Альфа: вторая жизнь

      – Знаешь, что? Забудь, что я сказал. Вот это. Вот это! Забирает первое место по эффектности, – указав пальцем в сторону рыжего парня, проговорил Вуд. – Он красавчик… Я думал в тюрьму попадают только страшненькие. – Гейл, ты в своем уме? Его буквально вели мордой в пол. – Что?.. Я просто сказал, что он красивый, вот и все.       Отрицать это было сложно. Юноша был выразительный. Но от этого не становилось легче. Он буквально всем видом дает понять, что находиться с ним рядом не безопасно.       Однако уже через несколько минут к нему подошел тот самый темноволосый парень, любящий глазеть на небо. Они перекинулись парой фраз и пожали друг другу руки. – Смотри-ка, не похоже, что он агрессивно настроен. – Ну, не похоже конечно, но все равно. Не просто же так его вели сюда в наручниках, – парировал Вуд. – Пошли к остальным, поздороваемся. Если мы останемся тут, то, когда все будут уже знакомы, мы станем изгоями.       Алекс пожал плечами, поднял свой чемодан, устроил на ручке рюкзак, повесил на плечо сумку с ноутбуком, и пошел вслед за взбодрившимся Гейлом. Видать ему просто нужна была поддержка. По его лицу можно сказать, что для него ИПМА просто летний лагерь. Но это даже к лучшему. Кажется, здесь будет легче прожить год, если не думать о плохом, а просто плыть по течению.       Под призывные звуки со стороны руководства, на площади перед пансионатом собрались все новые воспитанники. Со своими вещами они смотрели на нескольких людей, что стояли на невысокой лестнице, подходе к дверям. Справа тот самый мужчина, который отстегнул парня от наручников. По центру женщина в возрасте. Слева стоял еще более пожилой мужчина в очках. Первой заговорила женщина. – Добро пожаловать в Альфу, молодые люди. Меня зовут Петра Вагнер, и я директор пансионата. Надеюсь ваше в нем пребывание оставит только хорошие впечатления, и вы выйдете отсюда сформировавшимися личностями. Справа от меня воспитатель вашей группы, мистер Артур Кофлер, обращайтесь к нему по всем вопросам. Будьте уважительны и полагайтесь на вашего воспитателя.       Мужчина по имени Артур Кофлер был среднего роста, зеленоглазый, бородатый мужчина порядка сорока лет. У его были светло-русые волосы и всем своим видом он внушал доверие. Улыбка у него была уж больно добродушной для надзирателя. Складывается впечатление, словно он действительно воспитатель, а не надзиратель. Но это ведь первое впечатление. Он помахал воспитанникам рукой, мол вот он я. Затем женщина продолжила. – Слева от меня мистер Гюнтер Шефер. Он смотритель вашего общежития. Он займется вашим расселением, будет следить за порядком в общежитии и будет снабжать вас всем необходимым по мере нахождения в пансионате.       Мужчине смотрителю на вид было еще больше, чем директрисе. Если она выглядела на шестьдесят, то он на все семьдесят. Они даже чем-то похожи. Петра была блондинкой с проглядывающейся сединой и синими глазами, а Гюнтер полностью седым сероглазым старичком в очках. И если кто и внушает доверие в этой троице, то точно он. Смотритель общежития выглядел так, словно и мухи обидеть не в состоянии. – До первого сентября вы будете разбирать вещи, обживаться, привыкать к пансионату. С первого сентября мы ознакомим вас с расписанием занятий. Все занятия и кружки посещаются добровольно, но если вы не посещаете никаких занятий, то ваши родители получают соответствующую характеристику. Всем спасибо за внимание, передаю вас на попечение мистеру Шеферу.       Старичок вышел вперед и стал зачитывать имена. Нужно было удостовериться, что подошли все и никто в последний момент не передумал ехать в пансионат. Таким образом Алекс узнал, что парня, который смотрел на небо, зовут Райт Йохансен, богатого мальчишку зовут Энди Мюллер, на что Гейл просто ошарашенно открывал рот, похоже знакомы. А рыжего и самого высокого звали Уильям Марисс. Когда все организационные моменты были соблюдены, всех наконец-то пустили в прохладное помещение. Тогда смотритель снова заговорил. – Смотрите ребятки, левое крыло это общежитие. Комнаты воспитанников, туалеты, душевые, прачечные и комнаты отдыха там. Правое крыло для занятий. Там кружки, психолог и педагоги. На заднем дворе стадион, можно заниматься спортом. Скажу сразу, футболисты получают характеристики чуть лучше.       Пока Гюнтер говорил, всю толпу он привел к комнатам крыла общежития. Те, кто находятся в пансионате первый год, всегда жили на первом этаже. Те, кто на втором курсе, на втором и так далее. Сам пансионат представлял собой нечто похожее на особняк, каменный, старый. Куча дерева, вензелей. На всех окнах шторы, благо света достаточно. Везде ковры, порой улавливается запах пыли, скрип пола. Масштабы этого места впечатляют. Четыре этажа старости, но не ветхости.       Загремели ключи. У смотрителя в руках было много ключей от комнат с номерками. По какому принципу будут распределяться места – не ясно. – Кто из вас, ребятки, после суда приехал, я запамятовал? Уильям, рыжий и высокий парень с серыми глазами, поднял руку. – Отлично, иди сюда, – подозвал Гюнтер Уильяма и тот подошел ленивой походкой. – Какой ты высокий, однако, крепкий парнишка. Держи, найди себе соседа и заселяйся. Ваша комната рядом с моей. Уж извини, такое правила для тебя. – Пойдет, – впервые заговорил рыжеволосый.       Его голос был низкий, ровный, уверенный и даже бархатный. Совсем не звучит, как псих и преступник. Уильям махнул головой в сторону комнаты и парень, по имени Райт, сразу понял, что к чему. Два самых высоких воспитанника хлопнули дверью с обратной стороны. Затем Гюнтер дал ключи нескольким воспитанникам, отправляя их следом, распаковываться. Когда очередь потихоньку доходила до Алекса на пару с Гейлом, сзади их кто-то пихнул и пролез вперед. Темноволосый парень в косухе. Ни извинений, ни благодарности за место в очереди. Он подхватил ключ и пошел по коридору, цепляя первого попавшегося парня за собой, обхватывая его за шею. – Бедолага, – констатировал Гейл. – Сожитель то его? Согласен, – хмыкнул Алекс. – Мальчики, вы уже определились сразу? Молодцы какие, заселяйтесь.       С ключом наперевес их отправили в комнату, где они проживут год. Возможно Нельсона заберут раньше, но Вуд точно пробудет тут как можно дольше, потому что его мать не успокоится, пока не будет на сто процентов уверена, что ИПМА не помог ее сыну с ориентацией.       Их комната была не то чтобы маленькой, но и небольшой. Две кровати, два окна, два письменных стола, снова ковер, что не удивительно. Пара шкафов и по тумбочке рядом с одноместными кроватями. На них подушки, одеяла и по запечатанному комплекту постельного белья белого цвета. – Слушай, а тут не так плохо, как я думал. У меня дома комната меньше, а у тебя? – Ангела завалился на одну из кроватей, определяя кто на какой будет спать. – Тоже меньше. Но этот ковер… – Давай будем ходить по комнате босиком, а? Разуваться у порога. Ковер хоть и старый, но всяко лучше, чтоб чистый лежал, а не затоптанный. – Хорошо, я не против, как скажешь.       С 28 по 31 августа, как и планировалось, воспитанники разбирали вещи, обживались. Получили новые полотенца, зубные щетки, пасты, бритвы и прочее, за что заплатили родители. Система в пансионате была такой, что родители платят за нахождение в нем детей. Часть средств идет на необходимое для воспитанников вроде ванных принадлежностей, постельного белья и прочего, часть идет на питание, и третья часть заработок персонала и обслуживание пансионата. Всех укомплектовали одинаковыми шампунями, пастой, щетками, пеной для бритья и остальным. Алекс с Гейлом довольно быстро привыкли к этой системе. Они записывались в душ, ходили всей группой есть, к слову даже еда выдавалась по магнитным карточкам питания. Кормили неплохо, но домашняя еда всегда лучше и роднее, чем приготовленная поварами в столовых. Парни понемногу привыкали к такой жизни. Было спокойно, не было занятий и психологов. Вечерами самые смелые приходили в гостиную и смотрели телевизор. В гостиной был даже камин. Мистер Шефер сказал, что ближе к рождеству его даже разжигают.       Тех, кто был в пансионате не первый год в основном видно было только на приемах пищи. У них на этажах было все тоже, то и на первом, потому им и не было обязательно ходить в прачечную на первый, например.       Были в пансионате и правила. Позже половины десятого никто не выходит из комнат и не шумит. Звонки только до девяти вечера. Подъем в половину девятого утра. В целом после отбоя воспитанники могли делать все, что хотели, но тихо и в пределах своих комнат. Смотритель почти никогда не заглядывал к ним. Правда частенько его можно было видеть выходящим из комнаты, в которой жили те парни, Уильям и Райт. Возможно за этим Уильямом действительно нужен был особый присмотр. Чего не скажешь о Гейле. Для Алекса он оказался идеальным соседом. У них было чисто, всегда проветривалось, Гейл даже записывал Алекса в душ, когда тот забывал. По вечерам они смотрели сериал, который перед отъездом скачал себе на ноутбук Вуд. Было довольно неплохо, учитывая, что это учреждение в общем-то исправительное. И что удивительно, не было инцидентов с плохим поведением. За исключением парочки мелких хулиганств в столовой от темноволосого парня, который пролез в очередь. Его звали Юджин Митчелл. Этого кареглазого хулигана было слишком много. Чаще всего он воровал из чужих тарелок что-то съестное. Бывало вытягивал телефоны, но пропажу быстро замечали, и он отшучиваясь возвращал их. Связываться с этим парнем не хотел ни Алекс, ни Гейл, ни кто-либо еще. – Ты так и не рассказал про того парня, что с ним? – лениво идя по коридору, спросил Алекс. – Ты про Энди Мюллера? – Ага, что с ним? – Ну, честно говоря… Между нами кое-что было, но кончилось все плохо и сейчас он либо делает вид, что меня не помнит, либо действительно не помнит, что вероятнее, потому что он был мертвецки пьян в тот вечер. – Оу. И что между вами было? Он гей? – Как бы не так, ага. Самый настоящий натурал, еще и мудак. – Чуть конкретнее, Гейл, я весь во внимании, – улыбаясь вытягивал Алекс, но сомневался, можно ли вообще верующим материться столь откровенно. – Ну что, что. Я проходил с дополнительных занятий мимо клуба одного, оттуда вышел, хотя нет, не вышел, выполз пьяный Энди. Я помог его придержать, чтоб не упал. Потом как-то слово за слово, и мы оказались в темном переулке, где целовались и в общем… – Ты ему отсосал? – Не осуждай меня, Вуд! Он шикарно целовался. И это был первый парень, который на самом деле обратил на меня внимание. – Так и что потом? – В пьяном бреду сказал, что мне отсасывать не будет и что вообще он натурал, но попробовать было любопытно. Короче я кинул его в том переулке и пошел домой весь в слезах. А он и не вспомнил об этом. Кстати, он реально богат. У его отца отели и какие-то инвесторские дела. Но вот как его занесло сюда, я понятия не имею. – Понятно в общем. Ты, я смотрю, горячий парень, Гейл. Мне бы духу не хватило провернуть такое на улице. – Ааа! Прекрати, прошу тебя. Это одно из самых стыдных моих воспоминаний в жизни, а я с тобой по секрету поделился. – Все, понял, не продолжаю, – вскинул руки Алекс, в сдающемся жесте.       Вскинул и тут же ощутил хлопок по ладони. Обернулся посмотреть, кто это сделал, проходя навстречу и это оказался никто иной, как Уильям Марисс, идущий с полотенцем на плече в душ.