***
Мужчина ловит себя на мысле о самоповешании, когда на телефон поступает уже третий звонок от Гнездилова. Алексей подавляет желание отпустись руль и бросить все к чертовой матери, потому что нервы уже не выдерживаю. Тяжко выдыхая, Леша все-таки танется к соседнему креслу, на слепую нащупывая телефон и сбрасывает вызов, в надежде, что навязчивые звонки прекратятся. Брюнет давит со всей дури по тормозам, заставив колеса поднять пыль вокруг машины и заскрипеть. Он, не выдержав пятого звонка, выпрыгивает из авто, оставляя телефон на соседнем кресле, совсем не задумываясь о последствиях. Он бежит через высокую бледную траву, уже видит тот ангар и, наконец, выбегает на тропинку, все также поросшую травой, но более низкой. Мужчина спешно вытаскивает из заднего кармана брюк пистолет, времени на раздумья у него точно нет. Он считает секунды до прибытия помощи, но надежды предательски начинают крошиться в пыль, потому что звонил Леонову он около полутора часа назад, а оперативников до сих пор нет. Место выглядит жутким: мало того, что вместо нормальной крыши все здание было сделано из красного кирпича, в каком-то месте было сбито, в каком-то месте не было совсем, так еще и внутри какого-то хрена были наставлены высокие стеллажи и очень много мусора. Леша не мог поверить. Тому снайперу дали пожизненное, он находился под чутким присмотром из-за того, что чуть не убил оперативника. Неужели история повторяется? Майор прислоняется плечом о холодную стену, сжимает в руках пистолет и прислушивается. Он не слышит ничего, кроме гробовой тишины, пока сзади кто-то совсем близко не делает шаг по направлению в его сторону. Не успевает обернуться, только вздергивает голову вверх и чувствует резкую глушащую боль в затылке, шум в ушах, дрожащая ладонь касается головы, нащупывая что-то густое. Леонидов не успевает ничего понять, даже сил обернуться уже нет, он падает на землю, когда в глазах резко темнеет, и силуэт видно лишь на долю секунды.***
— Господи, Леша, ну так сложно было взять трубку? — Ругается мужчина, как только коллега начинает раскрывать глаза, щурясь от яркого света. — Твою мать, — еле слышно хрипит брюнет, подтягиваясь и вновь хватаясь за затылок, рукой он чувствует повязку на голове, а яркий свет оказывается белыми стенами в больничной палате. Леонидов не может понять, почему здесь находится, последние воспоминания стерлись из памяти. — Я звонил тебе через Гнездилова, почему ты не брал трубку? — Вахтанг садится на край кровати, с жалостью глядя на недоумевающего майора. Казалось, перед глазами по прежнему плывет и темнеет, после посещения квартиры Макса он не помнит ни единого момента. Макс. Единственное имя, за которое он цепляется. — Где Макс? — кряхтит Леша, пытаясь сесть в кровати, на что Леонов смирает его простым взглядом. — С ним все хорошо. Мы нашли его в подземном люке, он там пробыл два дня без еды. Я не мог выслать оперативников к тебе сразу, но мы чуть ли не всем отделом поехали к вам, когда поняли, что что-то случилось. А ты, черт, не брал трубку. Все бы обошлось, но… — Криминалист давит пальцами на виски, а после быстро мотает головой, пытаясь выбить все плохие и навязчивые мысли, — блять, я даже представить боюсь, что было бы, если бы мы не успели… — Но сейчас же все хорошо. Алексей натягивает на лицо легкую улыбку и вновь осматривает палату, морщась от противного запаха препаратов и капельниц. — Ага, хорошо… — Цедит сквозь зубы мужчина, но сказать так и не решается, потому как в дверь стучат и врывается до боли знакомая фигура в белом халате. — Макс! — Господи, ты жив! — Оперативник падает перед койкой на колени, хватая холодную ладонь в свои руки и едва не плача от облегчения. — Я должен сказать то же самое… Максимов улыбается и на пару секунд утыкается лицом прямо в белоснежную простынь, не веря своему счастью. — Я не могу сказать этого позже… — Оба оперативника поворачиваются к Леонову, вдруг вставшему и слегка пошатнувшемуся, — не хочу портить вам настроение, но у Алексея выявили рассеянный склероз. Все трое замирают, Леонидов совершенно забывает, как дышать. Он не напуган, ему не страшно и не больно, он просто растерян. Никто из них не был готов к такой новости, но Вахтанг узнал об этом первый. — Это значит, что мне теперь всю жизнь от этого лечиться? — Как-то потеряно спрашивает Леша, бегая глазами по помещению. Максимов до сих пор находится в ступоре, но надеяться на лучшее никогда не поздно, так ведь?.. Криминалист в ответ лишь прикладывает ладонь ко лбу, запрокидывает голову вверх и ходит из угла в угол. Атмосфера наколяется, а тишину теперь можно резать ножом. — Вахтанг?.. — Безнадежно переспрашивает майор, переключая взгляд на Максимова. — Это значит, что это не лечится. Это смертельная болезнь, Леш, от нее люди умирают в мучениях, — на выдохе бросает Леонов, поджимая губы в тонкую полоску и выбегая из палаты.***
Оперативник прижимает к себе мужское тело, сам не веря тому, что слышал на протяжении всей недели. Рассеянный склероз. Рассеянный склероз. Два слова заживо съедали изнутри, а статьей из интернета Максимов лишь добил себя. «НЕ ЛЕЧИТСЯ» Круги под глазами, ватные ноги и сонный вид. Он не смотрел больше на себя в зеркало, казалось, будто он сам болен, не появлялся на работе около четырех дней, а то и больше. Но ему пришлось вновь встать на ноги, понимая, что тем делает хуже Леонидову. Видимо, он теперь тоже зависим. Леша — вот самый настоящий наркотик, это уже тоже, наверное, не лечится. — Успокойся, мы пройдем через это вместе, слышишь? — Мужчина давит на чужие плечи, заставляя сесть Алексея на диван. Максимов на протяжении девяти дней собирал себя по кусочкам, чтобы сейчас этот разговор состоялся. Он много думал, много размышлял, касался бутылки недорогого алкоголя, но брал себя в руки и понимал, что либо поможет другу он, либо не может никто. Он все равно чувствовал себя брошенным, потерянным. Черная полоса в жизни, кажется, не собиралась заканчиваться. В Леше он видел Лену, и все больше хотелось разрыдаться. Если он потеряет еще и лучшего друга, то точно не вывезет. После такого ему место только… Черт. — Макс, я буду все только портить. Ты же слышал врачей, ты прекрасно слышал! Я не хочу всю оставшуюся жизнь висеть на твоей шее, понимаешь? Мне и так осталось не долго, прошу, дай мне уйти, — в уголках глаз непроизвольно скапливаются слезы, брюнет шумно выдыхает и опускает голову вниз. Блять, что он творит… Максим усаживается перед ним на колени, кладет ладонь на его руку и заставляет взглянуть на себя. — Прекрати, Леш, я буду рядом с тобой, до конца, хочешь ты этого или нет, — Пес, в подтверждение этого, звонко лает из-под стола. У него перевязана передняя лапа: наткнулся на ржавый гвоздь. Нашли его возле того самого люка, где снайпер оставил Максимова на произвол судьбы. — Зачем тебе это? Просто объясни мне! — Кричит мужчина, жмурится и дает волю слезам, которые широкая ладонь тут же смахивает с бледных щек. — Потому что я люблю тебя, — спокойно произносит Макс, а у самого в голове код красный. Куда ты лезешь, придурок? Нашел время… — Ч-что? — Глупо переспрашивает майор, будто ему послышалось. Он хочет верить, что нет, не послышалось. Сердце пропускает громкий удар. — Я тебя люблю, — с паузами и уверенно отвечает оперативник, а у самого ком в горле. Господи, заткнись! Еще удар. — Макс, я тебя тоже… — Леша просто не верит, думает, что все сон или болезнь прогрессирует. Но мужчина берет его лицо в свои руки, подтягивается и касается чужих губ. Не требователбно, не грубо, а совсем нежно, что было очень неожиданно. Леонидов обмякает в его руках, забывает обо всем на свете. Сейчас центром Вселенной только он. Только Макс. — Прости меня, что не сказал раньше, я думал, ты шутишь. Но когда увидел, как тебя погружают на носилках в машину, понял, что не могу без тебя. Я тогда знатно перепугался, к тому же и не соображал совсем. Алексей молчит, теперь это слезы счастья. Вечно бы сидеть и смотреть в лицо своего возлюбленного, теперь он полностью ненавидит себя за то, что Максу придется пережить его смерть. Эта мысль вновь заставляет дернуться, она режет сердце и совсем не дает покоя. — Я буду с тобой до самого конца, потому что действительно люблю тебя…