Твои чувства для меня как опиум.

      Ноги волоклись по земле, тело было настолько ослабшим, что практически не ощущалось своим. Выход в светлый мир, где в лицо слепит лучами солнца, от которых отвыкаешь, ощущался очередным бредовым видением после вынужденного принятия опиума. На него подсесть не получилось, от этого препарата хотелось просто морщить нос и забыть о нем навсегда, как о полученных ранах. Чайлд не чувствовал жалости к себе, но за это время, чуть больше недели, он чувствовал себя униженным. Его тело резали так, как только пожелали, жгли о его кожу раскаленные вещи, покручивали из стороны в сторону, чтобы цепи на лодыжках и запястьях сдавливали все в кровь, выбивали воздух, заставляя захлебываться в собственной крови. Фантомные боли снова накатили, и боязнь вернуться снова в ту темную комнату возросла и пробивала мозг. Сейчас его ведет Дотторе, а рядом идет Царица с не лучшим выражением лица. По нему можно прочитать, что девушка не особо довольна тем, что Тарталья отхватил здесь больше боли, чем в той же России. Она наверняка догадывалась, что Аякса не стали бы мучать просто так, возможно, он крупно виноват, но пока Царица не задавала никаких вопросов, от чего парню было не по себе. Он до ужаса хотел ущипнуть себя, чтобы проверить, спит или нет, но рука даже не поднималось. Все части тела отекли из-за суточного прибывания в подвешенном состоянии. Только когда Дотторе освободил его чтобы избавить от кашля с кровью из-за кровотечения легких после удара Нёвиллета, ему немного полегчало. Тарталья всячески жмурился и отворачивался от солнца, которое светило так непривычно сквозь окна. Находясь там, в самом эпицентре сгустка темных и уродливых сил, он совсем позабыл, что у мира существует светлая сторона, пусть она и являлась возможно только оболочкой и ничем больше.       Выводили его через черный вход, чтобы на пути не встретится ни с кем. Королева Фурина наверняка уже предупреждена о визите людей из России, которые намерены забрать одного из главных врагов. Чайлд не держал обиды на госпожу, хотя, ему стоило это сделать. Она единственная, кто не приходил к нему и не угрожал, не давил морально, психологически. Может, все слова Нёвиллета или Лини были произнесены по заранее заготовленному сценарию, чье авторство принадлежит именно Фурине. Тарталья не хотел уже даже углубляться в это, ему поскорее хотелось уехать. И возможно, им придется сначала начать свой путь с морского пути, а потом уже пересесть на поезд во Франции, к которой Англия находилась ближе всего. Также придется снова перевезти свою семью вместе с собой. Парень не знал, как его больной отец продержится в долгом пути, но если рядом будет Дотторе, то Чайлд будет настоятельно требовать от него всех нужных препаратов, которые сто процентов лежат в его чемоданчике.       Аякс очень медленно спускался с лестницы, миновав уже тайный проход. Царица спустилась вниз самой первой и стояла ждала Дотторе и Чайлда. С ними была еще охрана от Нёвилетта, но девушка не обращала на них никакого внимания. Тарталья крепко схватился за перила и осторожно спускал ноги на ступеньки, чувствуя, как держащий его парень рядом уже немного ворчал. Царица взглянула на то, как слабо держался Чайлд, и от этого пронзившего взгляда стало не по себе.       — Я давно не видела тебя таким, Аякс, — с малой каплей сожалений произнесла девушка, осматривая того с головы до ног.       — Царица, мне жаль, что вы... — Чайлд задержал дыхание, чувствуя, как с тяжестью перебирает звуки в слова. Его часто били в челюсть, из-за чего иногда казалось, что ему её вовсе выбьют. Из-за непроходящей боли очень тяжело разговаривать, и все заметили это.       — Ты знал, на что шел, когда соглашался здесь работать контрабандистом. Но даже не догадывался, что как только ты узнаешь о том, что они тщательно скрывает за занавесом, ты станешь предателем.       — Откуда вы... — Тарталья считал, что в большей части виноват сам, ведь он передавал информацию Чжун Ли, но тот это никак не использовал. Если бы Моракс рассказал хотя бы часть того, о чем Чайлд писал ему в письмах, сейчас бы было неспокойное военное время. Именно по этой причине в первый раз нужно судить и обвинять Аякса, но Царица будто бы намекала на другую причину.       — У меня есть связи везде, Аякс. Я не вмешиваюсь в политику Великобритании, ведь считаю, что рано или поздно их обман в виде подставной королевы раскроется. И по поводу тебя у меня предстоит серьезный разговор с Фуриной.       Чайлд с облегчением выдохнул, когда миновал последнюю ступень. Раньше он чувствовал, как его боевые способности и стойкость была пропитана в жилах, от него сияло этим, а сейчас Тарталья чувствовал себя ничем другим, кроме мешка с костями. Если Царица будет разговаривать с королевой, то это значит, что они уедут не сразу. Аякс старался держаться хотя бы немного поувереннее, чтобы Дотторе не волочил его, и у него это получилось. Ближе к выходу он уже передвигался более самостоятельнее, видимо, привык к передвижению. Открывая дверь, Чайлд повернул голову в сторону Царицы, которая стояла позади всех.       — Мне нужно будет перевезти вместе с собою семью, — Тарталья увидел, как у Царицы был уверенный и твердый вид. По всей видимости, она уже занялась этим вопросом.       — Они уже предупреждены насчет переезда. Сейчас вы сначала заедете к тебе домой, тебе нужно будет собрать вещи, а потом остановитесь у моего хорошего знакомого, ближе к порту. Можешь не переживать о затраченных средствах. Это малая часть того, что мы можем сделать, чтобы искупить твои тяжелые дни.       Аякс с благодарностью кивнул девушке, а потом отвернулся, толкая дверь. Его сразу же поразил непривычный свет, от которого он зажмурился и прикрылся рукой, согнанной в локте. В машине уже сидел водитель, довольно серьезный тип с виду. Сама машина не было громоздкой, но довольно вместительной, рассчитанной на четыре пассажира. Добравшись до неё, водитель встретил их и приоткрыл дверцу Чайлду, встречая их холодным кивком. Его не толкнули на сидение, наоборот, Дотторе тщательно проследил за тем, чтобы Тарталья сел аккуратно, за что в душе у него витала смиренная благодарность. Как только ему удалось сесть на кожаное сидение, дверцу захлопнули, а Дотторе сел рядом с водительским сидением, называя адрес Чайлда за него. Парень даже не задал вопроса, откуда у него такие знания насчет его проживания. Аякс призакрыл глаза, слабо потирая виски пальцами. Отведя руки от лица, под рев заводящегося мотора, Тарталья опустил взгляд на израненные запястья, начинающие кровоточить. Они выглядели очень ужасно, будто с него усиленно сдирали слои кожи. Чайлд немного наклонился, чтобы проверить ещё кое-что. Рука скользнула вниз по ноге, к щиколотке, чтобы ощупать её. Аякс издал тяжелый вздох, сразу отдергивая пальцы от неё, ведь находилась она тоже не в лучшем состоянии. Парень выпрямился и оперся спиной о спинку своего сидения, поворачивая голову к окну, чтобы взглянуть на окна дворца.       Взгляд лениво, отчужденно прогуливался по каждому окну до тех пор, пока он не заметил знакомую фигуру парня. Сердце болезненно сжали проволокой, что нанесло еще одну дозу горести. Тарталья гулко сглотнул, поражаясь своему зрению и тому, что он успел рассмотреть Моракса, с маленькой доли усилия, прищурившись. В следующую секунду машина развернулась и погналась прочь от двора Букингемского дворца. Чайлд сжал губы в тонкую полоску, поворачивая голову, стараясь смириться со всем давлением чувств, появившихся после взгляда на Чжун Ли. Он догадывался о том, что Моракс прекрасно понимал, что в любом случае не смог бы догнать их и хотя бы добежать до машины. Аякс потер лицо с большой тоской в сердце. Ему жуть как хотелось крикнуть водителю остановиться, затормозить, и доковылять до... третьего этажа? Или на каком тот стоял перед окном... Хочется проникнуть пальцем под его перчатку, вызывая при этом у самого себя же рой бабочек, ласкающих крыльями ребра. Всё как будто исчезает, гаснет долгожданный свет. Тарталья хотел дойти до Чжун Ли, но ему было нельзя этого делать. Хотя, может это сработала побочка от опиума, и он увидел мираж? Чжун Ли часто приходил видением во время болевых ощущений и растворялся в пустоте. Во время последнего поцелуя парень оставил ему свой вкус сладких губ, который служил одним из маяков даже во время приступов мучений. Чайлд знал, они точно еще встретятся, только главные вопросы витали в воздухе: когда? и в какой ситуации?       — Рядом газета лежит, — внезапно подал голос водителя, что заставило Аякса дернуть плечами, — Возьми, почитай. Может в реальность вернешься.       Чайлд повернул голову вправо, и правда видя газету. Он слегка заторможенно взял её в руки, осматривая обложку, впиваясь взглядом в главный заголовок. В нем гласилось: "Грядущее будущее зависит от китайских властей?", а снизу было пояснение, что китайские власти до подозрения задерживались во дворце. Тарталья развернул газету, пробегаясь по сырым на вид статьям, листая её до тех пор, пока он не достиг главного разворота, который он прочитал от точек до точек. Читая напечатанное, Аякс все больше понимал, что некоторая часть людей обескуражены и ждут окончательных переговоров насчет главного вопроса: "Позволит ли Китай развивать Англии торговые пути в их стране?". Все крутилось вокруг этой мысли. Также писалось, что с каждым днем все накалялось, особенно после убийства Гуй Чжун. Здесь Чайлд перечитывал несколько раз, ведь если бы он не послушал Лини, все обошлось бы. Тот с самого начала проверял Тарталью, подкидывая ему мысли о том, что королева вовсе не королева, а чистой воды самозванка. Либо он просто придерживался общей теории, либо же тоже знал о главном секрете и просто желал подловить Аякса. Перелистнув страницу, парень вычитал, что следование зашло в тупик, и убийцу никак не могут найти, из-за чего власти Китая находятся в негодовании. На чьих землях и территории произошло убийство, того рук дело. Из-за прочтения о смерти Гуй Чжун парень словно снова попал в ту комнату, увидев её тело, после чего его поймали и обрекли на каждодневную боль. Тарталья с шелестом закрыл газету и отложил её на сиденье рядом, потирая переносицу. Что чувствовала девушка, когда ей вскрыли сонную артерию? Чайлд мог чувствовать только живую боль того, что на твоей коже что-то вырезают. В это же время его плечо заболело, и он осторожно положил руку на него, стараясь утешить боль. Как жаль, что глубокие царапины со временем превратятся в шрамы, из которых четко будет видна его сущность: предатель. Не будет ли противно его семье считать Аякса своим сыном, когда они заметят это? Какие родители будут рады, если они узнают, что сын оплошал настолько, что его подвергли суточным пыткам? Чайлд прикусил свою разбитую нижнюю губу лишь немного, чтобы не вызвать сильной боли, стараясь отмахнуться от живых воспоминаний, будоражащие кровь. Пока они ехали, Тарталья задумчивым, но немного пустым взглядом смотрел на улицы. Периодически у него темнело в глазах и голова кружилась, из-за чего он ловил вопросительные взгляды Дотторе, поворачивающегося к нему. Аякс не хотел, чтобы машину останавливали ради того, чтобы его залатали.       — Думаю, Царица не будет слишком сердиться, если мы сначала остановимся тебя подлатать, а потом начнем собирать твои вещи, — Дотторе бросил короткий взгляд на Чайлда.       — Вещей у меня немного, так что управимся, — отмахнулся Чайлд, не смотря на парня в ответ.       — Но раны у тебя довольно серьезные. Над ними придется немного задержаться. Думаю, Царица не решит вопросы с королевой Фуриной так быстро, как ожидается. Так что, сейчас главное не допустить ухудшение твоего состояния. Если получится, ты можешь даже поспать.       Чайлд едва кивнул, замечая уже хорошо знакомые улицы, ведущие к его дому. Тарталья пощупал карманы, хмыкая на то, что ключи у него отсутствовали. Потянувшись к рубашке, он для приличия застегнул пуговицы. Она и впрямь была запачкана кровью, но находиться долго в таком неподобающем виде Аяксу было не по себе, особенно под тщательным присмотром Дотторе. Естественно, тот смотрел не из-за личной заинтересованности к нему, совсем нет. Если по дороге с Чайлдом что-то случится, то Царица наверняка спросит именно с него, поэтому он так внимателен.       Водитель остановился у дома Аякса, и тот приоткрыл дверцу, не дожидаясь, когда откроют за него. Парень посмотрел на протянутую руку Дотторе, и скрипя зубами, все таки схватился за неё и поднялся, захлопывая дверь машины за собой.       — Не думай, что я с великодушием принимаю твою помощь, — уточнил Чайлд, сразу же встречаясь с озадаченным взглядом слегка безумных глаз. Акулья улыбка его помощника сверкнула перед ним, и Тарталья поежился, ковыляя вместе с тем до крыльца дома.       Чайлд с замешательством положил ладонь на ручку двери, думая, что вряд-ли она откроется, но она поддалась его напору. Сначала Аякс испугался этого факта, думая, что кто-то его уже обчесал, но тут вспомнились слова Дотторе о Чжун Ли. "Он живет у кого-то дома". У кого, если не у Тартальи? Рука слегка дрогнула, и он постыдно постарался скрыть это, заходя на порог. Его спутник закрыл дверь и повел к спальне, ориентируясь на направляющие слова Чайлда. Так странно снова попадать сюда, в место, что не ощущается домом, но все равно вызывает спокойствие. Может, от мысли, что все эти дни эти комнаты не пустовали.       — Ложись поудобнее, чтобы потом не перекладываться, — наставил Дотторе, позволяя Аяксу сделать это самому, пока он открывает чемодан с лекарствами и бинтами.       Тарталье пришлось поерзать и поворочаться, подставляя под спину подушку, от которой веяло... османтусом. Парень глубоко вдохнул, чувствуя, что он совсем свежий. В висках застучало, когда Чайлд наконец нашел удобное положение, сняв рубашку и кладя её на пол у кровати. Так трепетно понимать, что они могли пересечься раньше ожидаемого. Рядом с ним, на краю кровати, устроился Дотторе, уже приготовивший бинты и обрабатывающие средства.       — Если больно, не сдерживайся. Для тебя это сложно, но заглушать боль вечно не получится.       Это некое предупреждение Дотторе заставило Аякса поморщиться и отвернуться от него, выставляя сначала одно запястье, чтобы с поврежденной кожи стерли свежую кровь, а потом уже засохшую. Делалось это все плавно, неторопливо, от чего минуты тянулись тягостнее. Когда он самостоятельно обрабатывал полученные раны после боев, то делал парень это невесомо, без ощущения важности, можно сказать: "на отшибись". А сейчас его повреждениям уделялось должное внимание, от чего было до ужаса непривычно, почти как в тот момент, когда ему помогал Бай Чжу на корабле после нападения пиратов. Тарталья закрыл глаза, стараясь расслабиться, пока запястье покалывает из-за обрабатывающего средства. Пришлось немного повернуться, чтобы протянуть другую. Все таки неприятнее было зарабатывать увечье, чем ожидание, пока щипание у раны пропадет. Теперь на коже явно останутся рубцы, при взгляде на которых всегда будет вспоминаться только одно. Хоть Аякс и постепенно начал дремать, он все равно ощущал, как Дотторе проходится мокрыми ватками по тем же лодыжкам, по самым открытым ранам. Ожоги на торсе тоже не остались без внимания, но парень не ощущал сильного пощипывания, когда лечебная мазь наносилась на них. Многочисленные ссадины на боках и животе пришлось тоже обработать, чтобы они быстрее нашли. Тарталья разлепил глаза только когда почувствовал, как доктор с изучающим взглядом проводил пальцами по разрезам на плече, складывая буквы в одно слово.       — Для них ты всегда будешь предателем, — прокомментировал Дотторе, отпуская его руку и поглядывая на часы. Просидели они уже два часа.       — Пусть будет так, — Аякс намеривался подняться, но его строго приспустили обратно, слегка пихнув в плечо.       — Разбитую губу обработаешь сам, — Доктор протянул ватку Тарталье, и тот сразу её взял, точечно проходясь ею по губе, старательно стирая кровь, а потом принимая из рук мазь, размазывая её.       — Это все? — Аякс подкинул испачканную ватку к стопке нескольких десятках таким.       — Как видишь. Царица должна приехать сюда уже после переговоров с Фуриной. Если тебе лучше, вставай и собирай вещи, а я пока выкину использованные материалы.       Чайлд еще немного пронаходился в полулежачем состоянии и только потом нашел в себе желание подняться. Сделать это было немного проще. Его запястья и щиколотки были перебинтованы, а слабость в ногах постепенно исчезала. Конечно, ходить было до сих пор тяжело, но Тарталья старался передвигаться маленькими шагами. Он медлительно присел на корточки, чтобы выдвинуть чемодан из под кровати, в котором сразу же лежали самые важные документы. Аякс всегда был готов к резким переездам и клал туда самое нужное, чтобы не заморачиваться и не перекладывать все вытащенные вещи обратно в багаж. Сейчас торопиться было некуда, поэтому у него было время все аккуратно уместить в чемодане. Опираясь на края кровати руками, парень смог встать на ноги. Передвигался он чуть быстрее черепахи, на что Дотторе уважительно молчал, занимаясь своими делами. Первым делом Тарталья доложил нижнее белье и одежду. Духи, маленькую расческу, полотенца, он сложил в отдельный отсек чемодана. Проведя рукой по волосам в задумчивости, что он еще должен положить, взгляд пробежался по полкам, на которых стояли сувениры из Китая. Точно, как он мог позабыть о них? Это одни из самых ценных вещей в доме, которые у него были. Чайлд дошел до полки, волоча за собой уже наполненный чемодан. Парень начал складывать все эти купленные памятные вещи уже наверх, когда все основное было упаковано. Он не обзаводился большим количеством вещей. У него их было мало, но сами по себе они были хорошими по качеству и модными.       Хотя, понятие моды у него немного смазалось. После того, как сам Аякс был подвиснут на волоске от смерти, все реальное казалось чем-то несерьезным. Теперь он понял, как дорога жизнь, и как сильно боролся его организм, чтобы продлить себе еще немного мгновений, что для Тартальи могло быть невыносимее. После близости с Чжун Ли прошла неделя, а казалось, все было вот только вчера. Оглядывая комнату, Чайлд тяжело выдохнул. Дотторе уже закончил укладывать препараты обратно в свой переносной маленький чемоданчик и выкидывать грязные ватки. Аякс наклонился и принялся застегивать свой багаж, после чего поставил его по-нормальному, и используя как опору, ведь ноги опять начали слабеть. Если бы ему перерезали связки на ногах, лишая возможности двигаться, ощущения наверняка были бы такими же. Тарталья с готовностью посмотрел на Дотторе, который тоже уже с ожиданием посматривал на свои наручные часы. На улице у дома послышался гудок автомобиля, и Чайлд сразу повернул голову в сторону двери, выводящую из спальни в коридор к прихожей.       — Уже сам можешь идти? — доктор подошел к Аяксу, и тот выпрямился, делая пару пробных шагов, после которых он опасно пошатнулся и чуть не упал вперед к порогу, где мог с высокой возможностью разбить себе лоб.       Его вовремя придержали и приняли это как за отрицательный ответ. Тарталья старался переубедить себя в том, что это вовсе не унижение, а простая вида помощь, пусть и по просьбе другого человека. Чайлд снова использовал Дотторе как свой костыль, двигая за собой чемодан, чьи колесики шаркали по линолеуму. Этот дом останется в собственности Аякса, и возможно он будет являться запасным пристанищем, но навряд-ли Тарталья сюда вернется по собственному желанию. Даже под дулом пистолета он откажется от этого. Выходя из дома, парень даже не обернулся. Впереди, рядом с водительским сидением уже сидела Царица, а это значило, что ему придется потесниться на задних сидениях рядом с Дотторе. Доктор выразил кислую улыбку, означавшую, что он тоже разделяет его нежелание. Возможно, после этого эпизода между ними больше не будет взаимодействий, но Чайлд даже не расстроен этому.       Он уже с показательной самостоятельностью открыл дверь и залез внутрь машины, укладывая посередине чемодан, разделяющий его от Дотторе, который сел следом. В салоне повисла неловкая тишина, хотя в голове у Аякса был всевозможный шум от вопросов, которые так и вырывались к Царице. Но девушка заговорила первой, и это принесло облегчение.       — Твоя семья тоже отплывет с нами сегодня, на одном корабле, кают хватит. За отцом присмотрят. Он выглядит лучше, чем во время проживания у нас в России, — знакомая льдинка в голосе застревала у Тартальи в голове, но его разум был столь взбудоражен, что она машинально растапливалась.       — Я превозношу вам свою благодарность, вы многое сделали для меня. Извините, за любопытство, но о чем вы говорили с госпожой Фуриной? — Аякс выражал уважение, которое могло смягчить его любопытство. Царица не смирила его взглядом, хотя могла, но видимо, по её мнению Тарталья заслуживает знать всё насчет Фурины и Великобритании.       — Мы поговорили с ней о насущных вещах. Например, о её фальшивом нахождении на троне. Сначала она отнекивалась, а потом сам Нёвиллет, находящийся весь прием рядом с нами, сказал, что я уже обо всем знаю. Включая и о её приказе пытать тебя до последнего вдоха, чтобы выпутать из тебя информацию о Китае. Она и продлила встречу, рассчитывая, что ты расколешься. Они прекрасно знали о том, что ты в курсе тех вещей, которые сыграют им на руку в переговорах. Но ты держался гордо и смело, признаюсь, даже я сама поражена. Я приехала не решать проблемы Китая и Англии, я лишь пригрозила им утечкой их главного секрета в знак расплаты за тебя. А еще, я немного похлопотала за Китай, ведь узнала, что твой друг... Как его имя...       — Чжун Ли? — ошарашено спросил Аякс, и девушка кивнула ему, растягиваясь в слабой холодной улыбке.       — Да, именно он. Не знаю, каким образом ты вел с ним переписку и на каких основаниях ты с ним знакомился, но как можно понять, он тебе дорог. Я узнала это из последнего украденного письма у Лини, написанного тобой. Так что, наверное ты только сейчас узнаешь, что самое последнее так и не дошло до господина Чжун Ли. Если между Англией и Китаем разразиться война, то нам в первую очередь придется поддержать именно вторую сторону, у нас более менее хорошие стабильные экономические связи и они не посягают на наши территории. Я сказала, что в их интересах не просить слишком многих условий и выплатить контрибуцию Китаю за то, что они до сих пор перевозили опиум, несмотря на запрет. Только когда мы прибудем в Россию, узнаем об итоге затянувшихся переговоров.       Тарталья озадаченно потер мочку уха и кивнул, поворачивая голову к окну. Они ехали сейчас к порту, где их уже ждал корабль, который увезет их до порта Кале во Франции. Этот порт являлся одним из важных для паромов между Англией и Францией. Можно сказать, он даже считается французским миграционным портом. Оттуда они сядут на поезд и поедут через Германию, а дальше уже и через другие некрупные государства, чтобы добраться в саму Москву. Только сейчас чувствовалось невозможность вернуться, и навряд-ли он увидит Моракса снова.       Надежда не угасала, правда, до тех пор, пока машина не остановилась у порта. Его встречала семья, которую он был до слез рад видеть. Выйдя и машины, к нему сразу подбежали братья и сестра. Конечно, объятия выдались болезненными, парня неаккуратно сдавливали в них, тем самым оказывая давление на незажившие синяки и гематомы. При этом всем, Чайлд не останавливал их, поглаживая каждого с особой лаской по голове. Взглядом он оглядел весь порт в округе, но не нашел того, кого тоже ждал. От этого на душе стало до безумия тошно и паршиво. Если он наладит связь с ним, письма будут доходить быстрее, но нужно ли это самому Мораксу, или тот отвык от парня? Их чувства во второй раз испытают временем, оттягивая момент встречи до парадного. Отца Аякс не видел, видимо, он уже лежал в каюте, а мама была вместе с ним. Вперед всех прошла по трапу Царица, за ней Дотторе, и только потом Чайлд со своей мелкой родней. Они помогали ему передвигаться, что со стороны смотрелось очень забавно и мило. От них помощь было получать куда комфортнее, чем от того же доктора. Его проводили до самой каюты. Тевкр хотел тащить за собой чемодан, но Тарталья не позволил ему это сделать, объясняя, что он может показаться тяжелым для него. В самой каюте с ним сидела только Тоня, а братья ушли спрашивать о самочувствии отца, чтобы потом доложить об этом старшему брату.       Девочка сидела рядом с Аяксом, держа его за руку своей хрупкой ладошкой. Чайлд не скрывал бинтов на запястьях, и та с легкой досадой смотрела на это, догадываясь о плохом.       — Всё будет хорошо, Тоня, — ободряюще сказал Тарталья, улыбаясь ей и поворачивая к себе спиной, чтобы подхватить такие же рыжеватые волосы для заплетения в косичку, — Вернетесь в наш старый дом, будете в полной безопасности. На чужих землях хорошо, а у себя намного лучше, правда?       — У тебя опасная работа, братик... Ты же тоже будешь вместе с нами? — Тоня сидела смирно, пока Аякс перебирал пряди в одну косу. Закончив, он развернул её к себе лицом и с теплотой обнял, прижимая к себе.       — Я вас не брошу, — горячо пообещал Чайлд. И ведь он мог сдержать это слово.       У Аякса было спокойствие за то, что в пути их не настигнут пираты. Плыть до Кале было всего ничего. Оставаясь наедине с собой, Чайлд получал мощные видения своих ужасных дней. Они не могли бесследно пройти от одной только радости встречи с близкими. К сожалению, ему требовалось еще лечение, и Дотторе принес ему таблетки, которые действительно начинали помогать. Тарталья как во сне воспринимал их дальнейший путь, когда их встречали машины в Кале, довозящие до вокзальной станции. Царица позаботилась о комфортном пути, ведь у них были хорошие места в поезде и действительно благоприятная дорога. Была середина апреля, на улицах во Франции было тепло. В России наверняка только сходил снег, тающий и образовывающий неприятную слякоть. Аяксу в юношестве приходилось добираться до школы через неприятные лужи, а пару раз он наворачивался и падал в них, уже когда шел обратно домой. Такова была природа в России, иногда угнетающая, но это того стоило, ведь весна там по особому чарующая, когда с улиц сходят последние кучи сугробов. Тарталья все думал о том, как же все по итогу сложилось на переговорах, подложивши кулак под щеку, опираясь локтем на столик у окна в купе. С ним комнату делили его младшие братья и сестра, как раз место было рассчитано на четырех человек. Дотторе поддерживал стабильное состояние отца и тому не становилось хуже, за что Чайлд откровенно благодарил доктора. Им всего два раза пришлось пересесть в другой поезд , когда они уже доехали до станции в Германии и сходили в неё же на территории России.       Как только они смогли достичь своих родных широт, добираясь до Москвы, Аякс чувствовал большую отдаленность от Англии, словно его там и не было. Лондон и Москву разделяют тысячи километров, как и Тарталью с Мораксом. Когда Чайлд чувствовал тоску по нему, он доставал сувениры, вспоминая минувший праздник фонарей с особой теплотой в душе. "Верность" — именно с такой надписью был запущен фонарь в небо, что полностью описывало отношение Аякса к Чжун Ли. Царица снова обеспечила Чайлда работой у неё, только не такой опасной, как раньше. На первое время его ничем не загружали, давая восстановиться после прибытия в Англии. Глубокие шрамы и ожоги от утюга не проходили, они оставались и каждый день перед зеркалом было тошно замечать их. Семья обустроилась в прежнем жилье, и Чайлд отдал половину заработанных сбережений на ремонт там, ведь вечно плохое состояние отца в России могло возникать из-за некомфортных условий для жилья. Сам же Тарталья жил отнюдь не роскошно, но в нормальном помещении, с типичной русской тематикой, что отличалась от английского интерьера. Сотни раз Чайлд садился за написание письма на адрес проживания Моракса в Пекине, но ему было так сложно излагать все душевное на безжизненной бумаге, что он решил отложить это до настоящей встречи. А получалось приехать в столицу Китая только в следующем году.       Тарталья после своего приезда прикупил газету самого последнего выпуска, и не официального издания, поскольку редко что печаталось насчет мировых событий в простой культовой газете для граждан. У Царицы выведывать известия было не по себе, поэтому Чайлд сам позаботился о том, чтобы узнать интересующую информацию. Какого было удивление наткнуться на подробную статью, в которой повествовалось об окончательных переговорах в Лондоне. Писали, что в Букингемском дворце было принято решение, впрочем, как и говорила Царица: Англия признала свою вину в продолжении ввозки опиума во время запрета и согласилась на выплату контрибуции, а Китай пошел на уступки, открывая им путь для проведения торговых путей. За этим мирным решением стояли сотни ругательств в залах, а также мучение самого Аякса в потайных стенах дворца, о котором никто не был наслышан. Смерть Гуй Чжун опытно замяли и непонятно почему. Может, Фурина переговорила с самим Мораксом и Нин Гуан, признаваясь в причастности к убийству девушки, и Китай в секретных путях взял и с этого плату, за потерю важного человека. Репортеры и журналисты могли выведать немногое, некоторые известия они могли выкрутить в своих целях, чтобы распространить это среди народа с определенной целью, но из прочитанного мало что походило на гиперболизацию лишь, потому что сам Чайлд уже знал о возможном окончательном решении. Как все сложилось, если бы Нёвиллет не пригласил Дотторе в качестве доктора? Скорее всего, очень плохо. Но Аякс тогда не увидел бы самой войны, не увидел бы потери, ведь сам был убит в какой-то каморке. Даже для такого бойца, как он, умереть при таких условиях было постыдно. При прочтении таких новостей Тарталья вселился уверенностью, что с Мораксом все хорошо, и он сможет приехать без проблем. Остается только прожить май, что в России было любимым временем многих за счет цветущих кустов сирени. Знойное и порою жаркое лето, хмурую осень и злую зиму.       Время пролетело быстро: Вот он уже справлял традиционный Новый Год в кругу семьи, радуясь тому, что в жизни начался новый этап, который он просто обязан насытить лучшими событиями, позабыв о прошлом. Лицо у него снова такое же светлое, как раньше, губы больше не были разбитыми. На запястьях и лодыжках остались только шрамы, носил он разные футболки и рубашки с короткими рукавами, наплевав на вырезанное клеймо на плече. Все равно здесь, в Москве, мало тех, кто будет засматриваться на такую внешнюю деталь парня. Справив все праздники, к середине января Тарталья отправился в Пекин, чтобы успеть к китайскому новому году, который в этот раз праздновался двадцать седьмого января. Каждый год даты разные, поскольку все определяется благодаря лунному циклу. И это самый продолжительный Новый год, ведь он длится пятнадцать-шестнадцать дней. Аякс понимал, что от него было ни слуху ни духу все это время, и его приезд будет крайне нежданный, но он от части проживал плохие времена ради того, чтобы предстать перед Мораксом. Но давать заднюю было уже поздно, ведь билеты были куплены, а вещи собраны во вместительную сумку. Родители настоятельно просили его быть аккуратнее в дороге, а Чайлд был точно уверен, что он будет в безопасности, хоть уже не так хорошо помнит Пекин.       Тарталья был рад тому, что он сможет добраться до Китая без сложностей. Но даже так он больше предпочитал морской путь, нежели добираться на поезде. Море такое неизведанное, насыщенное опасностью в виде пиратов, от чего не даешь себе спокойно сидеть на одном месте. Но до Китая на корабле было плыть очень долго, и ради быстроты своего приезда Аякс отложил адреналин в сторону. Может, раз торговые пути с Англией разрешены, то и закон о запрете опиума мог быть не таким жестким? Во всяком случае, Чайлд все равно по привычке натягивал капюшон своего плаща, чтобы уж наверняка избежать гонения правоохранительных органов Китая за ним.       Поезд прибыл на незнакомую вокзальную станцию Пекина, и Тарталья немного растерялся из-за этого. Он приобрел карту города на стойке, где покупали билеты. По картам Аякс ориентировался хорошо, и на выходе парень прикинул, как именно ему будет лучше идти. Прежде чем пойти к Мораксу в гости, парень отправился на одно особенное место, которое ему показывал Чжун Ли. Именно там они в первый раз занимались йогой с умиротворяющей атмосферой. На улице был уже вечер, а это значит, Чайлду снова придется привыкать к этому часовому поясу. Тарталья думал, что в это время Чжун Ли уже сидит дома, и будет грубо, если он заявится к нему посреди ночи, но, что ж теперь. Было не так холодно, плащ даже согревал его, ведь был сделан из теплого материала. Аякс шел спокойно, выходя за город. От особенного, любимого места Моракса совсем неподалеку была знакомая Китайская стена, на которую взобраться в этот раз нужно будет обязательно. В городе, кстати, было повсюду приятное освещение и украшения к новому году. Тарталья неизменно рад тому, что сможет во второй раз встретить праздник фонарей, главное, чтобы рядом был его человек. Особенное место представляло собой просторную полянку, а неподалеку было озеро кристальной воды. Она была настолько чистой, что казалась волшебной и нереальной, почти как Байкал. Нужно спускаться по тропинке, чтобы ступить на поляну. Возможно, весной или летом здесь было еще красивее. Озеро сейчас было покрыто хрупким льдом, который так хотелось надломить.       Аякс окончательно подобрался ближе к озеру, держась на безопасном расстоянии. Он просто смотрел вдаль и оглядывался. Скоро совсем будет темно, и выбираться отсюда в кромешной тьме будет довольно опасно. Но восхищения природой не могли отнять наблюдательности парня. Здесь был чистый воздух и атмосфера, не загрязненные ничем. В России было полно таких же мест, но в одиночестве они чувствовались не так наполнено. Да, сейчас он тоже стоит один, но из-за воспоминаний ему кажется, что это не так.       В этот момент он почувствовал шуршание сзади, чье-то постепенное приближение. Тарталья был готов был повернуться и защититься, но его с нежностью взяли за талию, рывком двигая назад, прижимая к своему телу. Чайлд молниеносно положил руки поверх чужих ладоней, проводя по чужим пальцам своими, узнавая сразу, кому они принадлежат. Сердце билось бешено, норовясь остановиться. Мягкая слабость проникла в его жилы, а он приподнял голову, позволяя человеку сзади провести по своей шее кончиком носа. Горячее дыхание сразу же наслало мурашки по рукам, а томный, глубокий голос полился где-то у уха.       — Аякс, с возвращением, — прошептали ему на ухо, от чего глаза от приятности сами по себе закрылись.       — Моракс, — с чувственностью в голосе позвал Чайлд, поворачиваясь к нему.       Чжун Ли сжал его талию, когда Тарталья положил ладони на его щеки, чтобы наклонить к себе и заключить долгожданный поцелуй, которого так не хватало все это время. То, как ему ответил Моракс, говорило о том, что он точно не сердится и готов был ждать столько, сколько этого потребуется.