Невыносимо

*** Ольга буквально валилась в квартиру, открыла бутылку коньяка и начала пить обжигающий напиток из горла. – Козлина ты, Арефьев, нашёл, что вспомнить. – обратилась она в пустоту. Бутылка коньяка под оскорбления бывшего мужа ушла стремительно, и в голове калейдоскопом мелькали круги её личного ада. *** – Ром, я ребёнка хочу. – А ты уверена, что оно нам надо? Не по двадцать лет уже. – Ольга демонстративно отвернулась, и едва сдерживая слёзы, легла спать. – Забудь. – Оля... – Забыли. Всё. Я устала и хочу спать. На утро Оля прокручивала в голове  несколько месяцев лечения и стремлений: гормональную терапию, из-за которой ежедневно кружилась голова и увеличивалась грудь, появлялся звериный голод, и тотальный запрет на курение. Кажется, Арефьев ничего из этого не заметил. – Доброе утро. – Доброе. – сухо ответила Арефьева. – Оль, а то, что ты вчера сказала, правда? Ты, действительно, хочешь ребёнка? – Отстань. Видеть тебя не хочу. Рома обнял её за плечи, и Оля улыбнулась — уже не сердится. – Я не ожидал просто, ты всегда хотела пожить для себя, и... твои слова для меня стали шоком. – А чего ты ожидал!? – раздражённо рявкнула она. – Иди отсюда. – Давай попробуем? Ольга ухмыльнулась. "Попробуем?" – много ли он понимает? Она едва сдерживалась, чтобы не накричать или не завыть от отчаяния. К своим почти сорока она отчётливо поняла, чего хочет на самом деле, а он растоптал её светлые ожидания и хрупкую надежду. – Не сейчас. – Арефьева встала из-за стола и, хлопнув дверью, уехала на работу. Всю следующую неделю Рома ходил вокруг неё кругами, и к концу она сдалась, решив отдать супружеский долг. – Оль, продолжаем? – спросил Роман, как-то топорно двигаясь внутри неё, приближаясь к кульминации. – Да. – сдавленно ответила она, в ожидании, что хоть на этот раз у них получится, тем более что недавние анализы вполне позволяли забеременеть. Через полтора месяца у Оли был назначен приём у гинеколога, она шла туда как на каторгу, ожидая услышать: "Мне жаль, но...". Дождавшись своей очереди, она зашла в кабинет. – Ольга Кирилловна, поздравляю, вы беременны. Примерно пять-шесть недель, на учёт встаём? – Что? – едва вымолвила она, сглотнув неприятный ком. – Беременность, пять-шесть недель. – чуть более строго и чётко произнесла гинеколог. Арефьева улыбнулась, и летящей походкой вышла из кабинета. С работы Оля пришла пораньше: очень хотела обрадовать мужа внезапной радостью, приготовила ужин, засервировала стол. Арефьев ввалился в квартиру и почти с порога спросил: – В этом доме меня покормят или опять пиццу заказывать? – Ты проходи, готово всё. Роман сел за стол, удивился и недоумённо посмотрел на жену. – По какому поводу банкет? – У нас ребёнок будет. – Что ты сказала? – ошарашенно спросил Арефьев. – Я сказала, что у нас будет ребёнок, Ром. Ты меня слушаешь, вообще? Ты не рад? – спросила она, наблюдая за его холодной отстранённой реакцией. – Хоть бы вид сделал, что тебе не насрать. – Да рад я, неожиданно просто. – Вижу я, как ты рад. – Наверное, тогда у Ольги зародилась мысль о возможной интрижке мужа, но не желая вредить малышу, мысль эту она отогнала. Кое-как Арефьевы строили быт: он не трогал её, она не лезла в его дела, и всё было бы хорошо, если бы в один из вечеров Рома не сказал, что уходит. – Куда? – К другой. Прости. Алименты я буду платить, прощай. Её обдало холодной волной пота, ноги затряслись и единственное, что она успела сделать, встать с дивана. А дальше: резкая ноющая боль и тонкая струйка крови. – Скорую мне вызови, придурок. – выпалила она. Очнулась она в палате после операции с холодным компрессом внизу живота. – Вот и всё... – бездыханно вымолвила она, понимая, что детей у неё больше не будет. Роман навещал её каждый день, извинялся и клятвенно обещал, что отныне всё будет по-другому. По-другому, действительно, стало: Оля начала пить, много курила и смотрела в одну точку, не желая никого видеть. Брак с Ромой окончательно дал трещину. *** Спустя полгода Ольга вновь сидела дома и пила. – Вот так, Оленька, ни котёнка, ни ребёнка. Даже противный Арефьев, и тот исчез.