На море классно

Андрей и Мишка сидели, касаясь друг друга голыми плечами, на самом краю ржавого кровельного железа, болтали босыми ногами и смотрели вдаль на другие такие же крыши, которыми горбатился их родной Питер. Вдалеке золотились купола Исаакия, корабликом разрывал голубое небо шпиль Адмиралтейства, струилась ртутной нитью Нева. Воздух вокруг, очень влажный и тёплый, дразнил лёгкие и навевал переполошные обрывочные мысли. Князь вздохнул и сказал тихо и мечтательно: — Мишка… А ты был на море? Не у нас, а там, на юге, — Андрей мотнул головой в сторону полуденного солнца, уверенный в том, что юг находится именно там, где оно светит ярче всего. — Да, мама нас с Лёшкой всё время туда возила, пока мы мелкие были, — отозвался Миха, вынул из кармана дешёвые сигареты и щёлкнул зажигалкой. — И как там? — заинтересовался Князь и повернулся к нему лицом. Мишка, сделав несколько глубоких затяжек, с прищуром выпустил дым в сторону и постарался подобрать слова: — Ну… Песочек, или камушки, смотря какой пляж. Много песка — плохо, забивается во все щели. А галька — ещё хуже, в ноги впивается. Народу дохуя, хлеще, чем в метро в час пик. По пляжу всё время кто-то шастает с вонючими тухлыми продуктами. Солнце жарит как не в себя. Вода, если тёплая, то грязная, а если чистая, то такая ледяная, что яйца ломит. Местные смотрят на тебя, как на врага народа. Чё ещё? А, кишечку можно подхватить как нефиг делать. Мишка лениво, сквозь зубы, процедил все эти факты, бросил бычок вниз, не заботясь о том, что он может упасть за шиворот прохожему, и замолчал, а Андрюха, которому при словах «отдых на море» представлялось нечто совсем другое, гораздо более красивое и романтичное, разочарованно протянул: — Блин… А мне казалось, на море здорово. — Да херня, — махнул рукой Миша, лёг на расстеленное позади покрывало, но вдруг вспомнил. — Хотя знаешь, один раз у нас была экскурсия, и автобус сломался на горной дороге. Мы вышли из него, я глянул вниз, и обалдел, ё-моё. Там всё совсем другое было, не так, как в бухте на пляже. Какой-то мужик сказал, что это и есть открытое море. Вот оно мне понравилось. Стихия, понимаешь да? Оно будто дышало, как живой организм… — Вот! Ты, значит, не на правильном море был! Я так и знал, что там должно быть классно. Поехали, а? — Андрюха резво перебрался ближе и встал над Горшком, заслонив тому солнце. — Куда? — распахнул прикрытые глаза Мишка и уставился на Андрея как на сумасшедшего. — На море, конечно, ты чего тупишь? Не всю же жизнь на крышах загорать. — На какие шиши? — скептически хмыкнул Миха и перекатился в сторону, вновь подставляя солнцу ребристые бока. — Пешком по шпалам на юга! — пропел Андрей, улыбаясь широко и радостно, и присел на корточки. — Да разберёмся. Тысчонку-то наскребем на билеты. Или стопом поедем. — А давай! — Мишкин скептицизм неожиданно быстро сменился азартом, и он не в первый раз легко поддался сумасбродным идеям Князя. — Конец июля… Последнее свободное лето, можно сказать, прошло, а что мы с тобой видели? Гнилые крыши да сырые подвалы. Всё, решено, погнали! — Ура! — Андрей обрадовался, как малыш, которому сказали, что завтра его поведут в зоопарк смотреть слона, плюхнулся на живот рядом с Мишей, поцеловал его в самый кончик прямого носа и принялся в красках описывать предполагаемое путешествие. — А родители твои как же? — вдруг спросил Мишка и приподнялся на локте. — Я уже большой мальчик, а всю правду им знать необязательно. Я скажу, — Андрей чуть задумался, прикусив нижнюю губу, — скажу, что поехал к твоей бабушке! — О, а я скажу, что к твоей, — понравилась такая идея Михе. — Прикроем друг другу задницы, да? — Да, а сами оторвемся по полной перед грёбаным одиннадцатым классом. — Девчонок, может, клёвых склеим, а? — Миха засмеялся и увернулся от тяжёлого хлопка ладонью по спине. — Да шучу я, Дюх. Смирился уже, что не видать мне голых женских сисек, как своих ушей. Буду наслаждаться твоим рельефным торсом. — Дурачок, — покрутил у виска Князь, который знал, что Мишка просто болтает. Все ссоры и загоны на тему «мы ненормальные педики, давай расстанемся и найдём себе по тёлке» давно остались в прошлом. Им было хорошо вместе, они нравились друг другу, по-настоящему, от всей души, так чего ж ещё надо?

***

Спустя несколько дней парни встретились недалеко от вокзала, завернули к кассам и очумели от количества людей, страждущих купить заветный билетик. — Андро, мы тут до вечера стоять будем, — жалобно протянул Миша, сел на рюкзак, туго набитый нужными вещами, и вопросительно посмотрел на Андрея. Тот окинул взглядом по-змеиному извивающийся хвост очереди и сказал: — Давай деньги. Сколько у тебя? — Держи, — Мишка достал из кармана несколько перемятых бумажек и постарался придать им более презентабельный вид. Князь прибавил к ним свои, пересчитал купюры, почесал макушку, набрал в грудь побольше воздуха и с трудом протиснулся сквозь толпу к первому попавшемуся окошку. — Пропустите, пожалуйста, мне очень нужно! — Андрюха, жалостливо моргая, принялся сочинять историю о больной бабушке, для убедительности пустив даже скупую слезу, и почти что зубами вырвал заветный билет на поезд до Новороссийска. Он бережно, как хрупкую стекляшку, взял его из рук билетёрши и пошёл, не обращая внимания на льющийся в спину поток обвинений и оскорблений, к Горшку хвастаться сокровищем. Миха осмотрел билет, повертел его в руках, потряс, зачем-то даже понюхал, а потом спросил: — Это всё хорошо, нижняя полка, середина вагона, туда-сюда. Но почему он один? — А на два… — развёл руками Князь и вздохнул, — на два денег не хватило, да и свободное место было одно. — А мне как ехать?! — Подо мной. Спрячешься в багажном отсеке. — Где, блять? — Мишкин издевательский смех громом разлетелся по всему шумному залу, отразился от висячей помпезной люстры, заставляя людей обернуться к источнику звука, и вернулся прямиком в уши к Андрею. — Я тебе кто, лилипут? Да я на боковушке-то с трудом помещаюсь, а ты предлагаешь мне ныкаться в ящике для чемоданов! — Мих, ну, извиняй, я купил билет на своё имя. Да нормально всё будет, посидишь немного да вылезешь, как проводница уйдёт. — Охуеть заявочки… — пробормотал расстроенный Миша, но его ворчание потонуло в громких звуках, с которых начиналось каждое озвучиваемое на вокзале объявление и от которых сердце в груди сладко сжималось, норовя выпрыгнуть и сию секунду отправиться в путь-дорогу. «Начинается посадка на пассажирский поезд номер 227 сообщением Санкт-Петербург — Новороссийск. Выход к поезду на восьмую платформу, двадцать пятый путь». — О, Миха, вот и наш поезд, даже ждать не пришлось! Погнали скорее, нам до этого пути фиг знает сколько бежать! — Андрей схватил рюкзак, лихо накинул его себе на плечи, дёрнул Мишку за руку и помчался в тоннель. Горшок поспешил за ним, всё раздумывая над своей участью безбилетного зайца, споткнулся об решётку ливнёвки и под звонкий стон гитары, висевшей в чехле на плече, живописно растянулся на серых полумраморных плитах, которыми был устлан пол. Миха смачно выругался, встал, и увидел возвращающегося к нему Андрея. — Нашему Иванушке всё камушки, да, Мих? — он смеялся, но в глубине светлых глаз плескалось беспокойство. — Просто запнулся, — Миша медленно захромал к нужной платформе, поднялся наверх по ступенькам и встал поодаль. Князь, выйдя из подземного туннеля следом, купил в киоске шоколадный батончик и дал Мишке. — Вот, для поддержания твоего боевого духа. — Это единственное, что ты можешь мне предложить? Какая-то задрипанная шоколадка? — усмехнулся Миха, открывая подтаявший батончик. — Ладно уж, держи тоже половину. Давай подождём, пока побольше народу соберётся, и под шумок завалимся внутрь, будто я провожающий.