Вопрос веры

«Это лишь вопрос веры», — шептали они, складывая руки в молитве. «Безумие — это ключ», — разносились их радостные, похожие на мантру, крики. «Боль — это цена», — шипели они сквозь сжатые зубы, не имея сил подняться с колен. * Здесь было красиво до того, как построили лечебницу. Пёстрое море цветов стелилось до самых гор, а деревья не казались жуткими монстрами по ночам. Гектары леса скрывали это место от людей очень долгое время… Пока однажды те сами не пришли сюда, чтобы скрыться. Когда построили психиатрическую лечебницу Маунт-Мессив, всё изменилось. Приятное глазу место стало пугающим, похожим на истинную обитель зла. Казалось, леса не спрятали, а похоронили её в своих глубинах, как одну из самых страшных тайн человечества. Сцепились руками-ветвями деревья, чтобы ни животные, ни случайные путники не смогли пробраться к лечебнице. Осталась только одна дорога, а вокруг — неприветливые дикие заросли. И горы, похожие на могилы великанов. Даже после всего, что произошло в Маунт-Мессив, она некоторое время продолжала стоять. Возвышалась в своём мрачном великолепии посреди бескрайнего леса; вызывала у немногочисленных гостей восхищение при свете дня и чувство тревоги ночью. Что-то странное и необъяснимое витало в воздухе, побуждало бежать прочь. После восстания, в результате которого весь персонал психиатрической лечебницы был истреблён, судьба «проклятого места» была предрешена. Оставшихся в живых распределили по другим заведениям или ликвидировали. Некоторым удалось сбежать, но их или не нашли, или слишком плохо искали, решив, что общество попросту не примет сумасшедших и изуродованных. План Вейлона Парка, программиста, который канул в лету, провалился. Специальным агентам не составило труда скомпрометировать все материалы, однако… толпы туристов стали приезжать к месту, которое многие годы тщательно скрывалось. Из-за такой популярности Меркоф уже через полгода огородила и снесла Обитель зла (так лечебницу прозвали в Интернете), не оставив ничего. * С этим «ничего» Вейлон Парк, он же Томас Грин, мог бы поспорить. Кошмары преследовали его практически постоянно, и только семья помогла не слететь с катушек. Расчленённые и подвешенные тела, каннибал, реки крови — воспоминания о том аде уничтожали Вейлона морально. Но больше всего его терзало чувство вины. Он выжил, сбежал, но Майлз Апшер остался в Маунт-Мессив навечно. Парк помнил силуэт, объятый тёмным туманом. И этот образ раз за разом мелькал на периферии зрения, смотрел из темноты ночи. Безмолвный, пустыми глазницами наблюдающий за течением жизни. Программист начал своё путешествие по Америке с целью разоблачения Меркоф три месяца назад, поздней осенью. На то было две причины. Прежде всего, в какой-то момент он понял, что не может оставить всё, как есть. Сама мысль о том, что столько людей погибло просто так, вызывала нервную дрожь. Так было неправильно. Эти жертвы не могли быть бессмысленными. Кроме того, однажды на пороге дома появился человек. Он лишь сказал, что не враг, и отдал большой увесистый конверт. Внутри оказались флэш-карты, оригиналы документов с печатью Меркоф. Информация из другой психиатрической лечебницы, где над пациентами также ставили опыты. И тогда Вейлон решился. Он вышел «на сцену» вновь: распространил информацию с другого аккаунта, опроверг большую часть откровенного бреда, выложенного от его лица агентами корпорации. Ему пришлось изрядно постараться, чтобы не дать скомпрометировать себя вновь, но это дало результаты: в Интернете о нём заговорили. Даже видные политики стали выступать за проведение расследования. Репутация Меркоф пошатнулась, но было слишком далеко до её уничтожения. Парка достаточно быстро прозвали «Мстителем современности», вскоре сократив до «Мстителя». Он понимал: неизвестные союзники решили сделать его лицом этой кампании против корпорации. Некоторые люди восторгались его смелостью, другие считали сумасшедшим конспирологом. Искра только зарождала пожар: если в первый раз всё можно было списать на ложь и клевету, то вторая утечка пошатнула веру общественности. Вейлон привык не задерживаться нигде более, чем на несколько суток. Приспособился ночевать в машине и не мыться неделями. Он никогда не останавливался у других людей, сторонился толп и держал под рукой шокер. Однажды его это даже спасло, но то было ещё в самом начале его «новой жизни» — игры на выживание, у которой вряд ли будет хороший конец. Когда Парк отправил жену и детей на другой континент, ему казалось, что следовать по пятам будут лишь агенты Меркоф. Их хватало сполна, иногда он даже узнавал их издали, что являлось одним из тех многочисленных факторов, почему он всё ещё был жив. Но в один зимний день, когда в мотеле, в котором Парк остановился, поселилось особенно много людей из-за фестиваля неподалёку, в «размеренную» жизнь ворвались непредвиденные обстоятельства. Всё началось с банального: сломалась машина. Из-за этого пришлось задержаться в городке ещё на ночь. Перспектива остаться без транспорта угнетала, а потому лучшим решением казалось починить её, нежели искать новую. Вейлон мог бы обречённо вздохнуть и закрыть лицо руками от мыслей о том, как угоняет чей-то транспорт, если бы не пистолет, который на него направил замаскировавшийся под туриста агент Меркоф. Посреди белого дня, в коридоре с тошнотворно-коричневым ковром. Умереть от того, что слишком долго открываешь дверь своего номера — ужасно глупая перспектива, как показалось Мстителю. Он слышал выстрел. Негромкий — убийца использовал глушитель. Глаза инстинктивно закрылись, так что оставалось лишь чувствовать. Голову буквально за секунду прошила резкая сильная боль, похожая на сотни игл, проткнувших мозг. Под веками танцевали разводы. Помехи, складывающиеся в практически симметричный узор. Их звук напоминал гудение проводов. В то же время что-то тяжёлое и массивное прилетело в лицо. От такого столкновения Парк завалился назад, успев только охнуть. Все звуки пропали после тихого выстрела, звука падающего тела и странного хруста. Мотель снова погрузился в своё тихое существование.