Локи.
Я стоял и смотрел, как Стрейндж уходит. Когда он скрылся из виду, я позволил своему телу обмякнуть, зная, что те немногие силы, которые поддерживали меня до сих пор, почти иссякли. Я не был уверен, чего я жаждал больше – покоя или забвения. Я убрал пакет с замороженным горошком от лица, осторожно ощупывая пальцами нос и сдерживая проклятие. Не сломанный… но все равно больно. Я колебался, мешок висел у моего горла. Это, безусловно, уменьшило бы отек… Но я не мог заставить себя прикоснуться к нему. Призрак Таноса гордо возвышался в моем сознании. Мы оба умерли, подумал я, натягивая мешок обратно на нос. Вместо того, чтобы обжигать мою кожу, ледяной пакет был приятным. Возможно, реликвия моего наследия йотунов. И все же я снова жив, Титан. Я снова живу один! Я намеренно избегал размышлений о том, что означает мое ненормальное наследие в абсолютных терминах, слишком поглощенный правдой о моем происхождении, чтобы думать о своей непосредственной боли. Я знал, что это даст мне доступ к целому ряду способностей… если бы я только знал, как получить к ним доступ. Я видел, как другие йотуны, воины, манипулируют льдом так же легко, как дышат. Но отец вырастил меня хорошим маленьким асгардцем. Что ж, шутка была с ним, потому что я не был хорош. И Асгарда больше не существовало. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, отбросив эти сентиментальные мысли в сторону, я положил руку на дверную ручку, как и просили. Я почувствовал покалывание, когда энергия скользнула по моей коже. Закрыв глаза, я изучал магию; это было похоже на то, через что я прошёл, чтобы сбежать из Зеркального измерения, но это было не то же самое. Сходство было только поверхностным. В лучшем случае показуха. Я попытался протолкнуться глубже Магия отступила, вызвав слабый импульс, от которого у меня защипало кожу. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, который, воруя печенье, получил от матери пощечину тыльной стороной ладони. Я повернул ручку и толкнул дверь. Я ожидал простой комнаты. Маленькой. Домашней, в мидгардском смысле этого слова. Даже простоватой. То, что я увидел, было... нет. Комната была большой, около тридцати квадратных футов. Открытые стеклянные двери вели на широкий каменный балкон. Балкон! Естественный дневной свет! Я закрыл глаза, уже чувствуя легкий ветерок на своей коже. Затем, испугавшись, что я что-то упущу, я снова открыл их. Пол был из мягкого мрамора персикового цвета. Большая двуспальная кровать занимала одну часть комнаты, щедро украшенная теплыми кремовыми и золотыми простынями. Тяжелые шторы, более темного персикового цвета, чем пол, свисали с рамы с балдахином. На другой стороне комнаты, рядом с камином, стоял небольшой круглый стол в паре с двумя деревянными стульями. Я сделал несколько неуверенных шагов внутрь. У одной стены, рядом с дверью, стоял книжный шкаф. Большая часть полок была пуста, но несколько книг – те, что Наташа принесла во время моего выздоровления! – стояли под пьяными углами на верхней полке. Большой шкаф занимал большую часть стены по другую сторону двери. Мебель из темного дерева была покрыта замысловатой резьбой. Я тяжело сглотнул, свежие слезы защипали мне глаза. Это место было похоже на кусочек Асгарда. Цвета были не те, которые я бы выбрал для себя, но, тем не менее, они мне понравились. В комнате было светло, тепло и уютно, все, чего я жаждал во время моих недель в Зеркальном измерении. Посмотри, до чего я дошёл, мама, подумал я, наконец давая волю слезам. Горячая струя капала на мешок с горохом. Это было бы ее место. Я мог представить ее за столом, пишущей письма своим друзьям или стоящей на балконе. Я бросил пакет и, охваченный тоской, бросился через комнату, остановившись на балконе. Слишком поздно я вспомнил о барьере, который помешал мне покинуть Святилище. Невозможно остановить мой дикий прыжок. Я закрыл глаза, готовясь к удару. Этого так и не произошло. Ноги вынесли меня на балкон, и я больно ударился о каменные перила. Дневной свет. Тепло. Свежий воздух. Я снова закрыл глаза, впитывая ощущения, опьяненный простой радостью пребывания снаружи. Позволило ли мне то, что удерживало меня здесь, этот маленький кусочек удовольствия? Или это была магия самого Святилища? Со временем – если у меня будет время, конечно – я смогу это выяснить. Я долго оставался на балконе, наслаждаясь ветерком. За пределами Святилища не было ничего из того, что я связывал с Мидгардским городом; но тогда я уже знал, что это здание существует не в одном, а в нескольких планах. Я почувствовал, что мои покои находятся не совсем в том же измерении, что и другие части Святилища. Голубое небо простиралось до самого горизонта, и почти ни облачка не омрачало вид. Когда я, наконец, перевел взгляд на сцену внизу, я пожалел, что не обратил внимания раньше. Сад простирался до предела моего зрения – нет, подождите, два сада – три – множество окружений, каждое из которых представляет собой отдельную сцену, каждое по-своему совершенное и завершенное. Яростная волна тоски захлестнула меня. Я испытывал искушение прыгнуть с балкона и исследовать. Хотя я приземлился бы на ноги, и падение не причинило бы мне значительного вреда, я сомневался, что зачарованный барьер позволит мне пройти. Возможно, я бы сегодня переночевал здесь.~~~
Ванная комната, когда я, наконец, исследовал, продолжила тему спальни: - мраморный пол персикового цвета, унитаз и ванна из белого фарфора, краны с золотой каймой. Ванна была большой и квадратной, а в одном углу стояла душевая кабина. Я ничего не мог с собой поделать – я снял свою пропитанную потом, наколдованную одежду взмахом руки, впитывая магию обратно в свои резервы, и вошел в душ. Вода была блаженно горячей. Я подставил лицо брызгам, позволяя им стекать по моей избитой коже, представляя – хотя бы на мгновение – что я вернулся в Асгард, что мама будет ждать меня в Большом зале со стайкой фрейлин. Я закрыл глаза и позволил теплу проникнуть в мои ноющие мышцы. Мыло, когда я потянулся за ним, было в той же форме бруска, которая обычно использовалась в Асгарде. Но запах был совсем другим. Когда я намылил его между ладонями, запах, который уловил мой нос, был какой-то дикой пряностью. Свежая энергия вливалась в мои уставшие конечности. Я решил, что здесь нет магии, кроме природной силы трав. Возможно, Стрэндж сделал его сам? Я не торопился в душ, наслаждаясь полным удовольствием от купания без защиты. Я вышел и завернулся в преступно пушистое полотенце, которое нашел под рукой. Но когда я вытирался, мое отражение в зеркале привлекло мое внимание: худое лицо; напряженное. Бирюзовые глаза, хотя я отказывался встречаться с собственным взглядом. Я уже знал, что я там увижу. Опухоль вокруг моего носа начала спадать, а синяки на щеках стали еще глубже. Я едва взглянул на красный отпечаток руки на моем горле. Мои волосы отчаянно нуждались в расческе. Я нашел одну в туалетном столике, а затем принялся за работу с рычаниями. Я заправил влажную массу за уши. Я закончил сушку, повесил полотенце проветриваться над поручнем, затем – с помощью остатков магии, которые я восстановил перед душем, – наколдовал новый комплект одежды. Простой черный жилет, черные брюки и белая рубашка, рукава закатаны до локтей. Я стал не любить рукава с момента моего воскрешения. Кто-то постучал в дверь. Я вышел из ванной, поколебался и открыл дверь. Наташа ждала в коридоре. — Могу я войти? - спросила она. — Это скорее зависит от того, собираешься ли ты ударить меня снова, - я многозначительно посмотрел на ее руку, но не было никаких признаков Перчатки. Ее глаза блуждали по моему лицу. — Не веди себя как мудак, и мне не придется этого делать. — Чего ты хочешь? - если бы она снова пришла поиграть в друзей, мне было бы неинтересно. — Просто хотела убедиться, что ты не решил куда-нибудь сбежать. Ох. Что ж. Это, по крайней мере, казалось честным ответом. Хотя она явно не была моей подругой, мы могли бы исходить из взаимного понимания недоверия. Именно так сложились мои отношения с Тором. Я отошел в сторону, чтобы она могла осмотреть мою каюту. — Вау, ее глаза блуждали по комнате, улыбка приподняла уголки ее рта, - Это прекрасно, - она уставилась на меня прямым взглядом, от которого мне стало не по себе, - Святилище выбирает твои потребности из твоей головы. Ты можешь пытаться обмануть нас, но я знаю, что там есть что-то мягкое, - она ткнула пальцем мне в грудь. Рефлекс заставил меня отступить назад, устыдившись всплеска страха, вызванного ее движением. — Уверяю вас, вы совершенно ошибаетесь, - пробормотала я, зацепившись за заднюю ногу, - Комната выполнена по образцу асгардских покоев. И ничего больше. — Персик? - она приподняла бровь, - Не твоя цветовая гамма, Локи. Она была слишком наблюдательна для своего же блага. Это была одна из причин, по которой из нее получился такой прекрасный лазутчик. Но если она снова хотела моего доверия – или, по крайней мере, более низкого уровня недоверия, – ей придется поработать над этим. Ты даже этого не заслуживаешь, мальчик. Мать? Отец? Нет. Моё собственное чувство вины, конечно.~~~
Я последовал за ней вниз по нескольким пролетам широкой, длинной лестницы на кухню. На этот раз я смог обратить внимание на широкие высокие коридоры. Узоры на темных деревянных полах – далеко не просто декоративные – на самом деле были покрыты защитными символами, узоры так тонко вписывались в общую схему, что, если бы я не обращал на них внимания, я бы их пропустил. Круглые окна были вделаны в потолок через равные промежутки времени, что полностью противоречило физической планировке здания. Они были явным признаком (не то чтобы я в нем нуждался) того, что немногим больше, чем внешние стены Святилища, на самом деле находились в этой реальности. Это было то, что я должен иметь в виду. Если прихожая и коридоры были откровенно темными и мужскими, кухня была гораздо менее темной. Зоны транзита были спроектированы так, чтобы производить впечатление; это было место, где жили люди. Комната была большой и просторной, с высоким потолком и простыми белыми стенами. Пучки сушащихся трав свисали с теплых деревянных балок, вперемешку с медными кастрюлями, сковородками и посудой. Солнечный свет струился через высокие окна, открывая заманчивый вид на сад за ними. Похоже, это был своего рода внутренний двор, богатый цветущими лианами. Я не мог не задаться вопросом об их запахе. Рабочие поверхности и шкафы занимали большую часть комнаты. Мой взгляд упал на полдюжины массивных деревянных стульев, один сломанный стол и раздраженную на вид Ванду. Она ковыряла носком ботинка остатки со стола. — Я прошу прощения, - начал я, сложив руки перед собой, - У меня не было намерения повредить вашу мебель. Я просто пытался сбежать. Ванда нахмурилась. — У тебя есть какая-нибудь причудливая магия, которая может все исправить? - спросила она. — У меня много ‘причудливой магии’, - я почувствовал себя слегка оскорбленным, но промолчал. Выбирай свои сражения, Локи. Голос матери звучал у меня в затылке, к счастью, на этот раз не разглагольствуя,- Но моя в значительной степени иллюзорна по своей природе и совершенно непригодна для ремонта. У тебя...? Я мало что знал о ее возможностях. Я знал, что у нее были какие-то ментальные способности, но во всех наших разговорах она намеренно не раскрывала свои навыки. Я уважал это. Чья-то рука никогда не должна быть раскрыта, если она не получила тактического преимущества. — Нет, - ее короткое, жесткое покачивание головой заставило ее густые волосы рассыпаться по плечам. Заколка, - Что у нас есть, так это инструменты. Гвозди. Кусочки запасного дерева. И, о, смотри, твои рукава уже закатаны. — О... - нет, нет, нет, физический труд не входил в мои планы на сегодня. Я уже должен быть где-то далеко отсюда, потягивая отвратительно сладкий коктейль, в то время как какая-то симпатичная молодая штучка чистит для меня виноград. Не поддаваться шантажу, заставляя чинить стол, ради норн. И даже не шантаж – когда я посмотрел на Наташу, она улыбалась, но взгляд ее был жестким. Это была угроза. — Это пойдет тебе на пользу, - сказал бывший шпион, положив руку мне на плечо, - Кто знает, может быть, ты действительно чему-нибудь научишься. Я вздохнул, смирившись со своей судьбой. У меня было искушение намеренно затеять драку, только чтобы избавиться от этой ужасной задачи... Но, судя по выражению лица Наташи, она ожидала, что я начну драку. Какой бы невежливой ни казалась такая драка перед лицом неожиданного гостеприимства Стрэнджа. Мне очень нравилось делать то, чего люди не ожидали. Возможно, я бы чему-то научился. ~~~ Несколько часов спустя я узнал, что плотничать было на удивление приятно. У меня не было навыков в этой области – и мало практических навыков, кроме магии, боя, секса и обмана, – но я чувствовал, что это было то, чем я мог наслаждаться. Я не сделал ничего более экстраординарного, чем прибил короткие куски дерева к нижней стороне стола, чтобы скрепить сломанные секции вместе, но я быстро усвоил основные уроки: - правильное усилие для забивания гвоздей, не ломая их, даже правильный способ держать молоток (и я бы запомнил это, в частности,если бы у меня когда-нибудь была возможность использовать его в бою). Я бы никогда не признался в этом, но, несмотря на мои ноющие суставы и усталые конечности, я наслаждался собой. В моей семье было мало по-настоящему творческих людей, мало людей, которые что-то делали своими руками. Мой брат был воином, и единственное, что он творил, это смерть. Отец был завоевателем. Он создавал вещи – нации, армии, вдов – но он создавал их путем завоеваний и войн. Его инструментами были такие люди, как моя сестра Хела. Мать, хотя… из всех нас она была по-настоящему творческой. Человек, который использовал свои собственные руки. Она была воспитана ведьмами и умела готовить травы, варить зелья и произносить заклинания задолго до того, как встретила отца. Мне пришло в голову, что мое воскрешение дало мне шанс исследовать эту сторону себя. Я понятия не имел о её существовании; как и отец, моим главным стремлением так долго было завоевание, захват трона, на который, как я считал, я имел право. Но Асгард исчез. Трон исчез. Отца – и всех его ожиданий от меня – не стало. Я мог бы быть… тем, кем я хотел. Эта мысль была пугающей. Это было волнующе. Это было… Что, черт возьми, я должен делать с оставшейся частью своей жизни? И как только Стрэндж скажет Тору, что я снова жив, будет ли мне позволено сохранить её? Голос матери был тих. Я знал, что это было то, что я должен был решить для себя сам