Охота на ящериц

      Господин Сулейман удовлетворенно кивнул, госпожа Неше тихо ахнула, а Мелису чуть не подбросило на диване. Она резко повернулась корпусом к отцу, и весь ее вид выражал жуткое негодование, но остальные, казалось, не замечали странную реакцию принцессы.       — Думаю, это можно осуществить в наикратчайшие сроки, — произнес Сулейман. — Я сейчас же поручу заняться твоими документами директору школы, господину Фикрету. Мелиса, ты поможешь Эким адаптироваться на новом месте, сориентироваться в школьной форме? Познакомишь ее со всеми?       Гипсовое изваяние молчало, в бессильной злобе сжимая кулаками обивку несчастного дивана.       — Она поможет, — ответил Сулейман сам себе. — Кажется, сейчас она в приятном шоке от того, что у нее появится новая одноклассница. Как раз на следующей неделе снимут гипс, и вы вместе сможете пойти на занятия. Разве не прекрасно, дорогая? Госпожа Неше, а вы что скажете?       — Это… так… неожиданно… — могло показаться, что мать сейчас задохнется от радости. — Но почему ты поменяла свое мнение, Эким?       — Решила прислушаться к твоим советам, мама.       — Как замечательно! — вдруг невероятно обрадовался господин Сулейман. — Когда молодежь прислушивается к советам старших, мое сердце поет!       Мелиса бросила на отца тяжелый взгляд.       — Я поднимусь в свою комнату, — объявила она холодно. — Ты проводишь меня, папочка?       — Конечно, дитя мое.       Герчеки — одна гипсовая, второй — вполне реальный — слились в единой скульптурной композиции «Отец помогает травмированной дочери преодолевать жизненные трудности». Эким задумчиво пожевала губы. Ей нужно было во что бы то ни стало услышать, о чем эти двое собрались разговаривать подальше от посторонних ушей.       — Эким… — обратилась к ней Неше.       Сверху послышался грохот. Несильный — было похоже, что Мелиса просто уронила костыли, но ее заботливая нянька изменилась в лице и тут же ринулась наверх. Эким последовала за матерью.       — Мам, да это же просто костыли, — ворчала она в спину Неше.       — Мелиса! Мелиса! С тобой все в порядке?       Эким стало противно. Неужели, мать так себя ведет с подопечной, потому что та является ее пропуском в особняк? Сама же говорила, умные ищут путь к сердцу через детей… Да нет, невозможно! Просто госпожа Неше близко к сердцу принимает свою работу, и ничего больше.       Гипсовая принцесса стояла на лестничной площадке перед дверью в свою комнату, а господин Сулейман одной рукой поддерживал ее за локоть, второй же поднимал с пола костыли.       — Что случилось? — воскликнула Неше.       — Ничего страшного, — ответил Сулейман. — Мелиса забыла принять свои вечерние лекарства, оказывается.       — Но как же… Я же ей приносила после ужина…       — Госпожа Неше, не могли бы вы приготовить снова все в той же дозировке? Прошу вас.       — Конечно-конечно, господин Сулейман. Сию минуту.       Мать заторопилась вниз, не обращая внимания на замершую за колонной Эким, а отец и дочь понятия не имели, что кто-то посторонний притаился совсем близко. Сулейман быстро отпер комнату, затащил туда скачущую на одной ноге Мелису и захлопнул дверь. Эким прильнула к двери, ловя каждое слово.       — Что за ребячество? — зло произнес хозяин особняка. — Почему вдруг такая реакция? Разве мы с тобой не обсуждали подобный вариант?       — Ладно, папа! Ладно, пусть они живут здесь, но школа!.. Я не хочу видеть эту голодранку рядом с моими друзьями!       — Ах, Мелиса, — Эким даже по голосу поняла, что господин брезгливо поморщился. — Что за выражения! Голодранка… Значит, такие у тебя друзья, которые могут легко могут увлечься чем-то другим. Не стоит обвинять в этом Эким.       — Папа!       — Или же опять дело в Канате? Послушай, ты из-за него чуть не сломала себе жизнь! Тебе мало того, что мы сейчас проживаем? Я с трудом терплю этого парня в своем доме, имей в виду.       — Канат и есть моя жизнь!.. — воскликнула Мелиса.       — Не пори чушь, — грубо оборвал ее отец. — Он всего лишь человек! Сегодня рядом с тобой, а завтра — и след простыл.       — Как и все вокруг, да, отец? Как и мама…       — Прекрати!       На лестнице раздались шаги Неше, Эким юркнула дальше по коридору и забилась за огромный вазон с комнатным деревом, а когда двери за матерью закрылись, кубарем скатилась вниз. Она не понимала всего смысла сказанного Сулейманом и Мелисой, но сделала вывод, что с ними сейчас происходит что-то плохое из-за Каната. Не зря Эким постоянно тянуло к нему, как магнитом, по всему выходило, что именно в нем скрыта разгадка того, что случилось с ними всеми месяц назад.       Сейчас уже у нее не осталось сомнений, что Мелиса вместе с отцом причастны к аварии. Эким ощущала это каким-то неведомым — шестым, седьмым или десятым — чувством, пусть необъяснимым, нерациональным и нелогичным, но глубоко укоренившемся внутри нее.                     В свою обычную школу Эким больше не ходила — написала Айше, что переводится в другое место, и получила в ответ дежурное пожелание всего хорошего. Она представила, как Лейла в инвалидном кресле пытается въехать по лестнице школы, совсем для этого не приспособленной, как Бекир катит ее узкими коридорами из класса в класс, с каким трудностями ей придется столкнуться при желании просто посетить туалет, а еще бесконечные косые взгляды, вопросы, насмешки… Эким стало горько и больно, и привычный комок вины и слез подкатил к горлу, мешая думать, разговаривать да и просто жить. Она зажала рот рукой, подавляя стон, и постаралась втянуть носом побольше воздуха, чтобы продышать это ранящее ощущение.       «Не твоя вина, не твоя вина, не твоя вина…».       От слов не становилось легче, а вот глубокое дыхание помогало, и уже через несколько минут Эким отпустило.       Мелису тоже отпустило, но не сразу. Пару дней она не разговаривала с Эким и всячески избегала, а потом все же решилась на объяснение.       — Эким? — окрикнула принцесса, когда гостья, как обычно вжав голову в плечи и прибавив шаг, хотела незаметно прошмыгнуть мимо выхода из гостиной в сад. — Мы можем кое-что обсудить?       — Конечно, — Эким тут же притормозила, изобразила на лице весьма приветливое выражение и подошла к Мелисе, но садиться рядом не стала, заставляя гипсовое изваяние задирать голову при разговоре. — Я слушаю.       — Речь пойдет о нашей школе… колледже папы. Для меня стало неожиданностью твое решение. Почему ты согласилась?       — А почему не должна была? — пожала плечами Эким. — Разве в этом есть какая-то проблема?       — Мне показалось, что тебе не очень понравился тот круг общения, который собирается в нашем доме. Включая и меня. А в колледже «Герчек» таких как мы… то есть, нас… в общем-то, девяносто процентов.       — Значит, я примкну к остальным десяти, — широко улыбнулась Эким. — Да и ты же так горела желанием познакомить меня со своими друзьями, помнишь? С Озаном, Канатом…       — Я помню! — резко перебила ее Мелиса. — Вы очень хорошо познакомились, я заметила.       Ревнивая, неуверенная в себе, мстительная. Еще и с головой проблемы. Эким стало почти жаль ее. Почти.       Болезнь не делает за нас выбор и не может оправдать жестокости и бесчеловечности. Сколько серьезно больных людей занимаются волонтерством, находят смысл жизни в помощи другим, преодолевают недуг вместе… А Мелиса даже не так опасно больна. Она всего лишь продукт своей среды, и больше ничего.       — Это все? — спросила Эким, намекая, что разговор окончен.       — Отец велел мне помогать тебе в адаптации, — бесцветным голосом, словно читая по бумажке, произнесла Мелиса, — так что, если у тебя возникнет любая проблема в школе, обращайся сразу ко мне. Да и директор Фикрет предупрежден.       — Спасибо.       — Ты водишь машину? — вопрос прозвучал неожиданно, словно гром среди ясного неба, когда Эким уже собиралась уходить.       — Нет, — быстро ответила она. — А ты?       — Конечно, вожу, — хмыкнула Мелиса, — но сейчас отец не позволяет мне садиться за руль, несмотря даже на то, что сломана была левая нога. Значит, придется воспользоваться услугами водителя, пока я не восстановлюсь полностью...       — А где твоя машина? — вырвалось у Эким.       Мелиса подняла на нее тяжелый пристальный взгляд, который погас, как только у нее зазвонил телефон.       — Ладно, я пойду, — сказала Эким и вышла в сад.       — Алло, Озан, — донесся из гостиной зловещий змеиный шепот, и Эким пришлось замедлить шаг, чтобы уловить начало беседы. — Нет, эта овца не отступится. А мне что делать? Папа хочет, чтобы она всегда была перед глазами! Да, теперь дело за тобой. Нужно устроить нашей Золушке теплый прием.       Эким сжала губы, прикрыла глаза, вновь стараясь дышать. Ничего в ее жизни не идет, как надо, с тех пор, как произошла авария. Эти люди сломали кучу судеб просто из прихоти и продолжали заниматься своим любимым делом — калечить людей в прямом и переносном смысле.       — Что ж, посмотрим на ваш «теплый прием», — прошептала она.       И, почему-то, ей безумно хотелось, чтобы в школе «Герчек» нашелся хотя бы один неравнодушный к ее судьбе человек, который смог бы ее защитить. Хотя бы один.                     Наступили выходные, и Неше вспомнила про данное дочери обещание поговорить с бабушкой Лейлы, однако Эким нашла триста причин не делать этого, сославшись на неподходящее время, место, погоду и лунный календарь. Мать явно с подозрением отнеслась к подобным отговоркам, но перечить не стала. В конце концов, то, что Эким перестанет общаться с подругами с района, ее более чем устраивало.       К понедельнику Мелисе сняли с ноги фиксацию, и она тут же обрядилась в остроносые туфли с причудливой пряжкой, дополнив их черными гольфами в крапинку. У принцессы был своеобразный вкус. Эким думала-думала, как спетлять с совместной поездки в школу и ничего толкового не придумала. В конце концов, когда по широкой дороге к парадному входу в особняк подъехал огромный черный джип, она решила, что добираться с комфортом в ужасное место под названием колледж «Герчек» будет ей своеобразной компенсацией за предстоящие страдания.       Они встретились у выхода из особняка. Мелиса в белоснежной отглаженной блузке с жабо, юбке в складку, которая не мялась от малейшего взгляда, как на некоторых, и в изумрудных туфлях и Эким — в рубашке с небрежно повязанным на шее галстуком, такой же юбке, как и у Мелиссы, только у той она выглядела почему-то новее, и неизменных кедах.       Принцесса осмотрела гостью с головы до ног и презрительно дернула бровью. Кажется, увиденное ее полностью удовлетворило.       Господин Сулейман задержался дома специально, чтобы проводить «девочек» на учебу.       — Удачи, Эким, — сказал он. — Пусть твой первый день в школе пройдет хорошо.       — Спасибо, господин Сулейман. За все вам большое спасибо.       — Дочка, — вышедшая на порог Неше протянула к ней руки и крепко обняла, — я так рада за тебя! Пусть твой путь будет ясным. Я люблю тебя, Эким.       Как давно она не слышала от матери этих слов! Эким не хотелось думать, что она заслужила их только благодаря своему решению.       — Ладно вам, — послышалось недовольное ворчание Мелисы, которая, конечно же, не могла вытерпеть, что кто-то находится в центре внимания в ее присутствии. — Это всего лишь школа. Уроки, перемены, домашнее задание… скукота! А вы как будто на сражение ее отправляете.       И правда, подумалось Эким, этот день в колледже ничем не будет отличаться от дня на поле боя. Они с Мелисой сели в джип, с постными лицами помахали родителям и в молчании погрузились каждый в собственные размышления. Телефон Мелисы вибрировал каждые полминуты от входящих сообщений, а она бросала на экран недовольные взгляды и изредка отвечала. Потом раздался звонок, Мелиса сразу вся вспыхнула изнутри, будто разгорелась благодатным огнем.       — Канат?       «Больше всего на свете Мелиса любит меня»…       — Да-да, едем. Едем. Уже скоро будем.       Эким вдруг накрыло странное, доселе не часто испытываемое ею чувство — всепоглощающая злость, предвестник ненависти. Вот бы забрать у этой гипсовой статуэтки самое драгоценное сокровище в ее жизни, как она поступила с Эким, забрав у нее подругу, школу, привычное окружение, спокойную, счастливую жизнь. Вот бы…       Джип беспрепятственно минул шлагбаум на посте охраны перед колледжем и въехал на огромную, залитую асфальтом и солнцем парковку у ничем не примечательного здания. От такого разрекламированного и распиаренного заведения Эким ожидала явно большего, но колледж «Герчек» представляла собой обычную бетонную многоэтажную коробку с пристройками, покрашенную в бежевый цвет. Школа как школа.       Краем глаза Эким заметила мелькнувшее за окном лицо, и уже через секунду Озан распахнул дверцу Мелисы.       — С возвращением, принцесса!       Да уж, принцесса! Эким чуть не хрюкнула в кулак. Где же ее свита, придворные, принц, в конце концов? Пока Мелису встречал только шут. Но, как только Эким выбралась наружу, веселость покинула ее. Со всех сторон Мелису окружила толпа школьников, парни и девушки наперебой расспрашивали, как она себя чувствует, радовались, поздравляли с выздоровлением. Значит, у нее здесь действительно был авторитет, и чем-то же она его заслужила. Не только лишь тем фактом, что ее отец — владелец школы, правда?       Среди толпы выделялась яркая стайка девушек, все причудливо разодетые, с жеманной усталостью в глазах. Они по-свойски улыбались Мелисе, о чем-то шушукались, украдкой поглядывая на Эким.       — Дорогая, — внезапно перед ней вырос Озан с приклеенной ко рту раздражающей улыбкой, — добро пожаловать. Как тебе наш храм знаний?       — И тебе привет, Озан, — проворчала Эким и направилась ко входу, ускоряя шаг, чтобы избавиться от надоедливого раба Мелисы.       — Нет-нет-нет, госпожа, не так быстро, — он в два счета нагнал ее. — Мелиса велела провести для тебя небольшую экскурсию по школе.       — А ты ведь всегда выполняешь то, что она тебе велит, не так ли?       Эким отчетливо увидела промелькнувший в глаза Озана страх. Он отвернулся и замолчал, продолжая просто идти рядом.       — Ладно, мне пора… — она вспомнила, что перед уроками должна еще зайти в кабинет директора.       — Ты никуда не пойдешь! — вдруг рыкнул Озан и, схватив Эким повыше локтя, потащил ее мимо входа, по отгороженной кустами дорожке, шедшей вдоль стены школы.       В первые секунды Эким от шока не могла произнести ни звука. За всю жизнь никто не смел так с ней поступать. Но вскоре она пришла в себя и принялась кричать и отбиваться.       — Нет! Озан! Стой! Куда ты меня тащишь?       Один раз ей даже удалось метко пнуть его по ноге, но силы были явно неравны.       — Я же сказал — экскурсия! — рявкнул Озан, втолкнул Эким в какое-то темное и тесное помещение, а ее рюкзак остался у него в руках. — Твой первый урок будет здесь!       — Думаешь, тебе сойдет это с рук, придурок? — рассвирепела Эким, но в ответ получила лишь порцию громкого смеха.       — Как и десятки раз до этого, глупая!       Железная дверь со скрипом захлопнулась, и она осталась в полной темноте, с ужасом понимая, что здесь ее никто и никогда не найдет, только если эта парочка маньяков не захочет.       — Выпустите! — заорала Эким, выбивая подошвой кед оглушающий грохот из двери. — Выпустите меня!       Она лупила ногой так сильно, что уже через пять минут окончательно выбилась из сил и затихла.       — Боже, я сойду с ума или оглохну. Или и то, и другое, — спокойный голос в полной тишине и темноте раздался так близко, что Эким от ужаса заорала еще громче прежнего.       — Да ты больная, что ли? Маньячка!       Чиркнула спичка, и ярко-оранжевый свет обрисовал в кромешной тьме перекошенное от недовольства лицо Каната.       — К-К-К-Канат? — еле смогла выговорить Эким.       — К-К-К-Канат, — кривляясь, повторил он. — Ты чего орешь, как потерпевшая? Ай!..       Огонь обжег ему пальцы, и он выронил спичку из рук.       — Зажги! — дрожащим голосом попросила Эким. — Зажги снова!       — Да погоди ты…       Пока Канат возился со спичкой, она готова была чуть ли не на шею ему прыгнуть, потому что он оказался единственной живой душой, которая… Так, стоп, что?       — Ты! Ты как тут оказался? Откуда ты узнал? — завопила Эким внезапно, и уже зажженная спичка с перепугу выпала из пальцев Каната.       — Да бли-и-ин…       — Ты с ними заодно, что ли? Мерзавец! Негодяй! — она принялась размахивать кулаками в темноту и пару раз, судя по звукам и ощущениям, даже попала в цель.       — Угомонись, ненормальная! — Канат вдруг резко схватил ее за запястья, скрутил руки и прижал спиной к какой-то жутко неровной кирпичной стене.       Он дышал ей в губы, она кожей ощущала его присутствие в такой ужасающей близости от нее, что подкашивались ноги. Его руки крепко держали ее, не давая упасть, а она боялась пошевелиться, чтобы не соприкоснуться с ним еще чем-нибудь.       — Успокоилась? — тихо спросил Канат.       — Да, — прошептала Эким в ответ.       — Тогда отпускаю…       Он отошел от нее на несколько шагов и вновь, как ни в чем не бывало, принялся чиркать спичкой.       — Ты с ними заодно? Ответь, — потребовала Эким окрепшим голосом.       — Ага, да, заодно, — Канат осветил пространство вокруг себя подрагивающим огоньком. — Сижу тут с тобой в темноте и духоте, запертый на ключ. Вот уж заодно так заодно…       — Тогда почему ты раньше не дал знать, что ты здесь?       — А разве ты дала мне такую возможность? — снова приблизившись, он уставился на нее темным и злым взглядом. — Орала тут так, что у меня чуть барабанные перепонки не повыпадали.       У Эким зачесались кулаки от желания сейчас же заехать по этой самоуверенной челюсти.       — Ну и каков твой план?       Канат извлек откуда-то большой железный ключ и помахал им перед ее лицом.       — Вот мой план.       — А почему ты не остановил Озана сразу?       Канат отвел глаза.       — Время еще не пришло, — пробормотал он невнятно.       Они просидели в этом помещении не дольше пятнадцати минут, но их глаза уже успели отвыкнуть от яркого дневного света, и по выходу на свободу и Эким, и Канат страдальчески зажмурились.       — Ай, — пожаловалась Эким. — Слепит.       Она перехватила его насмешливый взгляд.       — Что?       — У тебя нос красный. Да и блузка. Перепачкалась в кирпичной пыли.       — Это все из-за тебя! — тут же набросилась на него Эким, принявшись тереть лицо грязными руками. — Прижимал меня к стенке!       — Вот она, черная неблагодарность. Сиди тут в подсобке, жди, пока новенькая пройдет посвящение в нашем прекрасном дружелюбном колледже, а она еще и недовольна!       — Кстати… — Эким с подозрением уставилась на Каната. — Как ты узнал, что этот кретин потащит меня именно сюда?       — Ой, да он всех сюда тащит, — закатил глаза Канат. — Фантазии — ноль, к сожалению или к счастью — тебе решать.       — Пойду умоюсь и навещу директора Фикрета, — вместо ответа воинственно заявила Эким. — Мне есть, что ему сказать.       — Удачи тебе в твоей борьбе, дикая девочка.       Ей почудилась какая-то насмешка в его тоне, и теперь уже она подошла к Канату вплотную и пристально посмотрела в его глаза.       — Ты же спрашивал, почему я не хочу переводиться в вашу школу. Ты же говорил, что здесь учатся не только напыщенные, высокомерные снобы. Что же ты не предупредил, что те, кто хоть немного от них отличаются, могут провести первый же учебный день, запертые в каком-то грязном, темном помещении?       — А, может, я хотел, чтобы именно ты пришла сюда и все изменила. Может, ты нужна этой школе, чтобы вдохнуть в нее вторую жизнь.       — Значит, тебе одному это не под силу, Канат Гюнай?       — Можешь кусаться, сколько тебе влезет, Эким, — серьезно ответил он. — В итоге ты увидишь, кто на твоей стороне, а кто — нет.       Не найдя более достойной реакции, она развернулась, фыркнув себе под нос, и зашагала прочь от Каната. Первый урок уже давно начался, и Эким рассчитывала быстро и безболезненно поделать свои дела, но, едва зайдя в женский туалет, услышала шум приближающихся девичьих голосов и юркнула в кабинку. Нет, она, конечно, слышала про походы в уборную парочками, но чтобы чуть ли не полкласса свалило с урока — с таким Эким столкнулась впервые. Судя по разговору, в туалет зашло пятеро или шестеро девушек, все они были чем-то взбудоражены.       — Аллах-Аллах, вы только посмотрите!       — Что на нее нашло?       — Ненормальной была, есть и будет!       — Девочки, успокойтесь, тихо. Еще неизвестно, как бы каждая из нас повела себя на месте Мелисы.       — Ну уж точно не стали бы обливать весь класс грязной водой из ведра! Фу, гадость!       — У нее просто окончательно поехала крыша. Ходили же слухи, что Канат ее бросил. Значит, правда.       — Она заставит его пожалеть.       — Само собой…       — Я вся грязная, блин!       — Надо было вскакивать и убегать, как все, а не сидеть до последнего королевой, Эдже!       Раздался смех.       — Заткнись!       — А если серьезно, вы верите, что новенькая и Канат не случайно пропали вместе?       — Я, например, верю. Он может использовать эту несчастную, чтобы давить на Мелису.       — Канат не такой.       — Тебе откуда знать, какой он, Джейда?       — Имею я право на собственное мнение или только за Мелисой надо повторять каждое слово?       — Давайте, еще переругайтесь тут все!       Эким затихла в кабинке с округлившимися от потрясения глазами. За две минуты она услышала столько новой информации, что у нее мозги закипели. Нет, идти к директору с жалобой было нельзя, тогда она никогда не сможет влиться в эту компанию и выведать про Мелису еще больше. А выведать надо было. Эким дождалась, пока все уйдут, умылась, привела себя в порядок и отправилась на поиски кабинета директора.