Новогодняя суета вокруг себя создавала слишком много кипиша.
Все скупают эти ëлки, гирлянды, шары… С полок всë сметено ещё 27 декабря и вряд ли что-то появится раньше 5 января.
За работой Серëжа напрочь забыл всë, хоть как-то связанное с праздником.
«Твою мать.» — пронеслось в голове Сергея, заваривающего быстрорастворимый кофе, несмотря на наличие кофемашины, когда тот глянул на календарь. Уже 24. — «Даже на каток не сходили, по магазинам… Банально, всë на чердаке.»
Наверняка, Олег с Алисой уже что-то, да, подготовили мужчине и надëжно спрятали туда, где он и искать не собирается. А Разумовский и ухом не двинул за работой.
«Пиздец.» — Сергей сам не понял, в слух он это сказал, или же просто громкая мысль в голове.
—Серëж, ты там живой? Кончай со своим кофе.
—А? Да, да… Живой я. Уже 24ое, а у нас чуть ли не сухостои тут стоят. Может, украсим? Если что, по магазинам ещё есть время поездить.
Лиса младшая была у себя. Сидела тихо, не высовываясь.
—У тебя там, цитирую: «работы, Олег, ахуеешь, сколько».
—Сегодня воскресенье. Можно и потянуть с работой.
—Не взвой только на новый год вместо часовой кукушки.
—Постараюсь.
Серëжа, сам того не замечая, начал подлизываться, смотря прямо в карие глаза мужа с улыбкой, обняв того за талию.
С лестницы спускалась рыжая лисица в наушниках.
—У нас что-то типо обеда намечается? Я жрать хочу.
—Ещё двенадцати нет, Алис, какой обед?
—Первое, второе и компот, желательно. Пап Серëж, время час почти.
—Ты до этого времени спишь обычно…
—Не суть. Ты же тоже ничего не ел. — Алиса перевела взгляд на второго отца — И ты тоже ничего не готовил.
Дочери было всë равно, как эти двое проявляют свои чувства. Конечно, она была только «за».
—Ну, и что мои лисы хотят? Один ëлку, вторая еду, ещё что-то? Стол заказов пока принимает заявки.
—Папа… К слову о ëлке.
—Ты опять шишек где-то зелëных откапала в конце осени?
—Да. А ещё можно с этих «рынков» у магазинов напиздеть веточек. Я тут ещё экстракт пихты купила для свечек.
—Вот и замечательно. Решайте проблемы праздника, а я займусь столом…
—Нет, Олеж, ты тоже участвуешь в проблемах праздника.
Сергей как-то и не собирался отпускать Волкова из охапки.
Всë-таки, они поехали по магазинам. Икея, фикспрайс, галламарт… У рыжих ещё дома составился список: «нам это точно надо». Пакетик ëлочных игрушек: «и чем их не устраивает советское стекло?"(©Олег Волков), пакетика три гирлянд, мягких игрушек и прочих украшений, плед, пять подушек, вазочка и две настольные ëлки. Куда им это всë? — никто не знает.
—Волче! Мы забыли формы для печенек!
—Есть. Всяких-всяких коробочка полная в шкафу.
—Довезëте до школы?
—Лисëна, сегодня воскресенье.
—Я гулять пойду. Там будут Саша с Димой и ещё несколько девочек.
—Ладно. Всë равно мимо едем. Остановка тебя устраивает?
—Вполне.
Приехав домой, Сергей выглядел пугающе. Улыбка сошла с лица, а вгляд стал сонным и уставшим, синяки под глазами так и говорили: «он не спал три дня, мы — свидетели!». Зайдя в спальню, Разумовский не глядя взял что-то из домашней одежды, не факт, что его. Когда в комнату зашëл Олег, Серëжа хотел выйти, но упëрся лбом в плечо мужа.
—Лиса, всë нормально?
—Я заебался.
В тихих объятиях они простояли около нескольких минут.
—Пойдëм на кровать…
—Ты куда-то пойти хотел.
—За тобой. А ты, мой хороший, сразу оказался тут.
На кровати образовался уже стандартный «бутерброд». Серëже хватало тепла Волкова и тишины дома, чтобы закрыть глаза и устроиться головой на ходящей вверх-вниз грудной клетке. Нет, он не спал, а отдыхал от социума, шума, себя, работы… — всего. Дома было темно. Шторы тут никогда не открывались. Не хватало только Зефиры… Она пришла через несколько минут, устроившись на Разумовских-Волковых сверху и нарушая тишину музыкальным мурчанием. Сергей слабо улыбнулся. В последнее время всë меньше времени он ощущал, что его
любят, не важно, как и кто. А, ведь, его любили. Не беря в счëт людей, которых он не знает, его любят Олег с Алисой, Марго, Земфира и даже Алмаз любил, хоть и не суждено этого было больше увидеть. Прижавшись крепче, хотя казалось, что: «куда ещё крепче?», Серëжа нарушил сомнительную тишину.
—Я тебя люблю, mon âme. Больше всего на свете.
—И я тебя люблю больше всего. Наконец, ты в это правда веришь.
Волков легко и незамысловато поцеловал мужа в лоб. В ответ он получил совершенно ленивый и быстрый поцелуй в сухие губы.
—Ты хоть гигиеничкой пользовался бы… Я будто с корой дуба целуюсь.
Олег тихо усмехнулся.
—Ты это говоришь уже восемь лет…
—А ты не исправляешься. До старости тебе буду напоминать, может, насколько заебу, что услышишь меня.
Волков лишь закатил глаза на выдохе. Так обычно делал Сергей.
—И не копируй меня. И не вздыхай так, не молодой уже.
Разумовский нехотя поднялся с кровати.
—Ну, и куда ты?
—Кофе хочу. Пошли со мной.
Олег просто не мог ему отказать.
Спустившись на кухню, Серëжа насыпал кофе в кофеварку. Волков не подозревал, какие неприятности его повели с собой.
—Слушай. А, если я попрошу, чтобы ты меня отпустил, отпустишь?
—В каком смысле?
—Насовсем.
—Нет, конечно. Ты можешь поменять мнение за пару дней, а я обещания держу до талого.
—А, если мы перед этим сильно поссоримся?
—Нет. Без «если». Тебя я уже не отпущу и не отдам никому.
—А, если я тебя сильно заебу? Прям мозг начну ложечкой выедать?
—Ты не такой человек. Ты так не сможешь. К чему вообще такие вопросы, Серый?
—Ни к чему. Просто в новостях попалась статистика разводов к бракам. Из десяти браков идëт семь разводов.
—Ты знаешь, что мы с тобой останемся в этих 30%. Тем более, у нас растëт чадо, которое сказало, что даже по картам Таро и прочим ведьменским штукам мы идеально подходим друг другу.
—Капец. Я, тоже, помню, что на картах игральных гадал. Ничего не выходило, как я хотел, а всë сбылось.
—Серый, с кем ты там таким переспал в 21 год, что ещё и ребëнок без родителей остался, с твоим набором генов и чебурашек?
—Я ебу? В моëм деле написано, что они смылись в закат, а в еë в аварию попали. Не родная она мне по крови. Вообще Мария Ивановна изначально сказала, цитирую: «девочка, просто чудо. Ваша полная копия, Сергей.». Накаркала. И вообще, чего ты так к этой теме прицепился?
—Я до самого гроба над этим шутить буду. И, что ты мне сделаешь?
—Ладно…
***
31 декабря.
Серëжа заставил любимого натянуть какой-то новогодний свитер с волками вместо оленей, мол: «хоть раз можно лаконично празднику походить денëк?».
Обращение слушалось с компьютера.
—Дорогие друзья…
—Этот год опять выдался нелëгким для всех нас…
Сергей не любил это лирическое отступление длинной в «письмо Онегина Татьяне».
—Пап Серëжа…
—Что, Лис? Он всë равно одно и тоже говорит.
Кремлëвские часы.
Один
Казалось, совершенно глупая традиция—игра.
Два
Но людям надо во что-то верить.
Три
Они верят,
Четыре
Что жжëная бумага в игристом
Пять
Может хоть что-то изменить
Шесть
В их жизнях, как они хотят.
Семь
Олег всë ещё сидит, ждëт одиннадцатого боя часов.
Восемь
Ещё немного.
Девять
Запах горелого быстро распространился по дому.
Десять
Они подняли бокалы.
Одиннадцать
Характерный звон стекла фужеров.
Двенадцать
Это
всë, чего они ждут каждый год?
Нет. Далеко не всë.
—Пошлите на водоëм?
Серëжа неожиданно ожил, лежа на коленях супруга.
—Там минус двадцать.
«Бери вазелин. Бежим целоваться!»
—Не бурчи. Пошлите гулять. Там он застыл, на коньках покатаемся.
—Кстати, идея. Давай, папа, а то мы без тебя пойдëм.
Алиса думала всю ночь общаться с друзьями по видеозвонку, но появилась идея Сергея Разумовского-Волкова.
—Нашли друг друга… Чего сидим?
С лëгким смехом, они разошлись одеваться.
—Ты, хоть, кататься умеешь, или как в прошлый раз с плаванием?
—Господи, Олег, это было десять лет назад. Есть что-то, что ты не помнишь?
—Да.
—Что же?
—Момент, когда мы перешли от друзей к полноправным любовникам.
—Олег…
—А, вот от любовников к супругам точно помню. 16 июля в 16:30. И это законно, а предложение я тебе сделал девятого в восемь или девять вечера.
—Я так вижу, ты уже готов, что разглагольствуешь.
—Ах ты…
В Олега прилетел снежок от дочери без объявления войны. Увесистый, если бы не одежда, остался бы синяк, наливаясь кровью под кожей.
—Это не я.
Серëжа был за правосудие. Но через несколько минут присоединился к игре, попав комком снега прям в капюшон мужа.
—Ой…
—Серый, мать твою. — Волков этим же снежком сбил шапку с рыжей головы.
—В яблочко. Научишь? — Алиса оценила бросок. Папина дочь.
—Это только опытом.
—Ты чему моего ребëнка учишь? — Сергей не нашëл ничего лучше, чем отряхнуть головной убор о рукав чëрной куртки.
—Каждая уважающая себя женщина умеет сбить шапку с дерева яблоком. — Олег оправдывался, как мог. Ему ничего не будет.
—А потом пизды дать… С последним она точно справится.
—Вы о ком?
—Прабабушка твоя. Замечательная женщина была. Татарка в самом чистом проявлении.
—Или бабушка, это как посмотреть. — Серëжа окончательно сбил ребëнка.
—То есть, ты женат на племяннике?
—Да. По документам.
—Нет.
Мнения разделились.
—Серый, не сбивай мне Лисëну.
—Папа… Я же просила.
—А я просил упаковки дошираков выкидывать сразу. Или не есть в целом. Причëм обоих. Обоим насрать на желудок, да?
—Папа…
—Волков…
В унисон.
—Что «Папа Волков»? Одного ради я курить бросил, а второю вожу по первой прихоти, без зарплаты работаю домохозяйкой. Совесть то иметь можно?
—Всë, не молодая мамочка, успокойтесь.
—Это обидно было.
Дочь легко закатила глаза.
—Как?
—Сам в шоке.
У рыжей части явно была ментальная связь.
—Прекращайте свои ведьминские переговоры.
На дороге лежал рыжий ушастый комок. Замëрший, худой и без половины уха.
—Это, конечно, не наше дело, но, может, заберëм? Он тут вот-вот замëрзнет и помрëт.
Серëже стало жалко зверька, кажется, щенка.
Олег задумался. Его лицо было весьма безэмоционально, как почти всегда на людях.
—Папа. Давайте. Больше половины согласны, значит берëм.
«Странный он какой-то… Ладно, всë равно надо будет щенка искать на охрану.»
—Идëм уже. Холодно и поздно.
—А, он? — этим васильковым глазам просто невозможно было отказать.
—Он с нами. Только его подлечить надо, на карантин посадить. Лисëна, к тебе.
—Без проблем.
Вернувшись домой, Алиса только на следующее утро заметила слишком странную морду и уши у отогревшегося зверя.
—Папа! Кто это, скорее всего, ты сказал?
—Щенок. Месяца два, четыре максимум.
Дочь спустилась на кухню с рыжим комочком в руках. Он оказался ласковым к рукам.
—Это лисëнок. Видишь, мордочка какая с ушами. Это не щенок.
—Волче, вот тебе и пополнение в коллекцию лисов. Я его раньше весны на улицу не дам пустить. Только посмейте выгнать.
Лисëна держала животное аккуратно, словно сейчас оно испариться, а то хуже разобьëтся.
—У нас осталось немного корма Алмаза. Они с одного семейства. Нужно хоть чем-то накормить. Вон, кости торчат.
Всë же пришлось передать зверька папе Серëже, чтобы насыпать корм в миску.
—И, как, чудо, зовут тебя?
Волков аккуратно почесал за рыжим ухом, присев напротив.
—Так и будут звать. «Miracle» (Мираджэ́) — «чудо» с французского. — С Сергеем даже никто не спорил. Все молча согласились, ведь, звучит весьма красиво и двусмысленно.
Новый год — не про шампанское и обращение президента, он не в оливье. Главное на этот праздник — найти себе семью, даже если в лице самого себя. Разумовкие-Волковы, сколько бы их жизнь не мотала, всегда на этот праздник вместе уже больше пятнадцати лет вдвоëм и больше семи втроëм. Они — больше, чем просто семья, хоть и не родственники по крови. С каждым разом эта семья всë шире.
У них дома уют, и пахнет выпечкой по утрам. Именно тут Серëжа Разумовский нашëл человека, который всегда рядом, в лице Олега Волкова. Здесь Алиса Серябкина взяла фамилию Разумовская-Волкова и обрела семью. Только тут, дома, весьма суровый на людях дуэт супругов даëт слабину и показывает неподдельную любовь, которую сыграть невозможно. Только здесь два белых облачка мчатся наперегонки встречать вышедших в дом, даже если прошла пара минут с ухода.
Дом — не просто здание, назначение для проживания.
Дом — место, где не нужно прятаться от себя и других, где тебя принимают со всеми грехами и любят, искренне и без причин.
