Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

Отгремела последняя капель. Агрессивно-черные грозовые тучи стремительно таяли за горизонтом. Но отголоски непогоды все еще продолжали свирепствовать. Ветер метал дождевые брызги, угрожающе завывая, терзал патлатые ветви ели, приютившейся под окном. Давно рассвело. Однако на улице было сумрачно, словно поздним вечером. Мадара вышел на крыльцо заброшенного родительского дома невзирая на буйство погоды. После смерти отца они с братом редко сюда наведывались. Слишком много воспоминаний таилось здесь за каждым углом и поворотом коридоров. Здесь родами представилась мать. В беседке у реки скончался еле выбравшийся из западни старший брат. В большой спальне наверху отдал богу душу отец… Это место было пропитано смертью. Оно, словно притягивало ее. Зачем Изуна умолял привезти его сюда? Чувствовал, что близок его час и хотел проститься с жизнью там, где родился? По понятным причинам Мадара не мог отказать ему. Таким образом они временно перебазировались в эти пронизанные горечью стены. Не самое лучшее решение в виду сложившейся политической ситуации. Впрочем, он теперь гораздо меньше времени уделял управленческой деятельности, всецело отдавшись заботе о брате. Разные доктора побывали у них дома. Но все их диагнозы были созвучны. Нежилец… И лишь старый Момото, практиковавший еще при его отце традиционные и нетрадиционные методы, подарил ему призрачную надежду. — Особо не обольщайся, малец! Я не волшебник… — пробрюзжал отшельник и опираясь на трость, проковылял к постели раненного. Долго и скрупулезно он осматривал раны Изуны, после чего вынес вердикт: — Плох мальчуган… Но побороться можно. Старик был ворчлив и откровенно несносен, попустительски относился к разного рода «регалиям». К нему он обращался не иначе как «малец». Однако Мадара готов был на это и дальше закрывать глаза, лишь бы брат поправился. А между тем из селения регулярно поступали тревожные вести. Оппозиция разрасталась. Многие его сторонники уже переметнулись и он буквально осязал, как уплывает из рук власть. Но ничего не предпринимал, чтобы удержать ее. Настанет срок и он раздавит предателей одним ударом… — Господин… — Норико словно тень скользнула на крыльцо. Эта с виду легкомысленная и немного пустоголовая девочка, как оказалось, питала к братишке искренние чувства, и дни и ночи проводила рядом с ним. Мадара оглянулся. Его тяжелый взгляд внушал ей трепет. Девушка съёжилась под ним, не смея поднять головы. — Изуна зовет вас… В ответ его ладонь по-отечески скользнула по ее голове. — Ступай, приляг. Еле на ногах держишься… — промолвил он глухим, безжизненным голосом и скрылся за створками сёдзи. «Удивительный мужчина…» — Норико с безотчетным восхищением смотрела ему вслед. Несгибаемый… Другой на его месте, верно, захлебнулся бы отчаянием. Он же ни словом, ни жестом не выдавал той боли, которая плещется в его бездонных глазах. — Не пугай меня так больше, братишка… — промолвил Мадара с печальной улыбкой на губах, усаживаясь на стульчик возле кровати. Горевший на тумбе светильник отбрасывал на его бледное лицо размытые тени. И это удручало еще больше. Изуна догорал с каждым днем. Была задета селезенка. В результате открылось внутреннее кровотечение, которое удалось ликвидировать только посредством хирургического вмешательства. После этого оставалось лишь молится и ждать. Летели дни, недели. Но состояние Изуны не менялось, держалось стабильно тяжелым. Большую часть времени он проводил в беспамятстве, а когда приходил в себя — бредил. — Братик… — прохрипел Изуна, повернув к нему белое, без единой кровинки лицо. Потухшие глаза едва выглядывали из-под отекших, нависающих век. — Скоро вернется отец? Я хочу показать ему шаринган… — Скоро, совсем скоро…- интуитивно подыграл Мадара. Бедный братишка совсем потерялся во времени. Гоня прочь горькие думы, он крепко сжал его холодную ладонь, ощутив рефлекторное движение пальцев. Пускай в бреду. Зато живой… Поразительно, это отчаянное пожатие, словно вернуло Изуне ощущение реальности. Взгляд приобрел осмысленность. Он прошептал: — Тебе больно, нии-сан? — Мне? — удивился Мадара. Изуна обессиленно опустил веки. — Глаза… Они по-прежнему болят? Изуна говорил невнятно, ломано, то подтягивая, то обрывая фразы, будто не мог управлять языком. Ему с трудом удавалось разобрать его речь. — Нет, все в прошлом… Доктор прописал мне капли и они перестали меня беспокоить… — без задней мысли солгал Мадара. В подобном состоянии это могло пагубно отразиться на его самочувствии. — Лгун… — в изнеможении Изуна отвернулся. — Сам от резей на стену лезешь, но ни за что не признаешь… Мадара благодушно усмехнулся и отвел со лба юноши спутавшиеся, влажные от пота волосы. — От тебя ничего не утаишь, верно? Ох уж эта его дотошность! О прогрессирующем недуге Мадара обмолвился лишь раз. И то, потому что Изуна застал его во время приступа, и разумеется, сильно обеспокоился. Впрочем, адские боли — еще пол беды. С недавних пор он начал замечать, что зрение стало стремительно падать. — Мне сложно… Не перебивай… — пробормотал Изуна, опуская бледные веки, на которых отчетливо проступали голубоватые прожилки. Мадара послушно умолк. Каждое слово брата он ловил будто последнее. — Ты слишком нагружал глаза в битвах. Хорошо, что это поправимо… Мадара вздохнул и выпустил его ладонь из рук. — Забудь об этом. Подумай лучше о себе… — не веря в чудеса, попытался сменить тему он. Изуна притих и продышался, вероятно, собираясь с силами. Затем устало напомнил: — Вспомни, что начертано на скрижалях Мудреца… — в отекших глазах застыла уверенность. Однако Мадара внезапно вспылил: — Не моли чушь! Я лучше ослепну… Подобные альтернативы он даже и не собирался рассматривать. Отнять глаза у брата, чтобы восстановить зрение и обрести вечный мангеке шаринган — это же в каком рассудке надо находиться, чтобы решиться на такое?! Однако Изуна полагал иначе. — Прекрати. Мне мало осталось… — с привычной настойчивостью возразил он. — Так пусть хоть кто-то из нас проживет полноценную жизнь…. — Довольно хоронить себя! — не желая слушать это, перебил его Мадара. Будь Изуна здоров, он бы быстро выбил дурь из его головы. В сложившихся же обстоятельствах мог разве только повысить голос, да и то в рамках разумного. Впрочем, даже раненный Изуна стойко стоял на своем. -Нии-сан, бессмысленно отрицать… Здесь столько врачей побывало, ты же уцепился за какого-то полоумного знахаря… Я умираю. Взгляни правде в лицо. На пересохших губах юноши задрожала улыбка. — Вечный мангеке шаринган… Пусть это будет моим прощальным подарком тебе…. Жертвенность брата трогала до слез. Всю жизнь они гнались за силой. И куда привела их эта гонка? Нет… Мадара никогда не стремился к власти такой ценой. Изуна был его солнцем. И пока оно светило, мир казался не таким уж ужасным, а боль, словно бы и не такой острой. Изуна продолжал натужно убеждать его принять дар, однако силы быстро оставили его. Слова стали путаться, веки безвольно смежились. Он медленно начал погружаться в сон. Однако прежде чем это случилось, Изуна успел выдохнуть имя, зеленой тоской аукнувшейся в сердце: — Мито… Верни ее… Итак, все сложилось именно так, как она планировала. Тобирама — умен, но его полномочия ограничиваются волей брата. Хотя он и пытается артачится, создавая видимость доминирования над Хаширамой. Этим он весьма напоминает Изуну, с тем лишь отличием, что тот и в мыслях не стремился превзойти Мадару. Тобирама же слишком авторитарен, чтобы безвольно отмалчиваться, когда что-то идет в разрез его представлениям. Слишком деятелен, чтобы прозябать в тени кого бы то ни было. Адзуми не питала иллюзий. Тобирама отпустил ее, не потому что испугался военных действий. Просто она слишком много о нем знала. Проныра умело пускал пыль в глаза, делая вид, будто абсолютно не интересуется деятельностью оппозиции, и что ему безразличны Учиха, пока это не затрагивает интересы Сенджу. В действительности каждый его шаг в ответ на поднесенную ею информацию так или иначе имел цель подорвать авторитет Мадары, и, вероятно, развеять то почтение, с которым относился к нему Хаширама. Что ж, пускай в последнем он не преуспел, но в отношении крушения диктата Мадары внес весомую лепту. И это помимо того, что фактически отправил Изуну на тот свет. — Почему так долго? — на опушке ее встречал соратник и добрый друг Широ. Он со своими товарищами Тако и Юсаки обеспечивали ей прикрытие. — Возникли непредвиденные трудности… — беспечно отозвалась девушка. Опасность миновала и теперь она могла немного расслабиться. — Попала в передрягу? — заметил Тако — сын бывалого воина, когда-то преданно служившего Таджиме Учиха и погибшего в один день с ним. Парнишка он был зрелый, правда щуплый слегка, болезненный. Ему давно за двадцатку перевалило. Но по сей день он звезд с неба не хватал, так как бывал рассеян и мыслил под час слишком инфантильно и однобоко. Такие обычно не в почете. «Генералы» Мадары вспоминали о Тако редко. По большей части тогда, когда задание не предполагало изысков и лаконично сводилось к мокрушнечиству. Впрочем, не блистали популярностью и его побратимы. Широ и Юсаки так же в свое время были отодвинуты на задворки армии и благополучно забыты. Хотя способностями обладали отнюдь не тривиальными. Юсаки мастерски владел искусством отравления, к тому же был на редкость умен и порой такие генерировал идеи, которые в здравом рассудке никому бы и в голову не пришли. Что же касается Широ — его удел — кулаки и не дюжая физическая мощь. Любитель поохотиться, он брал медведя голыми руками, а потом еще и хвастался, что дело не в силе, а в прыти… Трио Тако-Широ- Юсаки сложилось уже под крылом оппозиции, где по достоинству оценили его потенциал, чему ребята были несказанно рады, устав от простоя в штате действующего правительства. Именно их первоклассная работа позволила сорвать последние переговоры Мадары с Сенджу и привела Изуну на край гибели.  — Мы слышали звуки канонады… — добавил Юсаки. Адзуми стрельнула в него взглядом. — Пришлось преподать урок вежливости одной маленькой выскочке… — Не Мито ли Узумаки? — проницательно предположил Широ. С ним Адзуми общалась плотнее всего. Поэтому он был в курсе их обоюдной неприязни. — Именно! Широ душевно хохотнул. — И что тебе неймётся? Взъелась на бедняжку! Адзуми распирало от злости. И если бы на месте Широ был кто-нибудь другой — не сносить бы ему головы. На него же она не могла сердиться. Как многие мужчины он обожал женщин и вкусную еду. А так как постоянных отношений у него не было, он частенько наведывался к юдзе. Впрочем, это уже не по теме. — Не начинай. Ты знаешь ответ! — отчеканила важно Адзуми. — А как же! Повод у тебя всегда один, как и оправдание. Мадара. Адзуми поджала губы. Больная тема. Зря Широ ее затронул. — Я все в толк не возьму, зачем вредить тому кто дорог? — не переставал недоумевать Юсаки. Сам он был счастливо женат уже несколько лет на подруге детства и имел двоих сорванцов-близнецов. Пусть Тако и не отличался выдающимися интеллектуальными способностями, но иногда рассуждал удивительно мудро. — Нет ничего страшнее, чем отвергнутая женщина… К счастью лес сгустился и чтобы пробиться к дороге им приходилось практически продираться сквозь лохматые ветви елей и сосен. Тут не до разговоров. Через несколько часов напряженного бега они достигли пролеска, сквозь редкий частокол которого виднелись охранные башни общины на фоне бороздящих небосвод бесконечных армад облаков. Светало. После ночной грозы погода все еще хмурилась. Неистовый ветер буквально пронизывал насквозь. — Что дальше, Адзуми? — перекрикивая его завывания, обратился к ней Широ. Куноити вышла на пригорок. Ветер свирепо сорвал с нее капюшон, принялся с упоением трепать распущенные волосы. — Сначала доложусь отцу. А затем пойду к Мадаре. Нужно завершить начатое. Оппозиция сейчас крепка как никогда. Но у него по-прежнему хватает сторонников. Нам нужно, наконец, сокрушить его авторитет среди местных. Он должен стать безумным, фанатичным! Начать принимать опрометчивые решения, чтобы никто не поднял руки за него на голосовании. — Ну и как ты планируешь это сделать? — нахмурился Тако. — У Мадары та еще сила духа… Его просто так не свалишь. Адзуми оглянулась и посмотрела на соратника. Ее темные глаза излучали неприкрытую злобу. — Отнимем у него все, что дорого. Любимую, друга и брата. И его сдержанность рассыпается, как карточный домик. Норико с трудом успокоилась. Слезы радости беспрестанно катились по щекам и ворчливый знахарь выпроводил ее вон. — Ни к чему молодому господину видеть твой распухший нос и заплаканные глаза. Ступай, подыши. И пока не успокоишься, не возвращайся. Она не стала спорить. Подышать свежим воздухом ей и правда не мешало. С тех пор как с Изуной приключилась беда, она фактически не отходила от его постели. Мощенная дорожка плавно спускалась к реке. Улыбаясь, Норико брела к воде без ума от переполнявшего ее счастья. Изуна, наконец, пошел на поправку. Об этом сообщил ей «старый ворчалыга», как называла она про себя пожилого доктора, чей ветхий домишко на краю селения местные обходили стороной. Поговаривали, он на «ты» с потусторонними силами и не брезгует колдовством. Норико немного побаивалась его, не понимая, почему господин Мадара доверился ему. Однако после сегодняшних чудес готова была молиться и пятки целовать. Изуне стало лучше. Не желавшая заживать рана, за ночь практически не кровоточила и по краям даже покрылась тонюсенькой корочкой. Кроме того, он с аппетитом смел целую тарелку бульона, а затем еще и добавки попросил. На волне обнадеживающих перемен оживился и господин Мадара. На радостях он даже пригласил отца и долго расспрашивал его о состоянии дел в селении. Зачем ему это, если он итак в курсе происходящего? Норико не переставала недоумевать. Она лично носила ему почту каждый вечер, да и служивые приезжали чуть ли не ежедневно… Впрочем, это не ее ума дело. Довольно того, что отец и сестра увязли в политике. Она не хотела в этом участвовать с самого начала и неоднократно говорила об этом Адзуми. А ей хоть бы что… Совсем свихнулась со своей жаждой власти… — Норико! — окликнула ее на спуске, закутавшаяся в плащ по самый подбородок Адзуми. Норико невольно вздрогнула, подавив спонтанное желание припустить без оглядки. — Сестрица… — вместо этого девушка оглянулась, натянуто улыбаясь. — Появилась наконец. Отец ищет тебя со вчерашнего дня. — Со старостой я уже встречалась… — оборвала ее Адзуми. Ветер трепал надвинутый на лоб капюшон из-под которого на нее глядели безумные черные глаза. — Куда собралась? — Хочу прогуляться к реке. Пойдешь? — Нет… У меня дела! — резко отмахнулась Адзуми. — Отец уже говорил с Мадарой? — До сих пор говорит. Они заперлись в гостиной на первом этаже и шушукаются там уже второй час… — Ясно… — снова перебила сестру Адзуми. Ее задумчивый взгляд побежал по мощенной дорожке к дому. — А как там наш раненный? Не откинулся еще? Норико не сумела сдержать ликования, хотя и знала, что сестра ее осудит. — Не поверишь, сестренка, это чуда какое-то! Все наперебой пророчили Изуне смерть, а он, кажется, выздоравливает! Адзуми резко повернула голову и под ее взглядом Норико словно онемела. — Не понимаю, чему ты радуешься? Совсем забыла зачем сблизилась с ним? Улыбка медленно сползла с лица Норико. — Но Адзуми… Мы столько раз обсуждали это. Отец одобрил мой самоотвод… — виновато захлопала ресницами она. — Мало ли, какую блажь санкционировал староста? — взбеленилась Адзуми. Ее волшебная красота сгинула в огне обуявшей ее ярости. — Мне сейчас не в досуг разбираться с тобой. Однако имей ввиду, просто так не отвертишься. Хочешь или нет, но обязательства придется выполнить! -Приятно снова видеть вас в седле, Мадара-сан… — на распев приветствовал мужчину староста Хакару, в легком поклоне сгибая свое долговязое тело. — Прошу, располагайтесь… — обернувшись, Мадара жестом указал на разложенные вокруг стола дзябутоны — подушки для сидения и отошел от окна. — Надеюсь, вы не против свежего воздуха? — Сегодня прохладно… — уклончиво заметил староста. — Но это даже приятно. Должно быть истосковались по воздуху? Вам бы прогуляться. По городу пройтись, к примеру. С людьми пообщаться. Народ, чай, истосковался по своему вожаку… — Уже донесли? — темные брови Мадары чуть заметно дернулись по направлению друг к другу. Но глаза остались пусты и пристально сверлили собеседника. — Не серчайте, мой юный господин… — отвесил очередной поклон староста. — Вы были так подавлены случившимся с господином Изуной… Мы не знали что и делать… Потому и приставили проверенных людей присматривать за вами. Мадара сжал и разжал пальцы. — Из опасений, что я руки на себя наложу? — резюмировал он, с выдающейся статикой на лице. При этом голос его не дрогнул ни на октаву. Хакару так низко склонил голову под его пробирающим взглядом, что лбом почти касался стола. — Все мы знаем, как дорог вам брат и как нелегко порой пережить утрату… В повисшем безмолвии слышалось завывания ветра за окном. — Вы поступили правильно, — наконец изрек Мадара с расстановкой. — Хотя я этого и не одобряю. И незамедлительно перешел к делу. — Вы принесли отчеты? Мадара намерено не церемонился со старостой. Иллюзии по поводу его преданности давно разбились о реальность. Хакару ловко пристроился и фактически работал на два лагеря. Это стало известно исходя из сложившийся в селении ситуации. Мадара был осведомлен о происходящем и знал, что в его отсутствие заговорщики подсуетились и переманили на свою сторону многих видных деятелей, среди них фигурировали и имена некоторых Старейшин. Совместно они сплетали сплетни за его спиной и распускали лживые слухи. С этой цель были изданы и распространены по селению многочисленные, компрометирующие листовки. Но это меньшее из зол. К нему поступили сведения о готовящемся пикете. А все для того, чтобы очернить и подорвать его репутацию. Староста Хакару безусловно ведал, какие дела творятся на вверенной ему территории, но не пошевелил и пальцем, чтобы оборвать поток клеветы и покарать саботажников. — Как вы и просили… — Хакару выложил на стол толстую папку. — Здесь отчеты постовых и высших чинов за последний квартал. Мадара присел на подушку рядом с ним и бегло просмотрел страницу за страницей. — Не вижу отчета о голосовании… — заметил он, не поднимая взора. — Он здесь, если позволите… — Хакару извлек из середины папки несколько скрепленных между собой страниц. Мадара едва бросил на них взгляд и незамедлительно отложил в сторону. — Благодарю. Я ознакомлюсь с ними позже. В дверь робко поскреблись. Створки седзе несмело разъехались и в помещение ввалилась Адзуми. Растрепанные волосы укрыли ее плечи. Длинная челка лезла в глаза, падала на бледные в ссадинах щеки. Шагнув через порог, она буквально рухнула на пол и надсадно проголосила: — Господин, плохие новости….