12.1
Виола ползла на животе, старательно прокладывая себе локтями путь через сугробы. Время от времени она высовывалась из проделанной ей колеи наружу, чтобы убедиться, что объект её преследования никуда не исчез. Впервые она разглядела его прошлой ночью — он просочился в её комнату через щель под дверью, но, едва заметив, что девочка его увидела, поспешил вернуться обратно. Вчера Тим спугнул его своими криками, а папа с Габи отмахнулись от её рассказов, но сегодня ей точно никто не помешает. Виола точно не знала, что именно ей могли помешать сделать надоедливые братья и недоверчивые взрослые, но внутренне была уверена, что, если последует за ночным гостем, он непременно приведёт её к чему-нибудь очень интересному. Девочка остановилась, чтобы отдышаться, и приподнялась на локтях над сугробом — её цель всё ещё была на месте. Полностью состоящий из тускло-жёлтого света силуэт немногим ниже её самой. Наверное, если бы он был человеком, они были бы ровесниками. Она заметила его между деревьями, когда пряталась за снежной крепостью, и немедленно последовала за ним — пообщаться с призраком показалось ей куда более интересным занятием, чем пытаться расшевелить плаксу-зануду Тима. Как можно незаметнее она подобралась к краю леса, а потом, когда призрак, развернувшись, пошёл в обратную от дома сторону, последовала за ним. За всё время пути он так ни разу и не обернулся, не дал понять, что заметил девочку, но Виоле казалось, что он прекрасно знает, что она следует за ним. При приближении к забору, отгораживающему территорию поместья от остального мира, лес становился всё гуще — если раньше между деревьями было достаточно места, чтобы могли разминуться три человека, не задев друг друга плечами, то теперь Виола то и дело оказывалась зажата между двух стволов. Сугробы становились всё больше — слуги никогда не убирали снег в этой части поместья, а пальто промокло насквозь, и девочка чувствовала, как под него, пропитывая свитер, пробирается холодная влага. А призрак всё продолжал идти вглубь леса к забору. Виола начала уставать от однообразности — из-за усталости и холода призрачный мальчик уже не казался ей таким завораживающим, как прежде — в конце концов, он не делал совершенно ничего необычного. Просто передвигаться по лесу мог и Тим, и Кирриан, и вообще абсолютно кто угодно! К тому же, хоть никто из взрослых напрямую и не запрещал приближаться к забору, всё равно на каждый поход детей к нему взрослые реагировали плохо скрытым недовольством. А получать наказание не хотелось. «Если он не сделает ничего интересного — развернусь и уйду!» — решила девочка. Мальчик, словно услышав её мысли, внезапно остановился, мигнул и пропал из виду. Прошло примерно с полминуты, прежде чем он возник вновь на том же месте. К тому времени испуганная Виола уже успела выскочить из своего укрытия и приняться искать его между деревьев. Увидев, что призрак снова на месте, Виола обрадованно выдохнула, но от его взгляда ей стало не по себе. Черты лица мальчика были размытыми. Виола как-то раз пыталась нацепить на нос очки одной из горничных и очень удивилась, когда привычные предметы при взгляде через линзы стали совершенно неузнаваемыми и расплывчатыми. Лицо мальчика было точно таким — словно она смотрела на него через очки горничной. В глазах не было зрачков, и невозможно было понять, куда смотрит призрак. Брови и ресницы казались не отдельными волосками, а одним сплошным массивом, прикреплённым к лицу. Губы плотно сжаты, но не так, словно он злился, а словно… верхняя была намертво приклеена к нижней. Как-то раз одна из гувернанток, услышав от Кассандры одно из не самых приличных слов, пригрозила, что зашьёт ей губы, если это ещё хоть раз повторится. Тогда Виола так сильно испугалась, что промолчала полдня, боясь открыть рот и беззвучно плача. Потом Габи пришёл к ней узнать, что происходит. Он пообещал, что никто и никогда не зашьёт Виоле рот, даже если она будет говорить самые мерзкие слова, существующие в мире, а гувернантка на следующий день куда-то исчезла. Но сейчас, глядя на мальчика, Виоле подумалось, что, возможно, та ушла работать в дом, где жил этот мальчик, и всё же привела угрозу в исполнение. Некоторое время призрак простоял неподвижно, а потом, развернувшись вправо, сменил направление. Виола смотрела ему вслед, не шевелясь. — Эй! — крикнула она, — Забор в другой стороне! Она не знала, почему именно решила, что мальчик ведёт её к забору, но решила на всякий случай ему об этом сказать. К тому же, ей очень хотелось, чтобы он ей что-нибудь ответил, доказав, что с губами у него всё нормально. Мальчик обернулся — его пустые, без зрачков глаза посмотрели на девочку, он качнул головой. «Неужели и правда сшиты?» — подумала Виола. — Да нет, он там! Вон, между деревьев! — она пальцем указала на и правда уже проглядывавшиеся между деревьев железные штыри. Мальчик снова качнул головой и пошёл дальше. Такой наглости девочка стерпеть не смогла. — Эй! Куда ты! — быстро забыв своё решение вернуться обратно к дому, она быстро догнала его. — Ответь мне! Мальчик не обратил на неё внимания, тогда Виола попыталась схватить его за плечо, но её рука прошла сквозь полупрозрачное тело. — Эй! Призрак снова на секунду исчез и появился на пару метров впереди от Виолы, словно безмолвно прося её больше его не трогать. «Может он просто целыми днями по лесу ходит? — подумала она, — Сейчас снова повернёт и направится к дому. А что ещё остаётся делать, если ты призрак, да ещё и с сшитыми губами?» Виоле казалось, что, если ты призрак, можно найти сотню дел интереснее, чем прогулки по лесу. Будь призраком она — её братья и сёстры вместе с горничными забыли бы, что такое спокойный сон. Она могла бы бить тарелки, гасить и зажигать свечи, греметь цепями по ночам, и никто бы ей ничего не смог сделать. А этот ходит по лесу. «Чудак» — решила она, но всё равно побежала следом, на это раз держась на некотором расстоянии. А то мало ли что? Ещё обидится и исчезнет окончательно. Через некоторое время деревья снова начали редеть, и среди них появилась грубая каменная постройка, уходящая куда-то вниз, с железной дверью. Было похоже на вход в погреб или какое-то подземное убежище. Но она его никогда раньше не видела! — Ты здесь живёшь? — растеряно спросила Виола. Призрачный мальчик, ещё раз пропав на пару секунд, сделал шаг к двери и прошёл сквозь неё. Виола попыталась сделать то же самое, но больно ударилась лбом о твёрдую поверхность. — Эй! — обиженно закричала она, — Я-то не призрак! Ей никто не ответил. Потерев ушибленный лоб, она дёрнула за дверную ручку. Дверь отозвалась страшным металлическим скрежетом, но поддалась — точнее поддалась только верхняя её часть — нижняя осталась неподвижной. Пытаясь понять, в чём дело, Виола опустилась на колени и увидела, что примерно треть двери оказалась погребена под толстым слоем снега. Виола задумчиво посмотрела на свои и так уже насквозь вымокшие перчатки, а потом вверх на странное строение. Ну нет. Проделав такой длинный путь, отступать из-за такой мелочи она не намерена. Девочка принялась копать.12.2
— Виола! Нет ответа. — Виола! Тишина. — Не могла же она перебраться через забор?.. Виола! Звук отразился от густо растущих сосен и вернулся обратно трехкратным эхом. Нет ответа. — Или могла? Виола! О боги, как мы будем искать её в лесу, за забором? Виола, выходи, где ты?! Тим непроизвольно уцепился за незастёгнутое до конца пальто Габриэля. — Боги, за что нам это? Сначала Кассандра, теперь Виола… Она же совсем ребёнок! Тим прижался сильнее, его начала бить дрожь, послышались тихие всхлипы. Майлхайрер не выдержал: — Прекрати немедленно! Всё с ней в порядке! — Отец? Дядя? — к ним подошёл Кирриан, он с беспокойством уставился на перекошенные от беспокойства лица взрослых, — Что-то случилось? — Твоя сестра забрела куда-то далеко в лес. На лице Кирриана отразился неподдельный ужас. — Она на территории поместья, не волнуйся. Просто подобралась близко к забору. Габриэль посмотрел на Майла: тот говорил очень спокойно, и эта уверенность передалась и ему. — Присмотри за братом, пока мы её возвращаем. Он развернулся лицом к мальчикам. Лица обоих стали бледными, как снег. — Хватит стоять без дела, — резко вспылил Майлхайрер. — Но, отец… — Кирриан неотрывно смотрел на лицо Габриэля. — Отведи брата в дом, — непреклонно отчеканил Майлхайрер. Кирриану не оставалось ничего, кроме как кивнуть. Перед уходом он бросил последний очень обеспокоенный взгляд на Габриэля. — Пойдём, — едва его сыновья скрылись в доме, Майл уверенно направился в сторону леса. — Мы идём в конкретное место? — и, не дождавшись ответа, продолжил, — Вы её уже нашли? Майлхайрер только неопределённо качнул головой. — Возможно. Такой неопределённый ответ нисколько не успокоил Габриэля. Внутреннее напряжение, копящееся в нём, стало только сильнее. — Возможно? Что это значит? Вы не ведёте её? Или ведёте, но она… — он подавился последним словом. Майлхайрер резко обернулся, но убийственное выражение лица быстро сменилось обеспокоенным. — Она жива. Всё в порядке, успокойся. Габриэль неуверенно кивнул — способности Майлхайрера позволяли ему, находясь в лаборатории, видеть почти весь дом, он нисколько не сомневался в том, что и лес не станет для них преградой. — У меня что-то с лицом? — С чего ты взял? — Сначала взгляд Кирриана, теперь вот вы. Майл окинул его ещё одним быстрым взглядом. — Это подождёт. Покажу, как вернёмся в поместье. Габриэль кивнул, соглашаясь. Но всё же рефлекторно провёл ладонью по лицу — быть может, ему почудилось, но оно казалось немного теплее, чем обычно. У края леса Майл остановился и посмотрел на землю. Потом хмыкнул. Габриэль сделал всё тоже самое и облегченно выдохнул. В лес уходила неглубокая колея. — Похоже, она просто заигралась. — Скорее всего, — Майл повёл плечами, но в этом жесте отчётливо угадывалась нервозность. Двигаясь вдоль колеи, они практически добрались до забора, когда она прервалась, а отпечатки детских ног свернули куда-то вбок. Майл стал ещё мрачнее и ускорил шаг. Девочка обнаружилась около серой, заваленной снегом постройки. Она сидела на корточках около двери и сосредоточенно раскапывала её основание. Увидев её, Габриэль хотел было подойти ближе, но высунувшаяся из двери полупрозрачная рука заставила его замереть в ступоре. Секунду ему казалось, что это очередное порождение его больной головы, но Виола, кажется, тоже заметила руку и раздражённо отозвалась: — Да иду я, иду! Не подгоняй! Щелчок пальцев Майлхайрера, породивший вокруг его руки алый вихрь, прозвучал почти оглушительно. Призрачная рука дёрнулась, точно обжегшись, поблекла и истаяла в воздухе, словно и не было. Виола удивлённо дёрнулась и подскочила на ноги. — А ну прекратить раскопки! — с наигранным весельем сказал Майл, подходя ближе к дочери. Испуганная девочка резко обернулась и инстинктивно спрятала руки за спину. Майл смотрел на неё и пытался выглядеть беззаботным, но брови его были сведены к переносице, а плечи напряжены настолько, что это было видно даже под пушистым воротником пальто. Виола потупила взгляд — раньше она, конечно, подозревала, что делает что-то, за что её в теории могли наругать, но сейчас окончательно поняла, что простым недовольством со стороны взрослых не отделается. — И что мы тут делаем? — отец сделал шаг по направлению к Виоле, но девочка попятилась назад и упёрлась спиной в дверь. Отец озадаченно склонил голову к плечу, не ожидав такой реакции. — Гуляю, — буркнула Виола. — Вот, дверь нашла. — И до смерти напугала брата, — в голосе отца прорезался холод. — И нас с Габриэлем. Виола и без того была обижена внезапным исчезновением мальчика, а теперь ещё и поняла, что удовлетворить любопытство ей вряд ли дадут, надулась и отвернулась от отца. — А что такого-то? Я даже за забор не вышла! — пробурчала она, чувствуя, что, если не напомнить взрослым эту важную деталь, те непременно захотят её наказать. — Да, но могла бы предупредить, что уходишь от дома в лес, — устало сказал Габриэль, разглядывая дверь с едва уловимым удивлением. Похоже о её существовании не знала не только Виола. — Я не подумала, — пробубнила девочка и поспешила перевести тему. — Папа, а что это за дверь? Майл только пожал плечами, не смотря на дочь. — Просто дверь. Давай, пойдём домой, у тебя нос красный. — Я хочу узнать, что за ней! — А я хочу выпить чаю и перестать терять детей в лесах, — непреклонно обрубил Майлхайрер. — Давай, солнышко, не надо спорить. Майл пытался говорить мягко, но его взгляд не предвещал ничего хорошего. Виола насупилась и тяжело вздохнула. Уходя вслед за взрослыми, она бросила на дверь последний взгляд — призрачный мальчик стоял рядом с ней, весьма недобро глядя в спину Майлхайрера. Виола поёжилась и, сняв промокшие варежки, взяла Габриэля за руку. — А что у тебя с лицом? — спросила она. — С лицом? — он удивлённо приподнял брови. — Да. У тебя косая полоса на лице!12.3
Алая полоса пересекала лицо от правой брови и до левого уголка губ. Теперь, имея возможность рассмотреть её в висящем на стене зеркале, Габриэль понял, что она скорее была похожа на мазок краски, чем на царапину, кожа под ней оставалась полностью целой и гладкой, разве что стала горячее, чем на остальной поверхности лица. — Что это такое? — он сам ответил на свой вопрос. — След от проклятия. Но почему на мне? Габриэль нервно хмыкнул — ну, до сегодняшнего утра он не помнил о существовании у себя двух сестёр, может и воспоминания о проклятии вытиснились из памяти. К тому же он был потомком Архиепископов, дурная наследственность должна была сыграть свою роль. Ха. Он почувствовал укол на запястье — чёрную метку обожгло болью, та словно с каждой секундой становилась всё более и более бледной, в то время как алая линия росла в ширь. Словно они боролись между собой. Если Габриэль мог быть уверенным хоть в чём-то, то ему казалось, что всю жизнь он ненавидел наличие метки у себя на запястье, но сейчас, глядя, как она постепенно стирается, ему стало не по себе. — Тогда в Ресторе нас всех зацепило, — ответил сидящий на диване Майл. — Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но зацепило всех. — Зацепило что? — Это, — Майл выразительно посмотрел на алую метку. — Сам же сказал, что проклятие. — Но… Это же оно убило Маргариту? — Да, — плечи Майлхайрера непроизвольно напряглись. — И Кирриан с Тимом видели это на мне сегодня? — Она появилась, когда ты звал Виолу. — Тогда почему вы?.. — Габриэль бросил на него быстрый взгляд и снова обернулся к зеркалу, — Боги, ладно. Будет лишний повод с ними поговорить. — Поговорить? О чём? — О том, о чём их отец разговаривать с ними отказывается. О Кассандре. Странной двери посреди леса и этой… линии. — Ты и сам ничего не знаешь о вышеперечисленном. — Совру что-нибудь. Отговорки о том, что я не могу говорить, уже плохо работают. Майлхайрер медленно изогнул бровь. Габриэль повёл плечами и наконец отошёл от зеркала. Наверное, ему не стоило так говорить — это было неуважением к работодателю. Но сейчас его это мало волновало. Беспокойство о появившейся отметине не угасало, но он странным образом почувствовал себя свободнее, чем прежде. Он сел на свободную сторону дивана и взял одну из чашек с чаем, принесённую сюда служанками. Тима вместе с Кирианом поварихи отпаивали чаем на кухне. Виола, замёрзшая больше всех, отогревалась в ванной под присмотром двух горничных. — Но, возможно… — Габриэль закинул ногу на ногу, отпивая наполовину остывший чай, — врать придётся меньше, если вы объясните хоть что-то. — Кассандра жива, и это всё, что я могу о ней сказать, — отозвался Майлхайрер. — О твоём новом украшении и сам ничего толком не знаю. Таблетки, которые ты решил не пить — это единственный найденный мной способ с ним бороться. — А дверь? Вместо ответа Майл совершенно внезапно начал заваливаться набок, и прежде, чем Габриэль успел хоть как-то отреагировать, голова хозяина лежала у него на коленях. Сам Майлхайрер улыбался, глядя в удивлённые глаза Габриэля. — Дети… — потянулся он, зевая, — Вечно лезут туда, куда не следует. Габриэль удивлённо разглядывал его, а потом, решив, что удивляться должно быть нечему, своевольно запустил пальцы рук в волосы Майла и принялся расчёсывать спутавшиеся пряди. — Если это была попытка заставить меня забыть вопрос, она не удалась. Так что там? — Запасной вход в лабораторию. Не знаю, каким образом Виола на него наткнулась. — Перед тем, как мы подошли, она с кем-то разговаривала… — неуверенно начал Габриэль, вспоминая призрачную руку. Майлхайрер ведь тоже её видел, раз смог каким-то образом отогнать? Ответом ему послужило тяжёлое молчание — Майл, до этого довольно жмурившийся, открыл глаза, и взгляд его давал понять, что на эту тему он говорить не желает. Некоторое время они провели в молчании, смотря друг другу в глаза. В безмолвной попытке переупрямить друг друга. Габриэль с позором проиграл, первым отведя взгляд. Майл хмыкнул и отпраздновал победу, повернувшись на бок — его нос ткнулся Габриэлю в живот, ниже пупка. Габриэль с трудом подавил удивлённое икание. — Разве у нас с вами такие отношения? — спросил он, рефлекторно проводя рукой по шелковистым волосам. — Какие «такие»? Габриэль не смотрел на него. — Близкие. Настолько… близкие. Некоторое время Майлхайрер молчал. — Да. Были когда-то. — И я о них не помню потому, что?.. — Таблетки. Фрагментарная амнезия — их побочный эффект. — Фрагментарная… У меня такое чувство, что я не помню всю свою жизнь. — Кто сказал, какого размера должны быть фрагменты? Габриэль непроизвольно сжал и потянул за одну из прядей — по лицу Майла скользнула гримаса боли. Не ожидав такого, он судорожно выдохнул, обдав живот Габриэля тёплым воздухом. — А вам всё смешно. — Мне грустно. Я едва не потерял любимого человека, а потом он и вовсе обо мне позабыл. В голосе Майла ни грусти, ни тоски не было — сухая констатация факта. Габриэль, стараясь не вдумываться в услышанное, подсчитал. — Значит, примерно полмесяца, как я ничего не помню? — Где-то так. — И как долго это продолжалось? — он вспомнил пижаму, найденную в шкафу Майлхайрера на месте вещей Маргариты. Неужели они жили в одной комнате? Или только спали? — Давно. Очень. — После того, как Маргариты… — Нет. Намного дольше. — Вы ей изменяли? Майл ещё раз быстро выдохнул. — А ты мне в этом активно помогал. — Не помню ничего подобного, — и ещё раз потянул за прядь волос. — Потому что, возможно, этого не было. — Что? — Опешил Габриэль. Майл снова перевернулся на спину, чтобы иметь возможность смотреть собеседнику в глаза. Довольно грубым движением он выдернул собственные волосы из рук Габриэля. — Возможно, я выдумываю, зная, что ты никак не сможешь проверить. Габриэлю стало некомфортно от осознания того, что это может быть правдой. — Вы так шутите? — Как знать, — выдохнул Майл, он приподнялся и, извернувшись, упёрся руками в диван по обе стороны от Габриэля, его тёплое дыхание обдало лицо секретаря. Их лица оказались очень близко. — Ты упоминал о том, что помнишь то лето. Мои намерения ведь были весьма однозначными. Как и твой отказ. Что, если я не смирился с ним до сих пор? Вся расслабленность, которую испытывал Габриэль до этого, пропала, он выпрямил спину и попытался как можно сильнее вжаться в спинку дивана. — Не несите ерунду. — Ерунду? Я ведь и правда совсем тебе тогда не нравился. — Не могу сказать точно, — как же отвратительно было осознавать, что понятия не имеешь о собственных чувствах. А ведь и правда — слова Майла могли быть как абсолютно правдивыми, так и насквозь лживыми. И он совершенно никак не мог подтвердить или опровергнуть и то, и другое. Уголки губ Майла едва заметно приподнялись. — Просто шучу. Не принимай серьёзно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, чувствуя чужое дыхание. Потом Майл подался вперёд и оставил на щеке Габриэля лёгкий поцелуй — мимолётно коснулся губами — мотнул головой и снова устроился на коленях секретаря. Он вздохнул, глядя, как Габриэль словно в трансе, прикрывает рукой место, где его коснулись чужие губы. — Мне не доставляет никакого удовольствия то, что ты ничего не помнишь, но другого выхода пока нет. Пожалуйста, пей таблетки, очень тебя прошу. Габриэль кивнул, но сердце царапнуло что-то неприятное. В ушах звенело, собственное бессилие сдавливало горло. Он бросил взгляд в зеркало — алая полоса медленно расширялась, обрастая небольшими побегами, словно ветка дерева по весне. Внезапно ему показалось, что в тёплую комнату ворвался промозглый осенний ветер, несущий с собой грозовые облака. Вмиг стало сыро и зябко. Отвратное чувство. Он поёжился, обнимая себя за плечи. Нет, всё же он не будет пить таблетки. Проклятие или нет, а это чувство, словно ты муха, застрявшая в сети большого паука, было намного хуже.