Смех и осколки

Кэйе всё ещё было очень сложно поверить в то, что всё это реально. Дилюк никогда не вёл себя так, будто Кэйа нравится ему как-то по-другому. Не как брат и надёжный друг, не как тот, кто практически стал его частью. Кэйа всё ещё не до конца верит в то, что Дилюк на том балконе целовал именно его. Что сейчас Дилюк танцует с ним, что все те слова Дилюк сказал ему. Кэйа до ужаса боится того, что это просто влияние момента, одежды, пунша, и завтра Дилюк посмотрит на него без этой разбивающей сердце любви. Кэйа крепче сжимает руку на чужой талии и сглатывает. Он этого просто не переживёт. Дилюк, словно почувствовав, что что-то не так, бодает его в плечо, крепче сжимает ладонь Кэйи, прерывает танец и тянет его глубже в сад. Они забираются в какой-то тёмный закуток, без фонарей и скамеек, снимают мечи и просто роняют их на землю, а после усаживаются прямиком на траву. Она, конечно, попортит их одежду, но даже Архонты не могут представить, насколько им сейчас на это плевать. Дилюк тянет Кэйю на себя, спиной на свою грудь заставляет опереться и сцепляет руки на его животе, обнимая. Кэйа выдыхает рвано, свои ладони поверх чужих устраивает аккуратно. Даже если это всё наваждение, сон, галлюцинация, помутнение сознания у Дилюка, Кэйа проигрывает сам себе. Он насладится этим сполна. Голову свою на чужое плечо откидывает и легко целует линию подбородка Дилюка. Тот рокочет что-то невнятное, довольное, как большой кот и щурится. В ответ целует Кэйю в лоб и шепчет на ухо что-то невнятное, но голосом до того нежным, что у Кэйи сердце сжимается. Он тихо смеётся: — Да ты, как я погляжу, романтик каких поискать. — Только рядом с тобой. И Кэйа не может не покраснеть. И найти слова, чтобы ответить, тоже не может. Дилюк тихо смеётся. В кои-то веки он лишил Кэйю дара речи. Ещё раз в лоб целует и после на траву откидывается. Кэйа тихо ойкает, потом ещё ёрзает немного, голову свою поудобнее на чужой груди укладывая. Дилюк правую руку оставляет поперёк груди Кэйи лежать, аккурат над сердцем, а вторую в волосы его запускает и совершенно бессовестно перебирает их, портя причёску и цепочками серебряными позвякивая. Кэйа глаза прикрывает и наслаждается каждым мгновением, каждым движением, каждым ударом дилюкова сердца, каждым его вдохом и выдохом, ибо сейчас всё это — для него одного. Весь Дилюк сейчас его и для него. Кэйа расслабляется и руки свои кладёт на ноги Дилюка, как на подлокотники у кресла. Они молчат и просто смотрят на звёзды. Тишину нарушает лишь шелест листьев — даже шума от праздника не слышно. Кэйа неосознанно на ногах Дилюка пальцами узоры рисует. Дилюк знает, что Кэйа так делает, когда глубоко задумывается. Он не спрашивает ничего, и лишь благодаря этому различает едва слышные слова, что Кэйа произнёс. Дилюк даже не смог распознать, что это за язык, а когда переспросил, то в ответ получил грустное: «Мама всё-таки была права». Дальше они не говорили. Они оба не могли сказать, сколько времени прошло, прежде чем Кэйа испуганно вскочил, услышав голос Крепуса. Дилюк нехотя поднялся вслед за ним, заглянул в перепуганные глаза Кэйи и, неловко улыбаясь, сообщил, что он отцу уже всё рассказал. Кэйа сначала побледнел, а затем густо покраснел и севшим голосом переспросил: — Всё? — Всё, — кивнул Дилюк. — Вообще всё? — Кэйа, кажется, испугался ещё больше. — И про стон тоже? Тут уже покраснел Дилюк и отрицательно замотал головой. Да ещё с такой силой, что его кудри со спины перекинулись на плечо. Чтобы занять себя чем-то, он расправил подол платья Кэйи. После крикнул что-то отцу, и они двинулись ему навстречу. Крепус внимательно осмотрел сыновей, вынул пару травинок из волос Дилюка, щёлкнул Кэйю по кончику носа, хмыкнул и пошёл к выходу из сада. Юноши двинулись за ним. Кэйа отметил, что отец выглядит уставшим. До винокурни ехали молча. Когда вошли домой, Крепус махнул Аделинде и сыновьям рукой и, не сказав ни слова, ушёл в кабинет. Кэйа уговорил Аделинду пойти и отдохнуть, заверив, что они со всем справятся сами. Дилюк молча ушёл к себе в комнату, быстро снял с себя одежду, ненароком раскидав её по всей комнате, ополоснулся холодной водой, натянул ночную сорочку и почти побежал в комнату Кэйи. Кэйа тем временем не мог расшнуровать корсет. Руки просто не дотягивались. Когда Дилюк с силой распахнул дверь, то Кэйа крупно вздрогнул. Дилюк быстро понял, в чём дело, и, без слов и просьб, решил помочь. Аккуратно и медленно, чтобы не спутать завязки, он расшнуровывал корсет. В конце, когда Кэйа уже придерживал платье руками, чтобы то не упало на пол, Дилюк, поддавшись какому-то непонятному порыву, легко чмокнул оголившееся плечо. После, подняв глаза, он столкнулся со взглядом Кэйи, отражённым зеркалом, напротив которого они стояли. Дилюк, продолжая глядеть ему в глаза, слегка улыбнулся, обнял Кэйю за талию, прижался со спины и поцеловал ещё и в щёку. Кэйа опять покраснел. Дилюк подумал, что не хочет его отпускать в принципе, но Кэйа всё же выпутался из его объятий и пошёл в сторону ванной комнаты. Дилюк, не думая, взял с постели ночную рубашку и пошёл за ним. В ванной Кэйа отпустил платье, и оно с тихим шорохом сползло на пол. После, Кэйа, слегка поморщившись, залез в бадью с водой. Дилюк сел на табурет рядом и запустил руку в воду, постепенно нагревая её своими силами. Кэйа блаженно вздохнул. Когда Кэйа вылез из ванны и начал вытираться, Дилюк не отвернулся, как делал это обычно. Он открыто пялился. На стройные сильные ноги, эту совершенно прекрасную талию, накачанную спину, широкие плечи и на капли воды, что по этому невероятному телу скатывались. Дилюк даже немного позавидовал. Он не такой изящно-опасный, но его утешала мысль о том, что весь этот идеальный на его взгляд Кэйа, кажется, ответил на признание Дилюка и его чувства взаимностью. Кэйа же, заметив как тщательно его разглядывают, опять покраснел, немного нервно натянул сорочку и, споткнувшись о собственную ногу, ушёл в комнату. Когда Дилюк наконец вынырнул из своих мыслей и вошёл в спальню вслед на за ним, Кэйа уже заканчивал плести свою косу. Когда он закончил возиться с волосами и подошёл к собственной кровати, то нерешительно замер и посмотрел на дверь. Дилюк закатил глаза, откинул одеяло, залез в постель и утянул Кэйю за руку к себе в объятия. Тот смущённо засопел, но в ответ обнял. Кэйа, засыпая, молился, чтобы весь сегодняшний день не оказался сном. Дилюк, слушая сонное дыхание Кэйи, думал о том, что хочет так до конца жизни. Лишь бы они были рядом. Зашедший утром в комнату для проведения серьёзной воспитательной беседы Крепус лишь умилённо вздохнул и вышел, решив отложить всё до вечера. Ещё он подумал, что стоит перестать покупать Кэйе все рубашки со шнуровкой на груди. Дилюк сполз с подушек и спал, уткнувшись Кэйе в обнажённую грудь. Тот во сне в ответ запустил пальцы в алые кудри и, кажется, совсем ими в чужих волосах запутался. Они оба улыбались.