Очередная жертва хорошего паразита.

Запах пронзил нос чуть ли не до переносицы. По слизистой носа будто б прошлись наждачкой. От такой тирании мог проснуться даже мертвый. А уж вполне живой Ким аж вскочил, чуть не врезавшись лбом в лоб медсестры, но та вовремя увернулась. Потирая все еще зудящий нос Ким спросил: — Где я? Ставя намоченную в противной жидкости вату в какую-то железную тарелочку странной формы, похожую на завалившуюся на бок грушу: — Ты потерял сознание на кладбище, и тебя подобрал доктор Шпиро. Сейчас, ты в психбольнице — она специально сначала сказала, что с ним случилось перед тем, как собственно ответить на заданный вопрос. Боялась, или же по привычке остерегалась резкой реакции на её слова — Хорошо себя чувствуешь? — Да, хорошо. — Сама дойдешь домой? Ким сначала удивился почему это к нему обращались в женском роде, но тут же вспомнил, что до сих пор в платье. Это было даже хорошо, что он до сих пор в женской одежде. Доктор Шпиро, наверняка, его не узнал. Мог бы в лицо узнать, но в этом мальчик сомневался, ведь они никогда достаточно близко не подходили к друг другу. Мальчик по заветам Камерона избегал Лукаса, а Лукас, хоть и по причинам ведомые только ему самому следил за мальчиком, но близко не подходил. Может Лукас тоже видел, то серое нечто за спиной у мальчика? И словно мозгоед ожидающий конца похорон, ждёт пока Ким сойдёт с ума. — Да, сама — не привычное слово еле соскользнуло с языка мальчика. — Вот и хорошо. Помочь подняться? — медсестра уже протянула руку. Ким в свою очередь отодвинул свои, спрятанные в рукавах, забинтованные руки подальше от чужих. — Не нужно. Женщина кивнула, встала с кровати позволяя встать мальчику. Ким по своей глупости, не встал, а вскочил отчего у него ненадолго потемнело в глазах. Хорошо, что не упал вновь. Они пошли к выходу. Ким мог бы и сам выйти, но решил не подавать виду, что когда-то он тут был. Да, и хоть он и помнил эти комнаты и коридор, но а вдруг все же где-то заблудиться, а долго в этом месте ему не хотелось быть. Эти голубые стены давили на него, вываливая все горе и сумасшествие, которое они успели накопить за свое существование. Тут он остановился возле общей палаты, той самой… где когда-то была его мать. Какая-то неясная сила заставила его туда заглянуть, может быть все то же серое нечто. Или просто глубокая человеческая не вера в то, что какой либо человек может так просто взять и перестать существовать. И надежда на то, что его мать все еще среди этих пациентов. Ждет его визита. А разве его мать ждала его? Нет, не ждала, она думала что он мертв. Ким должен быть мертвым, а его мать сидеть здесь с другими обезумевшими и жить. Девочка…. Девочка…. — Девочка! — медсестра тормошила Кима, взявшись за его плече — Что с тобой? — Я… — мальчик почувствовал что-то мокрое у себя на лице. Слезы… грёбаные слезы. Почему может заплакать девочка в психбольнице? — Им плохо? — вроде как девочки более сочуствены, и это вполне могло расстроить девочку. Кроме, конечно же, Златоцвет, она то вообще непонятно из чего была слеплена. Если вдруг богиня и есть истинный создатель этого мира, то она явно переборщила с ведьминской чудаковатость. Медсестра вздохнула, явно она была восхищена эмпатией Кима. Нежно улыбнулась и ответила: — Кому-то совсем ужасно, но тут ему, или ей явно лучше чем снаружи. Даже если не можем полностью вылечить, то стараемся по максимуму облегчить существование. Так что ты не беспокойся, они в лучшем месте. Ким кивнул. Лучшее место, а для мамы это было лучшим местом? Лучше чем ее родной дом с "незнакомым мальчишкой"? Всю дорогу до ворот психбольницы Ким не мог не думать об этих двух вопросах. Серое нечто все больше врезалось мальчику в плечи. Сейчас оно не вдавливало мальчика в землю, оно пронзило плечи мальчику и запустило свои ужасные длинные руки внутрь, толкая, сжимая, дергая внутренности. Наконец-то его довела медсестра до ворот и Ким был настолько измучен серым нечто, что не попрощавшись, просто напросто убежал. Он хотел скинуть серое нечто, но так простой него не получилось. Оно укоренилось у него за спиной и сейчас сбросить его было все равно что сбросить клеща, практически невозможно. Но если клеща как существо материальное и вполне себе живое можно залить маслом, то серое нечто никаким маслом не зальешь. Разве что залить себя и поджечь, чтобы сгинули оба. Ким влетел домой, с шумом и грохот, как и полагаётся. Камерон и Златоцвет от неожиданности уставились на него. До этого между ними была важный разговор касательно колючки. Златоцвет хоть и не проколола уши собаке, но решила оставить колючку себе, поскольку колючка была довольно красивой, а ещё довольно практичной, всякие случаи могли произойти. Да, и как любое живому существу девочке нравилось играть с опасными штуками. Камерон свою очередь заметил новую забаву Златоцвет и отобрал у нее иголку, попутно объясняя ей как умному ребенку, что с такими вещами не играются. На что Златоцвет нашла новую забаву, строить невинное личико и спокойно спрашивать: — И шо? Пока Камерон не заметил, что его принимают за игрушку и уже второй раз спокойно объяснял. Но тут пришло это и прервало игру. Кто это? Какой маленькой самозванке вдруг пришло озарение навестить одинокого кузнеца. От досады Златоцвет применила золотой глаз на девочке. Ухмылка девочки поползла вверх к уху. "Ким, как тебе идет! Уж если и дальше будешь ломать все удовольствия, то только таким образом!" — Златоцвет была очень довольна, нет, даже счастлива. Оказывается этот мальчишка может не только оставлять бедной Златоцвет синяки на пятой точке, держа на своих руках, но приносить хоть малую дозу радости! Камерон в отличие от Златоцвет магическим даром не обладал, поэтому, немного пораженный визитом "незваной гостьи" спросил: — Тебе что-то нужно? — Мастер, это я. А это — Ким показал на свою одежду — я девочке помогал. Камерон помог Киму переодеться, попутно спросив, каким это таким странным образом Ким девочке помогал. Ким все рассказал упуская серое нечто, кладбище и психбольницу с доктором Шпиро. О первых двух Киму было и страшно говорить, образ матери все еще словно реальный стоял у него перед глазами, протягивая к его душе руки. Уж там то его мама ждёт…только вот сам он совершенно не хотел идти. О вторых двух если сказать, то лишь напороться на гору ругани по отношению к психбольнице и самому мистеру Шпиро. Ким и сам не особо располагал симпатией к главврачу психушки, но выслушивать в сотый раз одно и тоже просто не хотелось. Пока Ким рассказывал, он невольно заметил интерес Златоцвет, правда он закончился так же быстро как и начался поскольку через какое-то время она сделала вид что спит, а потом открыв глаза фыркнула. По правде Златоцвет заметила что Ким чего-то не договаривает и сделала вид что спит чтобы узнать что еще интересного произошло. И была очень расстроена тем что увидела. Просто пришел глянул на могилы упал. Возможно в головах у этого мальчика могилы это что-то страшное, но Златоцвет искренне не понимала что может быть страшного, помимо жуткой вони, на территории полной остатков гнилых тушь и плит? Страшнее пожалуй будет Бедгород и то только, потому что там можно легко навернуться. Вероятно поэтому у богини нет ног. Нет ног, невозможно споткнуться. Камерон выслушал рассказ, сказал только то что как и сам мальчик предполагал, Кима использовали. И на этом все, благодаря молчанию о некоторых вещах.