нет идеальнее времени для нападения зомби, чем мой выпускной

- Руби, ты что, никогда картошку не чистила? - ругается Наоми, когда я приношу ей целый таз с начищенным овощем. - Как можно оставлять столько кожуры?! Я вздыхаю. Говорить ей, что эти руки были предназначены исключительно для нейрохирургии, бесполезно. Тем более, что в больнице итак хватает врачей. А вот тех, кто поможет прокормить, без малого, триста-четыреста голов - еще какой дефицит. Наоми всучивает мне не менее огромную тарелку с луком и требует почистить и порезать, только "мельче, Руби, разделить лук на четыре части недостаточно!". Я отхожу к такой же подавленной, как я, Эми, мучающей морковь, и вываливаю лук на разделочную доску. Вскоре мы с Эми пытаемся сдерживать слезы, но овощ слишком беспощаден. - Рубить зомби, - всхлипываю я, втыкая нож в лук, - или трястись, как бы не отрезать лишка с картошки? Однозначно - первый вариант! - Мы же...врачи! - причитает рядом Эми. - Я только скальпель планировала держать всю оставшуюся жизнь. - Эми, ты хотела стать рентгенологом. - Неважно! - подруга кидает морковь в сторону и заливается слезами. - Чертовы зомби! Я лишь вздыхаю. На кухню тихо прокрадывается Элисон, одна из медсестер, с которой мы смогли найти общий язык. - Девчонки, - она играет бровями. - У меня кое-что е-есть! - Элисон вытаскивает из-за спины целую бутылку ликера. - Мать моя женщина! - восклицаю я. - Немедленно спрячь и не делай резких движений! Могу кинуться, как зомби. - Жду вас на крыше, - Элисон еще раз подмигивает и едва успевает спрятать бутылку в халат, как в помещение заходит еще несколько дам. Их руки заняты ящиками с продуктами. - Альтман вернулся? - стопорю я одну девушку с выкрашенными в розовый цвет волосами. - Не знаю, но кто-то определенно это привез. Мы ждем еще несколько минут, пока все не уходят за новыми ящиками, и сбегаем с кухни. До запасной лестницы добираемся перебежками от поворота к повороту: нельзя сталкиваться с Наоми, главной кухаркой, иначе три дня будем чистить только лук. Вообще, никто не ожидал, что больница примет нас с распростертыми объятиями. Как выяснилось позже, нас запустили только благодаря коммуникативным навыкам капрала (автомат+угрозы творят чудеса, да), потому что больница была и так переполнена. Без шуток, мы практически спали друг на друге, не говоря о том, что людям, изначально лежащим здесь, нужны были отдельные палаты и круглосуточный надзор. Очевидно, что все, кто успел покинуть столицу и близлежащие города, надеялись найти пристанище в Старлинге. Но и там ожидало сплошное разочарование - город был еще более запущен, чем наш, ведь все приезжие, неудачно столкнувшиеся с местными обитателями, оставались бродить здесь живыми трупами. Кто успевал уворачиваться и убегать, достигали местной больницы и, поначалу, руководство пускало всех. Внутри было относительно безопасно, только периодически мужчины (и Анна) выезжали в Старлинг за продуктами, так как пути и сообщения были оборваны - еда больше не поставлялась. Помимо того, что капрал категорически отказался брать меня в вылазки, мне помахала ручкой и перспектива помогать докторам. "До чрезвычайных ситуаций, пока что персонала хватает" - сухо сказал тогда главный врач на мое желание поработать. Мы с Эми и Алисой быстренько были направлены на кухню до худших времен и, хоть это отвратительно, я желала их наступления. Кухня для меня была адом. С детства не приученная работать по дому, я очень болезненно воспринимала все требования приготовить, помыть, почистить, нарезать, убрать. На некогда нюдовый маникюр было страшно смотреть, одежда вся пропиталась запахом булок и супов, не говоря уже об общем физическом состоянии - было тяжело. Вечерами я с Эми едва переставляла ноги до нашей палаты (к слову, помимо нас там было еще пять человек) и без сил падала на брошенные на пол одеяла, служившие нам кроватью. Самое печальное, что за все три недели, что мы жили в больнице, связь так и не появилась. Военные каналы так же не были восстановлены, поэтому мы продолжали жить в неведении, молясь, чтобы все закончилось до того, как в городе не останется продуктов. С каждым днем залетных выживших становилось все меньше, пока за несколько дней подряд не появился никто. И ни один новый человек не мог ответить на вопрос "а что там, за Старлингом?", потому что оттуда еще никто не возвращался. Последний лестничный пролет я преодолеваю в предвкушении напиться, накуриться и забыться. Дверь открывается с легким скрипом, и мы оказываемся на крыше. Не по-летнему прохладный ветер тут же лохматит итак не самые уложенные волосы, я вздрагиваю и запахиваю куртку поплотнее. - Я тут! - шепчет Элисон справа. Она сидит на краю, свесив ноги, и пьет прямо из горла. Мы садимся по обе стороны и по очереди следуем ее примеру. Кофейный ликер приятно греет изнутри уже после первого глотка, я мягко улыбаюсь и закуриваю сигарету, выпрошенную накануне у капитана. Становится совсем хорошо. Перед нами - непроглядный вечерний лес с шелестящими от ветра кронами. Вдалеке виднеются башни заводов Старлинга и несколько многоэтажек. Часть трассы, которую можно разглядеть отсюда, ожидаемо пуста. - Заебало, если честно, - выдает вдруг Эми и тянется к моей сигарете. - И давно ты куришь эту гадость? - спрашиваю я, усмехаясь. - Сегодня отличный день, чтобы начать. - Ох девчонки, - Элисон откидывается на локтях. - Скорее бы все закончилось. - Думаешь, это кончится? - Эми сегодня особенно пессимистична. - Нельзя думать по-другому. Если начнешь сомневаться, станет так тоскливо, что проще сброситься прямо отсюда. - Я поворачиваюсь к медсестре и делаю еще глоток. - Уже были такие случаи? - Нет, но боюсь, скоро пойдут. Мы сидим еще пару минут, предаваясь каждая невеселым мыслям, а потом Элисон вдруг говорит: - Я сегодня семерых отключила от аппаратов. Генератор не справляется с нагрузкой, есть риск возгорания. - Охуеть. Что еще тут скажешь? По спине бегут мурашки. Спустя полбутылки грустить больше не хочется. Мы слишком громко смеемся над тупыми шутками и совсем забываем о времени. Вспоминаем лишь тогда, как дверь на крышу резко открывается. Мы вздрагиваем, пустая бутылка разбивается где-то внизу. - О, девчонки! - мерзко улыбается один из вошедших мужчин. У него жидкая бороденка и веснушки на пол лица. - А мы думаем, кто там веселится! Я напрягаюсь и встаю, как только все четверо подходят ближе. - Мы уже уходим, - говорю сухо, пытаясь обойти компанию. Один из них, помладше на вид, преграждает дорогу. - Ну куда же, детское время еще. Вся ночь впереди, - он пытается приобнять меня за плечи, но я отхожу назад к тормозящим девушкам. - Мы уходим, - говорю тверже. - Эми, Элисон, встаем! - Подруга, кажется, начинает понимать всю ситуацию и рывком поднимает разомлевшую медсестру. - Как грубо, - мужчина цокает языком и оглядывает меня с ног до головы. - Ты же Руби, да? - матерюсь про себя. Не хватало еще внимания всяких личностей. - Вы приехали с тем самодовольным типчиком в форме? - не надо много ума, чтобы понять, о ком именно идет речь. Игнорирую вопрос и увожу девочек к двери. К счастью, нас не останавливают. Но, едва я скрываюсь на лестнице, вслед доносится "увидимся, Руби!". Я с силой хлопаю дверью и начинаю спускаться. - Один был ничего таким, - бормочет Эми, пытаясь попадать ногами по ступенькам. - Фу, Эми, - хихикает Элисон. Мои ноги тоже заплетаются. Не стоило пить на голодный желудок - приходит умная мысль слишком поздно. Элисон расстается с нами на третьем этаже, мы идет до второго, где я отправляю Эми спать, а сама бреду до туалета. Хочется умыться холодной водой. Горячую на ночь отключали. Из зеркала на меня смотрит расплывчатое приведение, не иначе. Мне хочется заплакать, но я сдерживаю этот порыв и протираю лицо влажными руками. Дышать становится чуть легче, я даже улыбаюсь самой себе и говорю что-то типо "Так держать, Руби!". В коридорах больницы в это время уже пусто, только реанимация на третьем этаже продолжает работать. Я бреду в сторону палат, стараюсь держать глаза открытыми, как резко натыкаюсь на кого-то. Машинально встаю в стойку из каратэ. - Воу-воу, полегче! - смеется капитан. - Это всего лишь вы, - я расслабляюсь и стекаю в его руки. - Ты чего? Руби! - спать хочется неимоверно, а Робертсон такой большой и теплый. Я обнимаю его за плечи и подтягиваюсь ближе. - Мне холодно, - говорю куда-то в плечо заплетающимся языком. - Я... не совсем понимаю... - Боже, да она ж пьяна! - грубо говорит откудажтывзялсягосподи капрал. Секунда на подумать, и я бодренько отлипаю от мужчины. - Ха-ха, скажешь тоже, Альтман! - взгляд фокусируется на стоящем у стены военном. Робертсон мягко касается моего плеча. - Давай мы тебя проводим, Руби, ты едва на ногах стоишь. - Не мы, а ты, Крис, - сухо замечает капрал. - Мне не в кайф нянчиться с малолеткой. И где только нашла алкоголь? - Где нашла, там больше нет! - огрызаюсь я. - Сколько можно говорить, мне двадцать два года. Мог бы запомнить, или в твоем возрасте уже память подводит? - Блеск! - усмехается тот. - Не задерживайся, капитан, согревай малышку побыстрее, у нас еще общий сбор. - И, не наградив меня и взглядом, мужчина лениво скрывается за поворотом. А мне вдруг становится по-детски обидно. - Придурок, и как вы с ним вообще ладите? - спрашиваю капитана, невозмутимо беря его под руку. - Рой, на самом деле, очень хороший человек, - усмехается Робертсон. - Рой? Кто это? - не понимаю я. - Рой Альтман, Кристофер Робертсон, ни о чем не говорит? - Боже, так вы Рой и Крис! - Удивительная догадливость, - капитан смеется. У него приятный смех. Он вообще сам по себе приятный. Добрый и надежный. И умный... - Спасибо, конечно, но мне кажется, ты завтра об этом пожалеешь. - Мать твою, я сказала это вслух! - пищу я, заливаясь краской. - Знаешь, Руби, удивляюсь, как в тебе сочетаются такая детская непосредственность и отчаянная смелость. - Я не глупая! - Я этого и не говорил! Мы доходим до палаты с номером семь. Я неловко оборачиваюсь. - Капитан Робертсон, - приподнимаясь на носочки. - Что такое? - почему-то шепотом спрашивает тот, не сводя с меня странного взгляда. Я медленно приближаюсь. Капитан сглатывает и кладет руку на мой затылок. - А можно мне еще сигаретку? - наклоняю голову и хитро улыбаюсь. - А лучше две. Капитан с усилием выдыхает и прикрывает глаза. - Развела, как школьника, - он достает пачку. - Я даже не старалась! - пытаюсь ухватить сразу две, пока не отобрали. - Да бери уже все, - сдается капитан, а затем вдруг наклоняется и целует куда-то в голову. Я замираю. - Спокойной ночи, - говорит мужчина и уходит, оставляя меня с бешено колотящимся сердцем. Окей, неожиданный результат, но можно подумать в этом направлении. С утра голова не болит, и я впервые жалею об этом. Я чувствую себя до омерзительного бодро и провалами в памяти не страдаю. А лучше б да. - Ты чего такая? - спрашивает Эми, выдавливая пасту на палец. Я вымываю пену изо рта и сплевываю. - Да так, сон дурацкий снился. Мы спускаемся на кухню, где получаем свою порцию ора от Наоми. Я пропускаю все мимо ушей, так как мысли заняты странным поведением капитана. К середине дня, где-то между чисткой ненавистной картошки (кто ж ее ведрами тут ест?) и завариванием чая в огромном чане, я не выдерживаю и краду Эми на балкон. - Эми, - говорю заговорщицки, - как ты думаешь...я могу...ну... - Подруга, у нас там злющая Наоми на повестке дня, - напоминает та, нервно поглядывая назад. - Скорее формулируй! - Могу ли я понравиться капитану? Чисто теоретически? - быстро спрашиваю я, доставая пачку. - Ты серьезно? - Эми закатывает глаза. - Только сейчас заметила? - В смысле? - сигарета едва не вываливается изо рта. - Глупая, он же с самого начала уделял тебе больше внимания, чем остальным! - ошарашивает меня девушка. - Ты бы пригляделась, хороший мужчина! - Да ну не-ет, - я мотаю головой. - Ему же под сорок! - Зато выглядит всего на тридцать три. И вообще, что за предрассудки насчет возраста? - Эми пожимает плечами. - Я возвращаюсь, постарайся побыстрее справиться с личной драмой. Овощи ждут! - Прикрой, я еще тут побуду. Подруга уходит. Я облокачиваюсь о перила, оглядывая внутренний двор больницы. Ничего полезного на ум не приходит, поэтому я решаю вести себя, как будто ничего не было. "А что-то разве было? Подумаешь, в лоб поцеловал. Может, у него отцовский инстинкт проснулся" - ехидно говорит внутренний голос, подозрительно похожий на Эми. Проклятье, человечество на грани вымирания, а ты умудряешься страдать из-за флирта, который больше похож на проявление вежливости! Я трясу головой, отгоняя глупые мысли, и уже планирую покинуть балкон, как слышу открывающуюся дверь на этаж выше. Нехорошее предчувствие заставляет замереть и вслушаться в разговор сверху, и он оказывается весьма занимательным. - Что там с исследованием? - говорит мужской голос. Узнаю в нем главного врача. - Без результатов, сэр, - этот незнаком, но, очевидно, принадлежит кому-то из замов. - Мне нужно больше времени для исследования. - Наташа начинает подозревать что-то, - врач вздыхает. - Утверждает, что видела идущего по территории мужа, но до нее он так и не дошел. Будьте аккуратнее, если нужно больше, я предоставлю. Завтра новая вылазка, Брайн будет с ними. - Спасибо, сэр, но тварей пока хватает. Мерзкие, так и не скажешь, что были людьми. - Мы делаем большое дело, доктор Вайс, жертвы не имеют значения, если результат оправдает все ожидания. - Руби! - шипит Эми, врываясь. - Наоми рвет и мечет, и пфмв, - затыкаю рот подруги ладонью и выпихиваю ее с балкона. - Да что за черт? - Эми, я кажется услышала кое-что важное! - шепчу в ответ. По пути на кухню я пересказываю ей подслушанный разговор, но подруга не проникается. - Это нормально, что они пытаются найти лекарство, - говорит она, - кто-то же должен, а здесь есть целая лаборатория. - Они используют здоровых людей! - возмущаюсь я. - Отлавливают, очевидно, и ставят опыты! - Это только твое предположение, не руби горячку, - тут мы затыкаемся, так как Наоми требует сосредоточиться на жарке. - Мы что, в тюрьме, а она надзиратель? - негодую я, когда нас, как детей, рассаживают по разным столам. - Ты что-то сказала? - улыбается женщина, сидящая рядом со мной. Я мотаю головой. Ладно, Эми, если ты мне не веришь, тогда я выясню все сама. Ужин нам отменяют из-за недостатка продуктов, поэтому коридоры пустеют сравнительно рано. Я выхожу во двор и ныряю за грузовик, чтобы не пересечься с группой охранников, курящих около выезда. Большая незаконченная постройка, расположенная в дальней части территории, сразу настораживает меня, поэтому я решаю проверить ее первой. Я захожу, тихо прикрывая дверь. В помещении темно, сыро и... пусто. Еле сдерживаюсь разочарованный стон. Здесь ничего нет, кроме рабочих инструментов и каких-то мешков! Подхожу к ним и, без особого энтузиазма, раскрываю первый попавшийся... Чтобы тут же отскочить в сторону. Из грязного мешка мутными глазами на меня смотрит чья-то голова! Я сглатываю, подступаю ближе и замечаю рассыпанный вокруг белый порошок. Очевидно, он необходим, чтобы скрыть запах разлагающейся плоти. Я подхожу к следующему мешку, чтобы увидеть тело, скрученное в непонятный крендель. Я вижу только вспоротый позвоночник с торчащими ребрами и едва удерживаю содержимое желудка. Остальные проверять не вижу смысла. Я быстрым шагом иду к двери, но останавливаюсь, услышав подозрительное копошение. Медленно разворачиваюсь и перехватываю поудобнее биту. Надо бы выпросить у военных пистолет... Шум повторяется и я подпрыгиваю от неожиданности. В помещении пусто, я четко вижу это в свете заходящего солнца, проникающего через окно над потолком. Так откуда же... Опускаю взгляд на землю. Показалось? Что-то стучит снизу. Я опускаюсь на колени и прикладываюсь левым ухом к грязной земле. Один...два...три... Грохот снизу, а затем приглушенное рычание. Я расширяю глаза. Подвал! Как я сразу не додумалась! Кто будет держать зомби у всех на виду? Я вскакиваю и почти бегом возвращаюсь в больницу. Охранник смотрит на меня подозрительно, но после краткого "Машину проверяла" теряет интерес и вновь утыкается в какую-то книгу. Я поднимаюсь в мужское крыло с намерением найти кого-то из своих. О том, когда это военные вдруг стали своими, стараюсь не думать. Коридор с множеством дверей кажется просто бесконечным. Несколько парней, встреченных мне по пути, снисходительно улыбаются, и советуют поискать капитана в двадцать четвертой палате. Я кратко благодарю и продолжаю поиски. Когда я почти оказываюсь у заветной двери, меня вдруг хватают за локоть и втаскивают в комнату. Я пугаюсь и бью локтем наугад, но меня быстро скручивают. К горлу подступает тошнота, когда из темноты ко мне выходит один из тех, кого я недавно встретила на крыше. - Руби, - улыбается он. - Я конечно знал, что мы еще встретимся, но не думал, что так скоро. Я рад! - Отпустите, - прошу спокойно. - Да ладно тебе, - мужчина слева вдруг прижимается ближе, укладывая ладно чуть ниже талии. - Малышка, не будь такой грубой, мы не причиним тебе вреда! Я изо всех сил отпихиваю того, что справа, и замахиваюсь битой. Мужику прилетает всего-то по плечу, зато я от удара роняю биту, и она с громким звуком откатывается. - Стерва! - злится тот и бьет меня по лицу. Я отлетаю на пол, ударяясь головой. Из разбитой губы течет горячая кровь, заливая подбородок. Я приподнимаюсь, не поворачиваясь к трем мужчинам спиной. - Вам лучше прекратить это прямо сейчас, - говорю дрожащим голосом. От страха трясутся ладони и колени, но я делаю рывок в сторону двери и бью по ней, пытаясь открыть. - Помогите! - кричу во все легкие, прежде чем меня затыкаюсь потной ладонью. Второй рукой лезут под платье и белье. Слезы брызжут из глаз, я кусаюсь похлеще зомби, но один из мужчин отвешивает мне звонкую пощечину, заставляя обмякнуть от боли и звона в голове. Я вижу краем глаза, как парень справа расстегивает ремень. Меня швыряют на кровать и фиксируют руки, продолжая прижимать ладонь ко рту. Я мечусь и глухо кричу. - Хватит рыпаться! - хрипит мужик, пытаясь поставить колено между моих ног. Слезы льются сплошным потоком, такой ужас от происходящего я не испытывала, даже когда на моих глазах жрали людей. Дверь резко открывается. - Че надо? Вали отсюда! - огрызается на кого-то тот, что помладше, а потом вдруг стонет от боли, и мой рот становится свободным. Мужика сверху скидывают следом. Я всхлипываю и скатываюсь с кровати. Глаза, привыкшие к темноте, выхватывают высокую фигуру. Я сдерживаю рыдания и стараюсь восстановить дыхание. - Ублюдки, - без эмоций говорит капрал, разбивая третьему лицо о подоконник. Он сплевывает сгусток крови и пятится к остальным. - Совсем ополоумели на фоне общего пиздеца? - Альтман не повышает голос, но от этого звук ломающихся костей, когда он наступает на руку одного, слышится особенно отчетливо. Мужик хочет закричать, но тяжелый ботинок прилетает ему в челюсть, так что доносится только булькающий звук. - Мы не сделали ничего плохого! - Серьезно? - Альтман жутко улыбается. - Я так не думаю. - Раздается новый крик. Я на ватных ногах подхожу к капралу. Он замечает меня и сильнее выворачивает чужое плечо. - Извиняйся, сейчас же, - требует он. Мне хочется засмеяться. Извинения? И все? Я еще ощущаю чужие руки на теле и то чувство полной беспомощности и отчаяния, от которых волосы на голове становятся дыбом. Я обхватываю капрала со спины и выхватываю пистолет. Направляю его прямо в лоб одного из ублюдков. Раздается щелчок предохранителя. Смотри, Альтман, как я быстро учусь. - Руби, - предостерегающе говорит мужчина. - Пожалуйста, не надо! - просит ублюдок номер два. - Мы все осознали! И пальцем тебя не тронем, клянусь! - Конечно, ты ведь уже все пощупал, - глухо говорю я. Красная пелена застилает глаза. - Руби, - капрал осторожно накрывает ладонью мои дрожащие руки. - Они этого не.... - Ты же военный? - перебиваю я. - Скажи мне, Рой, какого это - впервые убить человека, достойного смерти? Ты почувствовал тогда удовлетворение? Ублюдок номер три пятится к стене, поднимая руки. Альтман молчит и долго смотрит на меня, я вижу боковым зрением. Где-то глубоко в душе я радуюсь, что этот сухарь наконец обращает все свое внимание на меня. Очень глубоко. На поверхности эмоций у меня только всепоглощающая ярость, от которой дрожат руки и спирает дыхание. Я представляю, как всаживаю пулю в лоб каждому из них, а потом скармливаю их тела зомбарям. Хотя нет, я продырявлю сначала их ноги, а потом отдам тварям, чтобы они видели надвигающуюся на них смерть и испытывали то же отчаяние, те же боль, ужас... - Отвращение, - говорит вдруг капрал. - Отвращение к самому себе за то, что замарал руки об это ничтожество. - Что? - я растерянно моргаю, и Альтману хватает этой секунды, что отобрать оружие. - Ты можешь убить их сама, Руби. - Говорит он, убирая пистолет обратно. - Но спокойно спать по ночам ты больше не сможешь. Какой тогда смысл, если это навредит в первую очередь тебе? - он оборачивается. - Убирайтесь, сейчас же, - ледяным тоном требует мужчина. - Но это наша комната, - лепечет кто-то, но быстро затыкается под взглядом капрала. Мы быстро остаемся одни. - Скажи, - говорю тихо, - почему даже в мире, где творится полный пиздец, настоящими монстрами по-прежнему остаются люди? Слезы снова начинают течь по моим щекам. Я вытираю их ладонями. - Черт возьми, обещала же себе не плакать. Извини за это... - Руби. - Спасибо, что помог, я пожалуй, пойду. - Руби! - капрал перехватывает меня почти у двери, я дергаюсь от прикосновений, и он тут же делает шаг назад. - Прости. Пойдешь со мной сейчас, - в интонации Альтмана привычный холод и равнодушие, но мне кажется, что сегодня он действительно испугался. За меня. Мы молча пересекает мужское крыло и поднимаемся на крышу. Я с упоением вдыхаю ночной холодный воздух. Мужчина протягивает мне сигарету. - Вау, стоило влипнуть, чтобы добиться этого, - грустно хмыкаю я, поджигая. Делаю сразу большую затяжку и медленно выдыхаю дым. Мы стоим несколько минут, каждый в своих мыслях, а затем капрал вдруг выдает: - Тебе стоит вести себя поспокойнее. - Что прости? - я ошарашенно смотрю на него и думаю, что мне послышалось. - Хватит провоцировать людей. - Ты...ты же сейчас шутишь, да? - я делаю шаг назад, отказываясь верить. - Ты не можешь так говорить, только не ты! Ты же все видел! - Я никого не пытаюсь оправдать сейчас! - со злостью говорит Альтман. - А что тогда ты делаешь?! - я готова взорваться. Этот день когда-нибудь закончится? - Ты говоришь, что я провоцирую людей? Я?! - Многие не могут держать себя в руках! - Разве это моя вина? - чертовы слезы опять текут по щекам. Сука. Это, оказывается, больно. - Не твоя, черт возьми, не твоя! - Альтман сжимает кулаки и бьет по ограждению. Раздается "Боммм" и этот звук отпечатывается в памяти как олицетворение предательства. - Тогда почему ты так говоришь? - я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться. - Не реви! - требует капрал. Назло всхлипываю погромче. Смотри, сволочь, до чего ты меня довел! - Тебе не десять лет, должна понимать, как выглядят твои поступки! - Конкретнее! - Да что конкретнее? - взрывается мужчина. - Носишься вокруг вся такая воодушевленная, дерзкая, но при этом помогаешь каждому встречному! Кидаешься, сломя голову, в гущу события, забыв об инстинкте самосохранения! О последствиях вообще не думаешь! - Вау, - говорю я в шоке. - Это самая длинная фраза, что ты мне говорил. Но каков смысл... - Кто тебя постоянно должен спасать? Я? Я не нянька тебе. Ты взрослый человек, а осмысленности- ноль! Взять хотя бы твой видок, - капрал окидывает меня взглядом. - Долго планируешь задницей светить? - А, то есть... - заторможено киваю. - В том, что какие-то твари попытались меня взять, виновата моя доброта и внешний вид... - Руби! - Замолчи, - я хватаюсь за голову, - ты просто...конченный. Такой же, как они. - Следи за языком, - в чужом голосе проскальзывает сталь. - А смысл? - я зло смеюсь. - Ведь в любом случае, провокатор это я. По твоему дебильному, никому не интересному мнению. - Следи. За. Языком! - цедит Альтман сквозь зубы. - Не круто, наверное, спасать меня каждый раз, да, капрал? Что ж, освобожу тебя от этой ноши, так и быть. Свободен, можешь больше никогда не лезть. - Ты перевираешь все мои слова! - Ты прав, - продолжаю я едко, - мой внешний вид далек от приличного. Но ведь, я и не выезжаю каждый день в город, чтобы найти что-то подходящее. Все, что я делаю, это торчу на кухне и провоцирую вот таких вот ублюдков. Хобби у меня такое. - Альтман осекается, когда я подхожу ближе и хватаю его за плечи. - Знаешь что, Рой? - выделяю интонацией последнее слово. Вздыхаю. - Иди-ка ты нахуй! Оттолкнув мужчину, я быстрым шагом иду к выходу с крыши. Но потом кое-что вспоминаю. - Кстати, - говорю, не оборачиваясь, - советую проверить подвалы. Я слышала рычание внизу. И да, в недостроенном здании трупы в мешках. Хотела сообщить. Делаю последний шаг и закрываю дверь, отрезая себя от общества ублюдка номер четыре. Утром больницу облетает новость о трех телах, найденных за мусорными баками.