Шоколад с истёкшим сроком годности

С малых лет Саске осознал, как ему сильно повезло со старшим братом. Наблюдая за другими сверстниками, он понимал, что их старшие братья и сёстры сильно проигрывают его собственному. Те были такими же бестолковыми и несерьезными детьми. Бывали моменты зависти, когда старшие в открытую смеялись над младшими или же вместе с ними творили какую-нибудь ерунду. Тогда Саске пытался напрячь память и вспомнить хоть один подобный случай с Итачи. Но таких воспоминаний не было. Его нии-сан вел себя и думал как взрослый. Его вкусы специфичны, он не читал глупых сказок, предпочитая серьезную литературу, где Саске понимал лишь то, когда заканчивается предложение. Брат стал для него некой звездой, до которой не дотянуться. Так она ярко и далеко сияет. В гордом одиночестве. Из-за раннего развития Итачи не мог сойтись с другими детьми. У него не было друзей. Кроме Шисуи Учиха. Он приходился братьям дальним родственником. Сам он был старше Итачи на пять лет, и в их компании Саске чувствовал себя младенцем. Ему были скучны рассказы кудрявого, но рассуждения брата он слушал внимательно, пусть половину ещё не мог понять. Мальчик мечтал добраться до его уровня и перегнать. — Может, хоть раз придёшь один? Слушать ворчание со стороны Шисуи было в новинку. Оба брата вопросительно посмотрели на молодого юношу, от которого так и шли волны раздражения. — Нам уйти? Отойдя первым от необычного настроя друга, Итачи сжал ладонь Саске. Младший брат вновь напросился пойти на встречу вместе с Итачи, и тот не мог ему отказать. Саске никогда не мешал им общаться, находя себе занятие. — Нет. Просто это странно, что вы везде таскаетесь вместе. Пятнадцатилетний юноша недавно испытал выброс гормонов. Гон был настолько сильным, что его последствия ощущались до сих пор. То, что Итачи омега, Шисуи понял сразу. Сладкий запах шоколада, корицы и луговых цветов раздражал рецепторы, создавая эвфонию чувств внутри. Странно, что только сейчас Шисуи раскрыл истинную природу лучшего друга. Да и сам Итачи никогда не говорил об этом, прекрасно зная, что дружит с альфой. Саске жался к брату, бросая на Итачи тревожные взгляды. Он пока не знал о своей принадлежности. Да и о мире феромонов имел смутные представления. Раздражённость вечно несерьезного Шисуи его пугала. — Всё хорошо, Саске. — Опустив взгляд на мальчика, Итачи улыбнулся. — Вероятно, сегодня не самый удачный день для встречи. Запах Шисуи тяжелый. Вероятно, тот не удовлетворён и поэтому так взвинчен. Итачи понимал его. Первую течку он испытал год назад. И так плохо ему не было, пожалуй, никогда. Игра гормонов — серьёзный удар по организму. Тебя выворачивает, терзает, заставляет превращаться в животное. Чужого запаха на Шисуи не было, поэтому Итачи решил, что гон тот пережил один. Теперь понятно, почему сейчас парень держится от них подальше, пряча глаза. — Итачи… — начал юноша, когда тот поднял руку. — Всё в порядке. — Я не знал, что ты омега. — Шисуи всё же закончил свою речь. Крепко поджатые губы и взгляд, полный жалости, задел Саске. Омега. Ну омега, и что с того? Разве это плохо? Разве от этого умирают? Почему он смотрит так, словно Итачи при смерти? Мальчик откровенно взбесился из-за такого отношения, пока тёплая ладонь вновь не сжала его руку. — Если для тебя это повод закончить нашу дружбу, что ж, так тому и быть. Итачи смотрел прямо. Во взгляде не было ни злости, ни обиды. Он потянул Саске в сторону, туда, откуда они пришли. — Нет! Прошу, подожди! — Бросившись следом, Шисуи перехватил руку Итачи. — Я не прав. Сто раз не прав. Прости, что обидел тебя. — Он говорил много и быстро, но его посыл братья поняли. Шисуи сильно дорожит их связью. Итачи тоже дорожил. Саске чувствовал, как дрожит рука брата, сжимающая его ладонь. Шисуи — единственный человек, разделяющий мир Итачи. Саске пока мал, чтобы понять всё то, что генерирует гениальный мозг мальчика. С Шисуи же было легко. И у Итачи отлегло от сердца. Он не ошибся в друге. Саске равнялся на брата. Он тоже переключился на литературу, больше на классику, что так любит его аники. Он пытался видеть мир под тем же углом. Даже принять свою половую принадлежность помог именно брат. В момент первой течки Саске было тяжело. Дома из родителей никого. Скорую вызывать страшно. Как сказал школьный врач, это обыкновенный процесс, что переживает каждая омега. Но как именно? Итачи в этот период закрывался у себя. И Саске не мог знать, как нужно вести себя. Зудело тело, болел низ живота. Хотелось лечь. Итачи, державший брата за плечи, повел его к дивану. Он молчал, лишь тяжело дышал. — Ложись. Я принесу плед. Итачи уложил брата. В лёгкие будто воды налили. Запах Саске — насыщенный воздух перед грозой, остро впивался в естество Итачи. Отдача была разрушительна. Юноша осознал, что возбужден. В теории гений ни разу не встречал записей о том, чтобы одна омега могла испытывать сексуальное влечение к другой омеге. Это же природные конкуренты за внимание альфы. Ненормальность. С этим сложно было согласиться. Итачи потребовалось несколько лет, чтобы осознать, что его омежья сущность не подходит к тем критериям, что навязало общество. Он не чувствовал себя омегой. В период полового созревания подросток не заглядывался на альф. Нулевой интерес к сексу не беспокоил. Итачи давно расставил приоритеты, отдавая всего себя учёбе и достижению главной мечты — стать хирургом. Вот только главным исключением из его устава стал Саске. Тело Итачи реагировало на младшего брата, который по неосторожности и детской наивности, бывало, расхаживал перед своим аники в одних трусах. И как бы сильно Итачи заставлял себя не смотреть, глаза запоминали каждую черту, изгиб, форму. Во время течки он позволял грязным фантазиям брать над собой верх. Совесть пожирала стыд. Он обещал себе забыть, выбросить из головы неправильные желания. А через месяц всё повторялось. Он добровольно ограничивал общение с младшим, скрываясь под одеялом занятости. Тем самым сильно расстраивая своего отото. Разговоры с родителями тоже не приносили «правильного» лечения от своего «недуга». Итачи завуалированно спрашивал отца и маму о том, что для них есть настоящая любовь. Как понять, что ты правильно любишь? А главное, кого нужно любить? Консервативный отец отвечал, как по книжке. Смущённая мама вторила ему. Отчаявшись, Итачи разок позволил себе заговорить с братом на подобную тему, кусая внутреннюю сторону щеки и впиваясь ногтями в руки. Саске был только с тренировки. Принял душ и сидел в лёгкой рубашке и шортах в гостиной, посасывая несладкий фруктовый лед. Наглый шепот в голове говорил Итачи: заменить холодное горячим. На лице младшего открыто читалось обожание и радость того факта, что брат решил его о чем-то спросить. На вопрос о любви тот ответил по-детски просто. — Любить можно всё, что приносит тебе радость. — А если это запрещено моралью? — Любовь не может быть неправильной. Что-то переломилось внутри. Это нормально. Любовь — самая яркая эмоция в жизни человека. Ее производной является счастье. Итачи, обделенный сильными эмоциями с рождения, наконец, осознал, что бежит от тени. Решив отвернуться от Солнца своей жизни, он обрёк себя на муки. Кому понравится страдать? Почему он не может быть счастливым? Осознание собственной глупости вывело его из себя. Потратив долгие бессонные ночи на принятие факта его любви к брату, Итачи пришел к единственному логичному решению: он не позволит Саске страдать. Тот ещё мал, не понимает всей сложности чувств. Старший брат не хочет обрекать его на такое длительное и болезненное принятие, через которое прошел он сам. Итачи откроет глаза Саске намного раньше. Сделает их по-настоящему счастливыми.