Still Waters Run Deep

      Дверь гаража открылась, тряхнув полки с металлическими инструментами на левой стене. Холодный порыв ветра сбросил коробку, хранившуюся наверху, рассыпав рождественские украшения. Мишура сверкала, как падающие звёзды, когда её затягивало в надвигающуюся бурю. Когда Джоди выехала на своём зачарованном грузовике под проливной дождь, Сэм и Эйлин помахали Дину с Кастиэлем.       Дин вставил ключ в замок зажигания Импалы, но не стал заводить двигатель. Он уставился на свои пальцы, сжимающие ключ, и поджал губы.       — Последний шанс вернуться внутрь, построить крепость из одеял и просто подождать, когда всё закончится, — сказал он.       Кастиэль понял, что Дин не ждал ответа. Если бы он хотел его, то поднял бы взгляд.       — Знаю, — вздохнул Дин. — Ради мира, — он повернул ключ. — Ради Джека.       Прежде чем Дин успел переключить передачу, раздался стук в окно со стороны водителя. Дин вскрикнул и подпрыгнул, ударившись спиной о сиденье. Рука дёрнулась под куртку, несомненно, в поиске оружия.       Увидев знакомую копну светлых волос, Дин расслабился и опустил окно. Импала, — секунду назад погружённая в тишину благодаря заклинанию Ровены, — наполнилась звуками бушующей стихии. Капли воды обдали Дина и Кастиэля, принесённые порывом холодного ветра.       Клэр наклонилась, чтобы заглянуть в окно, откинув длинные пряди мокрых волос, и сказала достаточно громко, чтобы её было слышно:       — Эй! Я еду с вами!       — Чёрта с два ты едешь, — сказал Дин. — Ты знаешь план. Вы с девочками остаётесь, чтобы позаботиться о раненых.       — Я охотница. Боец. Ты видел, на что я способна, и… — Клэр прикусила нижнюю губу и посмотрела на Кастиэля. — Я хочу помочь.       Дин молчал. Он повернулся к Кастиэлю, и на его лице отразилась борьба.       Кастиэль видел уверенность в голубых глазах Клэр, — голубых глазах, которые она разделяла с генетическим кодом его тела. Он никогда не был уверен, придавала ли Клэр значение этим семейным узам. Кастиэль придавал. И сейчас, наблюдая за тем, как свет её глаз пробивается сквозь мрак, он начал думать, что и она придавала. Они оба хотели обезопасить друг друга.       Клэр была уже взрослой; она взрастила в себе сильную и способную женщину. Кастиэль должен был позволить ей принимать собственные решения.       Кастиэль кивнул.       Широко улыбнувшись, Клэр потянулась к ручке задней двери со стороны водителя. Дин посмотрел в зеркало заднего вида, и его глаза расширились.       — Вообще-то, ребёнок, почему бы тебе не сесть на переднее? — предложил Дин.       На вопросительный взгляд Кастиэля Дин поднял брови и кивком указал на заднее сиденье.       Ох. Бутылочка со смазкой осталась на заднем сиденье, на виду у всех. Пока они прибирались в Импале, готовясь к битве, — в воздухе витал слабый аромат цитрусового средства, — они упустили одну вещь.       — Правда? — спросила Клэр, держа руку на ручке двери. — Ты никогда не разрешал.       — Видимо, сегодня твой счастливый день, — сказал Дин.       Кастиэль вылез с пассажирского сиденья и устроился на заднем. Он схватил бутылочку и поставил её на пол, пока Клэр занимала своё место. У Кастиэля заложило уши от наступившей тишины, когда Дин закрыл окно, а Клэр дверь.       — Вау, — сказала Клэр. — Просторно.       — Скажи это Сэму с его гигантскими ногами, — ответил Дин, переключаясь на задний ход. — Получше, чем та крошечная штучка, которую ты называешь машиной, а?       — Она Субару Джи-Эль восемьдесят шестого. Прояви к ней уважение, — сказала Клэр. — И мне не нужно останавливаться каждые пять миль, чтобы заправиться.       — Ага, — фыркнул Дин. — Всего лишь каждые десять.       Дин выехал из гаража. Он нажал на пульт от гаражной двери, который дала ему Джоди утром, прежде чем выехать на улицу. Ну, скорее, не улицу, а реку, — бурную реку, наполненную тёмными водами. Фары Импалы очень слабо освещали путь впереди них. Они двигались медленно, но двигались.       Первые несколько минут было тихо. Дин сосредоточенно смотрел в лобовое стекло, приоткрыв рот. Клэр наблюдала за мусором и обломками, проплывающими достаточно близко к Импале, чтобы быть видимыми, но ей быстро наскучило. Она поёрзала на сиденье, прочистила горло и резко вдохнула, словно собираясь заговорить. Но так и не заговорила.       — Ладно, — сказал Дин, — давай.       — Это… ничего. Я просто… — Клэр оглянулась назад. Кастиэль кивнул ей, — хотя он не был уверен, что она увидела это в темноте; человеческие глаза могли быть такими слабыми. Она повернулась обратно к Дину. — Какой он?       — Кто?       — Джек.       Дин сжал челюсти. Кастиэль слышал скрежет его зубов и забеспокоился об их здоровье. У него больше не было благодати, чтобы восстановить их. Долгое время Дин молчал.       — Он… — Дин щёлкнул языком, и Кастиэль наклонился вперёд на сиденье, чтобы лучше слышать тихий голос Дина. — Он ребёнок. И самая могущественная сила во Вселенной. И эта сила… — Дин сделал паузу, почесал щетину на подбородке и в двенадцатый раз повернул колёса Импалы. — Она может быть хорошей. Может быть плохой. Когда я видел его в последний раз, всё было очень плохо.       — Я слышала. Джоди рассказала мне, — сказала Клэр, тихо и мрачно. Она понимала, каково это — потерять мать. — Но наша цель — спасти его, верно?       — Да.       — Почему?       Колёса повернули двадцать семь раз, прежде чем Дин ответил.       — Потому что он вернул Каса. Снова, — он посмотрел на Кастиэля через зеркало заднего вида, находя его даже в темноте. — Я… Раньше я думал о нём, как о сыне дьявола. Но теперь я знаю, что ошибался.       — Дин Винчестер признаёт, что был не прав? — вопрос Клэр не звучал как шутка. Она была поражена.       — Эй, вообще-то за последний год мой персонаж получил развитие, — дерзко ухмыльнулся Дин. — В любом случае, я хочу сказать, что Джек никогда не был сыном дьявола. Он — ребёнок Каса. Всегда им был. А ребёнок Каса достоин спасения.       Многие годы присматривая за Землёй вместе со своим гарнизоном, Кастиэль наблюдал за любовью. Он видел любовь между партнёрами, родителями, друзьями. Он видел, как греческие философы классифицировали различные виды любви, и с трепетом наблюдал за тем, как они были записаны. Он видел любовь в мире, испытал её сам через отношения с Сэмом и Джеком, а за последние полторы недели почувствовал, что по-настоящему познал любовь вместе с Дином.       И всё же, находясь в Импале, направляясь к месту финальной битвы, Кастиэль не мог описать то чувство, которое возникло в его груди, когда он услышал слова Дина.       Кастиэль опустился на край своего сиденья, придвинулся к Дину и положил руку на его плечо. Дин накрыл руку Кастиэля своей.       Клэр приложила палец к губам и хмыкнула.       — Да. Кас — вылитый отец.       Кастиэль прищурился, смотря на Клэр. Дин рассмеялся.       — Наверное, поэтому вы с Касом сошлись, — сказала Клэр. — Два престарелых папаши.       — Престарелых? — фыркнул Дин. — Следите за языком, юная леди.       Клэр ухмыльнулась.       — Да, да, — она подогнула ногу под себя, затем положила руку на спинку сиденья. — Знаете, когда всё закончится, думаю, я свожу Джека в кино. Покажу ему что-нибудь, что вышло за последнее десятилетие.       — Мы смотрели «Властелина колец»!       — Дин. Он вышел больше двадцати лет назад.       — Что… Быть того не может! Он… — Дин замолчал, его пальцы постукивали по рулю, пока он считал. — Чёрт побери. Может, я и правда старый.       — Ага, — сказала Клэр, указав на руки Дина и Кастиэля, всё ещё переплетённые на плече Дина. — Ты женатик с двумя детьми.       — С двумя? — Дин звучал так, будто внезапно его одолела простуда, когда добавил, — Клэр.       — Заткнись, — Клэр выпрямилась и отвернулась к окну, пробормотав, — забавно, что ты ничего не сказал про женатика.       Дин провёл большим пальцем по костяшкам Кастиэля и улыбнулся.

***

      Кастиэль стоял на краю холма, с которого открывался вид на свалку металлолома Бобби. Лил дождь. Он лил, и лил, и лил.       Капли отскакивали от брезента, который Сэм натянул между Импалой и грузовиком Джоди. Вода стекала вниз по склону, образовавшемуся из-за разницы в высоте между машинами, и падала в сформировавшийся внизу водоём.       Свалка металлолома Бобби превратилась в озеро Бобби с солёной водой. По оценкам Кастиэля, с усилением дождя озеро, уровень поверхности которого был примерно на шесть дюймов ниже его, должен был затопить то место, где он стоял, за несколько часов. Кастиэль смотрел, как его отражение рябит в воде. В ней плавали куски обгоревшего дерева, автомобильные шины и прочий мусор. Густое облако тумана скрывало то, что ждало его вдалеке. Протерев глаза от жгучей солёной воды, Кастиэль оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на остальных.       Сэм и Эйлин присели под брезентом. Эйлин высыпала из пакетов для сэндвичей заранее отмеренные ингредиенты для заклинаний в салатницу Джоди. Читая записи в красной тетради Ровены, лежащей рядом с Эйлин, Сэм инструктировал её по каждому шагу. Кастиэлю было интересно, что скажет Ровена о творческой адаптации её работы Сэмом. В записях были указаны хрустальные чаши.       Спор между Джоди и Клэр наконец-то утих. Джоди беспокоило то же самое, что и Дина перед выездом. Клэр прислонилась к Импале, скрестив руки на груди, её волосы липли к голове от дождевой воды. С другой стороны Джоди в седьмой раз проверяла оружие в кузове грузовика.       Дин носился между тремя группами, пытаясь успокоить темпераменты, получить информацию о ходе работы над заклинанием и унять растущее беспокойство. Кастиэль экстраполировал последнюю часть этого списка благодаря своим многолетним наблюдениям. Он узнал, что Дин двигается, чтобы снять напряжение, вызванное грядущей охотой. У Кастиэля возникло отдалённое желание попробовать это самому.       Он перевёл своё внимание на воду. Слабое мерцание в воздухе указывало на барьер над владениями Бобби. Они проверили его. Рука Кастиэля без проблем проскользнула сквозь барьер, когда он потянулся к нему. Все остальные были остановлены нерушимой силой. Это объясняло, почему никто из сверхъестественных космических союзников Кастиэля не присоединился к ним: они тоже не могли прорваться.       Джек всё ещё был там, чтобы позволить Кастиэлю пройти, дать миру шанс на спасение.       Как и говорила Билли: «Это должен был быть Кастиэль».       Сердце Кастиэля бешено колотилось. Его ладони были мокрыми от пота и дождя, и он был готов поклясться, что сквозь шум бури слышал, как кто-то зовёт его по имени.       Нет. Это был не звук. Это был зов, идущий изнутри. Он был произнесён шёпотом и таил в себе угрозу. Это была мольба, призывающая его повернуть назад, позволить всему закончиться.       Даже в своём ослабленном состоянии Кастиэль мог слышать приказы Бога.       Конечно, Кастиэль никогда не умел беспрекословно следовать им. Так зачем начинать сейчас?       На его плечо легла рука, хватка была сильной, но нежной. Кастиэль повернулся и увидел Дина, дождевая вода капала с его ресниц и стекала по носу, как миниатюрная речка.       — Эй, — сказал Дин, наклонившись к Кастиэлю, чтобы его можно было услышать сквозь бурю, — пора выступать.       Кастиэль кивнул. Когда он попытался отойти, Дин схватил его за плечи, чтобы удержать на месте. Долгое время Дин молча смотрел на Кастиэля. Кастиэль смотрел в ответ, наклонив голову, ожидая, что Дин скажет слова, написанные в его глазах.       Дин поднял обе руки, обхватив лицо Кастиэля. Он поцеловал, мягко и сладко, несмотря на солёную воду на губах.       — Я люблю тебя, — сказал Дин, когда они отстранились друг от друга. — А теперь иди и надери ему задницу.       И тут Кастиэль понял, что так ничего и не сказал Дину. Он подумал, что это было очевидно, учитывая всё, что они делали, — последние несколько дней и всё то время, что знали друг друга, — но их неспособность общаться и раньше доставляла им много проблем.       Отстранившись от Дина, Кастиэль расстегнул молнию на куртке настолько, чтобы дотянуться до внутреннего кармана. Другой рукой, прикрываясь от дождя, Кастиэль достал кассету и протянул её Дину. Дин наморщил лоб, не узнавая предмет, когда тот был завернут в тетрадный лист, — лист, который быстро намокал.       Кастиэль схватил руку Дина и вложил в неё кассету, а затем прижал эту руку к его груди. Дин позволил Кастиэлю это, его замешательство переросло в понимание. Кастиэль отстранился от Дина, который стоял молча, крепко сжав кассету.       Пристально смотря на Дина, Кастиэль указал на свою грудную клетку, скрестил руки на груди, а затем указал на Дина. Кастиэль улыбнулся тому, как Дин опустил голову, как нахмурил брови, глубоко сконцентрировавшись, наблюдая за руками, как он раскрыл рот, не понимая второй жест. Кастиэль поднял руку, желая сказать это по-другому, тысячей других способов, миллионом способов, если понадобится. Он загнул безымянный и средний пальцы, мизинец и указательный палец оставил направленными вверх, а большой палец отвёл в сторону.       Губы Дина приоткрылись, когда он тихо вдохнул, свет в его глазах был ярким и ясным даже под дождём. Да. Он знал, что это значит.              Кастиэль подошёл к припаркованным машинам. Дин шёл следом, спрятав кассету в карман. Сэм вышел из-под брезента навстречу им, держа под мышкой салатницу с крышкой. Он поставил её на землю и жестом подозвал Дина. Одного этого движения было достаточно, чтобы Дин понял, что он должен стоять над миской. Эйлин присоединилась к группе и встала напротив Дина. Работая вместе, они стали защитой от ветра и дождя, когда Сэм опустился на колени, чтобы открыть крышку салатницы и показать всем пескоподобный состав внутри.       Вынув из кармана джинсов пачку водонепроницаемых спичек, Сэм выпрямился и посмотрел на Кастиэля, стоявшего напротив. Дождавшись кивка Кастиэля, он зажёг спичку, — с четвертой попытки он добыл искру, — и, прикрывая пламя свободной рукой, прочёл заклинание. Его рот произносил латинские фразы со спокойной уверенностью, но Кастиэль не расслышал слов за раскатами грома.       На последнем слове Сэм бросил спичку в салатницу. Вещество внутри сгорело, рассыпав серию разноцветных искр. Эйлин и Дин отпрыгнули в сторону, когда свет взметнулся вверх.       Не обращая внимания на окружающую погоду, искры сгущались, вращаясь по кругу и всё выше и выше, пока не вылетели из чаши, пролетев над головами всех и взмыв в воздух. Когда чаша уже должна была исчезнуть в небе, она упала, обрушившись на Кастиэля, как водопад.       Но это было тепло и приятно. Кастиэль мгновенно высох. Его волосы разметались в непокорные локоны, спортивные штаны потеряли вес воды, которая тянула их вниз, а с куртки больше не капало. Кастиэль поднял руку на уровень глаз и увидел слабый блеск фиолетовой магии Ровены, мерцающей на его коже. Он оставался сухим, даже несмотря на продолжающийся дождь.       Он видел вопросительные взгляды братьев и Эйлин. Он заметил, как Клэр и Джоди подошли ближе. Они хотели знать, сработало ли заклинание.       Кастиэль тоже.       Он направился к озеру и остановился, когда носки его ботинок зацепились за край вершины холма. Вода в озере была спокойной, — только мелкая рябь, вызванная дождём, — но Кастиэль знал, что оно глубокое.       Он мог утонуть в нём.       Оглянувшись через плечо, Кастиэль увидел группу людей позади себя. Это были его друзья, семья, люди, которых он любил. Они полагались на него, доверяли ему спасти мир, не дать ему утонуть.       Кастиэль сделал глубокий вдох.       Он поднял ногу. Он шагнул вперёд.       Вода держала его.       Он поднял другую ногу. Он шагнул вперёд.       Вода держала его.       Кастиэль стоял на поверхности воды. Он не провалился. Он не утонул.       Хождение по воде было божественным деянием. Кастиэль полагал, что падший ангел, имитирующий эту способность с помощью заклинания, придуманного королевой Ада, мог считаться богохульником.       Что ж, риск совершить богохульство никогда не останавливал его раньше.       Чем дальше шёл Кастиэль, тем гуще становился туман. Он окружал его, мешая видеть дальше, чем на несколько футов. Влага делала воздух тяжёлым. Кастиэль знал, что его реакция была психологической, — заклинание обеспечивало ему сухость и безопасность, — но всё равно задыхался. Он прищурился, пытаясь вглядеться в серую тьму. Всё, что он мог видеть, — это рябь на воде в тех местах, куда он ставил ноги.       Под ним была вода — спокойная, глубокая вода. Заклинание могло не сработать. Он мог провалиться. Заклинание могло не сработать, и он мог провалиться, погрузиться в глубину и ниже, ниже и ниже, на самое дно.       Он мог утонуть.       Или, — что ещё хуже, — он мог не утонуть. Он мог не утонуть и быть проклятым на вечную жизнь в глубинах, запертым в стальном ковчеге Ма’лака.       Кастиэль перестал смотреть себе под ноги.       Заклинание не подведёт. Он не провалится. Он не окажется запертым в ящике на дне океана.       Он не утонет здесь.       Как и мир.       Он продолжил идти.       Владения Бобби были огромными. Кастиэль не помнил, чтобы они были бесконечными. И всё же он прошёл тысячу шагов, сотню миль, несколько футов. Ему пришло в голову, что он, возможно, застрял в какой-то петле, созданной разгневанным Богом, обреченный до конца вечности бродить по поверхности океана.       Он не позволил этой мысли остановить себя. Он продолжил двигаться, продолжил идти вперёд, продолжил искать своего сына.       Там был свет, видимый даже сквозь самый густой туман. Кастиэль знал этот свет, как бы ни был он омрачен красным цветом Метки, наполненной яростью.       Джек.       Кастиэль побежал, отталкиваясь пятками от воды, оставляя позади себя волны на гладкой поверхности. Свет стал ярче. Туман рассеялся от его сияния. Там был Джек.       На нём была та же одежда, в которой он умер: та же синяя куртка с полосками на руках, та же серая рубашка и те же джинсы. Он всё ещё носил ботинки на липучках, потому что, хотя он и был могущественным существом, он не овладел искусством завязывания шнурков. Он родился в неспокойном мире совсем взрослым. Никто не подумал о том, чтобы научить его таким мелочам, каким учили бы человеческих детей.       Кастиэль должен был быть рядом, чтобы научить его.       Джек улыбнулся ему, но как-то неправильно. Что-то в растяжении губ, натянутой коже, суженных глазах. Улыбка не была мягкой, доброй и искренней, какой должна была быть.       Это был Бог. Это был Чак.       — Здравствуй, — сказал Чак устами Джека, он поднял руку, злобно насмехаясь над дружелюбным жестом мальчика. Метка светилась под рукавом.       Чак заложил обе руки за спину. Улыбка стала более мрачной, превращая лицо Джека во что-то неузнаваемое.       — Что думаешь, Кастиэль? — Чак обвёл рукой пространство, но не то чтобы там много чего было видно из-за тумана, дождя и темноты. — Тебе нравится мой выбор декораций? Я подумал, что будет тематически уместно вернуть тебя в дом Бобби. Это заставляет меня думать о старых добрых временах. Знаешь, Апокалипсис! — он потряс кулаками, вознеся их к небу, — если бы его можно было увидеть, — для выразительности. — Знаешь, когда ты начал всё портить.       Кастиэль бросил на него свирепый взгляд. Ему было наплевать на всё это. Он пришел сюда не для того, чтобы слушать разглагольствования какого-то испорченного Бога.       — Ты такое разочарование, Кастиэль. Все остальные твои версии после того, как «крепко его хватали и избавляли от вечных мук», делали именно то, что должны были, то, что им говорили! — красный гнев Чака вспыхнул, угрожая затмить свет Джека. — Но не ты. Нет. Ты всё продолжал портить мою историю. Тоже возомнил себя писателем, хм?       Судя по тону Чака, он хотел, чтобы это откровение было язвительной ремаркой, ужасающим поворотом. Кастиэля не тронуло разочарование и гнев Отца. Когда-то это имело бы значение, — до Апокалипсиса, до встречи с Винчестерами, до того, как Бог дал понять, что его не волнует ничего, кроме собственных историй, — но больше нет.       Кастиэль давно потерял веру в Бога.       В результате Кастиэль долгое время был потерян, блуждал по миру, искал цель. Потребовалось некоторое время, но он обрёл веру снова.       Он нашёл веру в Джеке.       Именно поэтому Кастиэль позволял Чаку болтать без умолку. Чем дольше он говорил, тем больше времени было у Кастиэля, чтобы придумать, как победить его, не причинив вреда Джеку.       — Но, — продолжил Чак, — должен признать, «Русалочка» была вдохновляющим выбором. Я слышал твою сказку прошлой ночью. Очень подходит к нашей ситуации, не находишь?       Чак исказил лицо Джека, сделав его таким, каким оно никогда не должно было быть, — жестоким. Он поднял руки и сложил ладони перед грудью. Через мгновение, когда дождевая вода наполнила его ладони, появился свет.       Не обычный. Клубящийся голубой свет, яркий и тихо гудящий. Кастиэль посмотрел на него и сразу всё понял.       Он принадлежал ему. Это был его голос.       — Есть существо из другого мира, очень могущественное. Однажды это существо встречает человека и спасает ему жизнь, — освещенный снизу, Чак напоминал скелет, один из тех пластмассовых, которых Кастиэль как-то видел на витрине магазина во время Хэллоуина. Пустой внутри. — И вот так существо влюбляется, не подчиняется приказам и отрекается от всего, что знало. Каждый шаг по поверхности для него — агония. Столько боли, но существо не получает то… того, кого хочет, — Чак поймал взгляд Кастиэля. Тёплые карие глаза Джека теперь были испещрены линиями злобно-красного цвета, цвета испорченного Бога. — Это классика, Кастиэль, полная душевных терзаний и трагедий, и ты думаешь, что можешь изменить её? Ты думаешь, что можешь вот так просто изменить концовку?       Да. Да, Кастиэль думал, что может вот так просто изменить концовку.       Жизнь на Земле могла быть сложной, уродливой и тяжёлой. Кастиэль прекрасно знал это, прочувствовал на себе. Однако она могла быть и прекрасной, — в моменты, когда кто-то подаёт другу чашку горячего чая, когда ребёнок улыбается своему опекуну, когда влюблённые крепко обнимают друг друга.       Эти моменты были важны. Эти моменты имели значение. Эти моменты были причиной всего.       Жизнь, она не о страданиях. Она о радости. Она о «жили долго и счастливо».       Кастиэль научился этому у Сэма, у Дина, у человечества.       У Джека.       Кастиэль шагнул вперёд. Вода пошла рябью под его ногой, внешнее кольцо разлетелось далеко по океану. Чак хлопнул в ладоши, заглушая голубой свет. Он отступил назад.       — Стой! — Чак поднял палец. — Не подходи ближе. Подойдёшь, и я сделаю что-то похуже, чем просто запечатаю благодать и украду голос. Я… я разорву тебя на части. На мелкие кусочки. На атомы. Ты знаешь, что я могу.       Интересно. Кастиэль уловил нотки паники в этих быстро произнесённых словах. Он сделал ещё один шаг вперед. Чак сделал ещё один шаг назад.       — Я предупреждаю тебя! — вскрикнул Чак.       О. Это было больше, чем паника. Это был страх.       С чего бы Богу бояться такого разочарования, как Кастиэль?       Сделав следующий шаг, Кастиэль проследил за реакцией Чака. Чак струсил. Бог струсил. Он струсил и прикрыл голову; Метка на его предплечье вспыхнула.       Чак, — всезнающий Бог, — понятия не имел, что собирается делать Кастиэль.       Чак ожидал нападения или причинения вреда. Кастиэль подумал, что это говорит о взгляде Чака на мир. Он смотрел на Творение и видел насилие. Это было даже печально, честно.       Кастиэль пошёл вперёд. Он сосредоточился на свете Джека, на том, как ярче он стал, когда Кастиэль приблизился.       Продвигаясь вперёд, Кастиэль молился. Он говорил Джеку, что рядом, что всё будет хорошо, что скоро всё закончится.       С каждой молитвой свет Джека сиял ярче, а Чака тускнел.       На пути Чака появился кусок обгоревшего дерева, и его каблук зацепился за него. Чак упал на спину. Когда он приземлился на поверхность воды, раздался раскат грома.       — Остановись, Кастиэль, я серьёзно. Продолжишь в том же духе, и я сделаю так, что ты никогда не вернёшь свою благодать, — Чак попытался встать, но у него не получилось. Вода пошла рябью, когда он снова упал. — Я укреплю печать. Ты никогда её не сломаешь. Ты никогда не сможешь говорить. Ты никогда не сможешь двигаться, — голос Чака был искажённым, отчаянным, когда добавил, — ты всегда будешь сломлен. Бесполезен.       Кастиэль потянулся к Чаку, потянулся к Джеку. Когда Кастиэль опустился на колени на поверхность воды, его штаны стали мокрыми. Заклинание истощалось здесь, посреди океана.       Он мог утонуть в нём.       Но это не имело значения. Тот, кто смотрел на Кастиэля, не был Чаком.       Глаза Джека прояснились. Метка потеряла свой свет, став невидимой под рукавом. Кастиэль обхватил лицо Джека ладонями и улыбнулся.       — Папа? — спросил Джек, не веря.       Дождь прекратился.       Кастиэль кивнул. Он притянул Джека в свои объятия. Джек уткнулся лицом в грудь Кастиэля, дрожа в его руках. Поцеловав Джека в макушку, Кастиэль прижал его к себе.       Он был рядом. Всё было хорошо. Скоро всё должно было закончиться.       Предупреждений было немного: сдавленный крик Джека, толчок в грудь Кастиэля, когда Джек попытался оттолкнуть его, быстрая вспышка красного света. Затем шею Кастиэля обхватили руки. Руки, — принадлежащие Джеку, но не контролируемые им, — сжимали тело Кастиэля и само его существо.       Голубой свет закружился у головы Кастиэля. Он издал высокочастотный вой, звук был подобен словам. Большие пальцы надавили на гортань Кастиэля.       Кастиэль не мог остановить это, не мог предотвратить уничтожение своего голоса разгневанным Богом. Кастиэль не мог пошевелиться, как только Чак коснулся его существа. Однако он мог молиться.       Кастиэль убеждал Джека, что простил его, что любит его.       Свет вспыхнул с пронзительным воплем. Он превратился в полосы голубых молний, которые прокатились по воде, вызвав огромную волну. Перед тем, как волна поглотила Кастиэля, и он погрузился в глубины океана, он увидел, что красный свет померк, и услышал, как Джек зовет его по имени.