С — семья

Через четыре года, как и обещал Серëжа, у них всë было хорошо. —Ей никогда не нравился их ремонт. — бубня себе под нос, Волков содрал светлые обои в бывшей комнате бабушки. Его всë ещё потряхивало. Ремонт длился второй год, стоило им поздно начать. —Что? — Серëжа обдирал тошнотворные обои в другой комнате. «Безвкусица полная» — как бы сказал он. —Когда у нас там уже перерыв намечается, товарищ Насяльника? —Убью тебя когда-нибудь за твои шутки. Сергей остановился в дверном проёме. А, ведь, когда-то, лет 20-25 назад, тут был хороший советский ремонт. Олег выглядел прекрасно, хоть в ковëр заматывай. Камуфляжные штаны и какая-то из сотни чëрных футболок, в одной из которых был и Разумовский-Волков старший. —Правда, уже жрать хочется. И в саду работать надо. А ещё холодильник пустой. Серëжа лишь лëгко закатил глаза, разворачиваясь. —Пошли, мученник. Что у нас на обед планируется? Может, доширак заварим? —Серый, ты уже себе своими дошираками желудок покалечил. Щас овощи замороженные потушу с фунчозой. —Звучит, как угроза. На лестнице щекотать супруга было опасно, но на ровной поверхности можно и разгуляться. —Волче, я понял! Хаха! Перестань! Олег отпустил, отходя на безопасное расстояние. —Оставить бы тебя за это на месяц без секса… —Ты не выдержишь. — кажется, больше чем пытать, Волков любил съедать свою жертву глазами, подходя. — И о недели думать незачем. —Думаешь, я настолько от этого завишу? Ради чести могу и потерпеть. Может, это хоть немного повлияет на твои нападки, хищный зверь. —Я понял, что тебе это не нравится. Можно было прямо сказать. На чай себе там травы с ягодками собери. Клубника уже отходит, может, малина есть с ментозой. И полей там, если время останется. —Может, ещё станцевать и спеть? —Было бы неплохо. —Пошëл к чëрту. —Поберегись желаний. Вернут и доплатят, чтоб наверняка забрал! Последнее парень уже крикнул в догонку. Хотя, можно ли его так назвать? Им уже по тридцатке. Не столь молодые. Не прошло и двадцати минут, как всë было готово. —Серый, отложи нахрен телефон. Серëжа отложил, но стало слишком скучно, так, что пришло время мучать муженька. —Ты не думаешь, что слишком стар для детей? Подростков я могу и не вынести. Сейчас десятилетки даже из себя выводят. —Если есть сомнения, можно и не брать. —Я просто спрашиваю. Конечно, выглядишь ты молодо, но паспорт врать-то не будет. —А ты выглядишь, как молодая мать с тремя собаками. —Двумя… —Серый, мать твою. Не смешно. —Привыкай, у меня три состояния: бесить тебя, влюблëнно хлопать глазками и работать. Как ты видишь, работать у меня не выходит. Щас обдираем всë к хуям, сдвигаем мебель и за обоями на следующей неделе? —Да. Ты как всегда догадлив. Нормально побесить Олега не удалось. —Перестань, а? —Что? Ты первый завëл этот разговор. —Ты обычно, шутя, отвечаешь. Можешь в таком тоне говорить с кем угодно, но не со мной. Я ненавижу это. —Хорошо. —Что, «хорошо»? Я тебе это часто говорю, ты меня не слышишь. Я тебе надоедаю, или что? Какая причина? —Не знаю. Не выспался. —Ты же понимаешь, что это не повод так говорить? Они сидели, как за столом переговоров. —Да. «С ним безполезно говорить, к чëрту.» Разумовский встал из-за стола весьма быстро и резко. Так же быстро вымылись столовые приборы с тарелкой. —Куда ты рванул, Серëж? Его не услышали. —Постой, а? — Волков остановил парня около самой двери на веранду за запястье. — Давай как обычно поговорим? Без скандалов. Вырваться быдо невозможно, мëртвая хватка. Пришлось развернуться и пойти на диван. Старый, но мягкий. Почти не пахнущий деревом, а только старостью мебели. —Говори, раз тебе это нужно. Серëжа и сам не понимал, чего так вскипел. —Ты чего? Нормально всë было. —Ничего, отвечать нужно нормально. Он опять было хотел встать, но его словно придавили к дивану чужая ладонь и совесть. —Ни ты, ни я не правы. Ты сам завëл эту тему, а я ответил, не думая. Да, мог и мягче, но вскипать то чего? Я понимаю, не приятно, но ты всегда говорил, а не убегал с недовольным видом. Что случилось? Чего я опять не знаю? —Ничего не случилось. Может, ты и надоедаешь… Я не вижу смысла с тобой ругаться, но ты его создаëшь, совершенно искуственным путëм. —Вот. Ты как-то раньше по-другому агрессию выплëскивал. Если надо, поколоти подушку, или меня. Не стоит убегать, и что бы я потом тебя с собаками искал. Это не самым лучшим образом для тебя кончается. Если надо быть одному, так запрись себе на втором этаже или меня туда выгони, чтоб не видеть. Всë же намного легче решается. После агрессии Сергея всегда шла совесть. Он нервно сглотнул, осознавая, что ведëт себя на лет 15. Без шуток, какие дети, если примером будет служить это? Всë глубже уходя в свои мысли, Серëжа затягивал и молчание. Чтобы разбавить его, Олег лишь сделал один лëгкий жест. Рыжий нехотя согласился на объятия. Кажется, они были иными, чем дома. На этом диване, в обстановке обшорканных стен. «Всë же, что-то остаëтся неизменным…» Через несколько минут, Волков решил нарушить тишину. —Всë? Мир? «С ним просто невозможно ругаться.» — именно это трактовал Серëжа из раза в раз. В ответ было получено лишь тихое совиное: «уху». —Ты сова, ворона или лиса всë-таки? —В первую очередь я — Сергей. А дальше называй, как хочешь, хоть слоником. —Побойся своих слов. Ты меня знаешь, так звать и буду, до самой моей кончины. —Завались, будь добр. —Хах, ладно. Съешь ещё. —Да, и не подавлюсь. Пожалуйста. Всë же, воцарилось молчание. Хватило пятнадцати минут, чтобы Серëжа успокоился полностью. —Пошли, больше сделаем, быстрее закончим. —Ты в этом году хочешь? —Второй этаж. В следующем первый и полностью сюда переехать. —«…и полностью сюда переехать.». Кажется, главный суфлëр проснулся. —Кто это тут такой белый проснулся? Тыж моë солнышко пернатое. —Кар… Марго была показателем того, что несмотря на всë, из Сергея получится хороший отец. Не самый лучший, но ребëнок будет счастлив жить с ними, а не в приюте. Да, это будут не родные мать с отцом, но любящие. Не алкаголики, без проблем с психикой, без огромных долгов… Не образец совершенной семьи, но образец идеальных отношений. Любящих. Обдирание стен слишком быстро наскучило и через каких-то пару часов они коллективно решили, что в саду работать интереснее. —Волков, мать твою, я заебался с твоими цветочками! Не приживается сраная роза, значит не место ей тут! —Между прочим, я не один тут с такой фамилией и это не мои розы! —Не ори на меня! Олег закатил глаза, подходят к рыжему мученнику со спины. —Кто ещё тут орëт. Мои эти две, а эта наркоманская твоя. —Нихуя себе. Каким местом она наркоманская? Роза, как роза. —Ничего, что у неë с одного корня бело-розовый бутон с ярко-красный? Это ли не наркомания в лучшем еë проявлении? —Роза, как роза. Подумаешь, раздвоение личности. —Хах… Ладно, что у тебя там не приживается? —Да, вот, смотри. Все нормальные, а этот мини-куст полудохлый и в целом уродец какой-то. —Нормальный куст. Ему соседский дуб пол сонца закрывает. Можно пересадить, но тогда точно сдохнет. —Оставим, как есть… Около теплицы ëбаное поле крапивы, не хочешь повыдëргивать? —Не-а. —Давай, чтоб пятки сверкали. Туда что-нибудь живучее можно заебашить. —Поздно уже. Капитальный ремонт продлился ещё два года. У Сергея что-то пошло не так и полтора месяца он был занят не местом дальнейшего жительства, а неполадками в, казалось, идеальной программе. В первые Серëжа зашëл в это здание не для того, чтобы проконтролировать установку чего-то нового в приюте, а за тем, за чем все приходят. Бумаги готовились быстро. Конечно, сам «Сергей Разумовский». Забирали девочку, девяти лет, как сказала Мария Ивановна — заведующая: «полная копия Серëжи». И правда. Глаза голубые, волосы огненные, худая, вся в веснушках, с синячками под глазами. Чудо — не ребëнок. Звали Алисой. Пришлось сесть на корточки перед ней, чтобы сказать всего пару слов. —Здравствуй, Алиса же? Поехали домой? Девочка сначала замерла, не веря. У неë были небольшие отставания по сравнению с другими детьми. —Здравствуйте… А, вы кто? —Серëжа. Собирай свои вещи. К счастью или сожалению, страшный и ужастный Олег Давидович Волков стоял позади, не обращая на себя лишнего внимания. К нему подошёл Серëжа. —Руки трясутся? —Есть такое… Ты же меня знаешь. —Точно та? —Да. Пришлось спросить у нянечек… —Мне все бумаги отдали, осталось домой поехать. —Пошли в коридор, ты пугаешь детей. Мне потом Мария Ивановна это припомнит. —Хах. Тебя ребëнок не потеряет? —Не думаю. Заведущая детским домом даже вышла на крыльцо. Не для того, чтобы проконтролировать, а мельком поговорить с бывшим воспитанником. —Вы уверены? Она на два, а то и три года отстаëт. Как в школу отдавать собираетесь? Сергей, это такая ответственность… —Тише, Мария Ивановна, мы справимся. —Если что, звоните мне. С тем, сколько вы для нас сделали, это будут пустяки. Женщина говорила быстро, торопливо. —Нет. У вас и без меня забот достаточно. Звоните, пишите, если надо что-то. Я всегда на связи. —Хорошо. Быстрые объятия были «галочкой», формальностью. —Такой взрослый… Ладно, не буду задерживать. Хорошего дня вам. —Всего лучшего, не вспоминайте злым словом, пожалуйста. —Да, что вы… Даже в мыслях не было… —Досвидания. Разумовский сел на заднее сиденье. Девочка с неподдельным интересом рассматривала всë, всë ей было интересно. —Ааа… Как вас звать? —Как тебе хочется. Папами, отцами, просто по имени… «Даже не задумывался об этом.» —То есть… Алиса явно не поняла. —Серый, ты сломал ребëнка… — тихо усмехнулся Волков. —Олег, не мешай. —Я могу подумать?.. Ребëнок был весьма запуганный. —Конечно. По приезде домой девочка удивилась: почему в садах? —Мы будем жить тут? Да, дом снаружи так и остался обшарпанным. Зверинец сидел тихо по углам. —Да. У тебя будет своя комната. Только придëтся сделать в ней небольшой ремонт. Чем ты увлекаешься, может? Какой ты хочешь комнату? Под лëгкий допрос они поднялись на второй этаж. —Хорошо. Вот, это твоя дверь. Пока твоя комната будет обустраиваться, где будешь жить? На кухне или в спальне? —Да, где угодно… —Не стесняйся. Ты там будешь спать не больше месяца. Олег остался на кухне по велению мужа. —Давайте на кухне… Я не долго сплю, мешать не буду. —Давай на «ты»? Я себя старым ощущаю. —Да, извините… —Не стоит извиняться. —А где будут лежать мои вещи? —В твоей комнате. Извини за неудобства, но места больше нет. —Хорошо. Их не так много, надеюсь, поместятся. Пришло время знакомиться с ещё детьми этих двух. Первым спалися Алмаз. Алиса испуганно спряталась на Серëжу. —Не бойся. Это Алмаз. — Сергей не был отделом быстрого реагирования, по этому начал Олег. —Он… Не кусается? Меня один раз укусили, шрам остался. —Нет, что ты, смотри. Волков аккуратно поднëс тонкую детскую ручку с вытянутому носу. Собака настороженно понюхала, не понятно, кто ещё кого больше испугался. —Хах… И правда. Можно погладить? —Конечно. Земфира прыгнула на спину Олега, начиная тереться о загорелую шею. —Ой, а это? Девочка показала на неизвестное ей животное. —Земфира. Девочка. Можно просто: «Зефир». Кошка значительно сторожнее отнеслась к новому человеку. —Кушать будешь? —Чуть позже, если можно. Я не особо голодная. —Что бы ты хотела? —У нас сегодня должны были быть суп с фрикадельками и макароны… Что-то такое, наверное? Серëжа не знал, чем занять даже себя, что там говорить о детях. —Сходите, прогуляйтесь. Я обед приготовлю. А ещё у нас молоко закончилось. —А, мне нельзя молоко. —Серёже тоже. Совсем или сыр, творог, что-то ещё есть можешь? —Я могу есть сыр и всë. Со всего остального мне плохо. —А омлет с молоком и запеканки, булочки всякие? —А, да, и это. Разумовский смотрел на Олега и не удивлялся. Конечно, настолько спокойный человек умеет разговаривать с детьми. —Алмаз, где поводок? Неси Серëже. Пëс быстро всë принëс. —Пошли. На улице Алиса всë же решилась спросить. —А, почему вы с Олегом живёте? Вы лучшие друзья? К какому вопросу, а к этому он подготовился. —Не совсем. —Вы братья? —Нет. Смотри. Тебе кто-нибудь нравится или нравился? —Да… Это секрет. —Вот, а мне нравится Олег. —Я ему не скажу, честно. —Хах… Он знает и я ему тоже нравлюсь. —А, как же? Он же… —Да, мужчина. Как и я. Так бывает. Это нормально. Не обязательно, что бы мальчикам нравились девочки, а девочкам — мальчики. —А, что у тебя за кольцо? Можно посмотреть? —Сейчас, остановимся около водоëма, покажу. «Главное, не потерять тут…» —Угу. Молча идти Алисе не хотелось. —Он тебе сильно нравится? —Очень. Ты, наверное, сейчас и не представишь, как сильно. —А ты ему? —Тоже. —А, я тоже кому-то буду так нравиться? Мне кажется, это страшно и странно… —Чего в этом страшного? Это наоборот здорово. Мне нравится ощущать, что я кому-то нравлюсь. Ты когда подрастëшь много в этом понимать начнëшь. —Прям, как учëный? —Почти. А, может и, как учëный. Есть профессия, психолог, он может разбираться в «любовных делах». —Я хочу пойти учителем. —Я тоже в твоëм возрасте хотел. —А, кем ты работаешь? Я слышала, что какой-то Сергей очень много сделал для приюта. —Это я. Я, как бы тебе сказать… Програмист. У меня своя социальная сеть. Алиса тихо ахнула, но замолчала. Вопросы кончились. —Вот, мы и дошли. Алмаз первый плюхнулся на траву. —Ой, а я не замораюсь? —Нет, земля сухая. Оттряхнëмся. —Ты колечко обещал показать. —Да, сейчас… Аккуратнее только, оно дорого мне. Серëжа протянул украшение ребëнку. —Ничего себе… Я впервые такое вижу. А какое оно? —Это золото, смешанное. Обручальное. —У Олега такое же? —Почти. Детское внимание привлекла надпись. —А, что это такое? —Гравировка. «Mon âme», «моя душа» с французского. —Ты знаешь французский? —Немного. —Я тоже хотела учить. Я ещё… Я рисовать хочу. У нас в классе была девочка, которая учится в художественной школе. —Хорошо. Давай поговорим об этом с Олегом. Если ты хочешь, он будет только за. —Хочу. —Хорошо. Комната была обустроена через месяц. Белые стены Лиса сама разрисовала. Рисовала она прекрасно. Ради этого девочка много посмотрела роликов, кажется, Александра Рыжкина. На окнах были жалюзи. В стол специально встроили мольберт, мебель была в ярких брызгах, что стильно смотрелось и так, но детское творчество не имело границ и там появились целые живописные клумбы. —Точно хочешь в художку? —Да. Вы и так меня на семейном обучении этот год держать будете, небось ещё и «Гражданскую оборону» слушать начну. —Я с ним… Ща, посчитаю, так, с двадцати трëх, мне тридцать… Семь лет в одной квартире живу. И нормально. —Лазарева, Милявскую и остальных я тоже не особо хочу добавлять в плейлист. —Какие мы словечки знаем… —Пап… — Алиса закатила глаза, сидя за одним столом с отцом. —Серëжа, не делай такой вид, будто лимон сожрал. Лисëнчик, чем тебе Оборона не катит? —В шесть раз старше меня? —Больше… —Я утрирую, пап Серëж. У меня только один вопрос. Почему вы как ворона и попугай? Папа Олег всегда в трауре, а папа Серëжа наоборот, как Киркоров в лучшие годы. —Алиса. Есть на то причины. —Простите… —Вот, попробуй сказать, что не твоя кровь, Серëж. Я что-то не знаю? Алиса тихо засмеялась. —Не знаю. Я его тогда впервые в жизни видела, честно. А фамилия своя у меня Серябкина. Точно не Разумовская-Волкова. —Была бы родная, и в помине бы не сдал никуда. Какой бы там твой характер не был. —Что ты там про характер вякнул? — по одному только взгяда было видно, что наказание будет не смертельным, может, ладно немного приятным. Щекотка. —Папы! Можно без меня? Я понимаю, любовь-морковь, но я пока ребëнок. По совместительству ваш. —Да уж… — Серëжа решил сменить тему — Около твоей потенциально будующей школы есть художка. Там сейчас набор идëт. Списываемся с преподами и подаëм документы? Учти, там надо вступительные экзамены пройти. —Пройду. Обещаю. Алиса Разумовская-Волкова пройдëт. Там ей понравится сразу. Первоклассные преподаватели начнут в этом году улучшать место работы. От новых парт до необходимых кондиционеров в кабинеты. В родительском комитете будет официально состоять С.В. Разумовский-Волков, но делать всë предстоит менее занятому мужу мужчины.