Ненависть

      Лондон удивлял своей засушливостью.       Этот город заслуженно принято считать достаточно мокрым и влажным, но уже больше месяца на его асфальт не падали дождевые капли. Особенно это удивляло туристов, которые не были столь предусмотрительны и не взяли с собой легкую одежду.       Склад ума Евы до мозга костей был математическим, но даже она смогла уловить эту мерзкую параллель.       Она засыхает точно также, как её любимый город.       Ей было неприятно смотреть на сухие и умирающие деревья у неё за окном, но ещё больше не хотелось узнавать в них себя. Деревья всегда нуждались во влаге, в подпитке своей жизненной энергии, которая помогала им расцветать. Люди были точно такими же. Они искали источник своего счастья и стремились к нему со всех ног, чтобы напиться и снова ожить.       Ева тоже нашла источник своего счастья, но добровольно от него отказалась.       Своими руками.       Помимо этого, она отказывалась воспринимать этот источник, как тот, который сможет её оживить. Он являлся источником, который убьёт её своими же руками, этими длинными пальцами и с маниакальной улыбкой на лице, держа острый нож и втыкая его куда то в область почки.       Только она завершит начатое, в отличие от Евы.       Ева ненавидела Вилланель.       Ева ненавидела Оксану.       Ева ненавидела всё, что было связано с этой личностью.       Но больше всего Ева ненавидела своё отношение к ней.       Её до чёртиков бесило то, что она может бить стену, представляя её лицо, что может стрелять из пистолета в железную мишень, представляя там её идеальное тело, что может резать курицу, чтобы приготовить обед, и видеть вместо тушки её руку, в мясо изрезанную, но будет продолжать чертовски скучать по ней.       Ева ненавидела себя за то, что убила Оксану. Она понимала, что, скорее всего, это должно было случиться (потому что чёрт подери, разве могло произойти что-то другое?), но и одновременно не понимала. Перед её глазами навечно встала картинка лежащей под ней Вилланель, даже не осознающей тот факт, что из её живота торчит нож, который в неё пырнула Ева.       Её руки все в чужой крови. Она дрожит и убегает с места преступления, оставив жертву одну истекать кровью в своей собственной квартире в этом сраном Париже.       Часть её гордилась тем, что избавилась от этой надоедливой засранки, которая угробила всю её жизнь в один короткий промежуток времени, а другая ежесекундно хотела закрыться в ванной, чтобы её дольше не могли открыть, и вскрыть себе вены только ради того, чтобы хотя бы на секунду увидеть перед собой её вечно самодовольное лицо.       Но на что она надеялась? Что Вилланель встретит её с распростёртыми объятиями, ласково улыбаясь и шепча «Я скучала, Ева»? Женщина была почти уверена, что Оксана изобрела новое ядерное оружие и уже готова восстать из мёртвых, чтобы просто показать Еве, на что она способна.       И Ева была убеждена в том, что эта скорбь пройдет, ну, максимум через неделю. И то, скорбела она не по самой женщине, а из-за факта, что человек был убит её рукой. Но прошёл месяц, два, три, а легче не становилось.       Так прошёл год.       А затем второй.       Ева скучала.

***

      Работа в МИ-6 стала привычкой. Ей было там довольно скучно, потому что особо интересные дела не встречались уже… года два. Её мотивацией были деньги и друзья, которых она там обрела. Елена любила Еву всей душой, вечно пытаясь найти ей ухажёра или уговорить на очередную тусовку года, которую сама посещала каждую неделю. А Кенни был просто чудесным человеком, несмотря на свою мать, которая его явно душила. Ева очень любила своих друзей.       Также она любила Билла. Он тоже находился в списке вещей, которые Вилланель отняла у Евы. Бессовестно забрала с собой на тот свет. Ева не сомневается, что прямо сейчас она сидит на какой-нибудь грозовой туче, поедая мороженое, и смеётся над ней.       Но на самом деле Ева думает, что Вилланель сейчас чертовски скучно.       «Чем там можно вообще заняться?»       — Ева, ты меня вообще слушаешь? Мы твоё дело обсуждаем, между прочим, — остановилась Елена и, скрестив руки на груди, претенциозно смотрела на подругу.       — Прости, Елена. Я забыла, что такое сон. Напомни, о чём мы говорим?       — Я просто до сих пор удивляюсь, как тебя не уволили после убийства главного подозреваемого. Тебе повезло, что её тело убрали до прихода наших людей.              Елене не надо было конкретизировать свои слова, чтобы Ева поняла, о чем она говорит.       Вот.       Вот та самая иголка в стоге сена, которая не давала женщине спать по ночам и давать своему мозгу хоть немного времени отдохнуть.       Тело Вилланель не нашли. До сих пор.       Это дело закрыли спустя два месяца после происшествия. Официальная версия гласила о том, что сообщник Вилланель в лице Константина приехал к ней и, увидев труп, избавился от него.       От этих строк кровь в жилах Евы застывала.       Никто не хотел разбираться с огромным количеством подводных камней и несостыковок, потому что все были убеждены в том, что Вилланель мертва.       Вернее, в этом всех убедила Ева.       Она сказала всем, что точно увидела, как жизнь покинула тело Оксаны Астанковой ровно в 4:30 вечера, привезла с собой окровавленный нож и свои руки в этой же самой крови, и никто не знал, что на самом деле Ева сбежала из квартиры, поджав хвост, потому что не смогла смотреть на умирающую Вилланель.       Это было её проклятьем. Ева не знала, что в итоге случилось с Вилланель. Она до сих пор не знала, жива ли эта задница, потому что Ева не исключала эту возможность. Заставить себя поверить в её смерть было необходимой мерой, но внутренности Поластри буквально кричали о том, что это последнее, во что ей хочется быть убеждённой.       Ева ненавидела это противоречие.       Но, в таком случае, Ева не понимала одного: почему Вилланель до сих пор не вышла с ней на связь? Голова придумала два возможных варианта, которые в их реалиях выглядят адекватней всего.       Вилланель мертва. Ева не знала, как относится к этому варианту, потому что старалась не думать о нём.       Вилланель захотела поиграть.       И, честно говоря, это имеет место быть. Вилланель прекрасно понимает, что Ева будет ждать от неё весточки, она знает, что Ева не забыла. Но это не тот случай, когда всё так просто. Вилланель не любила простоту, это скучно.       «Господи, я слишком много об этом думаю»       Дни тянулись один за другим, а МИ-6 начинал утрачивать свой приоритет. Кэролин ужасно бесновала по этому поводу, о чём говорила её постоянная нервозность. Даже Кенни говорил, что никогда не видел свою мать такой. За прошедшее полугодие у организации не было ни одного успешного и раскрытого дела. Доходы сотрудников вдвое упали, а в кабинет Кэролин с каждым днём приходило всё больше заявок о увольнении. Но даже такие видимые изменения совершенно не колыхали Еву: она вела себя спокойнее всех. Словно всё это проходит мимо неё, словно она вообще здесь не работает.       — Знаешь, сейчас я была бы не против даже того, чтобы вернулась твоя сумасшедшая маньячка, — резко начала Елена, заставив сердце Евы сделать парочку кульбитов, — с ней у нас был самый расцвет.       Кенни поднял голову, осторожно ухмыльнувшись и посмотрев на Еву.       — Ты точно её тогда замочила? Нужно было посоветоваться! — шутила подруга, не подозревая, какую бурю поднимает внутри коллеги, — она бы нам сейчас помогла, тебе нужно было бы только попросить.       — Елена… — пытался вклиниться Кенни, видя, как Ева закипает. Он был единственным человеком, кто знал, как она это пережила. По каким-то непонятным причинам Ева любила Кенни особой любовью. Он часто приходит к ней домой, принося бутылку вина, которую, скорее всего, нашёл в тайнике матери. Под градусом рот Евы всегда болтает лишнего.       — Не точно, — кратко ответила Ева.       Между друзьями повисла тишина.       — Что «не точно»? — переспросила Елена, и Ева наблюдала за тем, как улыбка медленно сходит с её лица.       Ева молчала, виновато перемещая взгляд то на подругу, то на Кенни.       — Что «не точно», Ева? — переспросила Елена, надеясь услышать не то, о чем она подумала.       — Ева? — вклинился Кенни.       — Я не уверена в том, что Вилланель мертва.

***

      После рабочего дня компания была просто обязана обсудить эту ситуацию. Сидя в небольшой кофейне неподалеку от офиса, все заказали себе по чашке кофе, хотя Кенни показалось, что для такого случая нужно что-то покрепче. Женщины не оценили его попытку разбавить обстановку и уселись за стол.       Молчание среди них впервые казалось неловким. Елена не убирала взгляд с Евы, в то время, как парень боялся посмотреть даже в её сторону. Он сидел и уже несколько минут размешивал кофе в чашке, как разговор неожиданно начала Елена.       — Ева? Объяснись, пожалуйста, о чём ты сказала нам?       Ева исподлобья посмотрела на коллег, чувствуя вину за то, что так долго молчала.       — Я не знаю, сделала ли я то, о чём вам рассказала.       — Ева, пожалуйста, строй простые предложения. Сложные у тебя получаются не очень, — поднял бровь Кенни, выказывая, что ничего не понимает.       — Я пырнула её ножом.       — Мы это знаем, что было дальше? — Елене не терпелось узнать правду.       — Потом я вытащила его и попыталась закрыть рану…       — Ева, ты пыталась помочь ей остановить кровотечение после того, как сама чуть не убила? — удивлялась подруга, сбивая Еву.       — Пожалуйста, не перебивайте меня, — нервно попросила Поластри, понимая, как нелепо звучит всё, о чем она говорит, — я пырнула её ножом, потом вытащила его и пыталась остановить кровь руками. Я встала, я искала полотенце, тряпку, можно было взять её одежду, хотя, она меня бы за неё реально убила, господи, всё, что уго…       — Ева, не отвлекайся!       — Я пыталась найти что-нибудь, что эффективнее остановит кровь, но потом я увидела её… Она лежала без сознания на своей кровати, она просто лежала и дышала, а потом, потом я…       Её глаза наполнились слезами. Она вдруг поняла, что никогда ни с кем не делилась событиями того страшного дня. Она поняла, что до этого момента ни одна душа не знала о том, что Ева Поластри попыталась убить своего врага, но даже это не смогла сделать по совести.       Кому она врёт, она просто хотела сделать ей больно.       — Потом я ушла.       — Ушла?! — одновременно воскликнули Кенни и Елена.       — Подожди, когда ты пырнула её, вы что, лежали на кровати? — неожиданно спросила Елена, заставляя обратить внимание Евы на себя, — господи, Ева, ты что, собиралась с ней потрахаться?       Ева подняла брови.       — Что?! Нет, упаси господь, конечно нет, ты что? Возможно, это было у неё в планах, но не в моих.       Кенни усмехнулся.       — Я серьёзно.       — Позволь прояснить, — начала Елена, — ты находилась в квартире наёмной убийцы, лежала на её кровати, а потом решила пырнуть её ножом, не убедившись, умерла ли она?       Поластри оставалось только кивать.       — Ева, ты понимаешь, что это даже немного не похоже на версию, которая официально закреплена в твоём и её деле? Ты понимаешь, какие могут возникнуть проблемы, если об этом узнает кто-то ещё? Ты понимаешь, что…       — Именно поэтому об этом никто не знает, кроме вас, — вздохнула Ева, начиная новую мысль, — поймите, я не утверждаю, что она жива. За всё это время Вилланель ни разу не вышла со мной на связь, а во всех убийствах, совершенных в этот промежуток, не прослеживается её почерк. Поэтому вероятность того, что она мертва, — Ева остановилась, — значительно выше.       — Да, но не забывай про теорию вероятности, — подал голос Кенни, — из-за того, что ты не знаешь, жива она или мертва, шансы этого события равны.       — Пожалуйста, не начинай это занудство! Я бы согласилась с тобой, если бы мы не говорили про психопатку-убийцу, в животе которой побывал нихеровый такой нож, — воскликнула Елена.       Почему этот разговор причиняет Еве так много боли?       — В любом случае, не зацикливайся на этом, лады? Мы выяснили, что она к тебе не лезет, и это главное! А сейчас я побежала, у меня запись в спортзал!       После ухода Елены, которая, кстати, единственная, кто выпил свой кофе, Кенни и Ева ещё около 10 минут сидели в тишине. В голове парня промелькнула мысль об удачном выборе кофейни, потому что это было достаточно тихое и спокойное место. Сейчас он не чувствовал себя так неловко, как до этого, и пытался не думать о том, что это из-за того, что Елена ушла.       В голове Евы творился пиздец.       — Как у вас с ней? — неожиданно для себя начала Ева, взглянув на друга. Он решил отмолчаться.       — Ты мучаешься, — сказал Кенни, словно, в пустоту.       — О чём ты? — Ева старалась делать вид, что совершенно не понимает, о чем идёт речь.       — Мне не понравился кофе, будешь?              Выходные больше не радовали Еву. Ей не хотелось сидеть в пустом доме, наблюдая за прохожими в окне другой части дома. У всех людей жизнь бьёт ключом, происходит что-то важное, знаковое, что-то, что им нравится или не нравится, у них есть эмоции и переживания. Ева ощущала себя в вакууме. Словно она отрезана от людей на уровне сознания, словно она не может постигнуть их, или они её.       Ей было так скучно.       После развода с Нико они не разговаривали, хоть и разошлись без скандала. Ева первая начала эту тему, но Нико настолько быстро её подхватил, что женщина поняла, что они оба давно думали над этим. Она была рада, что он не стал развивать её и пытаться откопать все причины, по которым так случилось. Хотя Еве казалось, что ответ лежит на поверхности, позже она выяснила, что Нико не до конца понимает, что в их случае проблема не только в них. Поначалу ей было грустно находится в этом доме без него, но потом Ева привыкла. Со временем приходить в дом, в котором её никто не ждёт стало обычным делом, поэтому она редко об этом задумывалась.       Ева могла бы пойти к Биллу. Только он ждал её всегда, в независимости от времени года и суток. Она часто приходила к нему без приглашения и Билл в шутку ругал её за такую бестактность. Они долго смеялись, вспоминая такие моменты, и даже после его смерти это казалось чем то теплым. А потом Вилланель ляпнула, что такие поступки Евы были чертовски неприличными и лишенными какого-либо воспитания. После этого Еве было вдвойне не смешно.       Ева могла в очередной раз позвать к себе Кенни и разделить с ним тяготы, но ей не хотелось наседать на молодого парнишку своими проблемами. Он и так делал для неё слишком много, никогда не отказывал и безвозмездно любил, и Ева была бы ещё большей сволочью, если бы требовала больше внимания.       Ева могла бы позвонить Елене и проболтать с ней около двух часов, или же сходить с ней в ресторан и почесать языками, но ей, откровенно говоря, было с ней не очень интересно. Она давно переросла разговоры про парней, у которых задница лучше, чем у женщин. Эти разговоры утомляли и Ева стремилась как можно быстрее попасть домой. И не то, чтобы Елена это не замечала, ведь всегда предлагала поговорить на тему, что будет интересна Еве, или же им обеим. Но Ева не могла сказать ей о том, что всё, что её интересует — женщина-психопатка, которую она убила (и то не факт) своими собственными руками и то, как она ненавидит скучает её.       Поэтому всё, что остаётся Еве — сидеть дома и в выходной день пытаться докопаться до истины в деле об очередном ограблении в небольшом банке на окраине города. Ева давно поймала себя на том, как пытается везде найти до боли знакомый почерк убийств, даже если дело не касается чего то подобного. Поластри пытается оправдать себя тем, что это просто самая обычная, глупая, ненавистная привычка, которая выработалась только потому, что дело под названием «Villanelle» слишком долго лежало у неё на столе.       Сегодня очередной засушливый день, но природа решила слегка помиловать Лондон и пустить по городу легкий, практически не долетающий до земли дождь. Асфальт намокал на пару секунд и моментально высыхал, и в этот раз Ева не смогла придумать никакого символизма. Давно ли она стала замечать такие мелочи жизни? Её никогда не волновала погода за окном, но последнее время она не на шутку переживала о деревьях, высаженных на её участке. Нико настоял об этом пять лет назад, аргументируя тем, что озеленение улиц в современных реалиях полезно. Тогда Ева совершенно не понимала, к чему это, но сейчас она осознала серьезность проблемы уже в мировых масштабах. Поэтому эти три небольших деревца на её заднем дворе были небольшой гордостью чуть ли не для всего района.       Для всех, кроме Евы.       Ей даже было не стыдно признаться в том, что она практически не ухаживала за ними. После ухода Нико она не удобряла их ни разу, и живыми они оставались только благодаря благоприятному климату и частым дождям. Но на время, в которое это природное явление решило покинуть Лондон, Ева стала замечать в них видимые изменения. Листва перестала быть такой яркой, стала чаще осыпаться, а само дерево наклонилось, словно скрючило больную спину. Сколько раз она ещё заметит сходство с собой?       Решив оторваться от дел, которые были мало интересны Еве, она принялась изображать хорошую хозяйку. На кухне под раковиной она взяла два больших ведра и, налив туда воду, решительно направилась к деревьям. Открывая дверь ногой, Ева остановилась и поставила вёдра на пол.       «Какого чёрта?»       Напрочь забыв о вёдрах с водой, которые так и остались стоять на пороге, Ева забрала оттуда и затащила в дом небольшую картонную коробку, в которой находилось что-то слегка тяжёлое. Сердце Евы забилось втрое быстрее.       Единственным человеком, который преподносил свои подарки так, была Вилланель.       Ева чуть ли не в панике поставила коробку на стол и принялась открывать её, выдумывая на ходу сотни, если не тысячи сюжетов. Мысли сплетались в кучу, закручивались в громадный клубок и ускользали от её нейронов, способных это распутать.       Крышка коробки была снята.       «Это что, пастуший пирог?»       Все надежды Евы (будь они неладны из-за того, что существуют) обрушились в то же мгновение. Пастуший пирог. Серьёзно? Как же вовремя Нико решил с ней связаться.       Но, признаться честно, Ева даже была рада. Бывший муж всяко лучше убийцы. Улыбка на лице постепенно разрасталась, и она видела в этой ситуации всё больше плюсов. А если учитывать тот факт, что Ева совершенно не умеет готовить, а дома шаром покати, такой подарок как нельзя кстати.       Она поднесла коробочку к своему носу, вдыхая аромат, который раньше чуть ли не ежедневно царил в этом доме. Ева не скучала по тому времени, но дань воспоминаний отдать было надо.       Схватив телефон, она решительно открыла контакт Нико и поблагодарила его.

      — Ева — (12:28)

Спасибо за пирог, Нико. Очень приятный презент)

      Ева отрезала кусок, не вынимая еду из коробки, и сразу поглотила. Она вспомнила время в браке, эти глупые, никому не нужные обязательства друг перед другом и ежедневную рутину, от которой было просто невозможно деться. Именно поэтому она часто задерживалась на работе, погружалась в неё с головой и забывала о том, что есть жизнь. Сейчас рутины нет, работа стала скучной и ничего не радует, но Ева нисколько не пожалела о разводе. В конце концов, Нико правильно подметил, что он заслуживает чего-то лучшего.       Спустя пару съеденных кусков, телефон на столе завибрировал. (12:39) — Нико — Здравствуй, Ева. О чём ты?       Женщина усмехнулась с куском пирога во рту, вспоминая, как Нико любил делать вид, что ничего не понимает. Она всё чаще задумывалась о том, что им было бы неплохо остаться друзьями с самого начала.       Ева решила сфотографировать коробку с пирогом, вытягивая в камеру руку и показывая «класс».

      — Ева — (12:41)

Вложение отправлено.

Ты всё ещё не растерял кулинарные навыки.

      Ева съела уже третий кусок пирога, потому что, признаться честно, в этот раз он получился даже лучше, чем во все предыдущие. Или же ей так казалось, потому что у Евы была плохая привычка не завтракать.       В ближайший час ответа не последовало, поэтому Ева решила снова посвятить себя этому глупому делу об ограблении. Подумать только: виновному было 59 лет! Ева часто встречала разных мафиози в таком возрасте, у которых единственные задачи на день были выкурить как можно больше сигар и поручить какое-нибудь невыполнимое задание своим подручным. А вот вор в таком возрасте Поластри ещё не встречался, поэтому она не сомневалась, что если бы он был лет на двадцать помоложе, то его план вполне бы сработал. Но проворность в таком возрасте, к сожалению, покидает, и ты уже не сможешь быть таким же ловким и быстрым, как…       На телефон пришёл ответ.       Ева отвлеклась от своих размышлений, взяв его в руки и открывая новое сообщение. (13:52) — Нико — Ева, я не присылал тебе пастуший пирог.       Ева, наверное, поседела в одночасье.       Нико не присылал ей пастуший пирог. Но, тогда… кто это сделал?       Ева решила выложить пирог на тарелку, а слова Нико уже не казались шуткой. Её руки в миг задрожали, но она старалась убедить себя в том, что это, наверняка, какая-нибудь абсолютно глупая шутка от Елены или безобидный подарок от Кенни.       Или, может быть, это розыгрыш от Нико? Как Ева уже говорила, он любил делать вид, что совершенно не причём, но это оказывалось не так.       Но почему Ева почти уверена в том, что сейчас это действительно не дело рук Нико? Хотя, может быть, это прислала его мама? Абсурд. (14:00) — Нико — Ты в порядке? Тебе нужна помощь?

— Ева — (14:00)

Нет, всё хорошо.

      После того, как пирог полностью лежал на тарелке, Поластри решила выбросить коробку. Взяв её за уголок и неся в мусорное ведро, со дна выпало что-то, напоминающее кусочек оторванной бумаги. Причём оторвана она была в спешке, неровно и быстро.       Подняв листок с пола, Ева перевернула его дрожащими руками, и, смотря испуганными глазами на бумагу, перечитывала одну и ту же фразу снова и снова.       «Прости, детка»       Деревья на заднем дворе засохли.