Истинный враг

      Горным чистым воздухом дышалось так легко. Кадзу поначалу думал, что чувствовал его запах и невольно пытался найти источник, и в очередной раз осознавал — воздух не имел запаха и это он провёл под землёй так долго, что забыл об этом.       На природе, в лесу никогда не бывало тихо: шуршали кроны деревьев над головой; птицы хлопали крыльями, взлетая; где-то охала сова; склонившись, из ручья пил олень, не испугавшись замеченных людей. Лошади остались у надёжного человека из деревни у подножия гор. По рассказам дзёнина, люди из неё уже давно сотрудничали с кланом, получая соответствующую оплату и помощь.       В деревне их уже ждали. Старик с доходившей до воротника коричневого кимоно бородкой стоял на крыльце, в тёплом хаори, сцепив руки за спиной, и смотрел, как гости приближались. В окнах, через натянутую бумагу мелькала тень.       — С возвращением, Ясуо. Вижу, ты не один.       Дзёнин кинул взгляд на Кадзу из-за плеча.       — Да.       — Ну что ж, добро пожаловать.       Губы у Кадзу тогда будто слиплись, проходя мимо пожилого синоби, он лишь неумело поклонился. Напряжённое тело с трудом приняло давно забытое движение. И давно оно не чувствовало тепло дома. Жара арены и стужа подземелий никогда бы не могли сравниться с тем, что парень когда-то потерял. Кадзу очень старался не глазеть по сторонам, рассматривать обстановку, предметы быта в чужом жилище: соломенные и деревянные сундуки, накрытые тканями полные чем-то корзины, баночки и скляночки на полках. В комнате рядом с очагом на циновке сидела девушка, перемалывая в ступке что-то в порошок. Завидев дзёнина, она поднялась и приветственно отдала поклон, а когда перевела взгляд на незнакомого парня, вошедшего следом, бледного, высокого, с никакущим выражением лица, то чуть заволновалась.       — Это Азуми и Чонган. Кадзу, — представил их друг другу Ясуо, когда за спиной хозяина дома задвинулась дверь.       Парню старик велел после проходить в баню, а другому вернувшемуся выдал небольшой мешок лекарств и отправил домой. Через время он уже тщательно осматривал юношу:       — Ты крепкий… — вдруг цокнул языком, — какой безрукий так швы накладывает, рубцы одни. На вот, выпей.       Содержимое протянутой чаши Кадзу принял, не моргнув. Наблюдающая Азуми чуть удивлённо повела бровями. Ей подумалось, что парень даже не почувствовал вкуса травного варева — у неё бы язык не повернулся назвать его даже отвратительным, а о том, что потом после него сводило рот и горло, лучше промолчать. Рассматривая мельком оголённое по пояс тело юноши, предствить, откуда такого привёл глава клана, девушка пока не могла, но его поведение и аура заставляли ощущать себя некомфортно.       — На чего-нибудь жалуешься, Кадзу?       Тот дёрнул головой.       — А рёбра твои в синяках не жалуются?       Снова отрицательно мотнул головой парень.       — А локти, руки, колени да стёртые ступни, им ничего не надо?       И снова тот же молчаливый ответ. Взгляда Кадзу не поднимал. Старик решил больше не давить на него, кивком позволил Азуми покинуть их, затем вручил парню коробочку с мазью, вернул чайник с отваром на тёплые угли и сам уже оставил парня одного. Перед сном лишь только сказал взять ему футон и заправить постель. Ночь прошла для Кадзу незаметно и впервые за долгое время спокойно.       По вечерним часам вновь пришёл дзёнин, повел парня вроде куда-то, как предполагал поначалу тот. И молчанием, Кадзу сам не заметил, что начал рассматривать виды гор, слушать крики первых птиц, смотреть на голые ветви деревьев, траву под таявшим снегом.       — Как тебе здесь? — впервые за прогулку спросил Ясуо.       — Хорошо. Красиво.       — Твоё настоящее имя сохранится. Кроме фамилии. Наш клан носит фамилию Наито, и ты теперь его часть, поэтому теперь тебя зовут Кадзу Наито. Храни это имя.       — Спасибо.       Ясуо легонько хлопнул парня по плечу.       — Пойдём, ещё кое с кем тебя познакомлю.       Вновь проходя по улицам селения, на этот раз Кадзу видел в людях вокруг нечто другое — отныне он был вместе с ними. На арене ребята оставались чужими друг для друга, сколько бы раз ни сходились в поединках, что на тренировках, что перед зрителями. А здесь сразу охватывало совершенно другое чувство — единство. В домах жили семьи, соседи друг другу помогали, дети и юноши дружили. И при необходимости они защищали своих, даже ценой себя. Они — клан.       В коридоре пока незнакомого дома Кадзу сразу почувствовал пряный запах сладости, услышал заливистый смех. Ясуо промолчал, сняв верхнее одеяние, кинул взгляд на Кадзу. Голоса в другой комнате умолкли, и спустя мгновение из-за стенки выглянула маленькая девочка, вся улыбающаяся. Она только было сделала шаг к пришедшим, как взгляд наткнулся на второго человека. Девочка замерла, отступила назад. Тогда Ясуо сам подошёл к ней, взял на руки.       — Чего испугалась? Знакомься, вот — Кадзу, — девочка крепко держалась за кимоно мужчины на плечах, во все глаза смотря на парня. — Кадзу, её имя Мэй, моя дочь.       Юноша кивнул и чуть поклонился. Его руки сами собой сжались в кулаки, он спрятал их за спиной, стараясь расслабиться. Тут к ним вышел тот, чей голос слышался наравне с голоском девочки.       — С возвращением, отец, — Такао встретил взгляд Кадзу и кивнул тому, давая понять, что уже знает о нём и не просто, а уже будто не первая их это встреча. — Проходите на ужин.       За столом дзёнин и его сын обсуждали последние дела, заботились о девочке, но и о новом члене семьи не забывали. От него не скрыли истинную природу Мэй, и Кадзу принял это совершенно нормально, как и колдовство Такао, чему подивился последний. Тёплый очаг за спиной согревал спину, даже обжигал. Но он был лучше, чем земляная стена этажей на Арене. И мягкие голоса, детский лепет и смех, забавные разговоры не имели сравнения с криками по ночам, приказами, визгами и воем толпы вокруг песчаной боевой площадки, или стонами, и звуком хлыста по полу. Они говорили по-другому, другие слова, другой интонацией. И с другими намерениями, хотя по сути являлись теми же людьми вне закона. За любого синоби могли отвалить в замке даймё крупные суммы золотых монет. А юноша теперь один из них, хотя чуть более суток назад его голова не стоила больше мешка с рисом на затхлом рынке. Кадзу принял свою судьбу вновь.       Тот вечер для Такао проходил крайне занимательно. После тренировки с отцом, загадочно бросающего фразочки, он заподозрил что-то неладное. Не в том плохом смысле, как принято при недомолвках, а с интересом. И, увидев за спиной отца другого парня, похожего на вид с самим Такао возрастом, осознал в миг одну крутившуюся на задворках понимания мысль — тот парень здесь для того, чтобы стать главой его клана.       Разумеется, юный колдун понимал с уже достаточного возраста, что не имел права наследования места отца. Клан не монархия императора, где кровь решала всё. У синоби решала голова. Традиция воспитания под началом дзёнина другого мальчишки или нескольких, даже при наличии родного дитя, не являлась чем-то оспоримым. На то она и традиция. На том держалась непредвзятость избрания нового главы клана. Такао принял это. И сосредоточился на самом себе, на возможности, предоставленной судьбой, — магии, что дана ему от природы. Волнения и тяготы ответственности за огромную семью обошли его, взамен подарив огромные способности и маленькую младшую сестру, саму рождëнную магией. Видеть, как ей нравится волшебство, как постепенно и сама она уже тянется залезть носом в старые свитки, амулеты и атрибуты, приносило ему радость. В какой-то даже степени Такао выдохнул с облегчением, что отец нашел преемника.       Лишь глубокой ночью после ужина того дня он зашëл проведать названного брата в новой комнате. В кромешной тьме второй юноша даже не заметил и не услышал присутствия того. Кадзу сидел на постеленном футоне, прислонившись спиной к стене, опустив голову. Распущенные волосы закрывали лицо с острыми чертами, ворот отцовского кимоно на его плечах открывал жилистое, сухое и тренированное тело бойца, и где-то даже не сошли тёмные следы от последних боёв прямо перед побегом, в руках лежал короткий кинжал с ручкой, обмотанной тëмной потрёпанной тканью. Наконец привыкшие глаза увидели его силуэт, Такао осмелел войти в комнату и сесть рядом с новым членом семьи. Искусав уже все губы невмоготу, парень произнёс:       — Я пришёл спросить, будешь ли тёплое молоко на утро?       В темноте неотчётливо показался кивок.       — Насчёт Мэй не волнуйся, она не будет тебя тревожить…       — Маленькая.       Такао осёкся, повернувшись к Кадзу.       — Добрая. Светлая.       Губы Такао сами по себе растянулись в улыбке при мысли о младшей сестричке.       — Будет нужно что — мне говори, отец дома редко бывает, я чаще, ладно?       В ответ вновь кивок.       — Тогда я пойду.       Юноша поднялся. Закрывая сёдзи с обратной стороны, он увидел тёмный взгляд, уже с проблеском света от фонаря из коридора.

***

      На следующее раннее утро дверь за спиной отца закрылась одновременно с пробуждением Кадзу. В полумраке он быстро сориентировался и вышел из комнаты. Рядом на деревянных половицах лежала стопка одежды и баночка с едко пахнущей мазью для заживления ран и синяков. Парень забрал всё и положил рядом с футоном, использовал лекарство по назначению. Хотя для себя он не видел нужды в каком-либо лечении. Пока остальные жильцы досматривали последние сны, бывшему пленнику показных боёв хотелось изучить хотя бы примерно дом, в котором ему теперь предстояло проживать.       Соседней с ним комнатой оказалась комната дзёнина, напротив неё кухня с выходом в небольшой склад, напротив его комнаты жил Такао, рядом комната принадлежала девочке Мэй. Дом обрамляли террасы, с задней имелся выход в сад, а впереди располагалась небольшая площадка для домашней тренировки. Сад пока выглядел скудненько в начале весны. Кадзу захватил тёплое хаори и уселся на ступеньках. Вглядываясь в молодую траву меж снега и дыша тишиной этого места, ему очень хотелось начинать чувствовать покой. Словно сладкий сон ребёнка — ему казалось, он попал. Пока свои дни на свободе мог пересчитать по пальцам, но уже не хотелось. Лишь вдыхать и дышать, видеть и смотреть.       Дверь за спиной отодвинулась.       — Ты здесь… я почему-то думал, уйдёшь с отцом, — Такао прошёл к парню и так же сел на пол, тоже посмотрел на внутренний сад, — скоро уже цветы сажать, Мэй очень нравится ухаживать за растениями. Кстати, показать тебе дом?       Кадзу покачал головой.       — Уже сам всё посмотрел? Возможно, отец сегодня проведёт тренировку… что думаешь? Было бы неплохо.       — Сильный.       — Отец-то? Это да… помню, когда Мэй была ещё поменьше, он часами таскал её на спине, качал, чтобы засыпала на руках, катал её в люльке, и ведь и сейчас не перестаёт. На тренировках он тоже хорош, синоби ему равных я бы с сомнением смог назвать.       Затянувшееся молчание после прервал детский голосок из дома. Такао встал и вернулся в дом, напоследок сказав Кадзу, чтобы он не засиживался на утреннем холоде и приходил завтракать. Тот лишь успел увидеть через полуприкрытую дверь, как маленькая девочка с короткого разбега запрыгнула на руки юноши и тот ловко поймал её, сразу начиная кружить. В весёлом смехе слышалось его мягкое пожелание доброго утра. Мэй схватилась за воротник брата, неловко ответила, чуть коверкая слова.       Они скрылись в дверях кухни. Загремели кастрюли, погремушка, колокольчик у окна в передний двор дома. Столько звуков с пробуждением девочки сразу появилось. Кадзу вскоре тихо присоединился к ним. Когда он ступил на порог комнаты, Такао уже раскладывал рис по плошкам, рядом закипал чайник, а у входа послышался стук.       — Наверняка тётушка Кими принесла молока, встреть её, пожалуйста, Кадзу.       Парень молча развернулся и исполнил просьбу. Женщина, увидев его, расплылась в улыбке.       — А-х… здравствуй. Ты ведь новый мальчик в клане, очень приятно познакомиться. Моё имя Кими, я живу через пару улиц от дома дзёнина, если будет нужна с чем помощь — приходи, — она вручила ему закрытый кувшин, — с сыном ещё моим познакомишься, Сатоши его зовут, с другом его, Хонгом, с другими ребятами. Ну, ладно, заболталась, Такао с Мэй уже заждались тебя к завтраку, так что пойду я.       — Кадзу, имя. До свидания, добрая.       — О-х, спасибо. До встречи.       Закрыв плотно входную дверь, Кадзу на несколько мгновений замер, не в силах унять потрясение от мягкого звучания голоса этой куноичи в голове. И молоко, что она принесла, всё ещё чувствовалось тёплым. Холодные, все в заусенцах пальцы ощущали гладкую поверхность печëной глины. Она согревала ткань на его груди и будто проникала глубже в самое нутро.       — Кадзу?       Парень повернулся, резковато. Молодой колдун подошёл ближе, положил ладонь на крепкое плечо.       — Всё в норме?       — Порядок, — Кадзу дёрнул головой.       — Кими всегда такая, привыкнешь, о всей деревне заботится.       Пока они коротко говорили, из-за сёдзи выглянула маленькая головка той, что всегда ходила хвостиком за почти белокурым братом. Заметив её, он улыбнулся и направился к ней:       — Кто это тут подглядывает? Маленькая лисичка! Как поймаю…       — А-а-ха-ха…!       Он постарался быстро еë схватить, но девочка уже усвоила, как можно быстро уклониться и прошмыгнула, наклонившись, в сторону от его рук, убежала в другую комнату.       Такао выпрямился и мелким смехом взглянул на Кадзу.       — Она обожает догонялки и прятки, и разные игры. С ней не заскучаешь.       — Энергичная.       — Несомненно, ха-ха, присаживайся, сейчас мы присоединимся к тебе… я считаю до пяти, не могу до десяти, раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виноват!       Сначала юноша проверил комнату девочки, затем внутренний шкаф в коридоре, заглянул в свою, отцовскую. И последней оказалась теперь уже комната Кадзу. Такао не решился заходить в неё без него, а потому, уверенный, что девочка именно там и прячется, постучал в дверь.       — Выходи, Мэй, я нашёл тебя.       — Нет!       — Выходи-выходи, время завтрака, после мы обязательно поиграем ещё, договорились?       Он отодвинул сёдзи и увидел Мэй, уже саму выглядывающую к нему. Взяв её маленькую ладошку в руку, Такао повёл девочку на кухню. Кадзу уже разлил им молока в заранее подготовленные чашечки. Ни к еде, ни к палочкам он не притронулся, ожидая всех жителей дома за стол.       — Видишь, Мэй, мы заставили Кадзу нас ждать.       — Это плёхо, да?       — Это невежливо, — Мэй сама отпустила руку Такао и подошла ко второму парню, протянула ему ладошку с вытянутым мизинцем.       — Плости, тавай мириться…!       С замиранием Кадзу протянул ей мизинец в ответ и, чуть касаясь, пожал тонкий пальчик. Девочка заулыбалась шире, после вернулась на своё место около первого брата, который наблюдал за сценой с ноткой удивления. Переглянувшись с Кадзу и будто поняв безмолвные слова, не нуждаясь в их озвучивании, он наконец начал завтракать.       Дзёнин пришёл, когда солнце подходило к обеду. Обернувшись в тёплые полушубки, Такао и Мэй пускали в чистое небо воздушного змея. Девочка вынесла на внутреннюю террасу несколько своих игрушек: куклу, сделанную отцом; ещё одну, уже братом; тканевых зверей и всех со словами, что они тоже хотят гулять и дышать. Кадзу остался сидеть, как и утром, около лесенки, и Мэй наказала ему присмотреть за её друзьями. Вручила мягкого лиса в руки и убежала к Такао, вновь слушая его наставления, чтобы не бегала. Погода стояла хорошая, ветер дул на юг, и потому змейка воздуха быстро запарила, доставляя маленькой девочке кучу восторга и восхищения. Держа деревянную палочку с длинной верёвкой посередине, они с братом вместе управляли разрисованной ими же тигриной мордочкой.       Кадзу остался следить за игрушками. Лисёнок в руках оказался по спинке, хвосту и голове прошит мехом, красивые стеклянные глазки поблескивали на солнце. Он мог бы почудиться настоящим. Второй игрушкой оказалась змейка, длинная, с красивыми узорами по ткани и похожими глазками из стекла. Одна из куколок сидела с убранными волосами маленькой деревянной спицей, а вторая с распущенными. Их маленькие кимоно, сшитые из разного цвета тканей, кто-то умеющий украсил светлыми узорами по длинным рукавам. В руках они держали сумочки, а в них обнаружились совершенно крохотные гребни для волос. Усадив игрушки в ряд, Кадзу посмотрел на семью дзёнина.       Что делал он здесь? Зачем Ясуо привёл его в свою семью?       Именно тогда он пришел к ним. Вместо приветствия положил ладонь парню на плечо. И какое-то время их не замечали. Поймав взгляды друг друга, им больше не надобилось говорить.       — Папа!       — Наша лисичка гуляет, какая молодец! — девочка уже знакомо нырнула в объятия мужчины, стоило ему спуститься на землю. — Как спалось этой волшебнице?       — Холосо.       — Ты не обижаешь нашего нового члена дома?       — Не-не!       — А как зовут его, помнишь?       Мэй взглянула на юношу и задумалась на мгновение.       — …Катсу.       — Сложновато ей ещё произносить твоё имя.       Кадзу кивнул на слова подошедшего Такао с свëрнутым воздушным змеем, мгновением встретив его взгляд.       — Ну, что, я принёс обед, голодны, ребята?       — Да-да!       — Ты и игрушек своих гулять водишь, как хорошо. Пойдём положим их на место, умоемся, а потом начнём накрывать на стол.       Ясуо с Мэй быстро скрылись за дверь и в дом, а Такао присел к Кадзу. Утро превратилось в день.       — Не утомился? Мэй порой бывает крайне громкой.       — Норма.       — А отец показал тебе деревню?       — Мельком.       — Мы бы могли ещё сходить к швеям, они бы наверняка нашли тебе несколько комплектов одежды по размеру. Ещё завтра можно было бы посмотреть на тренировочные павильоны, площадки, ты бы взглянул на инвентарь, м?       — Полезно.       — Тогда договорились.       Такао поднялся с террасы первым и вернулся в дом. Кадзу уже чуть позже присоединился к семье. К концу обеда, ко времени чая в дом дзёнина заглянула Хэсу с сыном. Мэй и Риота очень обрадовались друг другу. Хэсу принесла сладости и вяленое сало от Сэцу. Увидев Кадзу, женщина замерла, тут же улыбнулась и поприветствовала его.       Уверенный в том, что дочь осталась в надёжных руках, дзёнин поднялся из-за стола и, посмотрев на двух юношей, собрался уходить, а те за ним.       Видеть ожившее селение синоби уже днём оказалось интереснее, чем в приближающихся сумерках. Люди замечали новое лицо рядом с главой клана и его сыном, и в их лицах читалось любопытство, в основном у молодых ребят, взрослые намного лучше контролировали себя. Многие отдавали поклоны старшему из троицы, проходя по своим делам.       Остановившись перед большим домом, дзёнин и Такао одновременно поклонились. Кадзу последовал их примеру.       — Здесь оттачивали своё мастерство боя все синоби клана Наито. Первый поклон мы отдаём этому залу. В нём и я, и мой сын, и наши сородичи искали свой путь. Второй поклон, — они поклонились теперь все вместе, Кадзу смекнул, что говорили для него, — основателям этого места — первым ниндзя клана Наито. И третий поклон, — дзёнин развернулся к парням, Такао поклонился и Кадзу вслед за ним, — учителю. Сегодня для вас им буду я. Это традиция, ритуал обязателен как для входа, так и для выхода из любого зала в деревне.       Последние слова мужчина говорил, уже смотря на нового члена общины. Тот в знак уважения и понимания в четвёртый раз отдал поклон.       Наконец они вошли в тёплый зал. По стенам висело различное оружие, оно лежало в сундуках и скрытых шкафах. Первым делом глава клана провёл разминку. Похожей занимался и Кадзу с тренерами в подземных коридорах Белой арены перед выходами на бой, спаррингами с такими же, как он, поэтому никаких сложностей не возникло. После дзёнин остановился у вывешенных деревянных и металлических печей.       — В силу особенностей Такао, твоим, Кадзу, противником буду я.       Его сын уже активно изучал колдовство и всё чаще для этого использовал свою кровь. А откуда ей взяться, как не из свежей раны. В основном на ладони, сразу покрывая их специальным эликсиром, который закрывал надрезы, меньше предплечья. Некоторые колдуны, как он знал, использовали бёдра, поясницу или вообще другие места на теле, чтобы вызвать кровотечение. Парень совершенно осознавал, что с постоянными ранами на руках из него больше не выйдет рукопашного бойца, да и с мечом он долго тоже не сможет побегать.       Кадзу принял это как должное. Ему не впервой выступать против противников более опытных, и крупнее, сильнее, тяжелее. Азарта и какого-то интереса он не испытывал, даже если перед ним стоял синоби, учитывая какие слухи и легенды он мельком о них слышал. Бой сам по себе уже давным давно перестал быть для юноши предметом развлечения. Только выживание. Порой только победа. Не позволять себе никакого поражения, ведь оно означало — смерть.       Дзёнин для начала задумал лишь взглянуть на навыки парня, чтобы иметь представление, с чем будет работать. И результатом он оказался более чем доволен: безупречная реакция, тактика и стратегия боя, анализ соперника, использование техник ударов, ложных, обманов и уловок, блоков, хорошая форма тела, тренированные мышцы, выносливые и крепкие, помимо этого, обеспечение собственной безопасности. Оружия, которым владел Кадзу, оказалось немного — всего лишь нож, кинжал. Большего на арене не давали, поэтому дзёнин не удивился. Вскоре он отошёл в сторону, тем самым заканчивая выступление. Усевшись в круг на татами, мужчина поспрашивал у Кадзу, доводилось ли ему сражаться против ёкаев и если да, то каким образом?       — Духов слали. Бесполые. Травили. Мешки с отравой только давали.       — Чтобы во время крайнего нападения тебя не убил? — Такао поймал взгляд Кадзу.       — Тоже.       Дзёнин кивнул и теперь продолжил:       — Ты будешь тренироваться со всеми ребятами в клане своего возраста, вместе с Такао. Нужные вещи и снаряжение выдадут при первой возможности. А пока нам с вами нужно заглянуть ещë в пару мест.       Отдав поклоны залу, основателям и учителю, они направились к другому дому. Встретила их очаровательная бабушка, с прищуром она внимательно осмотрела фигуру Кадзу и поискала на полках несколько одеяний, выдала к ним пояса, ремни, повязки, дала тёплую верхнюю одежду, мешок с обувью. Ей нравилось пробовать его имя на губах, говоря, что давно не встречала подобного сочетания звуков. Отметила бледноту лица, будто несколько лет солнца лучи не касались его кожи. И тем не менее, она назвала парня красивым и стройным. Узнав, что теперь Кадзу живёт под заботой дзёнина, она посмотрела на него уже чуточку другим взглядом. Затем кивнула и лишь ответила:       — Да будет так.       Путь в дом лекаря Чонгана все знали в деревне, и новый член клана синоби тоже быстро запомнил. Внутри уже смеялись и чему-то радовались, воздух быстро согрел щеки. И вновь гостей встречать выскочила маленькая девочка. Дзёнин поднял её на руки, не успев и снять холодное хаори с плеч.       — Как провела день наша маленькая лисичка? Гуляла?       — Угум!       — А спала?       — Угум!       — А в снег вы с Риота прыгали?       Тут Мэй задумалась, Ясуо прищурился, потрепал другой ладонью волосы девочки.       — Ах, проказница!       Она засмеялась. Когда мужчина отпустил Мэй, она потянула его вглубь дома за руку. И тогда-то малышку уже отвлек Такао. Кадзу положил новые вещи пока в сторону у стены в коридоре и прошёл после вместе с главой клана следом за ними. Около нагретого очага собрались уже знакомые люди: сам Чонган, Хэсу с сыном, Такао и Мэй, тут же в комнату зашла Азуми с парой тарелок с рыбной нарезкой, поставила их на стол и села рядом со стариком, а ещё через мгновение послышался глухой шум, и в комнату почти влетел худощавый паренёк с взъерошенными волосами, нëсший сундук для чая. А за ним Кими, сетовавшая, чтобы парень не разбил сервиз, с ней Кадзу познакомился с утра. И все они при виде главы клана отдавали поклон. Ему дали место во главе стола, по одну его руку сел Чонган, с другой посадили Кадзу и рядом уже Такао с Мэй. Когда все устроились, дзёнин поднял заботливо наполненную Кими чашечку с крепким напитком и произнёс:       — За нового члена семьи.       Остальные поступили так же и повторили за ним слова. Кроме детей и самого Кадзу, хотя и ему мгновение спустя дали испить.       Он не знал, мог ли говорить. Не зная особо парня, эти люди собрались, чтобы поприветствовать его. Они жили в этом месте уже много лет, знали радости и горе друг друга, и теперь Кадзу становился их частью. У него теперь своя комната, а не отдельная камера, жил он в доме, а не в подземелье, теперь мог выходить и гулять на улице, дышать воздухом и видеть весеннее небо, а не заляпанные стены и гарь от факелов. У него новая одежда, а не такая, что уже и никакими узлами не перевяжешь дырки за не имением иголок и ниток, чистые рубахи выдавали редко. У него было имя, он имел право на имя. То самое, которое, казалось, из прошлой жизни, и звали теперь его, как когда-то в детстве, мягко и добро. То ли от крепости напитка, то ли от кома в горле парень сглотнул вязкую слюну, поднялся из-за стола и, на шаг отойдя, низко, как только мог, согнулся в поклоне:       — Спасибо.