся и было не поверил своим датчикам. В проходе стоял Док, немного уставший и такой же ошеломлённый их встрече. Радость и страх, испуг и предвкушение. Оба двинулись навстречу друг другу. Шей был немного заторможен, но стоя напротив отца спустя такой долгий срок хотелось просто обнять и не отпускать никогда. Больше никогда. Док сделал это первым. Взяв сына за предплечье, он притянул его к себе и заключил в объятия. Запоздало почувствовав железные руки и на своей спине, стало вдруг значительно легче.

☆

Все роботы сразу обратили внимание на вернувшегося и каждый хотел расспросить о произошедшем за стенами трущоб. Док охотно отвечал на всё и даже шутил, в какой-то мере наслаждаясь этим вниманием. Позже, они проводили Момо и его маленького рыжего компаньона, а после отправились в бар. Звон стаканов перебивал и так довольно шумные беседы. Шеймус молча смотрел на отца, всё никак не веря в то, что тот и правда вернулся. Это не выдумки, не галлюцинации, пускай всё вокруг размывалось, плыло и замирало, проходило волнами, словно воздух над костром. К вечеру бар опустел, так же незаметно, как ранее наполнился. Оставались лишь завсегдатаи, которые отсюда никогда, кажется, и не выходили. Теперь Шеймус мог позволить себе с усмешкой смотреть на них. — Ну, прощай, старина Джейкоб. Приятно снова увидеть родные места, но пора и домой, а завтра… Да, завтра я буду в библиотеке. — До свидания. И ещё раз с возвращением. Шеймус уже стоял возле входа в бар, когда эти двое прощались. От чего-то он выглядел очень серьёзно и даже грустно. Проходя мимо, Док заметил это и, когда младший уже собирался снова плестись за ним, утешающе потрепал по голове из-за чего козырёк кепки немного сдвинулся вправо. Лёгкая улыбка и неловкий взгляд в сторону означало лишь немое: «ну пап, не делай так, я уже не ребёнок». Привыкший к одиночеству Шеймус по привычке сел на середину дивана, но увидев проходящего мимо отца, подвинулся к краю. К сожалению, тот этого даже не заметил, а спокойно ушёл в, теперь уже не такую тайную, лабораторию. Юноша слабо сжал ладони в кулаки, оставляя за пальцами еле заметные полосы на обивке дивана. Как так, после долгих лет разлуки он снова возится со своими изобретениями? То есть, букашки, которые его чуть не сожрали, важнее родного сына? Шеймус чуть было не вскрикнул. Да, не так он представлял их первый вечер после возвращения. Уже готовый высказать всё, что об этом думает, он встал с дивана и постучал по стене. Спустя минуту проход открылся и Шей зашёл в тёмное помещение. — О, ты пришёл посмотреть, чем я тут занимаюсь? — Не… — Но не успел он договорить, как Док прервал его. — Сейчас я переношу новейшие данные о Зурках в новую тетрадь и пытаюсь решить, что делать со старыми записями. Он не видел ничего, кроме своих исследований, но сейчас, вдруг, это почему-то не злило. Шеймус видел его увлечённость и понимал, папа счастлив. Уже давно пора начать жить своей жизнью, без зависимости от кого-то другого. «Я, ведь, уже не ребёнок». — Ох, что же это. У меня тут полный бардак! — Док внезапно вскинул руки и со стола полетело несколько листов бумаги. — И в голове бардак. — И на голове. — Заметил Шеймус. — Хочешь, я распутаю твои провода? — Да, было бы неплохо. Можешь ещё избавить меня от ржавчины? Надоело, что она осыпается. — Конечно. Подойдя ближе, Шей начал это нехитрое, но кропотливое дело. Некоторые проводки достаточно было обмотать в изоленту, другие же полностью заменить. Зато теперь они не припаяны в спешке, как попало, не завязаны в необъяснимые случайные узлы, что, безусловно, мешало подаче сигнала, а аккуратно лежали один к одному. — Эй, Шеймус… — Впервые за весь вечер он обратился к нему, правда, немного тревожно, что заставило собеседника поёжиться. — Как ты сам тут? Не слишком переживал? Остановившись, юноша долго подбирал слова, думая, сказать отцу правду или шутливо отмахнуться. В конце концов, не этого ли вопроса он ждал? — Не знаю, что и ответить… — Произнёс он и потянулся за антиокислителем. — Это было тяжело, да? — Виновато спросил Док. — Мне жаль. — Ты тоже многого натерпелся, па… Как хорошо, что ты вернулся, что ты жив, в безопасности, я так рад. — Сказал Шеймус и обхватил руками шею отца, прижавшись щекой к макушке. Тот в ответ прикоснулся к его рукам, медленно сжав ладони с приятным металлическим лязгом, звучащим только для них двоих короткой мелодией, словно начало песни в музыкальной шкатулке. На улице тихо. Лишь шум непонятно кем оставленного на крыше телевизора и еле слышный треск лампочек, будто бы подражающий ему. Ни ветра, ни единого солнечного лучика не проникает сюда, а затхлый сырой воздух провоцирует образование ржавчины, что не очень хорошо для местных железных обитателей. Людские энергетики с истёкшим сроком годности прекрасно справлялись с очищением металла, правда, очень небыстро. Но куда спешить узникам «безопасного» купола? Куда спешить тем, у кого тридцать шесть часов в сутках? Куда спешить тем, кто не теряет времени во сне? Насчёт последнего, не совсем верно. Роботы хоть и могут работать бесперебойно, иногда просто хочется на время себя отключить, до той поры, пока не произойдёт что-нибудь интересное или из чувства морального истощения. Совершенно бесполезный сон охватил и Дока, а охранял его покой Шеймус, устроившись рядом и так привычно осветив экраном потолок.