Only The Results

Поезд с грохотом катился по неровной колее. Вагон трясло и раскачивало. Внутри было так тесно, что яблоку было негде упасть. Лампы мерцали, в душном, неподвижном воздухе вагона ленивыми лентами висел дым от табака и крэка. Над всем этим стояла невыносимая вонь пота и приторно-сладких духов. Обычная подземка в аду. Пассажиры были типичными представителями низших классов, бесы и адские псы вперемешку с грешниками, каждый из которых настолько отличался по форме и размеру, что и без того тесные условия в вагоне поезда становились еще неприятнее. Любой из частых и непредсказуемых толчков мог привести к тому, что один пассажир наткнется на другого, где его может поджидать огонь, шипы или рога, а также какой-нибудь другой опасный выступ. Пол усеивали хвосты и щупальца. На них часто наступали, что неизбежно приводило к резким словам и, нередко, к ужасно кровавой драке. В тот момент как раз происходило именно это. Где-то на другой стороне вагона проклятия и рычание перешли в крики и рев, за которыми вскоре последовал густой металлический запах крови, смешанный с едким дымным воздухом. Прогремел выстрел. Он эхом отозвался в тесном металлическом вагоне, заставив вздрогнуть маленького демона-рыбу. Он был единственный, кто вздрогнул, со стороны пресыщенной, жалкой толпы не было ни малейшей реакции. Демон-рыба осел, его бледное, слегка веснушчатое лицо слегка покраснело от смущения, когда единственное гладкое розовое щупальце на макушке его головы закрутилось на лбу, словно завитая прядь волос. Он снова посмотрел в окно глазами цвета фуксии, держа чемодан на коленях. Он был ниже среднего роста для демона, едва шести футов ростом, и обладал юной, элегантной красотой. На нем были плотно облегающие синие джинсы и фиолетовый свитер поверх черной майки, полосы которой были видны через широкий v-образный вырез свитера, обнажавший его подтянутую грудь. Он предпочитал водолазки, но его босс настоял на более откровенном варианте. Его босс был причиной, по которой он вообще там сидел. Демону низкого уровня, подобному ему, при другом раскладе пришлось бы стоять, но нахождение на службе у своего босса давало ему определенные преимущества в путешествиях и других областях. Это было небольшое благо, но тем не менее благо. К несчастью для кроткого демона-рыбы, эти блага выделяли его, и его нервное вздрагивание привлекло не те взгляды. Словно кровь в воде. Прозвучал низкий блеющий сигнал, когда поезд прибыл на вокзал, сверкая в темном туннеле своими голубыми фарами. Какой-то демон бросил пару избитых кричащих бесов на рельсы, прямо под поезд. Ни машинист, ни ожидающая толпа не подали никаких признаков того, что заметили это. Поезд продолжил ехать до полной остановки, подчеркнутой влажным хрящевым звуком разрываемой плоти и приглушенным хрустом костей. — Юго-Восточный Имп-Сити, — прорычал интерком. — Поезд прибыл в Юго-Восточный Имп-Сити. Массы людей, шаркая, вышли из поезда и направились к вокзалу, расходясь только для того, чтобы приступить к оставшейся части своей тоскливой бессмысленной загробной жизни. Стройный демон-рыба проскользнул сквозь толпу, стараясь не наступать ни на какие части тела и не врезаться ни в чьи плечи. Он поспешил вверх по переполненной лестнице и вышел в Имп-Сити, по-видимому, не подозревая о троице, следовавшей за ним. Имп-Сити был, по большому счету, невероятным свинарником даже по меркам Ада. Грязные, потрескавшиеся тротуары были усеяны мусором и переполненными мусорными баками. Мусор тут не убирали так долго, что он слипся с землей из-за уплотненной грязи. Бесы стояли кругами вокруг пылающих помоек, сжигая мусор, чтобы "опустошить" контейнеры. Трупы и принадлежности для употребления наркотиков валялись повсюду, как окурки, ободранные остовы автомобилей стояли на давно проржавевших домкратах. Рыба-демон продолжал идти, как будто не замечая свое окружение, не говоря уже о троице в двадцати шагах позади него, явно соблюдавшей дистанцию. Щупальце, действующее как его волосы, скользнуло вниз по его лбу и над глазом. Он не оглянулся через плечо, а вместо этого резко свернул в полуразрушенный переулок. Демоническая троица сорвалась с места и скрылась за углом. Они осмотрели переулок, тот заканчивался тупиком и был завален мусором, но неженки нигде не было видно. Ведущий демон похлопал своего товарища по плечу, указывая на слегка покосившуюся крышку люка в центре переулка. — О, боже, ребята, — сказал один из демонов, выходя вперед, в то время как другой отошел к его флангу. — Похоже, он от нас ускользнул. — Позор, — сказал дородный демон, стоящий у входа в переулок. — Я с нетерпением ждал фиш-н-чипс. Они молча приблизились к люку, их глаза светились, а полные клыков рты скривились в ухмылке. Когтистая рука метнулась вниз, схватила тяжелую стальную крышку и подбросила ее высоко в воздух. Они посмотрели вниз, в темноту, но там никого не было. — Ха, — проворчал один из них. — Может, он в канализации прячется? — Да ну его нахуй! Я не собираюсь рыться в бесовском дерьме ради бумажника и чемодана! — зарычал другой, отворачиваясь и направляясь к выходу из переулка. — Пошли отсюда. — Чувак, я вообще-то хотел фиш-н-чипс... — Давай прижмем пару бесов или что-то еще, я не знаю! После нескольких минут относительной тишины один из мусорных мешков сдвинулся с места, и из-под склизких мешков вынырнул демон-рыба. — Фух! Это было близко! Он выбрался из мусора. Его одежда была покрыта отходами. Он выудил свой чемодан и открыл его, достав нетронутый комплект своего нынешнего костюма. Плавным отработанным движением он выскользнул из своей испорченной одежды и переоделся в новый комплект, а затем направился вниз по улице, как будто ничего и не случилось. Вскоре он поймал такси и уехал. *** Недалеко от окраины Имп-Сити, вдали от транспортных систем города, находилось поместье. Оно выделялось на фоне грязных трущоб, как свеча в темноте. Посреди нескольких акров искусно ухоженных садов стоял огромный готический особняк с гербом Принца Гоэтии; это было поместье Столаса. Было немало шума, когда принц объявил, что построит свою прославленную базу так близко к жалким трущобам Бэд-Энда, но одним из многих преимуществ его ранга было то, что из тех, кто подвергает сомнению его решение, мало кто выживает. Он вошел через парадную дверь и передал воняющий чемодан одному из обслуживающего персонала. Дворецкого, невысокого, приземистого беса, едва тронула вонь мусора, исходящая от черного кожаного "Самсонита", он просто молча выбросил его в ближайший мусоросжигательный желоб. Он позвонил в маленький серебряный колокольчик, и появился дворецкий-бес поменьше, с другим чемоданом, который вручил рыбе-демону. — Спасибо, Франсуа. — Месье Мунчайлд, — сказал Франсуа, почтительно кивая. Мунчайлд поднялся по парадной лестнице и прошел по коридору, вошел в домашний кабинет принца Столаса и сел за его рабочий стол. Он занялся оформлением документов, просматривал список дел, радостно напевая себе под нос, и зачесывал "челку" на глаз. Будущее разворачивалось перед ним, картины, звуки и впечатления от его собственных мыслей. Внезапно зазвонит телефон, и он поднимет трубку. Это будет Повелитель по имени Виктус, он потребует, чтобы "пернатый содомит прекратил осквернять моего сына", а затем разразится тирадой самых невыразимо нецензурных выражений, да так, что Мунчайлд в настоящем покраснел. Телефонный звонок прервется тем, что Ее Высочество ворвется в дверь, ее глаза запылают, демоническая аура будет бушевать, как живое пламя. Она потребует встречи со своим мужем, который, демонстрируя шокирующе неудачное время, выйдет из своего кабинета с потным, взъерошенным бесом на буксире. Последовавшая за этим бойня прослывет легендарной, даже по меркам Ада. У Мунчайлда сложилось отчетливое впечатление, что он станет одной из многих жертв в последовавшей ссоре между супругами. Ничуть не смутившись, Мунчайлд нажал кнопку на телефоне и связался с принцем Столасом. — Ваша жена будет здесь через 89 секунд, милорд. Она сегодня в плохом настроении. — С-спасибо, Муни, ты с-спас мне жизнь! — Последовал хриплый, задыхающийся ответ. — Рад помочь, милорд. Его рука мгновенно вытянулась, схватив телефон за мгновение до того, как он зазвонил. Он никогда не мог толком объяснить это, но простой звук телефонного звонка вызывал у него... беспокойство. Он просто не мог выносить этот звук, настойчивый, пронзительный звук, несущий с собой капризы какой-то невидимой сущности, и их требования, неизвестные, но неотложные. — Здравствуйте, офис принца Столаса, чем я могу... – начал он, но его прервал предсказанный поток брани. — Милорд принц в данный момент нездоров, могу я принять сообщение? –вырезать новую дырку для члена в его груди и трахнуть его– Мунчайлд покорно прослушал психотическую тираду, безмятежно улыбаясь; что касается работы в аду, то эта была не так уж плоха. — Очень хорошо, сэр. Я посмотрю, смогу ли я назначить обратный звонок. Вторник вам подойдет? –Вырви его сердце через задницу и засунь его– — Понял, сэр. Низкий, пронзительный крик расколол воздух. Если бы у Мунчайлда все еще были волосы, они бы встали дыбом. Дверь распахнулась внутрь, и воздух наполнился запахом озона, оттого что устрашающая демоническая мощь Ее Светлости ионизировала воздух. Ее глаза были двумя зловещими ямами ненависти, а аура - короной ярости. Она заговорила, и в ее голосе слышались крики мучеников. — Где. Он. — В своем кабинете, миледи, — ответил Мунчайлд, приятно улыбаясь. Высокая демонесса-сова левитировала к двери, распахнув ее жестом. Принц Столас, без сомнения, уже приведший себя в порядок, весело откликнулся, его вездесущий персонал уже заменил разрушенную дверь и закрыл ее. Последовавшая за этим ссора, что-то насчет соблазнения сына подруги бутылкой розового вина, которую она берегла, была гораздо более сдержанной. Тем не менее, она все еще звучала словно гнездо нефилимов, жаждущих крови. Но гораздо предпочтительнее альтернативы. Пока его босс спорил со своей дамой, Мунчайлд принялся сортировать почту. Нежное прикосновение его пальцев давало краткий фрагмент его истории, поток зрелищ, звуков и впечатлений, которые, если бы их наблюдали в традиционном смысле, составили бы 100-секундную запись. Эта особая способность всегда ставила его в тупик. При жизни ему был разрешен доступ к способности, которая позволяла предвидеть 10 секунд, без возможности изменять события. По прибытии в Ад он получил способность несколько изменять результаты, и в конечном итоге он медленно, но верно расширил свое окно обзора до 100 секунд. А еще он получил аналогичное окно обзора в прошлое. Но эта новая способность, которую принц Столас назвал "психометрией", была загадкой; он действительно не мог контролировать, какой раздел истории он будет наблюдать, но каждый раз, когда он ее использовал, наблюдаемый фрагмент каким-то образом соответствовал его интересам в тот момент. К примеру, маленькая коробочка в его руках когда-то в прошлом была заряжена небольшим взрывным устройством, прикрепленным к корпусу из стальных шарикоподшипников, несомненно, отлитых из ангельского металла. Мунчайлд небрежно бросил коробку в желоб с надписью "Бомбы" и взял бумажный конверт. Он увидел, как тучный почтальон-бес вел свой фургон, засунув руку за пазуху брюк и энергично почесываясь. — Сраный зуд! А ведь та шлюха выглядела подозрительной, я не должен был– Он остановил фургон, влажная рука выскользнула из штанов, и он схватил письмо. Мунчайлд положил письмо в стопку "получено", торопливо нанося дезинфицирующее средство для рук. Спор прекратился, и Ее Светлость вышла через дверь. Ее внешний вид был безупречен, что было совсем не похоже на тот кошмар, который с криком ворвался в комнату. Она взглянула на Мунчайлда и улыбнулась. Это не была дружелюбная улыбка, это была скорее улыбка, которую лиса могла бы приберечь для загнанной в угол полевой мыши. Она провела тыльной стороной ладони по его гладкой, без единого пятнышка щеке, зацепив длинным когтем его изящный, заостренный подбородок, поднимая его взгляд, чтобы встретиться с ее. — Мне нравится твой свитер, — сказала она, ее голос теперь был мягким, сладким контральто. — Благодарю вас, миледи. — Я бы хотела увидеть его на полу моего будуара, как только закончится твоя смена, понятно? Мунчайлд покраснел и кивнул. — Да, миледи. Услышав это, она ушла, соблазнительно покачивая бедрами. — Кто грустит тот трансвестит! — донесся сверху чей-то крик. Потолочная плитка пролетела по воздуху, и Мунчайлд, ничуть не удивленный, ловко отодвинул свой стол в сторону от обломков. Вскоре за плиткой последовал довольно высокий Бес с огромными рогами в форме полумесяца, приземлившийся лицом на пол. Он тут же перекатился на бок, подпер голову рукой и напустил на лицо кокетливую улыбку. — Парень, она будет скакать на твоем члене, пока тот не отвалится! Мунчайлд нахмурился. — Привет, Блиц. — Привет, Муни! — сказал Блиц, подмигивая. — Спасибо, что предупредил! На этот раз она была более стервозной, чем обычно! — Она всегда становится такой, когда ты приходишь. — Значит, раз в месяц? — Блиц усмехнулся, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Тут должна быть шутка о месячных, но это ниже моего достоинства. Мунчайлд очень сомневался, что что-то было ниже Блица. — Хм. — Итак, каждый раз, когда у Хути секс по вызову, Марм хватает Иглобрюха для приятного потного мести-траха? По-моему, это очень выгодная сделка! Эй! За символическую плату я мог бы почаще заглядывать сюда и показывать птичке своего удава, чтобы ты мог провести больше времени с женой своего босса. Мунчайлд ничего не сказал, продолжая работать с почтой. — Ой, расслабься, Муни! — промурлыкал Блиц, сев на стол и обняв его за плечи. — У тебя есть шанс раздолбить самую отборную клоаку по эту сторону пентаграммы! Большинство здесь, внизу, пошло бы с голыми руками на экзорцистов за такую возможность! Мунчайлд убрал руку со своего плеча. Его губы скривились. — Я даже не знаю ее имени. Блиц возился с конвертом, вскрывая его. — ...И? Все, что она хочет услышать, это как ты кричишь "мамочка"! — Она заставляет меня носить бейсболку… — пробормотал Мунчайлд. — Знаешь, мне почти жаль тебя, — сказал Блиц, спрыгивая со стола. — Почти. А, ладно. Увидимся, Муни! Мунчайлд нахмурился, когда бес неторопливо вышел. Он ненавидел вкрадчивого маленького ублюдка. Тот управлял своим бизнесом по приказу милорда, чей гримуар позволял ему отправляться в царство живых, и все же, всякий раз, когда Столасу было необходимо вести свои собственные дела в царстве смертных, наглое существо осмеливалось действовать надменно. Неблагодарный, неуважительный бес. Дверь открылась, и вышел принц Столас, безукоризненно одетый и нетронутый. Если бы он не присутствовал при этом, Мунчайлд ни за что бы не догадался, что тот только что испытал муки плотской страсти, а затем жаркую перепалку со своей разъяренной, демонической женой. На его лице была его всегда искренняя улыбка, его верхние глаза щурились от самодовольства. Он повернулся к своему миниатюрному секретарю, его десятифутовый рост определенно превосходил демона-рыбу. — Муни~ — промурлыкал он, наклоняясь и поглаживая его по голове, когтистые пальцы обвились вокруг его челки. — Великолепная работа, как всегда! Ты - Божий дар! Я благословляю тот день, когда у глупого старого Святого Петра был запой и он по ошибке послал тебя сюда! Комментарий немного задел его, поскольку его проклятие было предметом постоянного замешательства, но он насладился похвалой. Это напомнило ему о давних временах, когда его бывший босс поручал ему очень важные дела. Если и было что-то, что Мунчайлд ценил в себе, так это преданность выполнению своих обязательств в меру возможностей. — Это моя работа, милорд. Для меня большая честь работать на вас, вы были очень добры ко мне. Это была правда, такая нежная душа, как у него, уязвима для всех мыслимых форм насилия в Аду. Только его статус секретаря принца спасал его от того, чтобы быть съеденным или принужденным к проституции. Несмотря на ежедневные попытки ограбления, он был в безопасности настолько, насколько это возможно для такой кроткой души, как он. — Ах! Чепуха! — Столас ущипнул его за щеку. — Я вознаграждаю за хорошую работу, и никто не смог бы сделать твою работу лучше! Я... — он понюхал воздух и нахмурил брови. — Что это за запах? Мунчайлд вздрогнул, принюхиваясь к своему воротнику; он был уверен, что заглушил вонь любимым одеколоном принца. — О, э-э, какой з-запах, милорд? Столас наклонился, озабоченно нахмурившись. — Тебе снова пришлось прятаться в мусоре? — О, вам не нужно беспокоиться, милорд, — начал говорить Мунчайлд. — Я просто... — Ты действительно должен научиться постоять за себя, Муни, — сказал Столас, проводя тыльной стороной пальцев по щеке. — Да, милорд. Столас ухмыльнулся и склонил голову набок. — Нежная душа. Никогда бы не подумал, что найду здесь такую редкость. Все равно что найти бриллиант в мусорном ведре. Это и другие твои таланты делают тебя очень ценным для меня. Береги себя, моя маленькая рыбка. — Я так и сделаю, милорд. — Раз уж мы заговорили об этом, эта гарпия уже предложила тебе? — Она это сделала, милорд. Столас усмехнулся и покачал головой. — Полагаю, я это заслужил. Хотя я посоветую ей быть нежной. — Благодарю вас, милорд. *** Она не была нежной. Поездка в поезде была неудобной, ее когти оставили кровавые следы на его спине и груди, глубокие следы от веревок на запястьях и лодыжках ужасно пульсировали. Он уставился в пространство с бесстрастным выражением лица. Его существование было достаточно комфортным, его работодатель ценил его, и он получал льготы. Конечно, были и другие, которым было хуже. Но… ему здесь не место. Да, он был проклятой душой, но проклят за что? Он никогда никого не убивал, никогда ничего не крал, он даже заботился о том, чтобы спасти насекомых с тротуара! Был ли он проклят по ошибке? Принц Столас ценил свою "нежную душу" за ее редкость, новизну, но Мунчайлд никогда не принимал это за доброту или настоящее уважение; для принца он был в лучшем случае полезной безделушкой, почти домашним животным. Факт оставался фактом: он был приговорен к вечному пребыванию в этой яме, к вечному пребыванию на побегушках у жестоких, отчужденных аристократов, вечно боящихся своих более безжалостных собратьев. Что он такого сделал, чтобы заслужить такую судьбу? Он отпрянул от окна, когда кто-то выбросил из вокзала оборванного на вид адского пса. Поезд пронесся мимо, паршивая дворняга отскочила от борта и закричала, исчезая под скрежещущими стальными колесами. — Другим определенно хуже... — пробормотал он себе под нос. — Так почему я не могу просто быть счастливым? Он сошел с поезда, погруженный в свои мысли, увлекаемый потоком демонов, выходящих из вокзала. Эта часть города Пентаграмм-Сити была лучше, чем гетто бесов, но все равно оставалась жалкими трущобами по всем показателям. Мунчайлд шел по улице, глядя куда-то вдаль. Его многоквартирный дом возвышался в конце квартала, как гигантский надгробный камень. Он вздохнул про себя, погрузившись в свои мысли, и не заметил фигуры, скрытые в тени переулка. Он едва успел моргнуть от удивления, как из тени вылетела рука, втащила его в переулок и швырнула на грязную, усыпанную мусором землю. — Так, так! — Голос был знакомым. — Только посмотрите на это! Вот наш беглец! Мунчайлд перевернулся на спину и уставилось на троицу здоровенных демонов. Ухмыляющийся козел вышел из тени, расправив плечи, рядом с ним была какая-то рептилия, а за ними возвышалась неопределимая стена мышц и кожистой шкуры. — Похоже, рыба снова в меню, ребята! — Слава богу, — сказал Здоровяк. — Сейчас Великий пост, и я жажду белка! Рептилия моргнула и посмотрела на него. — Сейчас Великий пост? — Да. Что, только потому, что я в Аду, я не могу исповедовать свою веру? — Ну да! Вроде того! — Кто сказал? — Говорю, типа, ты же в Аду, придурок! Зачем беспокоиться обо всей этой папистской хуйне, если ты уже проклят? Здоровяк ощетинился, тыча пальцем в Рептилию. — Хорошо, во-первых: я лютеранин. Во–вторых, во-вторых... — Может, заткнетесь уже?! — зарычал Козел, указывая на лежащего на спине рыбу-демона. — У нас тут хорошенькая рыбка, которую можно ограбить, убить и съесть, а вы, чудаки, обсуждаете религиозные "тонкости"! — Я просто не вижу смысла иметь веру, будучи проклятым! Какой в этом смысл, если у тебя уже плохая концовка?! — Может быть, я нахожу литературу убедительной, а притчи действительно помогают мне поддерживать свое духовное здоровье! Ты когда-нибудь думал об этом? Только потому, что Библия говорит, что я не должен убивать и есть людей, это не значит, что в ней не может быть убедительного довода относительно добродетелей сдержанности и самоконтроля! Может быть, наличие духовного центра помогает мне держаться за свои основные добродетели. — Ты все время убиваешь и ешь людей! — И что? — Так что перестань лицемерить, мудак! Здоровяк погрозил пальцем своему спутнику. — Слушай сюда! Я не употребляю наркотики, не насилую и никогда не опаздываю на работу! Помимо убийств и каннибализма, я очень внимательно слежу за своей верой. Рептилия в отчаянии всплеснула руками. — О, да! Ты можешь убить парня ради мяса для бутерброда, но, по крайней мере, ты не обдалбываешься! — ЗАВАЛИТЕСЬ, А?! — Козел повернулся обратно к своей добыче. — Итак, на чем мы остановились? На земле никого не было. Они увидели, как в переулке какая-то фигура наткнулась на мусорный бак и свернула за угол на соседнюю улицу. — Протестантский сукин сын! Мунчайлд тяжело дышал, убегая по улице и сжимая в руках чемодан. Конечно, он был пуст и предназначен для завтрашнего сменного наряда, но он все равно принадлежал ему, и они его не получат. Он оглянулся через плечо. Трое преследовали его по горячим следам, сбивая пешеходов со своего пути. Мунчайлд пискнул и прибавил немного скорости. Паника наполнила его вены. Он вспомнил свою жизнь, когда он оказывался в таких ужасных ситуациях. Тогда он никогда не боялся, хотя смерть казалась гораздо более постоянной и неопределенной, чем здесь, внизу. Он никогда не боялся, потому что каким-то образом знал, что сможет выбраться из любой ситуации. Что-то глубоко внутри него поднималось на поверхность и наполняло его силой, волей,… Но теперь оно исчезло. С тех пор, как он пришел сюда, этот дремлющий источник силы иссяк, его отсутствие в его душе превратилось в пропасть, беспочвенную пустоту, которая не давала никакой поддержки, когда паника и страх овладевали им. Ну, это не совсем так. Там было... что-то такое. Что-то низкое, дикое и отчаянное. Эхо этой силы большую часть времени было далеким и глухим, но когда его искали, оно становилось пугающе свирепым. Каждый раз, когда он пытался, возникало это чувство, это неумолимое, непоколебимое убеждение, что если что-то внутри него поднимется, оно потянет его вниз, и он никогда не всплывет на поверхность. Смерть в аду, по большому счету, была неприятным, но в конечном счете временным явлением; то, что ожидало его в дыре на дне его души, было чем-то в тысячу раз более ужасным и жестоким. И он побежал. Он снова оглянулся через плечо. Они были всего в четырех шагах. Здоровяк вытянул свою длинную обезьянью руку, его пальцы сжимались. Мунчайлд протянул руку и схватил парковочный счетчик, перескочил его и выбрался на дорогу, в поток машин. Машины сигналили и визжали, когда он перебегал улицу, останавливаясь не из-за беспокойства за него, а из-за нежелания повредить свои бамперы. Мунчайлд почти пересек дорогу, когда рев двигателя и яркий свет фар обрушились на него, как товарный поезд. Он обернулся и увидел клыкастую решетку огромного лимузина, несущегося к нему. Огни взорвались перед его глазами, и мир потемнел. Он чувствовал толчки и удары его тела, падающего на асфальт, и смутно припоминал свои ощущения, когда он приходил в сознание и терял его. Фигуры возвышались над ним, звуки, похожие на голоса, пели в наступающей темноте. — ...Боже, с тобой в... — ...Арли! Посмотри... Тьма.