Эль скандаль

Юра молился, чтобы им выпал Канадский этап Гран-при. Иначе день рождения Отабека пришлось бы встречать порознь. Но, видимо, Юра в этой жизни всё-таки сделал что-то хорошее, потому что в Келоуну они поехали оба. «Ты где? — написал Отабек, когда Юра, наскоро приняв душ после перелёта, запрыгивал в спортивки. — „Ангелы“ уже давно запостили ваш прилёт». «Ты подписался на мой тег?» — набрал он одной рукой, другой натягивая Кельвин Кляйновскую футболку с порванным воротом. Футболка принадлежала Отабеку, а горловину на ней порвал Юра, слишком торопясь его раздеть. Модная тряпка не выдержала их страсти. Юра сделал виноватую мордашку, обещал купить новую, а эту забрал себе. Как трофей. И теперь частенько носил, раздражая чувство прекрасного Барановской. «Да, подписался. Поэтому знаю, что ты уже в отеле. Поторопись». И добавил стикер «Поглядываю на бильярдный треугольник моего члена и яичек» Юра заржал. Он испортил хорошего мальчика Отабека всратыми стикер-паками. Сунув ноги в кроксы, он кинул в ответ несущегося пушистого кота с надписью «Лечу», ещё раз хохотнул и выскочил в коридор. Отабек, поселившийся на два этажа выше, открыл дверь, лишь только звякнули створки лифта. Облизав Юру взглядом, он схватил его за тот самый порванный ворот и втащил в номер. Юра потёк от одного тихого: «Юра», сказанного возбуждённым шёпотом на ухо. Он впился руками в крепкую задницу, тут же огладил, извиняясь за грубость, и нырнул ладонями под резинку пижамных штанов. Белья под ними не оказалось. — Ждал меня, гляжу, — проурчал он в смуглую шею, проталкивая сразу два указательных и один средний палец в скользкий растянутый анус. — Моё терпение закончилось, ещё когда ты только грузился в самолёт, — простонал Отабек и потёрся твёрдым членом о Юрин пах. — Боже, — в тон ему выдохнул Юра. — Я слишком соскучился. Не смогу быть аккуратным. Может, ты меня? Отабек оторвался от вылизывания Юриной шеи и посмотрел на него, как на идиота. Да, Юра растянуться, конечно, не подумал. — Давай, — серьёзно сказал он, пресекая все возражения. И Юра, мягко толкнув его на кровать, дал. *** После охрененного секса и долгого бессонного перелёта Юра начал зевать, едва успев снять презерватив. Под тихий смех Отабека он укутался в одеяло и, уткнувшись носом в подушку, по которой тот только что елозил затылком и стонал: «Юра, ещё», он счастливо вздохнул и отключился. Разбудил Юру громкий шёпот, переходящий в звонкий девичий голос на особенно эмоциональных акцентах. — Если парень выглядит как проблема, он и есть проблема, Отабек! Это же Юра Плисецкий! — Да он как бы в курсе, — с сонной хрипотцой сказал Юра и выпутал лохматую башку из постельного белья. — А ты кто? — Ая — его сестра, — задрала она нос и сложила руки на груди. — Живу в Торонто. Вот, приехала к брату, а у него тут ты. — А у него тут я, Юра. Его парень. — Ты его проблема! — фыркнула она. — Айгуль! Балмуздак, пирогтар, су! — сердито протараторил Отабек и бросил голому Юре футболку с горловиной, порванной ещё сильнее. Ая — Айгуль — поджала губы, но как-то не зло, а будто сдерживая смех. — Это что ты сейчас сказал? — нахмурился Юра. — Мороженое, пирожки, вода, — всё так же буравя Аю раскосыми глазищами, ответил Отабек. — Бек, да я серьёзно! — А он тоже серьёзно, — засмеялась Ая, перестав, наконец, сдерживаться. — Отабек больше ничего по-казахски не знает, но, видимо, так пытается меня заткнуть. Пока казахские дети постигали родной язык, Отабек учил английский, французский и все эти ваши тулупы. — Я, кстати, не парле франсе, — прикусил губу Юра, с каким-то неожиданным для себя умилением глядя на Отабека. Тот выгнул бровь и едва заметно зарумянился. — Я слышал, как ты в прошлом году перед финалом Гран-при очень красиво отбрил Жан-Жака на трех языках разом. Это ещё потом во всём твиттере было и в статьях. — Да я только ту фразу и выучил. А так только русский, русский матерный и английский, — рассмеялся Юра и тут же резко перестал. — Бек, кинь в меня трусами и телефоном, пожалуйста. Отабек выполнил просьбу с каменным лицом. Юра, не стесняясь порозовевшей Аи — он её, вообще-то, сюда не звал — надел боксеры и нажал кнопку вызова в телеграмме. — Наташ, срочно нужны самые ядовитые статьи канадской прессы, в которых злой Плисецкий обижает лосика ЖэЖэ. — Юра. Это у вас обед, а у нас — пять утра, — зевая, протянула та. Но по шаркающим шагам и зажужжавшей кофемашине Юра понял, что ворчит она просто из принципа. — Ты чудо. Жду. Сбросив звонок, Юра по поиску в переписке с ней же нашёл материалы за март и принялся выписывать имена журналистов в заметки на телефоне. — Кофе? — деловито уточнил Отабек, подталкивая ошарашенную Аю к двери. — Боже, да, — с облегчением выдохнул Юра и зарылся в онлайн-перевод статей на французском языке. К тому моменту, как Отабек с Аей и большими стаканами флэт уайта вернулись в номер, шустрая Наташа уже прислала и ссылки, и имена. Юра загуглил совпадающую в обоих случаях Лоралин Готье и с победным криком хлопнул по колену ладонью. Ая испуганно вздрогнула и, кажется, подавилась кофе. Отабек, заглянув в экран ноутбука, понятливо хмыкнул. С фото на них смотрела та самая журналистка в клетчатом пиджаке. *** — Дядь Яш, я завтра на пресске всё этой Рите Скитер выскажу! — прорычал Юра, вышагивая по номеру Фельцмана, как тигр по клетке. — Помню, что за хамство журналистам мне грозит вести растяжку хоккеистов. Вот прям на новогодние праздники меня и запишите! Но эта сука всё услышит! — За что хоккеисты-то без каникул останутся? Да ещё и с такой змеёй, как ты, — вздохнул тот и бросил умоляющий взгляд на Виктора. — Не умно. Но имеешь право, — пожал плечами Виктор. — Только Наташе сначала голосовое запиши, что ты там собираешься наговорить этой Лоралин. Чтобы Наташа начала готовить план. Юра зло попыхтел, пнул ножку кровати и ушёл обедать с Отабеком и Аей. Спускаясь на лифте, он думал о последствиях тех статей, чуть не стоивших ему карьеры. А потом, когда створки разошлись, наткнулся взглядом на кожаную куртку с надписью «Твоей маме я бы не понравился». «А я не нравлюсь твоей сестре», — хмыкнул Юра, выходя в холл. Но шанс узнать это у него появился именно из-за скандала, вызванного Лоралин Готье. Шанс понять, что он настолько любит Отабека, что иногда становилось тяжело дышать. «Вить, купи, пожалуйста, к завтрашней пресске какой-нибудь понтовый букет», — отправил он в чат с Виктором и пошёл к семейке Алтын. Ну как с такой харизмой и обаянием он может не нравиться? Нонсенс! Юру Плисецкого любят все. Ха-ха.