***
— А где Максимов? — Вахтанг вновь окидывает взглядом все помещение, точно убедившись, что галлюцинаций у него нет. — Я тоже самое у тебя спрашиваю, — майор с такой силой швыряет файл с документами на свой стол, что все остальные листы бумаги, лежащие близко, разлетаются по кабинету от потока воздуха. — Уже раз десятый! — Ну я откуда это могу знать? Это ведь ты у него там живешь, тебя и надо спрашивать, — пожав плечами, мужчина набирает уже наизусть запомнившийся номер. — Да не живу я, — Алексей сгребает все листы, валяющиеся на полу, в одну кучу и кладет их стопкой обратно на край стола, — просто ночевать пока негде. Он скрещивает руки на груди и отворачивается к доске подозреваемых, обводя указательным пальцем красные нити и фотографии, чисто для вида, потому что сейчас не думается не о чем другом, кроме Макса. — Недоступен, — бросая телефон на стол, откидывается в кресле, нервно постукивая пальцами по прозрачной кружке с остывшем кофе. — Подожди, он же уезжал вчера вечером, — мужчина чуть ли не подпрыгивает с места, спешно оборачиваясь к коллеге, который, от неожиданности выпучив глаза, отодвинулся чуть дальше. — Вот, буквально после того, как он отвез меня в квартиру, почти сразу же уехал, — Леша показательно фыркает, — и, естественно, не сказал, куда. Обиду в голосе не скрывает и тихо воет от усталости. — В девять часов вечера Жарова чуть ли не следом за ним вышла из отдела, — Леонидов удивляется не меньше Вахтанга, но чувство злости и обиды начинает царапать душу моментально. — Машина его тут стояла минут пятнадцать. Леонов быстро переключает камеры видеонаблюдения с коридора отделения на улицу, где открывается свободный вид на красный внедорожник, но все виснет в самый неподходящий момент, и мужчина, промотав назад раз десять, но снова возвращаясь к помехам на экране, бьет ладонью по краю стола. — Твою мать! — Поднимает взгляд на монитор, когда камера выдает лишь синий экран. — Все, теперь точно конечная. Оба смотрят друг на друга, и Алексей зарывается пальцами в собственные волосы, шумно выдыхая.***
Кнопка звонка продавливается под сильным давлением большого пальца, вот-вот обещает заесть и больше никогда не вернуться в исходное положение. По ту сторону двери опустощающая тишина, которая, кажется, давит прямо на легкие, потому что дышать резко становится трудно, к горлу подкатывает режущий ком, глотать больно, изнутри все распирает, наружу хочет выйти оглушающий крик отчаяния, когда Леша прижимается спиной к двери, все еще не теряя надежды уловить хоть единый шорох. И он уходит, понимая, что стоять и долбить в дверь бессмысленно. Уходит, пока соседи не вызвали других ментов. Уходит, даже не зная, что его бывшая уже четвертый час находится в аэропорту, ожидая посадку на свой самолет. Она уже вот-вот будет… На улице грязно и сыро, серые тучи затмили город, дороги полны машин, а тротуары людьми, кутавшиеся в свои куртки и спешащие куда-то. Майор выпускает теплый воздух из своего рта, который тут же уносится прохладным осенним ветром. Время на экране телефона показывает «12:56», и мужчина решает, что в отдел пока возвращаться не будет, а сразу поедет в квартиру лучшего друга, чтобы лишний раз убедиться, что Макса там нет. — Ты можешь пробить, где его телефон находился перед тем, как выйти из сети? — Леонидов зажимает мобильник между ухом и надплечьем, сворачивая на главную дорогу и переключая скорость. — Все, спасибо, я буду ждать твоего звонка. Откидывает телефон на соседнее кресло и выжимает педаль тормоза на светофоре, нервно постукивая пальцами по рулю. Хотелось взвыть и коснуться так неожиданно ставшего за все эти годы родного плеча. Не первый раз, когда Макса приходилось искать всем отделением в какой-то заброшенной больнице или вытаскивать из подземного люка какого-то дилера, с чего-то решившего, что оставить Максимова на произвол судьбы без еды и воды за то, что якобы тот по его вине отсидел срок — идеальная месть. Но сердце колошматилось так, что казалось, вот-вот оно выпрыгнет из груди и возможности уткнуться в родное плечо уже не будет. Хотелось домой, перемотать время назад и остаться там навсегда, в окружении родительской любви, в бесконечном смехе друзей со двора и улыбке отца. Хотелось в то время, когда все проблемы казались решаемы, все друзья вечными, а собственная жизнь самым ценным на земле. Холодок пробегает по спине от одной только мысли, что с Максом могло что-то случиться. Леонидов так быстро мотает головой, что на секунду все вокруг начинает плыть, но он фокусируется на дороге и вновь голову занимают мысли на отвлеченную тему. Звонок телефона раздается неожиданно, как раз в тот момент, как машина подъезжает к чужому подъезду, а Леонидов пытается вспомнить, что ему нужно было. — Да, Вахтанг, — более воодушевленно отзывается Алексей, взяв трубку. — Слушай, не знаю, помнишь ли такое место, — Леонов перебирает бумаги на столе и щелкает компьютерной мышкой, чем сейчас испытывает терпение коллеги, — в заброшенном здании «Эдельвейс» его телефон светился два часа назад, а потом вышел из зоны действия сети. Майор тут же трогается с места, на всякий случай уточняя. — Это же то, где 6 лет назад сестру того альбиноса изнасиловали? Леша в последний раз оборачивается в сторону железной двери, спрятанной за козырьком подъезда, а после выруливает на главную дорогу и в голове выстраивает маршрут к заброшенному месту. — Да, именно, — криминалист кивает, будто его сейчас кто-то видит, — сейчас я посмотрю какие-нибудь данные и спрошу у Гнездилова по поводу этого мужика, я начинаю сомневаться, что он не сбежал. — Гнездилов? — самодовольно ухмыльнувшись, найдя время для шутки-минутки, Леша невольно представляет Игоря. — Альбинос наш. Леонов, кажется, шуткой не очень вдохновился. — У него же пожизненное было, он столько людей застрелил, — Алексей нахмуривает брови, пытаясь вспомнить. — Да и каялся он в содеянном, че-то там нес про то, что отомстил и должен понести наказание. — Ну, Леш, ты как будто первый год в полиции работаешь, мало ли, что он там наобещал. Майор тяжело вздыхает, опуская томный взгляд на пешеходный переход. — Все, давай, ты должен найти Макса. Как обычно, скинешь мне звонок, если понадобится подкрепление, я всех уже осведомил. Речь остается без ответа, Алексей вновь бросает телефон на соседнее кресло и сжимает руль до побелевших костяшек. Вахтанг кладет мобильник на стол и, оставляя недопитый кофе, выходит из кабинета. Монотонный женский голос звучит из магнитолы. Чуть-чуть о погоде, свежих новостях в крупном городе и, как называется, «добрый вечер», где люди передают своим родным и близким всякие пожелания. Радио играет лишь фоном, Леонидов концентрируется на дороге и своих мыслях. Хочет вновь забить голову работой, чтобы на долгий срок не вспоминать об окружающем мире, мысли на отвлеченную тему он больше воспринимать не хочет. Лишь бы все было, как раньше: работа, дом, родители и снова по кругу. Никакого Макса, Лены и прочих ненужных переживаний. Думает, что любовь больнее сломаных костей, любовь — чувство жестокое, несправедливое ко всем, что любить — не значит быть любимым, что лучше не любить совсем, чем так.***
Алексей на задержании в этом заброшенном месте не был, но дорогу знал хорошо. Оставив машину в пятидесяти метрах от полуразвалившегося дома, майор, пробираясь через высокую траву, вытаскивает оружие и с опаской оглядывается каждую минуту. Сердце бешено стучит не от страха перед неизвестностью и гнетущей атмосферой вокруг, а от переживаний о Максимове. И как бы Леонидов не пытался сосредоточиться на деле, или хотя бы попытаться их связать между собой, все вновь сходило на Макса. Он заходит в кирпичное здание без окон и дверей, все поросшее разной травой. Держит в прямых руках перед собой пистолет, кладя указательные пальца на курок и загладывая в каждую комнату. Хотя сейчас это скорее склад всякого мусора, лишь ограниченного гнилыми досками и почти рухнувшеми стенами. Мужчина выходит на задний двор, хватка ослабевает и он опускает вниз ствол, его взору представлена вся местность. Пожелтевшие листья, разбросанные по всей земле, шелестят и отбрасываются ветром, а потом вновь ложатся до очередного потока воздуха, деревьями осыпана вся поляна, небольшая, где стояла одна беседка и какой-то сарай, они выглядели чуть лучше и не были похожи на заброшенные. Брюнет мучительно вздыхает, сейчас он готов упасть на колени и сделать все, что угодно, только бы это закончилось. Он отшатывается назад и в последний раз кидает взгляд куда-то в даль. «Макс!» — И только тишина отзывается ему. — Там ничего и никого нет, — с обидой и злостью в голосе тараторит Леонидов, выпуская теплый пар в еще непрогревшийся воздух, он едет обратно в город, потому что чувствует, что Максимова здесь нет и, наверняка, не было. А еще он злится, потому что Вахтанг не с первой попытки взял трубку. «А если бы мне нужно было подкрепление? А если бы меня там убили?» Леонов на это лишь кивает, а потом вспоминает, что его сейчас никто не видит, добавляет краткое «хорошо». — Слушай, ты можешь пробить, где его телефон находился последний раз? — Мужчина ставит звонок на громкую связь и, положив телефон на панель приборов, держится за руль двумя руками. — В смысле? Опять? — Возмущенно тараторит Леонов, ставит кружку с новым кофе на край стола и хмурит брови, — я же пробивал недавно. Леша бьет себя ладонью по лбу, когда в голове всплывают отрывки из разговора. — А, точно, — судорожно выдыхая, мужчина поджимает губы, — прости, заработался что-то… — Ага, ты, кстати, Лене звонил? А то я сегодня утром не дозвонился, думал, может знает, где Макс. — Да по-любому знает, только у нее целый день выключен, как и у Максимова… — Неприятные подозрения закрадываются в душу, и Леонидов чуть ли не воет от безысходности, слегка отвлеченный, он едва не выезжает на красный. — Но я был у нее дома, там никого. — Ладно, езжай домой, отдохни, вдруг Макс явится, — криминалист делает глоток горячего напитка и откидывается в кресле, довольствуясь тем, что в кабинете нет никого и предоставлен он пока сам себе. — А Пса тоже нет? Он обычно помогал нам своего хозяина искать, собаки же вроде чувствуют. — Когда я уезжал, дома был, пол ночи спать не давал, но с собой я решил его не брать, — негодует брюнет, включая дворники, потому что на лобовом стекле стали появляться неприятные капли. — Выл, по квартире шатался, я тогда совсем этому значения не предал. — А зря, — почти отчитывает его Вахтанг, подтягиваясь к компьютеру, — ладно, давай, я сообщу тебе, если что-то новенькое появится. — Хорошо. На этом разговор заканчивается. Алексей поправляет на себе светлое пальто, лишь сильнее включая обогреватель. Жмется в одежду и хочет как можно быстрее оказаться в теплой квартире, хоть и не своей…***
Машина паркуется на том же месте, что и пару часов назад. Леонидов поднимает томный взгляд на окна третьего этажа, голова раскалывается, а в глазах изредка все плывет, он отчаянно встряхивает ей и бежит под козырек подъезда. Пароль от домофона, почтовые ящики, лестница, этажи, расстояние преодолевается быстро и майор тянется за ручку двери, тут же отдергивая. Маленькая щель открывает вид на прихожую, мужчине приходится вновь достать ствол из заднего кармана. Он ногой толкает дверь, обшитую дермантином, на себя и с опаской проталкивается внутрь. Но он точно помнит, что закрывал дверь на ключ, даже раза два проверил, но Пес такое с квартирой сотворить не мог. Напечатанные бумажки формата А4 валялись по всему полу, белая чашка, стоявшая в зале, удачно была снесена со стола и разбита вдребезги, одеяло снято с дивана, а пара фотографий в рамочке на столе возле него, лежали там же. Пса, конечно же, не было…