Очередная жертва хорошего паразита.

Прошла неделя с того момента как руки Кима были обмотаны бинтами. Они уже практически полностью впитались в кожу и можно было свободно орудовать руками, вот только смущал глаз оставшийся след. Длинные выпуклые следы будто б эти бинты засунули ему под кожу, и мало того эти выпуклости не были маленькими, они были толщиной с десяток ногтей. И этот вид вводил в тошноту даже Кима, что ж говорить, а тех кто случайно увидел такое. Поэтому Камерон до того срока пока отёк полностью не спадет сшил кожаные, то ли перчатки, то ли варежки. Перчатками они называться не могли поскольку три пальца были соединены вместе, да и варешками называться не могли поскольку указательный палец мог гулять будто яйцо пушка. Ким заметил, что по шву они начали расходиться. Как б Камерон их не штопал к вечеру итог был один. Поэтому название этому странному изделию было:"Пара разводов" Но это все пустяки поскольку наконец Ким смог посмотреть, что ему ответил эльф! "Привет, Первее всего, я ещё при личной встрече говорил не обращаться ко мне на "вы". На этот раз запомни. Рад, что тебя начали обучать кузнечному делу. Хорошо учись. Я уже настроился, что в будущем буду ходить к тебе" —  последнее предложение эльф добавил лишь только потому, что в таком же ключе говорил его отец чтобы подбодрить — " А я сам только приехал домой. Так что повода и случая что-либо рассказывать пока нет Пока" — конец письма. Ким мог бы расстроиться столь маленькому количеству текста. Но его счастью не было предела, поэтому он тут же начал строчить ответ. "Привет, Прости, пожалуйста, за то, что долго не отвечал. Мой мастер обмотал мои руки кишками Аганои, и пять дней я совершенно не мог ими пошевелить. Но сейчас я полностью владею своими руками. Правда от этого мои заготовки не стали лучше. Все такие же кривые и потрескавшейся Еще несколько дней назад я помог одной девушке" — какими именно средствами Ким решил тактично умолчать — " и в благодарность она принесла в благодарность мешок уж очень-то большой морковки. Приложу одну к письму. А как ты? От Кима" — конец письма.   Ким отправил письмо и с нетерпением ждал ответа день, второй, третий, четвертый… пятый. И, к сожалению, невольным свидетелем этого ожидания стала Златоцвет. Она потихоньку наблюдала за тем как в первые дни Ким словно собака виляя своим незримым, но вполне осязаемым хвостом, нетерпеливо ждал. Каждый день его хвост постепенно опускался, пока совсем не достиг земли. Если за нетерпеливой собакой Кимом просто раздражает наблюдать, то находиться с Кимом-детка-у-меня-подростковый-возраст просто невыносимо. Златоцвет даже несколько раз подумывала забить на то, что ей уготовано здесь еще шесть лет жизни и прямо сейчас напиться маслом из лампы. Но, пожалуй, единственное, что её останавливало это то, что она с этим контактирует лишь только один час утром и четыре вечером. Остальные часы она проводить с вполне себе не плохой бабушкой. А так б ещё на второй день в этой замечательной корзине лежала не она и её собачка, а кусок бесполезного мяса и её собачка. Но все же потихоньку этот застранец сводил её с ума, потому если этот тезка не пришлет эту гребаную птицу (сейчас уже Златоцвет даже не помышляла птицеубийсвом) малышка покончит с этим миром. Единственное жаль будет оставлять тут руки Камерона и собачку, но это лишь маленькая жертва. В других мирах наверняка найдется замена. Послышалось хлопанье крыльев. Птица как всегда бесцеремонно влетела. Сбросив письмо словно какой-то мусор, полетела к кормушке, нещадно уничтожая каждую зернинку. Не сказать что Златоцвет была рада снова его увидеть, но по крайней мере можно не прощаться с руками Камерона и собачкой, что было очень даже неплохо. Правда жаль, что прилетела птица только сейчас, спустя две недели невероятного кошмара, но хотя б прилетела. В следующий раз эта малышка две недели ждать не станет. Для кого это была угроза? К вечеру Ким пришел. Его глаза расширились когда он увидел письмо, но никакой радости в глазах, в движениях не был заметен. Его фантомный хвост не подавал никаких признаков жизни. Он открыл и прочитал письмо и даже после этого никакой радости хоть она было больших предыдущих писем. Видать этот эльф хотел таким объемом компенсировать те утраты которое принесло его долгое молчание. Только этот гад не учел, что пострадал-то не только Ким, но этот несчастный ребенок! Ким затем написал ответ, Златоцвет издали чуяла что ответ состоял из одних "да, все у меня хорошо", "у меня есть успехи в кузнечном деле", "моя мать не сдохла". Он как будто этим письмом запечатал всю грязь в себе, что пока, что было для Златоцвет хорошо, но когда оно взорвется эта девочка не хочет быть рядом. Так что используя золотой глаз она поманила к себе масло для лапы. Лишь только прикоснувшись губами к горлышку поняла, что уж слишком мучительный способ она выбрала. Златоцвет вспоминала все другие способы и окончательно передумала. Шесть лет все же не так уж и много. Тем временем Ким пытался себя убедить, что эльф и правда не мог писать из-за некого кое-чего, о котором тот не мог сказать. Но получалось это очень не хорошо. Две недели назад. Ночь. Мир снов. Два эльфа сидели на мягком мхе, они хоть и были рядом. Ким От соприкосновения их разделяло расстояние примерно с три пальца. Что при других обстоятельствах было довольно коротким расстоянием, но сейчас казалось, что между ними оно было огромным. Хотя так и было, на самом деле Герман совершенно не здесь. Здесь лишь только некоторая часть, но совершенно не все. Где-то давно сгнил его труп, где-то плывут по воздуху части его души сливаясь то там, то здесь с окружающей средой, и наконец самая крупная часть зацепилась за какого-то человека и вскоре как и все остальное вскоре станет гнилью. — Ким, — вдруг отвлек его от таких размышлений Герман — расскажи что-нибудь. Ким с одной стороны привык к тому, что Герман вдруг очень тупым вопросом прырывает его плохие мысли, но с другой это было довольно странно. Но уточнять о таком совпадении не хотелось. Поскольку пришлось бы сказать, что из его головы не выветриваются мысли о том что через какие-то жалкие тридцать-пятьдесят лет от Германа ничего не останется. А это даже не как "О бедный умерший, посмотри на меня такого бедного переживающего", это и было: "О бедный умерающий, посмотри на меня такого бедного переживающего" А Герман и так больше беспокоился о Киме нежели о себе. — "Ну" — в прошлые разы Ким говорил о своем старшем брате. Тот и вправду сделал для него очень многое. Но, к сожалению, память даже у эльфов не особо надежная и вполне возможно, что одни хорошие дела перекрывались другими, или вообще стерлись. Так что придется поведать о том о величине влиянии чего Ким и сам не уверен — "Я недавно начал переписку с одним пареньком" — Хорошо — спокойно сказал Герман. Правда это "хорошо" чувствовалось уж очень тяжело, как будто на него свалилось несколько десятков мешков пшеницы. Так же чувствовалась грусть в голосе. Герман, конечно, имел манеру речи в полном спокойствии говорить с некой ноткой грусти, правда даже учитывая это явно было понятно, что сейчас это не просто особенность речи. — "Герман, ты…" — Ким не решился дописать "ревнуешь", поскольку отношения, не смотря какие мысли у них не были по отношению к друг другу, не могут быть романтическими. — Мне просто стало грустно. Скучаю по нормальной жизни — В каким-то смысле это было правдой. Только вот ему было совершено на это все равно, если б не Ким. В эту мирскую суету хотелось вернуться лишь только потому, что там будет Ким, и лишь только в надежде провести с ним всю жизнь вплоть до самых седин. До самых седин… Что-то Германа беспокоило в этом словосочетании. С одной стороны трепет, а з другой необъяснимый страх. Единственное, что можно было с этим сделать это игнорировать. Вполне возможно ответ где-то есть, но он его не узнает. Уже не узнает…  Герман почувствовал как Ким пододвинулся к нему и слегка обнял: — "Это тебе вряд-ли поможет, но, надеюсь, хоть как-то утешит" Герман в ответ повернулся к Киму, правда все же слегка промахнулся, поскольку даже на слух ориентироваться не было возможно. Улыбнувшись кивнул. Будь у него глаза, его слезы выдали, то что он чувствует. С каждым днём всё больше стрел пронзили и так не целое тело Германа, с каждым днем становилось все больнее и страшнее. Но в то же время то малое счастье, что сейчас он испытывал и то ощущение жизни (по крайней мере, это ему казалось жизнью, поскольку реальную жизнь он уже наверняка позабыл), не давало ему снова уйти. В первый раз это было хоть как-то возможно. Ночь прошла, Герман ушел в очередное беспамятство, а Ким разул глаза дабы увидеть не мыльную реальность. Да, во сне вроде все кажется реальным, но лишь только вернувшись назад понимаешь, что сон лишь только цветная тень реальности. Будь наш Ким немного склонным к размышлениям о природе реальности, вполне мог бы задаться вопросом не есть ли наша реальность таким же сном только более четким, а далее так можно и до самой бесконечности. Но к вашему счастью, у Кима таких предрасположенностей не было. Да и сегодня даже при учёте такой предрасположенности он не отвлекся на такую ерунду поскольку учуял смрад. Это не была вонь в привычном смысле, просто это слово лучше всего описывает, то что он ощущал всем телом. Кто-то скоро умрет…