Пани

«Дорогая моя пани Висла…» Минск на секунду замирает, не донеся ручку до бумаги. Что же написать? Он не знает. Не знает как выразить тот страх, что сжимает его сердце последнее время. У него даже руки потряхивает и слова выходят максимально криво. «Боюсь, наши опасения подтверждаются и в ближайшее время мы увидеться не сможем.» Николай глубоко вздыхает, стараясь собраться с мыслями. Ему нужно поспешить сообщить все, что он успел узнать и сделать это как можно быстрее, ведь уже завтра все может кардинально измениться. «Российские войска в городе. Предполагаю, что останутся они здесь надолго. И это явно плохая новость. Думаю, не надо ходить вокруг да около и сразу скажу, что среди служащих ползают слухи, о скором разделе новых территорий.» Прикрывает глаза, вспоминая как прошёл прошлый раздел. И тут же вздрагивает, болезненно мыча. Трёт ноющие веки, отгоняя непрошеные образы и силой заставляет себя сосредоточиться на письме. «Мне решительно не хотелось бы выходить из состава Речи Посполитой, однако ради Вашей же безопастности я настоятельно прошу Вас подписать соглашение на раздел при необходимости.» Ручка откладывается в сторону, дабы не посадить на бумаге жирную кляксу, из-за которой послание будет выглядеть неряшливо и, скорее всего, его придётся переписывать. А у него просто нет на это времени. Сухие строчки текста, конечно, никогда не донесут до Стефании весь спектр его эмоций. Болезненное покалывание в сердце и весь его страх, который Николай в последнее время испытывает абсолютно ко всему. Он страшится неизвестного, возможного предстоящего раздела, долгой разлуки с Варшавой того, что с ней могут сделать военные других стран. Воспоминания о прошлом сейме накатывают ой как не кстати и только из-за них Минск не зачеркивает последние строчки в своём письме. Может ли он написать как то иначе? И есть у него хоть шанс на вторую попытку? Смотрит за окно и с содроганием отмечает, что постепенно близится вечер. Руки дрожат ещё сильнее, но он упрямо берет в них ручку и даже не оставляет себе времени на раздумья. Чем быстрее он закончит, тем больше шансов, что письмо до своего получателя все-таки дойдёт. «Пани Висла, при всем моем уважении и вере в вашу силу, прошу: не подвергайте себя риску. Я искренне надеюсь при нашей следующей встрече увидеть Вас в добром здравии и ясности ума. Прошу позаботьтесь о себе.» Николай не знает, что ещё следует написать кроме самого очевидного, рвущегося из сердца последние несколько лет. Он жаждет сказать это и получить ее ответ. Положительный или отрицательный — это не имеет значения. Главное, что она его услышала. Но он прекрасно знает, что сейчас совсем не время для этого. Останавливает дурацкие мысли, а ручку подносит совершенно для другого. «Надеюсь на Ваше благоразумие.» Облегченно вздыхает. Почти все. «Навеки ваш Минск, Немигов Николай» И в последние слова вкладывает всю свою душу, жизнь и сердце — все что у него осталось и даже больше. Все это и он готов безвозмездно отдать ей одной. Письмо складывается пополам и запечатывается в потёртый конверт. На нем ставится аккуратная приписка и тот сразу же оказывается в ловких пальцах невысокого юркого гонца. Тот кланяется и быстро вылетает из кабинета Минска на улицу, где его ждёт уже осёдланный чёрный жеребец. Николай подходит к окну, смотрит вслед их удаляющимся фигурам. Хочется наслаждаться закатными пейзажами своего города, но не получается абсолютно никак. Волнение, кажется, становится его постоянным спутником и отпускать не собирается. Спать сегодня не выходит. Уже ночью и на протяжении ближайшего века он будет жалеть, что в тот роковой вечер так и не написал в письме драгоценного «люблю».