Истинный враг

      Густое, серое небо тяжело наваливалось на землю. Дождь изводил покрапыванием уже целые сутки, но так и не являлся вылиться полностью. Трое знакомых друг другу людей вышли устроить привал у реки. Молодая женщина сняла не широкую шляпу, бросая её на влажную от изморози траву. До дома им предстояло идти в горы ещё полукруг солнца по небу. Только этот диск тепла скрывался за плотной пеленой облаков, а потому оставалось доверять только внутреннему чутью, тщательно натренированному в родном клане.       — Ёма, иди набирай хворосту, твоя очередь, я в прошлый раз набирал, — один из мужчин скинул сумку со спины и плюхнулся на поваленное дерево, послышался его усталый выдох.       — А чего это моя-то! Я вообще-то помогал тебе тогда, так что пошли вместе! — его товарищ вздёрнулся — он тоже вымотался после долгой дороги, одному собирать на очаг не хотелось.       — Я пока пологи нам спать поставлю, а Мито поесть чего-нибудь подготовит, у неё же мешок с едой. Давай, хватит спорить, быстрее уже спать завалиться охота!       — Вот и пошли вместе по-быстрому наберём, огонь разведём, поедим и спать! Если вместе делать будем, точно быстрее будет!       Его товарищ, Сэцу, на эту миссию закатил глаза да так, что ещё бы чуть-чуть и увидел бы свой затылок изнутри.       — Я как со стенкой разговариваю! Клянусь, больше не пойду с тобой на миссию! — мужчина порывисто обернулся, метая на соклановца яростный взгляд, сжимая кулаки и даже почти намереваясь встать и надавать ему побольше тумаков.       Единственная куноичи из них во время назревающей очередной перепалки подошла к заросшему камышами берегу и теперь внимательно всматривалась в туманный горизонт той стороны. В какой-то момент сосредоточенного созерцания её внимание кое-что привлекло.       — Ребята? Смотрите…       Её тревожная нотка в голосе заставила мужчин тут же замолчать и быстро подойти к ней, уже глядя туда, куда смотрела она.       — Что это? — спросил непутёвый товарищ.       — Выглядит как будто кулёк, — отозвался другой. Спор ими забылся. Сэцу полез в камыши, не жалея одежды. Он выловил плывущий маленький плотик из коры дерева. И ахнул от увиденного.       — Сэцу, что там? — Мито и сама в нетерпении подошла к краю воды.       — Это младенец, — синоби стал подбираться к берегу обратно, — кажется, девочка и чудом живая.       — Вот это да-а, — протянул напарник, заглядывая в открытую пелёнку.       — Её надо согреть и накормить. Ёма, быстро за хворостом, Сэцу, держи её.       Ёма уже не мог противиться, пошёл бродить по окрестности, стараясь найти сухие ветви. Мито заторопилась, вытащила плед и помогла обернуть младенца. Тот смотрел на своих спасателей и не очень-то волновался, чем вызвал интерес.       — Она такая тихая. Дети же вроде всегда плачут, — вновь севший на упавший ствол дерева Сэцу говорил тихо, чтобы вдруг не сглазить.       — Это твои, может, мученики на допросах в пытке всегда плачут, а дети нет, — прошипела Мито, копаясь в сумках товарищей в попытке найти чего съестного, подходящего для младенца.       — Не правда. Я был у Хэсу, её парень глотку драл, мама не горюй. Бежал оттуда, только пятки мои сверкали, как она живёт только с ним.       Мито кинула на мужчину полный безнадежности в нём взгляд.       — У парня Хэсу только она одна, а у этой девочки, похоже, никого, раз от неё так избавились, — констатировала она, наконец найдя что-то, может, подходящее.       Вернувшийся Ёма уже вовсю ставил костёр.       — Может, она немая, поэтому молчит? — предложил он.       — Хватит скрипеть голосом, огонь лучше жги, окоченели уже тут!       — Сам прекращай! Раскомандовался тут!       — Закройте рты оба. Если она сейчас расплачется, нам всем хуже будет. Ещё обнаружит кто ненужный.       Мито помогла с огнём и взяла ребенка на некоторое время, пока товарищи разбирались с одним из порогов для сна. В свете огня девочка выглядела совершенно здоровой, глазами водила, аккуратно губами чмокала, смотрела то на темнеющее небо, то на лицо склонившейся женщины. Ничего, казалось, её не смущало. Вскоре она была вновь отдана в руки Сэцу, согретая, тельце её аккуратно осмотрели, пелёнку сменили на чистую ткань, хранившуюся на всякий случай, накормили чем нашли и уложили спать. В убранных шёлковых узорчатых цветами тканях Мито нашла золотое украшение с красивым камнем редкого фиолетового цвета. На оборотной стороне она прочитала: «Мэй».       Собравшись вокруг огня, смотря друг на друга напряжёнными и путанными взглядами, каждый думал об одной вещи, но произнести губы ни у кого не хотели. Наконец Сэцу осмелился.       — Что делать-то будем?       — А что делать? Тут село неподалёку, подсунем кому-нибудь на порог, да дело с концом, — Ёма мелко пожал плечами. По виду ему и самому не нравилась идея.       — Мы когда вернёмся, я всем девушкам в клане скажу, что ты совершенно в отцы не годишься. Пусть обходят тебя седьмой дорогой, — твёрдо ответила Мито и, переборов своё осуждение к Ёма, продолжила, — девочку нельзя оставлять.       — Предлагаешь в клан взять? Кто за неё отвечать будет? Сама посмотри на эти ткани, завёрнутые в которые она была. А это украшение? Для чего оно? Чтобы взял кто заботится, как плату? — Сэцу поднял медальон на свет к огню, чтобы напарница лучше ещё раз взглянула на него.       — Может, это улика? И он, и ребенок? А потому и выкинули обоих, — вставил своё слово Ёма, кидая взгляд то на одного синоби, то на другого.       — Дзёнин нам за такой подарочек спасибо не скажет, — дёрнул головой Сэцу и отпил горячей воды из деревянной плошки.       — Может, и не погладит. И хоть мы и синоби, но мы не изверги, чтобы ребенка оставлять не пойми кому, и не пойми где. Вдруг дзёнин найдёт ей место получше не в клане, так хоть в месте ему знакомом.       Противиться словам напарницы мужчины не нашли чем, хотя друг другу слов для споров они могли искать и днём, и ночью. Сэцу рассматривал языки огня. Он до этого момента решал судьбы только взрослых людей, плохих и коварных, жалких и никчёмных, а вот с девочкой пару месяцев от роду он не имел ещё дела. Мужчина провёл высушенной жаром огня ладонью по лицу.       — Ладно. Возьмём её. Но если на нас повесят заботу о ней, ты знаешь, Мито, что я сделаю.       — Знаю. Про мучеников можешь не напоминать.       — А почему мы вообще не посмотрели, откуда она взялась?       Недоумевающие взгляды Мито и Сэцу врезались в Ёма.       — Я полагаю, тех, кто её оставил, там больше нет. Судьба ребенка их не волнует, раз они пустили его в свободное плавание, — холодно отозвался Сэцу.       — Я тоже об этом думала. Но в целом неплохая идея. Мы должны проверить местность, — задумчиво кивнула куноичи.       Предсказывая намёки товарищей, Сэцу, закатывая глаза, поднялся со своего насиженного, согретого места.       — Ладно, я пойду. Осмотрюсь.       Вслед за ним вскочил и Ёма со словами:       — Девочка на таком «судне» не могла плыть долго. Наверняка расчёт был на то, что она быстро потонет. Место начала пути должно быть недалеко.       — Разумеется. Пошли, раз хочешь. Мы быстро, Мито.       Женщина кивнула. Сама отошла к своему укрытому месту со спящей девочкой. Она и подумать не могла, что день полный дороги, мог закончиться вот так. А ведь пока она и друзья трепались на ветру полей, кто-то избавлялся от этого ребёнка. Похоже, нежеланного, может, куртизанки какой деревенской, может, воин от любовницы, чтоб жена не узнала об измене. А вещи с ней оставленные — что они могли обозначать? Ткани дорогие и дорогой медальон… неужели, правда, благородной крови дитя? За что же с ним, невинным, так поступили? Мито гладила аккуратно плед вокруг головки девочки, поджимая губы, изгибая брови. Взгляд сам собой поднялся к быстро потемневшему небу, но в уголках глаз уже собрались капли слез. Мито размазала их тыльной стороной ладони. Это не она жестокая, она и её товарищи спасли этого ребенка. И Мито была уверена, что даже если в клане девочка не останется, дзёнин точно не оставит её в плохих руках. Сам ведь сына в таком же возрасте чуть не потерял по глупости покойной уже жены. Сам всё понимает. Женщина кивнула своим мыслям, слыша шаги своих друзей на эту миссию. Обернувшись к ним, она сразу заметила в руках Сэцу тушку грязно рыжего меха, её взволновали лица товарищей.       — Что вы нашли?       — Мы нашли место, откуда пустили на воду младенца. Там у ивы как раз коры не хватает, именно столько, сколько нужно выдержать его. Но это не всё… — синоби опустил взгляд на тело в руках, — под ивой лежала мёртвая лиса. С виду не старая, ран нету, да и жизнь потеряла недавно.       — Ты думаешь, это связано как-то?       Мито подошла к ним ближе, рассматривая положенное на землю животное.       — Не иначе как. Не может же быть, что люди бросили ребенка, ушли, а на это место прибежала умирать молодая лиса. Хоть лес и дикий, но такое представляется сомнительно, — Сэцу покачал головой. Ёма стоял с поджатыми губами.       — Мутно как-то выходит, — выдавил аккуратно всё же он.       Таких новостей куноичи не ожидала. На совпадение, как верно отметил Сэцу, это было явно не похоже. Но от решенного уже отказаться они не могли.       — Что бы всё это ни значило, мы придержимся намеченного плана. Лису надо захоронить, а иначе её затерзают лесные сородичи.       Мужчины выдохнули и поплелись к сумкам. У кого-то из них была маленькая лопатка. Могилу стали готовить у высокой сосны. Мито предварительно завернула тело в лёгкую ткань.       Возможно, все они трое в тот день испытали что-то новое: Сэцу держал ребёнка на руках и видел его так близко, Мито хоронила животное, а Ема… он чего только не перепробовал — парень на все руки, ноги и голову, всё мог, да ленился, за что от Чонгана нагоняи часто получал.       Оставшаяся дорога впервые прошла ещё хуже, чем ожидалось, даже несмотря на наличие младенца, синоби с ним стали двигаться медленнее. Что творила природа ночью и днём, не описал бы из них никто: небо являло светопредставление, вода барабанила по шляпам и вымокала одежду. Девочка на спине у Сэцу порой начинала капризничать и не могла успокоиться. Сэцу сжимал плотно губы, хмурился, злился без слов, но принимал происходящее. Часто вспоминал Хэсу, которая растила своего одна, и ей определённо удавалось это дело труднее.       Прибыли в клан много позднее, чем планировалось и первым делом отдали девочку к пожилому лекарю. Вторым делом, приведя себя в порядок, синоби отправились делать отчёт главе клана. Ёма не знал, что говорить, прячась за спины напарников, когда они пришли к дзёнину.       Тот — все в клане знали — мастер читать людей, как говорилось в простонародье, сразу понял, что худое что-то случилось. Сразу просил с дела начать. И первым о выполненной миссии вышел Сэцу говорить. Но когда говорить ему стало нечего, а лица у них всё ещё были подозрительные, слово взяла Мито:       — Позволь я, — с мягким шагом вышла вперёд она, — после миссии, по дороге в клан, в окрестностях деревни Окугами мы решили сделать привал. Пока только начали его готовить, я заметила по реке плывущее что-то. Мне это показалось странным, я позвала ребят. Сэцу полез в воду, достал, и оказалось, что это младенец. Девочка. Мы спасли её, отогрели. С ней мы нашли дорогой медальон с гравировкой, а пелёнки у неё крайне дорогие были. Парни ходили смотреть, откуда её пустили на воду. Место нашли, но ещё они нашли там тело мёртвой лисы. Всё это показалось нам странным, но ребенка мы бросить не могли. Если воля дзёнина будет такова, я готова взять на себя всю ответственность. Это я предложила забрать ребенка.       Мито вытянулась стрункой, не отводя взгляда от синоби впереди. Тот не должен был увидеть сомнения и страха в её намерении. Дзёнин в конце концов кивнул и попросил взглянуть на ребёнка. Чонган их уже ждал. В полуденном свете младенец виделся прекрасным существом. Поначалу дзёнин молчал, разглядывая её. Мито напряжённо переводила взгляд с одного наставника на другого. Приготовленный лекарем чай не волновал. Мысли занимала лишь судьба девочки:       — Ну что скажешь, Ясуо?       Чонган чуть наклонил голову в сторону.       — Что скажешь тут? Жаль малышку.       — Возьмём её?       — Отчего ж не взять? Ещё одни руки в клане никогда не помешают.       — Не говорит ли в тебе желание о дочери?       Чонган прищурился.       — Ты, старик, думать можешь, что хочешь. Сам уже хочешь её под своё крыло брать.       Пожилой лекарь хохотнул в усы. Мито вздохнула с облегчением. Даже скромно улыбнулась. Дзёнин взял медальон.       — Странно это. Лиса и вещи.       — Думаешь, они кицунэ в клан взяли?       Мито вздрогнула от слов Чонгана.       — Наверняка, — кивнул дзёнин, — и её род точно благороден. Наш клан издревле дружит с ёкаями этих гор. И потому приютить их дочь будет правильно.       Чонган покивал. Тут раздался за стенами комнаты стук. Мито подорвалась встретить нового гостя. Им оказался Такао, сын дзёнина. Мальчик поклонился собравшимся, сразу замечая кроватку с младенцем.       — Мне сказали, ты здесь, отец.       Тот подозвал его рукой ближе.       — Девочку нашли Мито с остальными после миссии. Бросил кто-то на произвол судьбы, — дзёнин не вдавался в подробности, но в итоге спросил, — что думаешь?       — Я согласен с тобой, отец, девочку можно оставить.       — А был бы на их месте, взял бы ответственность?       — Без обсуждений, — Такао кивнул.       Дзёнин кивнул. Попросил Чонгана приготовить всё необходимое для первого времени заботы о ребёнке. А Мито пока рассказала про найденные с ней вещи и версию, что девочка является лисицею. Такао внимательно слушал и кивал, время от времени заправляя за ухо мешающуюся у лица чуть светлую прядь, в руках поблескивал гранями камня и золотым узором медальон. Мито и сама пообещала помощь для девочки, и за собой чувствуя эту необходимость.       — А как звать-то будем? — вдруг спросил Чонган.       Перевернув украшение и увидев резьбу на обратной стороне, Такао как ни в чём не бывало отозвался:       — Мэй.       И возвращаясь в тот день домой, в руках держа маленького человека, Такао не мог ещё окончательно поверить, что теперь будет о ней заботиться и растить вместе с отцом. В тот вечер он впервые назвал её сестрой.