Прожжённое время.

Со свадьбы прошло больше месяца, а семь недель беременности переросли во все тринадцать. Скручиваемая рвотными спазмами, выташнивая каждое утро пустой желудок в ванной - не без присутствия Майки, выносившего впрочем, отвратные побочки зарождённой его же семенем жизни, с типичным сухим выражением, Ризу немного свыклась и тяжёлые перемены вызывающие сперва только пугающее смятение, вытеснились принятием своего нового положения. Будучи под давлением супруга и его неуклонным надзором, Ризу достигла некого равновесия, когда подсознание вторило ей, что прерывание - возможно и в самом деле не лучшее решение, что возможно Майки прав и стоит дать им шанс. Что прежде она видела только одну сторону медали, совершенно позабыв об оборотной. А оборотная не менее тёмная и не менее неоспоримая в своей силе, внушающая страх одним своим упоминанием, как и возглавляющий её Майки. Её супруг, в могуществе которого не сомневался даже самый не смыслящий, далёкий от криминального мира японец; известный своими жестокими расправами не только над врагами, но и над оступившимися товарищами. И нужно быть полным глупцом, чтобы встать лично на его пути и куда хуже, нацелиться в его сердцевину, осмелиться затронуть остатки его семьи и обрушить на себя всю ярость Свастики в её сегодняшней - то силе; до конца своих дней обрести себя на преследования и ужасный конец. И стоило Ризу допустить мысль, что будучи не только под эгидой Тосвы, но и конкретно под фамилией «Сано» она возможно находится куда в большей безопасности, чем под угрозой, её опасения не исчезли, но затихли и задвинулись далеко назад. Но то будет враньё, если она скажет, что успокоилась только по этой причине. Нет. Ризу повелась. Повелась и сломалась, как сломалась бы любая другая любящая женщина. Она и не помнит, когда видела Майки таким мирным и мягким, по крайней мере рядом с собой. Чёрные омуты давно потухшие и казалось потерявшие всякий интерес к жизни, загораются по новому каждый раз, стоит ему только улечься под грудь, что растроганное тёплой искренностью сердце Ризу трепетно вздрагивает. Она ощущает неприкрытую потребность Майки в этом ребёнке, как он нуждается в нём. Сдавливает со свойственной ребёнку нетерпимостью её ложные рёбра, будто что - то услышит краем уха глубоко внутри. И эта жажда её подкупила. Любовь к нему отринула колебания и Ризу начала сама хотеть их общий комок плоти внутри неё. В желании видеть живые глаза Манджиро не заметила, как и в ней проснулась движемая любовью к ребёнку участливость и забота о его безопасности. — Такада...или Хиде. — недолго размышляя предлагает Ризу. — Хиде Сано. — Хочешь девочку? — сквозь полутьму глухо зашторенных окон свет пробивается так слабо, расслабляя и лаская, навеивая сонливость на пригревшегося под грудью Майки. Лежит слушая дыхание, с ощущением биения чужого пульса в виске, рассеянно водя холодными белоснежными пальцами, любовно поглаживая живот. — Да, я бы хотела девочку. — склонив голову в сторону окна, удобнее вдавливаясь в изголовье кровати, туманно отвечает Ризу. — Вокруг меня слишком много мужчин, Майки. Пальцы Майки притормаживают в несогласии с ней и снова возобновляют свой ход уже против часовой стрелки. — Только у нас родится мальчик. И мы назовём его Шиничиро. Ризу поджимает губы. Майки упрямо гнёт свою линию и вероятность, что их ребёнка назовут в честь его покойного брата её напрягает. При этом переуверить его она больше не пытается. У неё было достаточно времени чтобы поставить себя на его место, попытаться проникнуться, понять ход его мыслей. И она нашла ответ всего лишь в нескольких вопросах. Что было бы с ней, потеряй она своих братьев так же, как Майки? Страдала бы? Скучала? Не то слово! Они всё для неё. Самое важное и самое дорогое. Они, как единое сплетение качающее общую кровь и разорвись один сосуд, он оставит разрывы и язвы - и на остальных. Братья её поддержка, твёрдая почва для её неокрепших корней и её ненадёжная опора. А что происходит со зданием без надёжной опоры? Правильно, она теряет устойчивость и прочность, рушится, как домино. Так и Шиничиро - потеря которого, оставила в Майки, с тёмной тенью глубокую брешь. По этому, если на то воля Сано Манджиро, если это хоть немного уймёт его тоску по старшему брату, то Ризу поможет; пусть не полностью заделать, то хотя бы залатать эту брешь. — Почему ты так уверен, что это мальчик? — нежная ладонь опускается на растрёпанные в естественном беспорядке волосы. — Потому что ты сильная. Ясно же, только сильные производят на свет мальчиков. — не отрываясь от своего всепоглощающего занятия отвечает Майки. — Это пацан Ризу, вот увидишь. — Иногда твоя уверенность меня пугает... — Ризу рассеянно улыбается. Перемещает свои пальцы на его подбородок и отвлекая, обращает подавшуюся с лёгкостью голову Майки на своё лицо. Спутанные пряди его волос падают закрывая часть лба и острых скул, он смотрит не моргая и будь у неё время, она так и растворилась бы в этих чёрных глазах, не поднимаясь с постели. — Я вот не так уверена. Так что, если это будет девочка, мы назовём её Хиде. — Пацан, Сано. — не уступает Манджиро. Дверь в их спальню распахнута и раздавшийся в гостиной слабый шорох дверной ручки от входной и мягкие шаги следующие после обрывают битву их взглядов. Горничная принимается за работу. В слабом возмущении и недовольстве, верхние веки Майки опускаются частично перекрывая зрачки. — Ты её вызвала. — По другому ты бы меня не выпустил. — игриво качая головой, с победной улыбкой в глазах отвечает Ризу. — Я вчера дал ей выходной, а ты её вызвала. — Майки неохотно откидывает мешающее одеяло. — Да, как только ты дал ей выходной. — издевается. — Я разделяю твоё желание лениво проваляться весь день в кровати, но если мы и дальше продолжим лежать, то я опоздаю на приём. — Ризу завязывает пояс белого пеньюара и подняв с пола белую широкую майку, швыряет её в обнажённый торс Майки. Никогда не перестанет раскидывать вещи.

***

Несколько недолгих секунд и створки скоростного лифта распахиваются, являя взору выложенную белым мрамором вестибюль. С потолка свисает массивная хрустальная люстра, просторный зал до отвала заполненный в сезон отпусков туристами пустой. Раскинувшись на кожаном диване среди кадок раскидистой зелени, постоялец листает свежую газету, пока за стойкой регистрации, радушные администраторы регистрируют новых клиентов. В костюмах и с кейсами в руках - должно быть приезжие бизнесмены. Обычная картина для жильцов кондо, чьи пентхаусы нередко располагаются высокого над отелями и коммерческими этажами. Туго натягивая перчатки, Ризу пересекает вестибюль и надеется, что выбивающийся с этого фона мужчина её не заметит, ведь он стоит спиной и занят разговором со своими слушателями, но её быстро окатывает схожая по своему звучанию на повеление просьба. — Сано, задержись пожалуйста. И Ризу останавливается. До выхода осталось подать рукой и зубы её скрипят под напором челюсти сдерживая пару отборных ругательств, но она делает отточенный ход назад. — Как самочувствие? Двое подчинённых за спиной Тетты, встречая её опускают головы и не задерживаясь, отправляются выполнять наложенные на них обязанности. — Ну... я совру если скажу, что меня не тошнит. — провожая глазами, она скудно кивает им. — Чем обязана? У тебя ко мне дело? — Сегодня утром несколько наших предприятий подверглись обыску. Кто - то решил добавить нам проблем заложив нас полиции. Тебе повезло, что я тебя встретил. До того, как пойду к Майки, хочу знать, стоит ли мне волноваться что ты можешь быть замешана в этом? — спрашивает на прямую, нарочито беспечным голосом, с чёрствым нечитаемым выражением, каким привык вести дела. — А ты ещё и сомневаешься? Я на третьем месяце беременности Кисаки, какие ко мне могут быть вопросы? Я ничего не знаю. — один его вид мозолит глаза и зрачки Ризу бегают, лишь бы не фокусировать на нём внимание. Их неприязнь к друг другу всегда взаимна и его вопросы Ризу совсем не удивляют, как и его - её раздражимость. — Прости. Просто хотел убедиться, что не придётся подчищать за тобой. Мы же всегда на одной стороне, да?! — фальшивая обходительность. — Как иначе... Если на этом всё, то я могу идти. — Ризу трогается, но голос снова её задерживает. — Безусловно... — мужчина смотрит в упор, ищет ложь. — Ты же не дура покрывать кого - то. Нас решили наколоть по крупному Сано, такое непростительно. — Я спешу Тетта. — и спешка в его присутствии становится значительно неотложной. — Если тебе есть что мне сказать, перестань донимать меня намёками. Сказала же, я к этому не причастна. — А твои друзья? — подрагивающее в раздражении тело цепенеет. Нервно бегающие глаза в секунду находят голубые напротив. Угрожающие, кристальные и с блеском цинизма. Он говорит прекрасно понимая, что она поймёт о ком он, даже не произнося имён. — Если тебе что-то известно, расскажи мне. — чересчур аккуратен. — Решишь заступиться и встанешь на пути у Тосвы, эти идиоты и тебя утянут за собой. Ты же лучше меня знаешь: Майки уберёт всех, кто перешёл ему дорогу. И тогда, я уже не смогу тебе ничем помочь. — Какое благородство...— Ризу фыркает. — Прикрываешься великодушием, которого у тебя нет, Кисаки? — Бабы. Я столько для тебя сделал, а ты всё ещё считаешь меня своим врагом? Признаю - это моё упущение. — он кладёт руку на затылок, а лицо его кривится в непонятной для Ризу улыбке, впрочем, тут же возвращая себе истинный характер. — Надо было кончать с ними раньше, может тогда тебе было бы легче определиться со стороной. Мимолётный с виду разговор приобретает совсем небезобидный оттенок. Не балансирует опасно на грани, а в мгновение ока переходит черту угроз. Резкий прилив сильного волнения оглушает Ризу, тело её обмякает, но на деле напрягается до единой струнки. Сердце кажется переместившееся в горло, ускоряет свой пульс и стучит глубоко в недрах гортани. Стоя на месте она пошатывается и движение это отзывается тупой болью в животе. Скрестивший за спиной руки её телохранитель, готовый послужить её опорой, поддаётся немного ближе, краем уха втягиваясь явно накаляющийся диалог. Ризу дует себе на лицо, ей кажется что-то мешает взору. Неожиданная прямолинейность угроз Кисаки вгоняет её в панику, но она незамедлительно берёт себя в руки. Он угрожает не ей. Точнее ей, но расправой не над ней, а над... ...Один за другим, сознание рисует и удерживает окровавленный бездыханный образ близкого ей человека, пытаясь мысленно манипулировать собственным разумом. Но это и даёт решимость не спасовать. — Только попробуй своими скользкими руками... — угрожающе шипит Ризу, но недослушав её обрывают. — Кого? Горстку стукачей решивших поквитаться? — мужчина выпрямляет плечи будто выслушивает бред. — Слушай, где бы ты была еслиб не я? Подумай хорошо, ты правда готова рискнуть собой ради предателей? Ты жива только потому что я молчу, а ты носишь ребёнка главы. — Не смей угрожать мне! — её голос неожиданно берёт высокую несдержанную ноту и Гору ровняется с её хрупким плечом, угрожающе нависая над заместителем. — Хм. — не впечатлённый взгляд Тетты скользит по грубому лицу телохранителя и словно с высокомерием спрашивает: И что ты мне сделаешь? — Мне плевать на них всех, но тронешь Чифую и пожалеешь об этом. — она не заставляет ждать и всё прозрачное внимание Кисаки снова падает на женщину. — Думаешь у тебя одного есть влияние? Месяц назад ты сам кинул его мне на стол, помнишь? Может ты и заместитель Майки, но десять грёбаных лет с ним трахаюсь я, а не ты. Хочешь проверить, предпочтёт ли он своей жене своего лучшего слугу? — выражение его лица неизменно, но Ризу то знает, последнее слово не могло не задеть его самолюбие. — Я надеялся, мы договоримся. Что ж... То, что он закрывает глаза на твои мелкие грешки не значит, что он сделает тоже самое, узнай, что его кинула его же преданная подстилка. Обложил её ругательством - это как же она должна была его вывести. — Можешь не молчать. Достаточно, что вы два года помыкали мной. Рискни и расскажи, что я сделала. Давай. — Она бросает ему вызов? — Какая уже разница? Сам сказал - я ношу его ребёнка. Он ничего мне не сделает, а вот с теми, кто помог мне скрыть это и умолчал сам... Что он делает с такими? — Ризу ухмыляется, презрительно. Думал ли он, что она перейдёт в нападение? Огромное навряд ли. Она разворачивается не дав ему чести заговорить и напускная улыбка с её лица тут же стирается. — Спасибо. — её потряхивает, а рука касается ноющей утробы. — Не стоит. Я служу главе, а не его заму. Непросто находится с главой Свастонов так близко, вынося его скверный характер и не разгневать его за столько лет. За это Ризу уважают. Но это Япония, а она женщина. И кроме Майки, для других, она не то чтобы на равных с Кисаки, она к нему и близко не стоит. Его влияние признают выше её статуса. Она это понимает. И решение телохранителя вступиться за неё, немного утешает.