Библиотекарь

Он любил осень: ее красные, желтые, оранжевые тона, ее дождливость, ощущение уходящего лета, во время которого парень изо дня в день старался скрыться от знойного солнца, и ощущение приближающейся зимы, ощущение приближающихся белоснежных хлопьев снега и пониженной температуры. Его нельзя было назвать меланхоликом, но он очень любил осень вне зависимости от событий, происходящих в этот сезон продолжительного года. Она прекрасно характеризовала его: спокойный нрав, тихий голос, отрешенный взгляд, что так близки к равнодушию осени. Бледную кожу можно было сравнить с утренним безоблачным осенним небом, еще не лазурным, но уже и не потемневшим, - она была светлой, словно фарфоровой, неестественной. Глаза янтарного цвета прекрасно сочетались с угасающими листьями деревьев и пах он, по естеству своей омежьей природы, особенным запахом, а если уточнять – кленовым сиропом, напоминающим карамель и солод. Короткие, но завивающиеся в кудри светлые волосы поддавались порывам холодного ветра, все сильнее запутываясь, и именно этому был не рад двадцатитрехлетний омега, но благо внешность в его профессии не играла совершенно никакой роли. Он – библиотекарь. Он – юный омега, на носу которого красуются несуразно большие очки, а на тело со средних классов вечно надета устаревшая, мешковатая одежда. Но его вполне устраивает подобное положение дел, альфы не ведутся на внешний вид парня и только истинная пара сможет разглядеть в нем тонкие благородные черты лица, длинные ресницы, обрамляющие бездонные глаза, хрупкость, изящность фигуры. Оливер, а именно так звали этого парня, давно потерял веру в сказку, рассказываемую его папой-омегой. В ней говорилось о бедном, но добром омеге и о его принце-альфе, что в один прекрасный день пришел к нему и попросил его руку и сердце. А потом была пышная свадьба и характерная для счастливых сказок фраза: «И жили они долго и счастливо». Но парень уже не верил таким наивным словам романтиков, он верил достоверной информации и фактам реальной жизни, поэтому прекрасно понимал, что не все истинные пары живут вместе долго и счастливо. Издавна принято, что омега – хозяин домашнего очага, ответственный за деторождение, за благополучие внутри семьи, а альфа – добытчик, защищающий семью от всех угроз, возникающих со временем их совместной жизни. Были и беты – удивительно умные, рациональные существа, с нестандартной внешностью, напоминающей одновременно и омегу и альфу, правда они были бесплодными, но их жизненные позиции могли только восхищать нежных непутевых омег и властных альф, ищущих в отношениях именно такую стабильность. Но в современном обществе все изменилось. Альфы постепенно начали позволять себе наносить физический вред омегам, и теперь было нужно не альфам спасать своих омег от внешних угроз, а омегам спасаться от своих альф. Вся идеология этого мира в корне перевернулась, и Оливер не знал, будет ли он счастлив в момент, когда признает своего альфу. Ведь не всякая любовь приносит счастье. Спустя много десятков лет, когда омега будет уже стар, неспособен уверенно передвигаться на ногах без деревянной трости, он, быть может, и вспомнит свою истинную, но, скорее всего, безответную несчастную любовь, улыбаясь и рассказывая внукам, что всякая любовь приносит счастье. Ведь это счастье уметь любить и счастье быть любимым, пусть и непродолжительный срок. Но до этих лет было далеко, а страдать длительное время ему вовсе не хотелось. Подсознательный страх перешел на уровень самозащиты и омега, сам не осознавая того, очень боялся найти свою пару. Библиотека встретила своего хозяина тихим скрипом массивных дубовых парадных дверей и застоявшимся за ночь воздухом, из-за которого складывалось впечатление излишней духоты. Поправив на переносице очки в металлической оправе, парень зашел в свою обитель, прикрывая за собой дверь, на которой висела скромная табличка, означающая, что библиотека вновь дееспособна и готова принимать заядлых и не очень читателей. Оливеру нравится сидеть за своим рабочим столом и ежедневно встречать новых посетителей, записывая их откровения в виде имен авторов и названий произведений в читательские билеты. Кто-то берет «Темные аллеи» Бунина, видимо, размышляя над темой несчастливых отношений и трагических исходов, но подобные произведения чаще всего брали омеги, нежелающие выявлять проблемы произведений и считающие, что автор описал все открыто, без подтекстов, что все – очень просто. Беты же на их месте предпочитают серьезную литературу: «Война и мир» Толстого, «Евгения Онегина» Пушника, «Мертвые души» Гоголя. Омеге нравились литературные предпочтения бет, поскольку после прочтения того или иного мирового шедевра они останавливались у его стола, некоторое время смотрели в никуда и потом начинали делиться своими впечатлениями, проблемами произведений, которые смог вычленить их развитый ум. Порой дело доходило до серьезных дискуссий, в такие моменты посетители библиотеки затихали, прислушиваясь к позициям книжных червей. Альфы любят детективное, мистическое, порой жестокое чтиво, но больше всего они отдают предпочтение «Шерлоку Холмсу» Дойла, они восторженно обсуждают его дедуктивный метод расследований, его статный описанный печатными буквами вид, его уверенный в своей правоте характер, истинный альфа, на которого хочется ровняться. Из-за удачного расположения библиотеки, а она находилась в центре культурной столицы страны, посетителей тут было много, из-за чего и удавалось покрывать расходы за аренду этого помещения, которое открыл еще его прапрадед. Вся семья омеги очень любила читать, весь его род ценил культурное достояние своей Родины и других стран, и читал даже те произведения, к которым относился скептически из-за ряда причин, в которые входили как характер читателя и несовместимые жанры, так и стилистические приемы автора. Именно из-за этой любви к книгам они и открыли собственную библиотеку, чтобы оставить след в одном из районов большого города, чтобы постараться привить жителям этих улиц любовь к литературе. Дверь снова открылась, вновь раздался характерный для старой двери скрип, разносящийся по всему обширному помещению, расставленному книжными шкафами. Этот тонкий звук буквально разрезал тишину, заставляя время пойти своим ходом и мотивируя жизнь проникнуть в стены бесконечных знаний. Омега, что только успел повесить свое черное пальто в гардеробную, начал принюхиваться – природа, что с ней можно поделать? Запаха он учуять не смог, поэтому сразу же пришел к выводу, что это был либо рано проснувшийся омега, либо торопящийся на работу бета. - Здравствуйте, - посмотрев на пришедшего человека, Оливер сразу же заметил тяжелую отдышку, которую бета, как успел понять по внешним признакам омега, усердно старался скрыть, но его улыбка была кривой, а дыхание было слишком глубоким для обычного. – У вас есть на руках «Обломов» Гончарова? - Да, конечно, - задумчиво проговорил парень, нащупывая длинными тонкими пальцами нижний уровень стола. – Вот он! – словно ликуя тому, что книга оказалась так близко, улыбнулся омега, доставая из-под стола объемную книгу в старом, но хорошо сохранившемся переплете. - Спасибо огромное! Я уже и не знал, чем заняться на работе во время перерыва, а тут Ваша библиотека в глаза бросилась, - закончив с официальной частью, поблагодарил бета. Оливеру нравилась эта черта характера бет: они всегда преданны художественной литературе, но из-за этого они никогда не отдаются любви всецело, ведь их сердце занято искусством, они только позволяют любить себя, не более того. - Не за что, приходите еще, - стандартная рабочая фраза, но парень произнес ее с долей добродушия и тепла, провожая взглядом мимолетного посетителя, а ведь сейчас было всего 7:30 утра. Скоро должны были подойти постоянные посетители, коридоры первого этажа библиотеки снова должны были продолжить свою ежедневную, ежемесячную, ежегодную миссию. Запах старых книг, воцарившийся в воздухе, приятно щекотал ноздри омеги. Вот уже пять лет он работает в этом месте. Вспоминая первые дни, когда родители впервые привели его в библиотеку, ему становилось смешно, и он смеялся своим тихим, шипящим смехом, разлетающимся в пространствах первого этажа и повторяющимся сопровождаемым эхом. Молодой в то время омега, в чьем поведении явно выражался юношеский максимализм, негодовал и возмущался тем, что родительский «бизнес» пал на его подростковые плечи, ведь в этом мире есть столько интересных профессий, которые он хотел бы опробовать для себя! А все сложилось так, как должно было сложиться, и теперь он был счастлив. Но была одна проблема, ведь он – омега, и два-три раза в год ему приходится закрывать свое пристанище на неделю, ведь природа никогда никого не спрашивала, удобно ли жить с теми или иными физиологическими особенностями. В эти тяжкие дни, что он проводил взаперти в своей скромной однокомнатной квартире, омега выл, поскуливал, плакал от безысходности течки. Оливера воспитали в порядочной семье, где всему были опорой любовь и доверие, поэтому отдаться первому встречному или простому знакомому он не мог, это и усугубляло его существование в такой период. Очередная течка должна была начаться через пять дней, и это нельзя было назвать приятным событием. Отмахнувшись рукой, Оливер решил пока что не думать о весьма угнетающих мыслях и принялся перепроверять читательские билеты. Все было в привычном порядке, омега не мог не следить за точностью своей работы, но периодически проверял списки книг, задолженности людей, сохранность читательских билетов. В его руках замер читательский билет некого Марка Ньюволе. Омега помнил этого альфу, этот молодой мужчина всегда отличался своим вкусом в литературе и в последний раз брал «Трех товарищей» Ремарка. Можно сказать, что парень симпатизировал этому аристократическому альфе, но прекрасно понимал, что мужчина, одетый в дорогую классическую одежду, следящий за своим имиджем, никогда и не подумал бы даже о дружеских отношениях с бедным библиотекарем. Оливер не мечтал о несбыточном, ему было достаточно окружающих его книг, поэтому особого горя этот факт ему не приносил. Марк приходил редко, никогда не обменивался фразами, всегда знал, где находится та или иная книга и ни разу не благодарил омегу, как принято в правилах элементарного этикета. Но однажды парню удалось услышать голос неприступного альфы: несколько месяцев назад Марку позвонили и, когда мужчина выходил на улицу, он бросил короткое: «Да». Одного слова было достаточно, слух омеги приятно приласкал низкий, хриплый, властный тембр голоса Ньюволе. Мечтательно вздохнув, Оливер провел кончиками пальцев по краям этого читательского билета, разглаживая легкие вмятины на тонком листке. Убрав деталь своей работы обратно в специальный шкаф с пометками первых букв фамилий читателей, омега сложил руки на столе и посмотрел на очертания своих ладоней. «Интересно, когда же он придет?» - незаметно для своей выдержки подумал парень.

***

Осталось два дня до течки, и запах Оливера уже усилился, несмотря на то, что парень пользовался специальными таблетками и парфюмерией. Нервно сжимая между указательным и средним пальцами гелиевую ручку, парень терпеливо ожидал посетителей, выбирающих литературу, что хотят прочесть на выходных, начинающихся уже завтра. Первым подошел рыжеволосый зеленоглазый омега с «Анной Карениной» Льва Толстого, Оливер очень удивился такому выбору и приветливо улыбнулся посетителю, а тот в свою очередь выдавил смущенное подобие полуулыбки и отвел взгляд, стесняясь нескольких альф, находящихся поблизости. Свободный омега, значит. Оливера привлекла россыпь веснушек на аккуратных, слегка выделяющихся скулах, он бы хотел себе такие же. Читательский билет, запись даты, номер, имя писателя и название книги, роспись заумного омеги и прощание на короткий срок. Кто-то сидит на втором этаже в читательском зале, коротая свое свободное время в компании литературы и культурного населения этого района, слышится тихий шепот и смех, но омега вовсе не против этого. В библиотеке никогда не наблюдалось мертвой тишины. «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, «Гамлет» Уильяма Шекспира, «Мальтийский сокол» Дешила Хэммета, как вдруг открывается дверь и раздаются ритмичные постукивания дорогостоящих оксфордов. Шаги медленные, но уверенные, твердые. В стенах библиотеки играет тихое эхо, а сердце Оливера пропускает пару ударов и рука вздрагивает, едва не запачкав изобилием синих чернил аккуратную поверхность бумаги. Пришел. Остановившись на одно мгновение напротив рабочего стола омеги, темноволосый альфа искоса взглянул на парня глазами серо-зеленого цвета, после чего прошел дальше вперед и свернул направо, видимо, решив не ждать в очереди из-за сдачи книги. Парень резко выдохнул, удивленно смотря на свои онемевшие руки, после чего сжал ладони в кулаки и продолжил заполнять читательские билеты, стараясь избавиться от очереди, дабы насладиться интимной для Оливера минутой с Ньюволе. Приближающаяся течка давала о себе знать: состояние парня было нервным, движения были резкими, взгляд бегло скользил по прописным буквам, а в мыслях между собой сплеталась нелогичность, рождая немыслимые, невообразимые сети, в которых омега всецело погряз, без надежды на возвращение в рациональность. Шестеро читателей разошлись, поблагодарив библиотекаря за его работу, позволяя Оливеру откинуться на спинку стула и облегченно вздохнуть, закрывая глаза и проводя вспотевшей ладонью по запутанным светлым кудрям. На стол с характерным шумом рухнула книга, заставляя парня испуганно открыть глаза. «Герой нашего времени» Лермонтова и надменный взгляд того, из-за кого трепещет сердце омеги. Странное, несвойственное Оливеру чувство охватило его, и это было прекрасно. Стараясь не смотреть на мужчину, библиотекарь улыбнулся уголками губ, прекращая хмуриться, что уже вошло в его привычку, разглаживая едва заметные морщинки на лбу и выписывая вычурно идеальным почерком номер книги. От альфы исходила уверенность, сила, которой омеге хотелось потакать, которую омега хотел поддерживать. Протягивая дрожащими руками лист и ручку Ньюволе, Оливер постарался избежать физического контакта, но альфа, будто нарочно коснувшись его руки своими пальцами, быстро поставил роспись, коротко кивнул, выражая тем самым благодарность, которую раньше никогда не проявлял, развернулся и ушел таким же неспешным шагом, каким зашел в общественное место. Провожая растерянным взглядом Марка, омега дотронулся рукой до левой части грудной клетки, прислушиваясь к успокаивающемуся сердцу, предательскому сердцу, сыгравшему с ним такую злую шутку.