VERITAS

      Рукой придерживая голову и лежа на боку, Тэхён невесомо и медленно выводит никому не ведомые узоры на груди мирно спящего Хосока. Прошла неделя, а он до сих пор не может привыкнуть к новой роли в их отношениях. Растягивает губы чересчур довольно и тянется к щеке своего парня, осторожно, чтобы не разбудить, целуя. Хосок сквозь сон мило стонет, а губы его трогает едва заметная улыбка.       — Мало, — по-ребячески дуется, всё не открывая глаз.       И Тэхёну ничего не остаётся, как коснуться щеки вновь, но более ощутимо. Медленно переходит, нависая, к скуле, а после снова опускается, но уже к таким манящим приоткрытым губам, которые аккуратно, почти невесомо целует снова и снова. Вдруг охватывает верхнюю своими и самозабвенно посасывает, наслаждаясь мягкостью. Раньше бы Тэхён никому не позволил целовать себя или себе кого-то до умывания, но с Хосоком всё иначе — совершенно другие, новые ощущения, от которых пальчики ног поджимаются.       — Что за прилив нежностей с утра пораньше? — с мягкой улыбкой интересуется Хосок, наконец открыв глаза, которые сонно потирает лучезапястным суставом кисти.       — А что, ты против? — игриво шепчет Тэхён, порываясь вновь поцеловать его.       — Ничуть, — довольно отвечает тот и в ответ чмокает губы парня.       С трудом поднявшись с постели, Тэхён укутывается в мягкий плед, который они вечером не убрали, скатав к ногам, и медленно топает в ванную, едва поднимая ноги. А Хосок плетётся за ним и вскоре подхватывает его на руки, тут же слыша заливистый смех, в который он так влюблён. К такому Тэхёну ещё нужно привыкнуть, ведь ранее это он выполнял все эти действия, но никак не кто-то другой по отношению к нему. Но с Хосоком ему нравится чувствовать себя чуть-чуть слабым, когда при всех остальных он продолжает держать маску сильного мужчины, способного горы свернуть, лишь бы прийти к цели.       Умывшись и вытеревшись, Тэхён открывает очередную пачку тканевой маски и накладывает на лицо, а Хосок встаёт сзади и обвивает руки вокруг его талии, а после ладонями невесомо поглаживает бёдра, целуя в шею.       — Прям целый обряд проводишь, — издаёт смешок Хосок и плотнее упирается пахом в ягодицы. — Но даже с этой дурацкой маской ты чертовски сексуальный, — хрипло шепчет и лёгкими поцелуями проходится по жилистой шее.       Тэхён не находит, что ответить, потому просто наслаждается его мягкими губами на своей смуглой коже, голову склоняя вбок, чтобы предоставить как можно больше места. С уст слетает едва слышный стон, отчего он тут же кусает нижнюю губу: ему неловко, несмотря на несколько ночей, проведённый в одной постели под самозабвенными касаниями, поцелуями и непривычными проникновениями, которых Тэхён сначала боялся, думая, что будет больно, но Хосок сделал всё возможное, чтобы такого не случилось.       Чон медленно разворачивает к себе парня и довольно резко подаётся вперёд, чтобы завлечь в страстный поцелуй. Тут же подхватывает под упругими ягодицами и усаживает его на тумбу возле раковины, чуть не роняя с неё фен. Тэхён в спине прогибается, подобно грациозной кошке, когда ладони Хосока невесомо ведут по спине к лопаткам, а после опускаются обратно. Кожа чуть ли не отдаётся во власть мурашек, но чувствуется лишь то, как под ней будто бы рой чего-то чересчур приятного проходится, словно бабочки вспорхнули с цветов. Вскоре губы Хосока опускаются к тяжело вздымающейся груди парня, и он выпускает язык, который проворно кружит вокруг соска, впоследствии погружённого в горячий рот. Тэхён шумно вздыхает, вновь отмечая про себя, как это всё-таки непривычно смущающе, но даже если так — он готов пережить эти чувства не один, не два и даже не тысячу раз, а куда больше, но при условии, если вызывать их в нём будет Хосок и никто больше.       — Я уже не могу, Хо, — вымученно стонет Тэхён, заламывая брови, и, обвив ногами его крепкие бёдра, прижимает к себе так, чтобы иметь возможность стоящим членом соприкоснуться с чужим и начать нетерпеливое трение.       Хосок молча растягивает рот в игривой улыбке, показывая ровный ряд белоснежных зубов, и прикусывает нижнюю губу. Направляет на Тэхёна пронзительный взгляд, влюблённо осматривая возбуждённого парня.       — Блядь, я уже готов кончить лишь от твоего вида, — хрипло шепчет Хосок, с тихим смешком лбом уткнувшись в его плечо.       — Так чего же ты ждёшь? — тяжело дыша, спрашивает Тэхён, с трудом выговаривая слова.       — Хочу насладиться и сделать тебе как можно приятнее, — признаётся Хосок, наконец взглянув в его туманные глаза.       — Ты сделаешь мне приятно, когда войдёшь в меня, — хищно облизнувшись, он ладонями осторожно обхватывает его щёки и тянет на себя, увлекая в очередной поцелуй, в котором они и не замечают, как воздуха порой не хватает.       Подхватив Тэхёна на руки, Хосок, продолжая поочерёдно посасывать губы, несёт его обратно в спальню. Аккуратно укладывает на уже прохладную постель, и от такого контраста разгорячённого тела с тканью мурашки идут по коже. Вскоре Хосок оказывается сверху, быстро снимает с Тэхёна бельё, не в силах уже терпеть и дальше, а после и себя избавляет от трусов. Тянется к прикроватной тумбочке, на которой стоит нужный бутылёк, и обильно смазывает как кольцо мышц Тэхёна, так и свой член, который тут же подставляет, надавливая и медленно проникая. Ощущая, как сжимающиеся мышцы постепенно растягиваются под давящей толщиной органа, Тэхён хватается пальчиками за бока парня и голову откидывает на подушки. Поначалу неприятно, но вскоре он привыкает и позволяет Хосоку начать движения. А тот и рад только, отчего плавно скользит внутри, наслаждаясь невыносимой узостью. Тэхён опускает веки, чтобы не показывать, как глаза так и норовят закатиться, а губы, наоборот, размыкает, пропуская из горла тихие стоны, которые так и ласкают слух Хосока. Ким готов расплавиться, подобно льду, — слишком жарко.       Хосок пробирается ладонями под ягодицы и сжимает их, приподнимая бёдра Тэхёна, тем самым меняя угол проникновения. Становится резче, жёстче, и Тэхён соврёт, если скажет, что так ему не нравится гораздо больше. Хриплые громкие стоны разлетаются по спальне, словно бы отражаясь от стен. Тэхён, будто бы отключившись, инстинктивно ведёт бёдрами навстречу и крепче обвивает шею парня, прижимая к своей тяжело вздымающейся груди.       — Я… Я скоро, — еле вырывает из себя слова, мешая их с настолько сладкими стонами, что Хосок даже жалеет, что нельзя попробовать их на вкус, отчего приходится лишь гадать, на что бы они были похожи.       Вскоре чувствуется грубый укус на плече Тэхёна, отчего точно останется след, и под ухом слышится тихий рык. Ему становится понятно, что Хосоку тоже тяжело и он готов кончить, но явно не позволяет себе, прежде не доставив полноценного удовольствия своему мальчику. Тэхён тяжело вздыхает, чувствуя лёгкую дрожь, смешавшуюся с дурманящими разум ощущениями, даруемыми членом, что внутри него не переставая скользит, то ускоряясь, то замедляясь, словно бы мучая их обоих. Он уже чуть ли не скулит, и Хосок плотно обхватывает его орган ладонью и начинает быстро двигать ей. Словно волна выходит из моря, оргазм концентрируется в паху и следом быстро разливается по телу, накрывая с головой. С губ слетает протяжный громкий стон, и кажется, что Хосок сейчас покинет его, но нет — он продолжает вырывать из любимого Тэхёна частые стоны, не прекращая медленно, будто бы растягивая удовольствие, двигать бёдрами. А после резко выходит и сразу же изливается на его живот.       — Ну вот, снова в ванную идти… — наконец найдя в себе силы, тихо произносит Тэхён и пальцы опускает в небольшую лужу спермы, ведёт чуть выше. — Липко, — брезгливо морщит носик, в который тут же получает нежный чмок, заставляющий его расплыться в довольной улыбке.       Когда Тэхён выходит после душа, протирая волосы полотенцем, сразу же чувствует запах готовящегося омлета с овощами и крепкого кофе. Правда, кофе после такого бодрого утра уже бессмысленно, думает Тэхён, но всё равно чрезмерно рад от такой заботы.       Он подходит со спины и обнимает так нежно, что даже лишь одними прикосновениями чувствуешь, насколько сильные чувства парень испытывает к своему Солнцу. И Хосок, чуть повернув голову вбок, коротко целует его в висок со всей нежностью, которая только возможна.       — Готов идти с Сомин на приём к психотерапевту? — осторожно спрашивает он, выкладывая на тарелку второй омлет, повторно обжаренный уже сложенным пополам с овощами.       — Не-а, — обречённо тянет Тэхён, не имея представления, чего ожидать от сегодняшнего первого сеанса. — Какой будет реакция Сомин? Не станет ли ей только хуже? Эти вопросы мучают меня, Хо.       — Слушай, ты всё-таки основательно подошёл к выбору психотерапевта, проанализировав отзывы! Так что всё плохо быть не может, Тэ. А если вдруг и будет, то я всегда рядом и помогу как тебе, так и Сомин, — дарит успокоительную улыбку и, взяв тарелки, идёт к столу, на который ставит их рядом с чашками кофе. — Приятного!

. . .

      Нервы так и бьют, эхом ударяя по всему телу, Тэхён глубоко затягивается и выдыхает. Он специально остановил такси раньше, чтобы по пути до родительского дома собраться с мыслями. Сомин, наверное, уже готова, потому нужно поспешить, но он не торопится, ведь всё равно ещё есть время до приёма. Вдруг взгляд невольно косится в сторону кирпичной изгороди, за которой огромного дерево, свисающее тяжёлые ветви, покрытые зеленью, и он видит рыжий комочек шерсти. Подходит ближе и садится на корточки. Тэхён любит кошек, и ему тяжело видеть бездомных животных, а сердце его сжимается. Это котёнок, ещё совсем маленький, он истошно пищит, и Тэхён подозревает, что он голоден. Парень не может пройти мимо и оставить его здесь, обрекая на явную смерть, потому, быстро сунув в карман лёгкой куртки HQD, осторожно поднимает котёнка, который тут же шипит на него. Встав, Тэхён тянет его выше и внимательно смотрит: рыжая шерсть под слоем пыли, а глазки выглядят больными. Сунув его под куртку, желая согреть и держа руку согнутой, чтобы котёнок не упал, он решает взять его с собой. Ему хочется этого не только потому, что жалко животное, но и потому, что таким образом думает открыть новую главу в жизни, где будет он, Хосок и это милое создание, брошенное на произвол судьбы.       «Мама вряд ли обрадуется…» — думает Тэхён. И это касается не только рыжего милого котёнка, но и его отношений с парнем. Он должен молчать. Но сможет ли он долго держать язык за зубами? Хотя окончательно портить отношения с отцом и матерью у него точно нет желания.       Вскоре он добирается до родительского дома. Госпожа Ким, раскинув морщинистые руки для объятий, встречает его с радостной улыбкой, которая тут же меркнет, стоило ей увидеть выглядывающую из-под куртки сына рыжую головку с белым пятном на лбу.       — Что это… — достаточно брезгливо морщится женщина и вновь поднимает взгляд на безэмоционального Тэхёна.       — Котёнок.       — И что он делает здесь? — всё допытывает она, хмуря брови, и всё-таки пропускает внутрь.       — Подобрал, — шумно вздыхает Тэхён от глупых вопросов матери. — Не волнуйся, как вернёмся с Сомин из клиники, я его заберу к себе, пока пусть побудет у вас, пожалуйста.       — А если он болен?! Вдруг он заразен?       — Ну не трогай его тогда. Пока у меня нет времени сразу же отвезти его в ветеринарку, раз ты же можешь поехать с Сомин, — раздражённо говорит парень, опуская котёнка на пол в гостиной, и тот сразу же заинтересованно, но в то же время запуганно осматривается, боясь незнакомого места, и осторожно принюхивается. — Теперь я буду заботиться о тебе, пушистик, — ласково обращается к котёнку он и осторожно тянет ладонь, чтобы погладить, а тот, словно чувствуя, что этот человек ничего плохого ему не сделает, сразу же успокаивается, тихо замурчав и склонив мордочку под тяжестью руки. — Сомин готова? — с лёгкой улыбкой спрашивает Тэхён, наконец повернувшись к матери.       — Да, она наверху, — шумно вздыхает госпожа Ким, сдаваясь и принимая наличие уличного кота в своём доме. — Я беспокоюсь за неё, Тэ, — взволнованно смотрит на сына она, и глаза её начинают блестеть, и Тэхён отмечает, что мать в разы постарела: неотступающее беспокойство сделало её слишком вымученной не только внутренне, но и внешне.       — Я тоже, но попробовать стоит, — пытаясь сделать голос менее раздражённым, говорит Тэхён. Он ведь тоже беспокоится, но почему-то же всё равно не отступает, когда они уже обо всём договорились.       Оставив мать наедине с подобранным котёнком, который заинтересованно медленно подковылял к ней и начал обнюхивать, парень поднимается на второй этаж, слыша едва различимый скрип под ногами. Находит сестру он, как и ожидалось, в комнате, в которую она разрешает войти после стука в дверь.       — Привет. Ну что, готова? — спрашивает он, подходя ближе к девушке, стоявшей напротив зеркала во весь рост, — она заплетала волосы в хвост, выпустив чёлку.       — Привет. Готова, но не морально, — немного взволнованно произносит Сомин, глядя на отражение брата.       «Как всегда красив», — думает она. А после её взгляд невольно падает на его шею, и на её ярких губах тут же расцветает, словно цветок, улыбка.       — Прикрыл хотя бы. — Сомин, повернувшись к брату, плавным взмахом руки показывает на шею, на которой алеет засос.       Тэхён тут же смущается и быстро тянет вверх воротник куртки. Но в то же время радуется, что её губы дрогнули от лёгкой улыбки, пусть и едва заметной, а не накатывающих слёз, полных горькой боли и обиды на несправедливую жизнь. В этот же миг в голове пробегает мысль, что ему следовало быть рядом с ней всё это время, раз он так положительно влияет на её эмоциональное состояние. И вина резким уколом проникает в тут же поникшего парня.       — Прости… — только и шепчет Тэхён настолько тихо, что сестра едва слышит его, озадаченная извинением за, как она думает, засос, оставленный очередной его девочкой.

. . .

      Добираются они быстро. Остаётся только немного пройти до клиники, к которой не смогло подъехать такси из-за припаркованных машин, которых довольно много возле неё. Они идут к воротам молча, на расстоянии ладони друг от друга, и взгляд девушки невольно падает на какого-то чересчур смазливого парня, грациозно стоящего и убирающего мешающую блондинистую чёлку назад, отчего она вновь разливается вниз. Знакомо выглядит, тело будто чувствует это, но откуда она его знает — не понимает, хотя и есть предположения, что могла когда-нибудь видеть его в школе. И Сомин тут же отбрасывает ненужные мысли, легко качнув головой, чего Тэхён определённо не заметил.       — Переживаешь? — вдруг обращается к сестре Тэхён, аккуратно беря её за холодную ладонь, когда они переступают порог клиники.       — Да, здесь как-то неуютно, — произносит девушка и ёжится, замечая всё в холодных тонах и снующих из всех сторон докторов в белых халатах наряду с пациентами. — К тому же опыт с психологами у меня не самый лучший…       — В этот раз всё будет иначе, — обещает сестре Тэхён и крепче сжимает её ладонь, пытаясь успокоить, хотя самому не по себе в таком неуютном месте. — Что-то пойдёт не так — сразу же выходи. И мы уйдём и больше никогда не повторим этих попыток. Тогда попытаемся помочь тебе по-другому.       Сомин лишь благодарно улыбается, слабо растягивая уголки пухлых губ. Неуверенно касается ручки двери и осторожно тянет на себя, а после скрывается, заходя внутрь, оставляя Тэхёна ждать одного.       Стоило девушке оказаться в кабинете, как его белизна чуть ли не ослепила её: белоснежные стены, такие же стеллажи, заполненные какими-то книгами, как ей кажется, по психологии и психотерапии, прозрачный стол почти что теряется в таком холоде, растворяется, да даже её врач во всём белом, и только его рыжие волосы, явно крашеные, разбавляют цвет, что так и режет взгляд. Неуверенным шагом Сомин проходит к удобному стулу и садится.       — Ким Сомин, верно? Я Пак Минхо, ваш психотерапевт, — раздаётся ровный голос напротив, чей обладатель продолжает смотреть в монитор компьютера и продолжает что-то печатать. А после наконец поворачивается и быстро поправляет очки в тонкой оправе, которая тоже, как и всё здесь, теряется на его светлом лице. — Ваш брат сказал, что вы года три не выходите из дома. Что вас беспокоит?       Сомин на мгновение теряется. Грудь сдавливает, как когда не хватает воздуха.       — Вы уже бывали когда-нибудь на приёме у психотерапевта? — сменив тактику, спрашивает доктор, на что Сомин утвердительно кивает. — Хорошо, тогда нам будет немного легче. Давайте начнём издалека, с вашего детства. Конечно же, я в курсе вашей ситуации, — поспешил объясниться он, — но хотелось бы видеть полную картину происходящего: ваша закрытость по отношению к родителям вполне может объясняться триггерами детского возраста.       Сомин не знала, что на это ответить. Ей было страшно признаться даже себе в этом, а тут нужно говорить психотерапевту. Слышится тяжёлый вздох, больше похожий на нервный. Хотелось уйти, если честно. Да и зачем она здесь? Ещё ни один психолог и психотерапевт не смог помочь ей! Но она обещала Тэхену попытаться… И себе Сомин тоже дала обещание попробовать поверить очередному психотерапевту, чтобы наконец идти вперёд без оглядки назад, ведь самостоятельно сделать это у неё не вышло. Лишь довела себя до попытки самоубийства, которое ничего бы не решило, а только продолжило бы страдания родителей и брата, дав покой только ей.       — Когда мне было девять, — отбросив воспоминания, с сомнением в голосе начинает Сомин, опустив взгляд на сомкнутые в замок пальцы, — родители впервые записали меня в кружок, чтобы я хоть чем-то заняла себя, а не слонялась без дела после окончания школьных заданий на дом. Это было рисование. Но… мне попалась не самая лучшая учительница. — Её голос дрожал от воспоминаний, будто ей вновь девять лет. — Возможно, будь у неё другой подход, я бы прониклась рисованием, но она лишь тыкала в мои рисунки пальцем, с усмешкой называя это уродством. И без всяких пояснений… Так продолжалось год. Я закрылась в себе. Просила родителей прекратить эти занятия, но они стояли на своём, считая, что мне суждено стать художницей. Ну а после я начала сбегать, стоило родителям отъехать от здания подальше. Мне было невыносимо находиться там, и не только из-за учителя, но и из-за учеников, которые стали смеяться надо мной. И я начала винить родителей за это, пока они всё не поняли и не отдали меня в новый кружок. К счастью, это были танцы, которыми впоследствии я начала гореть. До… определённого момента. Но обида… обида на родителей никуда не делась. А потом они ещё и послали меня на это чёртово прослушивание!       Доктор внимательно слушал, делая заметки в ноутбуке, тем самым раздражая девушку клацанием клавиатуры. Пак Минхо поднял взгляд на неё, спросив:       — Вы до сих пор держите обиду на родителей?       На мгновение Сомин задумалась, поджав аккуратные губы, а после посмотрела прямо в чужие карие глаза.       — Не знаю, — честно отвечает она. — Возможно, небольшой осадок остался, но не более.       — Так почему вы до сих пор закрываетесь в себе, избегаете родителей?       — Брат так сказал? — Пак Минхо утвердительно кивает, а Сомин продолжает: — Мне казалось, что одной пережить это легче. Но ошибалась… Верно, про попытки покончить с собой Тэхён вам тоже рассказал? Конечно же, — вздыхает она, более расслабленно откинувшись на спинку стула. — Мне было невыносимо слышать их голос, видеть их, ведь именно из-за них я начала заниматься хореографией.       — Но ведь они не могли знать, чем это обернётся в будущем, — спокойно проговаривает доктор, и Сомин едва сдерживает слёзы после таких слов: она ведь всё понимает, но хотелось найти хоть какого-то виноватого, раз настоящий преступник скрылся, причём даже из воспоминаний девушки.       — Я пережила то, что ни одна девушка не заслуживает, — вкрадчиво говорит она, наконец решившись начать то, из-за чего оказалась здесь. — С того момента я замкнулась в себе. Я не понимала, что мне делать, как мне быть, ведь кто мне поверит, когда я ничего толком не помню. Только ощущения. Чувство отвращения. И несправедливости. Жизнь мне кажется такой бессмысленной. Зачем жить, когда в любой момент тебе причинят боль, доведут до такого состояния, которое у меня уже три года? А ведь я ничего плохого в этой жизни не сделала, — быстро, словно убегая от только что проговорённых слов, произносит она, силясь сдержать застывшие на карих глазах слёзы. Её прорвало.       Она так долго молчала в попытках забыть всё это. А тут снова приходится вынимать из уголков сознания такие мучительные воспоминания, сквозившие похотью того человека, его мерзким пьяным дыханием прямо ей в лицо. Его рука с чёрным драконом на предплечье периодически сжимала не только её бёдра, чтобы девушка не посмела сбежать, но и её тонкую шею. Сейчас тоже будто кто-то сдавил её. Дышать невероятно тяжело. Сомин делает глубокие вдохи, будто бы не дышит, а глотает такой необходимый воздух. Хочется жить. Жить в счастье и заниматься любимым делом снова, а не ловить постоянные панические атаки.       Доктор порывается с места, быстро огибает стеклянный стол и встаёт напротив девушки. Он осторожно берёт её за руки, стараясь не напугать ещё больше, и всматривается в потемневшие глаза.       — Сомин, — уверенным мягким тоном обращается к девушке Пак Минхо, — поглядите на меня. И повторяйте за мной, — просит мужчина и начинает размеренно дышать, выдыхая через рот.       Сомин слушается и делает всё так, как просил её психотерапевт. И через некоторое время это помогает. Дыхание приходит в норму, страх постепенно отступает. Аккуратные ладошки её тянуться к щекам и вытирают следы от недавнего потока слёз.       — Спасибо, — поникшим голосом произносит Сомин, подняв глаза.       Доктор кивает. И они продолжают сеанс. Сомин приходится вспомнить всё, но она держится молодцом, больше не позволяя себе ту слабость. К её счастью, этот психотерапевт ведёт себя максимально профессионально, не позволяя себе лишних движений по отношению к пациенту, в отличие от прошлых её психологов. Он видит в ней человека, а не запуганную девушку, которой можно управлять и к которой можно прикасаться, объясняя это тем, что так будет легче вспомнить все те пережитые чувства. И Сомин благодарна, что в этот раз Тэхён основательно подошёл к выбору.       — К следующему сеансу вам нужно будет выполнить задание. Мы посмотрим на вашу жизнь со всех сторон, а не только в плане ситуации с изнасилованием. Напишите десять пунктов хороших моментов вашей жизни и десять плохих. Это поможет мне лучше понять вас и вашу ситуацию. Депрессия приходит не только из-за одного. Вы ведь могли бы идти и дальше, как некоторые, но не получилось, а значит, проблема не только в изнасиловании. мы, в принципе, этого немного коснулись в начале, — спокойно говорит Пак Минхо, поправляя очки, что он сделал множество раз за этот час, и пристально глядит на пациента.       — Думаю, вы можете быть правы, — тихо произносит Сомин, заламывая пальцы, покоящиеся на коленях. — Спасибо вам большое!       — Ещё не за что благодарить меня, — мягко улыбается мужчина и, обогнув стол, проводит девушку до двери. — Главное, не столько моя помощь, сколько ваше желание помочь себе. Запомните это.       С этими словами Сомин скрывается за белоснежной дверью. Стоит некоторое время, пытаясь осмыслить сказанное психотерапевтом, а после идёт на поиски Тэхёна. Находит его быстро, потому что несколько минут назад отошёл в сторону буфета, проголодавшись. Её брат любит поесть от скуки, вспоминает девушка.       — Ну как всё прошло? — завидев сестру и быстро сократив расстояние между ними, спрашивает Тэхён.       И она рассказывает. О панической атаке, о помощи врача, о его совете и домашнем задании.       — Спасибо тебе, Тэ, что всё-таки уговорил меня.       — Я всегда на твоей стороне и готов помочь, не забывай об этом, сестрёнка, — счастливо улыбается Тэхён и подаётся вперёд, крепко обнимая её.       — Тэ, — начинает Сомин, отчего брат поднимает на неё взгляд. — Отпустишь меня недолго прогуляться одной?       Тэхён настороженно глядит на неё, всё не убирая рук с хрупких плеч.       — Не волнуйся. Я слишком давно не была одна в городе. Или вообще где-либо без вашего присмотра. Мне это нужно, — умоляюще смотрит на него она.       Тэхён тяжело вздыхает и всё-таки сдаётся, прося быть аккуратнее и никому не доверять.       — Не думаю, что я теперь способна на доверие, — грустно улыбается Сомин.       Всё равно переживая, Тэхён отпускает сестру, и они расходятся. Он направляется в кафе напротив клиники, а Сомин, вдыхая полную грудь воздуха, идёт куда-то вправо, пообещав брату далеко не отходить. Иногда ей кажется, что она до сих пор маленькая, оттого её так опекают, и думает, что уж лучше бы она и была ребёнком, а не двадцатилетней девушкой, которую оберегают, чтобы снова не попала в опасность.       На улице шумно, что неудивительно для дневного времени. Люди вышли — кто на обед, а кто просто прогуляться в выходной день. Подавляющая их часть весела: улыбаются, смеются, что-то с интересом обсуждают, жестикулируя. И девушке вмиг становится грустно, ведь у неё давно такого не было. Сомин скучает по подругам, от которых отдалилась три года назад. И не уверена, сможет ли наладить с ними отношения снова или обзавестись новыми друзьями. Губы непроизвольно поджимаются, но она тут же отбрасывает печальные мысли, замечая кофейню, в которой не раз была когда-то. Сомин и не знала, что рядом расположена клиника, в которой сейчас ей пытаются помочь.       Она заходит в уютное помещение, забитое людьми, и ей везёт найти хотя бы один свободный столик, к которому сразу же направляется.       — Я его первым приметил, — вдруг раздаётся рядом, и Сомин поворачивает голову, приподняв её, ведь парень достаточно высок по сравнению с ней. — Но если вы не против, я готов разделить его с вами, — по-доброму улыбается незнакомец, проходя к стулу, который отодвигает, приглашая её сесть.       Её одолевают противоречивые чувства. Стоит ли садиться за один стол с незнакомцем?       — А я вас сегодня видела… — наконец вспоминает она, и незнакомец обращает на неё удивлённый взгляд. — Возле той клиники, что недалеко отсюда, — тут же спешно объясняет девушка.       — Вас тоже что-то мучает в этой жизни? — с интересом спрашивает парень и наконец садится за стол.       Сомин решает промолчать, молча глядя на отодвинутый стул, на который всё-таки садится. Она точно первая заметила этот столик, так что имеет больше прав на него, и всё равно, что придётся с кем-то делить, — потерпит.       — Я всё-таки присяду, если вы не будете донимать меня. Я хочу побыть в относительной тишине.       Незнакомец лишь кивает, и они делают заказы. Хорошо, что в сумочке до сих пор лежала карточка, на которую брат перевёл немного денег.       Оба молча наслаждаются ароматным кофе с сиропами. Сомин медленно опрокидывает в рот кусочки медовика, сдерживая блаженный стон от его нежности и пропитанности. Периодически подрагивающие натуральные реснички не ускользают от внимательного взгляда незнакомца. Она чувствует это. Становится неприятно.       — Можете не пялиться на меня так? — вдруг нарушает их тишину девушка. — Мне некомфортно.       — Ничего не могу поделать с собой. Ты очень красивая, — беспечно пожимает плечами парень. — А ещё странно, что ты не узнаёшь меня.       «А это что ещё значит?!» — мысленно негодует девушка, не в силах понять, кто же это перед ней, ведь лицо знакомым не выглядит, хотя…       — Если ты не заметила, все оборачиваются в мою сторону, потому что они, в отличие от тебя, знают, кто я такой, — немного обиженно вздыхает светловолосый парень. — Я Пак Чимин. Разве ты не знаешь о таком?       И в этот момент со стороны девушки раздался облегчённый вздох, слетевший с её вмиг расслабленных губ. Но почему тогда биение сердца так и не пришло в норму?..