I don't wanna be... А придётся!

Кровь вытекала из вспоротого ножом запястья. Мускулистый мужчина, огромный, будто сказочный великан, сидел в кресле. Он равнодушно смотрел, как его кровь капает на пол: капля за каплей, образуя лужицу тёмно-рубинового цвета. Тяжёлые веки великана время от времени смыкались, закрывая серо-зелёные глаза. На его лице застыла скука. В Лондонской квартире исполина царили мрак и тишина, нарушаемые только лёгкими шлепками об пол капель крови. Мужчина склонил голову на плечо, длинные чёрные волосы густой волной нависли ему на лицо. Великан чувствовал усталость и слабость. Он знал: если он закроет глаза — больше их он уже не откроет. — Пора отдохнуть, — тихим раскатистым баритоном пробормотал себе под нос великан. Он смежил веки. — Питер, Питер, сукин ты сын, — протянул чей-то голос с назойливостью комара над ухом. Мужчина встрепенулся. Он хотел поднять голову, но с трудом откинулся на спинку кресла и поник без сил: он потерял уже достаточно много крови. В середине комнаты светился огненно-золотой шар. Питер хлопал глазами, с трудом понимая, что происходит. — Опять за старое? — укорил великана голос из золотого шара. — Когда я перестану находить твою полудохлую человеческую оболочку? Шар подплыл ближе, плавно принимая очертания мужского тела. — Джинн? — протянул Питер, щурясь от яркого света. — Твой любимый джинн Алехандро. К вашим, блядь, услугам. Слушаюсь и повинуюсь! В голосе джинна звучала злая ирония. Он материализовался в вёрткого юношу с длинными тёмными, торчащими во все стороны, волосами. Питер улыбнулся ему через силу, а потом глаза великана закатились под веки. — Да ёб твою мать, не вырубайся! — Алехандро топнул по ковру ногой, обутой в обычный кроссовок. Юноша приложил два пальца к вене на шее Питера. Посчитал про себя, шевеля губами. Выдохнул с облегчением и неодобрительно посмотрел на кровоточащую рану на руке человека. — Ебанат, — констатировал он. Потом добавил: — Большой ебанат. Глаза юноши поменяли свой цвет с тёмного на золотой. Они запылали огнём. Джинн прошептал заклинание и бросил в воздух золотую пыльцу. Рана на руке глупого, хоть и весьма выдающегося, в мире смертных, великана, не только затянулась — она попросту исчезла. Джинн с мальчишеской прытью вскочил Питеру на колени. Оседлав его, он приподнял ему голову и похлопал по щекам. — Рота, подъём! — скомандовал джинн и сам же рассмеялся собственной шутке. — Просыпайся, дорогой. Питер открыл глаза. Он потянулся, будто действительно, только что пробудился от сладкого сна, и зевнул. Джинн уставился ему в глаза немигающим взглядом. — У меня дел других нет, как в очередной раз вытаскивать тебя с того света, — прошипел он Питеру, кусая острыми белыми зубами великана за ухо. — Ай! — жалобным басом вскрикнул Питер. — Ну спасибо, что ещё я могу сказать. Джинн нахмурился. Он сложил на груди руки, и обиженно задрал вверх подбородок. — Ой-ой, забыл извиниться, — Питер обхватил юношу за талию и потянулся поцеловать. — Опять песок времени потратил, чтобы вернуть всё куда надо, — проворчал джинн перед поцелуем. — А между прочим, потом в отчёте мне придётся изворачиваться: куда я подевал целую унцию! Рассыпал, ветер дунул, — или ещё какую-нибудь ахинею напишу. Джинн очаровательно надул губки. — Прости дурака, — прошептал Питер, целуя джинна. — М-м-м, — юноша довольно простонал. — Эл, спасибо. Питер прижал юношу-джинна к себе. Поглаживая ему спинку (на фоне мужчины-горы, Эл казался игрушечно-изящным, по-другому и не скажешь), Питер мурлыкал джинну песенку на ухо. Он добрался до его джинс, и запустил под них руку, проводя пальцем по ложбинке над ягодицами. — А ты пришёл пошалить или меня спасти? — спросил Питер. Эл фыркнул. — Какая теперь разница? Он щёлкнул пальцами, обнажая своё прекрасное молодое тело с мерцающей и гладкой от притираний кожей. — Я хочу тебя когда-нибудь раздеть самолично! — недовольно рыкнул Питер. — Я всегда спешу, — пожал плечами джинн и посмотрел вниз. Он поёрзал на коленях Питера, пошло и довольно улыбаясь, когда почувствовал, что сидит на его выпирающем под джинсами члене. — Мне и тебя раздевать некогда, — Эл опять щёлкнул пальцами. Юноша с удовольствием положил тёплые ладони на накачанные мышцы торса Питера. Пробежал пальцами по его груди и ловко выкрутил любовнику соски. — О, да-а! — джинн аж закатил от удовольствия глаза, когда Питер в ответ лизнул ему сосок. — Именно так! Питер втянул сосок в рот и стал играть с ним кончиком языка, медленно посасывая. — Ах, — ёрзая всё беспокойнее, отзывался на ласки джинн. Питер озаботился ласками второго соска. Джинн вытянул руку ладонью вверх; на ней материализовался пузырёк с янтарным маслом. Питер осыпал джинна голодными, но нежными поцелуями в ключицы и шею. Эл запустил пальцы в пузырёк, растёр между ними масло и вошёл в себя, растягивая сфинктер. Член джинна торчал вверх параллельно члену Питера. Члены тёрлись друг о друга, а когда соприкасались внутренней стороной головки, и великана и джинна дёргало, как от разряда тока. — Эл, — Питер ласково поглаживал огромной ладонью тело джинна. — Как я хочу тебя, Эл… — О, да, сам жажду поскорее забраться на твой каменный монумент! Эл интенсивнее задвигал внутри себя пальцами. Питер прижал его к себе, раскрывая Элу поцелуем рот. Он вонзился в него глубоко языком. Эл отвечал ему, в ответ толкаясь своим языком. Они накрепко сливались устами, потом, отпрянув, сглатывали слюну, жадно вдыхали воздух, чтобы продолжить насыщаться поцелуями. — Всё, больше не выдержу, — взмолился Питер. Он приподнял Эла под ягодицы — джинн вцепился ему в плечи, — и опустил на свой член. Эл выгнулся назад, потом вперёд, как наездник, и припустил лёгким галопом, пришпоривая Питера голыми пятками. Сперва это походило на прыжки через кочки и пеньки. Парень приподнимался, как в стременах, не давая головке пениса выскочить из него, и опускался с размахом до основания. Великан шире раздвинул ему ягодицы, вбиваясь до боли в лобке, снизу вверх, в узкое и горячее вместилище наслаждения. Член скользил по маслу гладко и глубоко. Джинн раскрыл рот, ловя недостающий лёгким воздух. Галоп перерос в бешеную скачку, потом Эла понесло. Он сильнее сжал Питера ногами, чтобы удержаться. Его тело изнывало от страсти, загорелая кожа маслянисто блестела от пота. — Я уже! — простонал Эл, зажмуриваясь. И вслед за репликой, тут же вскрикнул от пронзившего внизу острого удовольствия. Сперма вылетала из его пениса, оплетая густым белёсым серпантином напряжённый пресс Питера. Великан глухо постанывал. Он лежал на спинке маргинально скрипевшего кресла, с закрытыми глазами, кривя губы и кусая себя за нижнюю чуть неровными зубами. Эл любовался его мрачной природной красотой, бледным лицом и сведёнными чёрными бровями. Питер сжал Элу бока, дёрнулся, запрокидывая голову, съезжая с кресла вниз, расплёскивая волосы по спинке кресла. — Ах! — с извергнутым из недр лёгких, глухим коротким вздохом, Питер кончил. Эл и Питер, повалились на ковёр. Они молча лежали, пока Эл вдруг не подпрыгнул, как клоп, будто вспомнил, что не выключил дома утюг. — Мать честная, сходил называется на обеденный перерыв, — спохватился он. Джин засуетился, щёлкая пальцами: одевая себя и Питера, потом убирая следы страсти и лишние детали одежды, по недоразумению затесавшиеся в их прикид. — Всё, до встречи, люблю-целую, — Эл послал Питеру воздушный поцелуй. — И чтобы больше никаких самоубийств! Джинн глянул на Питера с прожигающей кипучестью тёмных глаз и погрозил кулаком.