Библиотекарь

Ночь была прохладной, но даже тот факт, что окна были открыты нараспашку, никак не влиял на жар, распространяющийся по телу омеги. Скомканные, влажные от выделяющейся смазки простыни, ужасно раздражали судорожно дышащего Оливера, прилипая к его и без того мокрому от пота телу. Волны желания распространялись от узла нервов простаты, добираясь до самых крайних уголков тела, ужасно хотелось жестокого животного секса: на столе, на подоконнике, на полу, у стены, на кровати, в душе, неважно где, просто хотелось. Тихо поскуливая, проклиная свою природу, парень медленно, осторожно завел левую руку за обнаженную спину и неторопливо провел указательным пальцем по краям пульсирующего отверстия, требующего большой упругий член. Оливер взвыл, но потом глубоко вздохнул, возвращая себе капли самоконтроля, и горько усмехнулся, представляя реакцию проходящих под окнами его квартиры альф – запах течного омеги разлетался от открытых окон по всей просторной улице, раззадоривая сильный пол. Небольшой, но аккуратный член дрогнул, когда парень резко ввел в себя два пальца. Обильно выделяющаяся смазка стекала по пальцам, ладони, кисти, оставляя новые практически прозрачные следы на бедной натерпевшейся простыне, а стоны омеги, кажется, были слышны даже тем соседям, что жили на два-три этажа ниже или выше его самого. Было стыдно, но со своим желанием он ничего поделать не мог. Тонкие пальцы легко входили в раскаленное порочным развратом тело, поглаживая гладкие стенки, проникая все глубже и глубже, насколько это было возможно, иногда касаясь простаты: в такие моменты Оливера буквально подбрасывало на кровати и всё его тело покрывалось стаей мурашек. Искусанные в кровь губы не справлялись со своей задачей, приглушая лишь малую часть стонов, вырывающихся из уст парня, трезвое мышление также отходило на второй план. Нет, это не то. Даже третий палец не смог должным образом успокоить Оливера, ужасно хотелось развести ноги перед каким-нибудь встречным альфой и наслаждаться половым актом, выгибать спину, кричать во весь голос о том, как ему хорошо, но нельзя. Перед его глазами возник образ улыбающегося отца и папы, Оливеру стало стыдно, ведь он не омега легкого поведения, чтобы в его голове была даже тень мысли об одноразовой связи с альфой. Отдернув руку, парень вынул влажные, слегка липкие от смазки пальцы. Раздался тихий хлюпающий звук, анальное отверстие и не думало успокаиваться, посылая новые волны жара, заставляя омегу сипло дышать и лихорадочно трястись мелкой дрожью от невыносимого желания. Поднявшись с кровати на шатающихся, ватных ногах, он прошел на кухню, открывая холодильник и доставая таблетки, поскольку без них до утра ему было не протянуть, но это, как понимал даже сам парень, являлось явным преувеличением. Путь был коротким, хоть ему и казалось, что он длился целую вечность. Таблетка, стакан воды и внезапный “крик” телефона, оповещающего, что пришло сообщение. - Кому там жить надоело? – раздражение, негодование, возмущение, агрессивность – изобилие эмоций отразилось на его лице, и он глухо зарычал, сверкая яростными глазами в беспросветной темноте, откладывая свое спасение в виде лекарств на деревянный стол. Оливер искренне не понимал, что кому-либо было от него нужно в три часа ночи, когда многие уже, по идее, должны были видеть второй или третий сон в мире Морфея. Телефон оказался рядом, на тумбочке в прихожей, номер отправляющего сообщение был скрыт, но слова, что были там написаны, ужаснули омегу: «Библиотека горит».