***
Расчëска плавно скользила по серебристым волосам, Куромаку снова проснулся раньше всех. Даже учитывая его график работы, он мог бы поспать ещё часок. Но наш кардинал просыпался минут на пять раньше своего будильника, так что дисциплинированный организм в дополнительном сне не нуждался. Вот уже завтрак для клонов приготовлен, второй привёл себя в порядок и может позволить себе выпить чашечку кофе перед работой. А вот лишний час сна понадобился бы Пику, зашедшему на кухню в плохом настроении. Конечно, у пикового всегда настроение так себе, но утром его раздражительность достигает ста процентов, это Куро знал по своему опыту. Так что лучше с ним не говорить, не трогать и вообще оставить в покое. Искоса поглядывая на восьмого, серый думал о нём. О его жизни, интересах, состоянии здоровья, в основном психологического. Ведь Пик ничего о себе не рассказывал, даже про свою работу… Вспомнив о работе, трефовый быстро выбросил из мыслей другого клона и включил телефон, чтобы посмотреть время. Ему уже пора выходить, а то не успеет прийти пораньше. Куромаку мысленно прошёлся по всем своим делам, вроде всё сделано. Но неожиданно и со стыдом второй понял, что забыл разбудить своего валета. Это дело требовало немного времени, но у кардинала каждая минута на счету. — Пик, — подозвал второй клон пикового, мешая ему завтракать. — Чë надо? — отрываясь от еды, не очень дружелюбно, спросил восьмой. — Можешь разбудить Зонтика? — встав из-за стола, попросил треф на страх и риск своего валета. — Нет, — отказал злюка. — Пожалуйста, мне уже пора выходить. Зонтик не может просыпаться по будильнику, из-за его резкого звука он три раза падал с кровати. Ваши смены начинаются в одно время, а ещё ваши комнаты рядом, так что… — очкарика грубо перебили. — Ладно, вали уже, — пиковый, устав слушать, как Куро нудит, решил всё же согласиться. — Спасибо, — уже выбегая из кухни, поблагодарил трефовый король. Посмотрев последний раз на половинку своего омлета, восьмой ушёл. У него не было сил запихивать в себя эту гадость. Проблема тут не в Куромаку, готовил он неплохо, все граммовки были соблюдены. Просто вся еда Пику казалась отвратной, превозмогая себя, он всё же ел хоть что-то. Фиолетовый на пороге уже чужой комнаты, а вот и рядом с кроватью шестого, который мирно спал. Умиротворение на его лице злило пикового больше, чем грусть или страх. Грусть была частой гостьей, ведь трефу было больно видеть, что Пик такой несчастный. А страх… Валет уже давно не боялся за себя, он боялся за других. Боялся, что пиковый может причинить вред себе и другим. Но король убеждал себя, что Зонтик такой же трус, каким и был, такой же жалкий неудачник, лишний и ненужный. Но Карточный Мир поменял шестого клона, заставил открыться своим жителям, довериться им так же, как они доверяли ему. И это сделало его лучше, помогло поверить в себя, а Пик стал только хуже. Более уязвимым и подозрительным, с неконтролируемой агрессией и проблемами в выражении чувств. А Зонт всегда был искренним, таким легким и недосягаемым для восьмого. Рука в тёмно-синем свитере поднялась, чтобы отвесить звонкую пощечину, но голубые глаза неожиданно открылись, удивленно изучая стоящего у кровати короля. Тот убрал руку, жгучая зависть была подавлена, она оставила после себя лишь грязный след, за который было стыдно. — Привет? — неуверенно начал разговор шестой, — Что ты тут делаешь? — Где мои благодарности за то, что решил потратить своё время и прийти разбудить тебя, недоумок?! — зло рявкнул Пик. — Ах да, прости. Спасибо, — Зонтик тепло улыбнулся злюке. Тот нахмурился ещё сильней, как этот мягкотелый болван может в серьёз благодарить его? Трефовый ведь сам проснулся, так что присутствие короля было бессмысленно. Пиковый развернулся, не говоря ни слова, и поспешил прочь из комнаты. Этот голубой просто делает то, что ему скажут. Но почему это «спасибо» звучало так искренне? Восьмой помнит, как валет разговаривал с ним раньше. Отводил испуганные глаза, заикался, дрожал, не зная куда деть руки. И признаться честно, Пик пока сам не знает, какого Зонтика он ненавидит больше.***
Смена тянулась бесконечно. Зонтик уже протëр все полки, аккуратно собрал и выкинул кусочки стекла от разбитой бутылки, которая, скорее всего, была свидетелем какого-то конфликта в ночную смену. Беря в руки швабру, он поблагодарил Бога, что работает в дневную смену. Ведь утром и днëм приходили более-менее трезвые люди. Потому что в маленьком магазинчике алкоголя правило о том, что после десяти часов спиртное не продаётся, не особо работало. Да и никто не проверял. Трефовый вытирал с плиточного пола лужу водки. Стоил напиток недорого, так что валету было не жалко, что бутылка разбилась. Ему было бы всё равно, даже если бы все бутылки попадали со стелажей. Шестому сложно было продавать эту отраву людям, его мучила совесть. Каждому клиенту он предлагал купить что-то другое, но залежавшиеся конфеты мало кого привлекали. Он пытался убедить себя, что в этом нет его вины. Эти люди могли купить алкоголь в другом месте, вместо него мог быть другой работник. В этом мире от Зонтика практически ничего не зависит. Этот мир такой большой и непредсказуемый, валет не смог бы удержать его в руках, даже если бы имел такую возможность. Иногда, ему хотелось вернуться обратно в непонятное чёрное измерение, где нет никаких опасностей, где тело ничего не чувствует, где он проводил время со своей семьёй и всё было спокойно… Нет ответственности за королевство, нет страхов, ничего нет, но в тоже время есть самое дорогое. Сегодня рабочий день был скучным, поэтому, сидя за кассой, он рисовал цветочки и облачка на обратной стороне чека. Неожиданно, в дверях магазина появилась зелёная макушка пикового валета. Зонтик сразу оживился, улыбнувшись знакомому лицу. — Привет, — дружелюбно поздоровался со свои клиентом треф. — Приветики на потом оставь. Мне нужна бутылка чего-нибудь крепкого, — хмуро сказал кудрявый. — И за чем же? — расстроено спросил шестой. — Для моих друзей, они сказали, чтобы я спёр что-нибудь отсюда, так что давай не будем усложнять, — Вару уперся о стол руками, нависая над сидячим Зонтом. — А почему они сами не могут? — выбрасывая изрисованный чек, снова задал вопрос голубой. — Это не важно! Денег у меня с собой нет, но я потом отдам, ты же меня знаешь, — наглая улыбка озарила лицо зелёного. — Знаю, поэтому не продам, — строгим голосом ответил тревовый валет, — У тебя не только денег нет, но и друзей. — Что?! Да как ты смеешь… — пикового перебили. — А как они посмели заставить тебя украсть что-то? А если бы тут были камеры? А если бы кассиром был не я и тебя бы заметили и посадили за воровство? — пятый лишь поджал губы, не зная, что ответить. Зонтик встал из-за стола и подошёл к очкарику. — Прости, что был таким грубым, но уверен, ты можешь найти друзей, которые будут ценить тебя, а не использовать, — ласково сказал шестой, положив руку на плечо Вару. — Даже мой король меня никогда не ценил! Мне приходится терпеть ЭТО, — пиковый оттянул высокий ворот своего свитера, показывая синяки, — чтобы получить хоть каплю его внимания! — Ох… — Зонтик сильнее сжал чужое плечо, пытаясь поддержать пятого, — Может, тебе стоит найти другой подход? — Хм… Да, ты прав! — неожиданно согласился зелёнка, — Я всё время пытался сделать ему неприятно, — начал рассуждать он, — ну в физическом плане, а теперь я буду делать ему плохо эмоционально! Мне надо унизить его, раздавить, сломать и тогда он сам приползëт ко мне! — высказал свою гениальную идею очкастый садист. — Что?! — удивленно воскликнул голубой. — Ты открыл мне глаза! — Вару слегка приобнял трефового, аккуратно стащив с прилавка шоколадный батончик. Зелёный поспешил прочь, пока обескураженный Зонтик не заметил его воровства. Конечно шоколадкой новых друзей не удивишь, но хотя бы что-то. — Что же я наделал… — тихо прошептал валет, желание помочь опять не оправдалось хорошим результатом, стало только хуже. Шестой стыдливо закрыл лицо руками, но немного подумав, он успокоился. Что такого ужасного может сделать Вару? Неприятно обозвать? Приклеить на спину бумажку с надписью «лох»? Ничего критичного, но треф не хотел портить стабильно плохое настроение Пика ещё сильнее, даже такими мелочами, которые, как он знает по своему старому опыту, довольно неприятные.