Невыносимо

*** Поняв, что проще снести китайскую стену, чем в чём-то переубедить жену, Паша сделал обратную вазэктомию и с интересом наблюдал за Олей, которая уже полтора месяца не курит. – Ну чего ты? – спросил он, зайдя в кабинет, заметив, что та на взводе. – Из школы звонили, Аринку везут в больницу, ехать надо. Голова ватная, вообще не понимаю ничего. – Ключи от машины давай. Я поведу. – твёрдо заявил Паша. Обустроившись в аатомобиле, Оля выдохнула, хотя глаза её выдавали: предательски бегали из стороны в сторону. – Что там произошло? – спросил Павел, выжимая педали. – Бежала по коридору, врезалась в стену, расшибла лоб. – Ясно. – безрадостно и безэмоционально ответил он, поворачивая во внутренний двор, рядом с больницей. Встревоженные Рыковы прошли в здание и присели рядом с Аринкой в приёмном покое. – Сильно болит? – Ни капельки, только голова немножко кружится. Мам, шрам останется, да? – Арефьева пожала плечами и вниз спустился дежурный хирируг. – Здравствуйте, что у вас? – Открытая ЧМТ. – ответила девочка. – И откуда у нас такие познания? – уточнил врач, осматривая рану. – Не у нас, а у меня. Когда я вырасту, я буду хирургом, как Вы. Ещё у меня сотрясение небольшое, наверное. Шить будем, да? Или парой скобок обойдётся? – Обойдётся, а потом на ЭЭГ сходишь, узнаем, было ли сотрясение. – Шейте. – гордо произнесла Ариша и прошла в процедурку. Оля с Пашей терпеливо ждали дочку в коридоре, позвонив Марине Леонидовне, чтобы та забрала Сёму из садика. На работу они уже не вернутся. – Оль, переживаешь? – Нет, блин, радостно хлопаю в ладоши. Больничный теперь откроют, будем сидеть без денег. – Может, ну его? – Кого? – Идею с третьим. Представляешь, их таких трое будет. – Я тебе всё уже сказала — мы пробуем, понял!? – Да понял я, ты чё завелась-то? – сухо обеспокоенно спросил Паша.