Блудный брат

      Здесь и сейчас Дэррил очень хотел бы, чтобы с неба падал дождь. Чтобы конкретный такой, проливной, с громом и молнией, чтобы капли впивались в кожу, как ножи, как иглы, — но вокруг была только темнота ночи, в которой стук его ботинок по дороге отдавался в ушах противным громким хрустом. Хоть какой-то звук посреди сонной тишины.       Тишина всегда угнетала его. Обычная, «нормальная» жизнь — вгоняла Дэррила в скуку. Он вдруг вспомнил, как когда-то в школьном коридоре в запале сказал сестре, что однажды собирается попасть в тюрьму. Что ж, попал! Так попал, что до сих пор выпасть не может. Да уже и не хочет, если честно...       Нельзя сказать, что Дэррилу было скучно ходить по скользкой дорожке, но со временем романтический флер такой жизни рассеялся, эйфория вседозволенности быстро выветрилась, и им на смену пришли обыденность и нервяк; на улицах не было ни души, но ему казалось, что маленький тихий город наблюдает за ним тысячей глаз. Если они сейчас увидят, то при первой же возможности скормят его машине так называемого правосудия.       "Спокойно, Дэррил, хвоста не видать. — метались в голове мысли. — Машина позади, двигатель давно остыл... Улицы знакомые. Сейчас два квартала прямо, а потом — налево... Нужно переждать. Залечь на дно, как и много раз до того".       Когда Дэррил вышел из размышлений и поднял глаза, он почувствовал себя так, словно сорвал банк. Ноги снова привели его на порог родного дома. Здесь жил человек, которому, на удивление, по-прежнему было не всё равно, что с ним, Дэррилом Макги, будет.       Парень в потрёпанной кожаной куртке поднялся на террасу и тихо постучал в дверной молоточек. За дверью послышались шаги. Что-то внутри не хотело в очередной раз впутывать её в свои проблемы. Но, даже ругая, она могла вселить в него хоть слабую уверенность в будущем. На время...       Дверь открылась, и из полутëмной прихожей на улицу выглянуло знакомое заспанное лицо. Выражение любопытства на нем сменилось удивлением, затем раздражением и наконец остановилось на усталости.       Девушка была неуловимо похожа на маму со старых фото, и в то же время была совсем другой. «Красота смешанных кровей…», — хмыкнул про себя парень, вспоминая свои мимолётные интрижки. Рядом с сестрой все те девчонки казались невзрачными куклами — ещё и потому что в ней всегда была какая-то особая искра. Эту самую искру было можно разглядеть даже сейчас где-то на дне её потухших глаз.       Пришелец щурится и с фирменной полуулыбочкой роняет два слова:       — Привет, Молли.       Ответная реакция минимальна: мельком оглядев Дэррила с головы до пят, девушка развернулась и обронила:       — Заходи. Только тихо.       Сделав шаг, она обернулась снова и добавила:       — Пока Скрэтч спит.       Брат понял её без слов: если старый призрак проснётся и увидит, кто пришёл среди ночи... Лучше об этом даже не думать.       Проходя через гостиную, Дэррил заметил, что мягкие диван и кресло остались прежними, только деревянный журнальный столик заменили на стеклянный.       Они зашли на кухню. Указав брату на обеденный стол, Молли включила плиту и поставила на огонь небольшую кастрюльку из холодильника.       — Ну и во что ты впутался на этот раз? — спросила она, вздыхая.       — Да так, я... в общем, тебе лучше не знать.       Молли обернулась, и по её лицу парень понял, что сестра и так уже в курсе. Девушка повернулась к нему боком и начала барабанить пальчиками по лбу.       — Возможно, я и хотела бы не знать. Но слухи ходят — не только среди людей, но и среди призраков, — её взгляд вернулся к брату. — Как ты мог задолжать ему? Ему, из всех, чёрт побери, возможных!       Лицо Дэррила на секунду вытянулось, но сразу вернуло себе привычное выражение.       — Молл, ты всё не так поняла…       — Я поняла, как есть! Я давно не та наивная девчонка, Дэррил! — Молли закрыла глаза и принялась массировать нахмуренные брови. — Сядь и оглянись вокруг. На что похожа твоя жизнь? Постоянно залезаешь в долги, подработки в криминале, какие-то твои схемы, и ты всё время в бегах. Пожалуйста, хватит!       — Я помогал вам! Если б не я, мы б так в долговой яме и сидели до сих пор! Я ради семьи старался!       — Ага, как же... Так старался, что попал в тюрьму за торговлю наркотой и разбойное нападение! Всё, что ты заработал, ушло на адвоката для тебя и на компенсации пострадавшим, — ответила Молли. Она указала на портрет на полке и продолжила: — А бабуля Нин? Неужели ты не понимал, что она не переживёт такой удар?       — А вас, сука, кто просил ей рассказывать? — Дэррила на секунду покорёжило в лице. — Кто вас просил отдавать столько бабок на грёбаного дилетанта, который буквально только чудом всё не завалил? Кто?!       — Мы хотели, чтобы тебе смягчили приговор. Чтобы ты вышел из тюрьмы раньше и вернулся к нам. А от бабули мы бы не скрыли все заголовки новостей...       В памяти Молли снова ожил тот день в подробностях: как они увидели злосчастную заметку на первой полосе, как рванули к бабушке и как везли её в реанимацию.       — Чтобы вышел из тюрьмы, — пробормотал Дэррил отстранённо. — Вот только я с тобой чувствую себя, как в тюрьме! Мы тупо не понимаем друг друга! Чёрт, общаемся, как через ту перегородку по телефону... Я как будто грабить залез, а не к себе домой пришёл, — а иначе зачем ты говоришь мне не шуметь, быть потише? Ещё и еду греешь на плите, а не в микроволновке, чтобы никого не разбудить. Что, стыдишься меня? Жалеешь, что тебе достался такой проблемный брат?       — В такие моменты — да, жалею! Фак, я устала от твоих приходов ночью! Я устала от твоих проблем! Я устала ждать, что за тобой придут те, кому ты должен, и мы попадём под раздачу вместе с тобой!       Дэррил глянул на Молли исподлобья и криво улыбнулся.       — Какое чудное негодование, — сказал он елейным голосом. — А где ты была, когда я стоял на краю? Когда ты была мне нужна, ты тусила с друзьями и страдала хернёй, пытаясь типа "насчастливить" весь Брайтон. За своими радугами, розовыми единорожками и старушками, которых ты переводила через дорогу, ты и не заметила, как я покатился по наклонной. А ведь всё могло быть по-другому, если бы ты смотрела чуть дальше собственных дурацких фантазий. Скажешь, нет?       Дэррил умолк и стал ждать. Всё их споры были разные, но всегда сводились к этому монологу, и теперь сестра должна была начать извиняться. Он прекрасно знал эту её сторону и умело пользовался ей, когда считал нужным.       Молли действительно ненадолго примолкла. Она посмотрела брату прямо в глаза и тихо сказала:       — Нет.       Дэррил опешил. Раньше сестра или подавленно молчала, или старалась оправдываться, но теперь в ней что-то изменилось. Она больше не прятала глаза, не царапала ногтями столешницу, а её голос больше не дрожал и не срывался на крик — теперь она говорила тихо и чётко и как бы заставляла себя слушать:       — Нет, Дэррил, ты прекрасно понимал, что вляпался в дурную компанию. Ты был слишком умным для того, чтобы не понимать это. Тебя никто не заставлял разводить людей на бабки, торговать дурью, искать развлечения на ночь глядя и дурачить копов, — потому что тебе это нравилось. Ты на всё был готов пойти, лишь бы нервы себе пощекотать, всегда так было. Ради дозы адреналина ты даже нас не постеснялся бы подставить. И подставлял. Много-много раз...       Дэррил слушал и не верил своим ушам. Молли обвиняла его! Обвиняла и не стеснялась обвинять. Из жертвы обстоятельств он за минуту превратился в нашкодившего щенка, которого ткнул носом в его же проделки хозяин.       — Что, удивлён? — заметила сестра. — Я видела и знала намного больше, чем ты думаешь. Но только сейчас я поняла, что ты не исправишься. И не потому, что ты неисправимый или безнадёжный, не потому, что мы за тобой не уследили, а потому что ты сам этого не хочешь.       Дэррил не нашёлся с ответом. Факты — вещь упрямая. И Молли только что разбила его в пух и прах. По фактам.       — Да ладно тебе, Молл, ты же любишь меня, — снова начал он вкрадчиво. — Ты же не выбросишь меня на улицу, когда ты мне так нужна?       — Ты вылетишь отсюда пинком под зад, если не закроешь свой рот, — проронила Молли бесцветным голосом. — Даже если ты мой брат, это не значит, что ты можешь на мне кататься. Хватит.       За сим Молли умолкает и ставит перед братом тарелку супа с лапшой. После этого она возвращается на своё место и начинает сверлить взглядом кухонную плиту. Брат тихо хмыкает; даже если ты порядочный засранец, семья не оставит тебя голодным.       С этими мыслями он жадно проглатывает первую ложку, но суп оказывается таким горячим и по-тайски острым, что он невольно охает и начинает часто дышать ртом. Молли демонстративно смотрит в сторону, только уголок её рта едва заметно дёргается: мол, сам виноват, кушай-кушай да не обляпайся, младший братик.       Дэррил явно улавливает этот посыл, и в нём с новой силой закипает гнев. В другой раз он бы вскочил и грохнул кулаками по столу, но голод своей костлявой рукой давит ему на горло и заставляет сидеть смирно. Домашнюю еду ему больше нигде не предложат, а про ветер под носом надо было вспомнить на секунду раньше.       Покончив с едой, Дэррил встал и направился к выходу. Молли неслышно идёт за ним и уже на пороге окликает:       — Ты куда?       Дэррил мнётся и молчит, кусая губы. Одна часть его говорит, что с таким отношением ему нет места в этом доме. Другая — что ему и правда нельзя подставлять семью под удар. Особенно Молли. Из всех людей она меньше всего заслуживает риска попасть в поле зрения его нынешних "коллекторов". Поперёк горла встал предательский ком.       — Я больше не приду... наверное, — ответил наконец Дэррил. — Пока, — и трусцой убежал в ночь.

***

      Молли возвращается на кухню и тяжело опускается на стул, обхватывая голову руками. Она снова попыталась воззвать к разумной части души своего брата — и снова потерпела неудачу. Может, потому, что в глубине души она уже поняла, что ей не к чему было взывать?       Где-то глубоко внутри девушки что-то ломается, и она начинает плакать. Она устала считать, сколько раз уже повторялась эта сцена.       — Молл?       Девушка с трудом подняла глаза, и увидела, что Скрэтч парит над столом с видом старого бульдога. На голове старого призрака криво сидел ночной колпак, а сам он был завернут в клетчатый плед, как в тогу. Он не прилетел на крики, но даже на самый тихий плач среагировал исключительно чутко.       — Снова он приходил, ага?       Не дожидаясь ответа, Скрэтч набросил свой плед Молли на плечи, по-хозяйски полез в холодильник и вытащил оттуда пару банок с газировкой. Затем подлетел выше и достал из шкафа бутылку виски.       — Что задумал? — вяло спросила Молли, едва повернув голову. Сил встать со стула у неё уже нет.       Скрэтч ничего не ответил. Отсыпав в гранёный стакан немного льда, он долил туда виски и тоник.       — Средство от холода... и печали, — прошелестел призрак и поставил перед девушкой полученный коктейль. Молли горько усмехнулась: совсем недавно у них был киномарафон, посвящённый фильмам с Джонни Деппом, и, естественно, «Пираты Карибского моря» в него тоже вошли.        Янтарно-желтая жидкость в стакане вдруг вызывает в памяти обрывок из школьного курса истории, о старом виде казни, по которой закоренелых должников и мошенников поили расплавленным золотом. Девушка выметает мысли прочь из головы и выпивает коктейль залпом. В нос бьёт мягкий древесный запах; тоник едва заглушает крепкий вкус алкоголя, но чистый виски был бы ещё неприятнее.       Молли зажмурилась и протяжно выдохнула. Сморгнув, она снова посмотрела на Скрэтча.       — Какой букет... — с ехидцей пробормотала девушка. Она слегка встряхнула стакан, и льдинки звякнули, ударившись о стекло. — Повтори-ка мне?       Скрэтч невозмутимо забирает стакан и точно так же приготавливает ещё один шот.       — В тебе умирает бармен, — замечает Молли. Движения призрака настолько плавные, что она не может от них оторваться.       — Уже умер, — отвечает Скрэтч с кривой улыбкой. Он громко ставит стакан на стол, и с Молли словно спадает оцепенение. — Этот бармен не хочет, чтобы его единственная клиентка сделала то же самое из-за какого-то идиота.       — Идиотка здесь и я, — вздохнула Молли. На этот раз она отпивает из стакана по глоточку. — меня не было рядом, когда Дэррил попал в дурную компанию. Я старшая сестра, я могла бы предостеречь его, а была занята какой-то фигнёй, и вот результат, — она подняла полупустой стакан, как будто произносила тост: — мой милый младший братик — преступник.       — Молли, не дури. Дэррил использует тебя и думает, что так и надо. Но если он и правда любил бы свою семью, как говорит, стуча себя кулаком в грудь, то не стал бы нас подставлять.       — Это уже не важно, Скрэтч, — Молли вздыхает и украдкой утирает слезы со щёк, пока тот старательно притворяется, что этого не видит. — Я прогнала его. Он больше не придёт... наверное.       Девушка смахивает стакан со стола, но гуттаперчевая рука призрака успевает поймать его в полёте и вернуть обратно с смуглую ладонь. После стольких лет знакомства призрак знает подругу, как облупленную — в том числе, он знает, что Макги становится неловкой, когда выпьет.       — Ты сделала правильно, что дала ему отпор — хотя я ему ещё тогда хорошего пинка под зад бы дал, чтоб мозги у него думали ещё чаще. За это можно выпить! — Скрэтч в мгновение ока сварганил ещё один виски-тоник и чокнулся с Молли своим стаканом. — Твоё здоровье, детка!       Девушка допила свой стакан до дна и удивлённо икнула.       — Та-ак ты фсё слыш'л, штоле? — пробормотала она. Алкоголь довольно быстро ударил ей в голову, и у неё уже начал заплетаться язык.       — Честно, Молл, я едва не умер во второй раз от искушения вмешаться в вашу милую беседу, — признался Скрэтч, — но всё же решил не лезть — и не прогадал. Ты и без моей помощи отлично справилась с этим обормотом.       Молли молча уставилась на призрака. На её лице застыла неподвижная маска; судя по выражению глаз, она сейчас была где-то совсем в другом месте. Но уже через секунду маска треснула, и девушка снова залилась слезами.       — Ну, ну, малыш, — зашептал Скрэтч, поглаживая Молли по голове. — Пойдём-ка лучше спать.       Призрак отнесёт Молли в кровать на руках, — потому что может.       Он поправит ей подушку, подоткнëт одеяло и погладит рукой её растрёпанные тёмные волосы, — потому что хочет.       А чего он не хочет, — так это того, чтобы блудный брат его подопечной снова переступил порог этого дома.