Бонусы к работе «Нить меж двух миров»

**** С первыми весенними ветрами в Белогорье не только возвращались птицы, но и приходил час долгожданной свадьбы. Воевода весь извёлся, чего только не делал: и терем построил новый, диковинный, и маленькую названную дочь своей княжны забрал в Белогорье. Никак ему не удавалось иномирную своей женой назвать. Временами закрадывалось подозрение, что не надобна ему такая жизнь. Да только глядел на радость, которой лучились милые зелёные глаза девицы, и отступал морок. Ещё прошлой луной они стали мужем и женой по законам иного мира. Елена Гориславна упросила, а Финист и отказаться не смог. Интересно ведь чудной обычай. В красивых белокаменных палатах управительница после череды вопросов дозволила требуемое. Простой ритуал. Люди взрослые, а неловко. Витязь ещё по первой тревожился: примерить обличье Феликса Ясневецкого, как его нарекли в странной книжице, он единожды сумел. Делать ничего не пришлось, а тут… Княжна начаровала ему голос диковинный, словно сам говорит, а слова чужие, ломанные. После краткого обмена кольцами их отпустили, выдали бумаги какие-то узорные. — Елена Гориславна, так зачем оно надобно было? Могли и дома справить, — торопливо проговорил Финист, оказавшись на безлюдной улице. — Нехорошо людей обманывать… Девица тогда лишь выдохнула безразлично и сняла с пальца колечко да спрятала. Вещица была неприметной. — А вдруг понадобится? И ты ведь первый это начал. Я не просила помощи. Отвечать надобно за свои действия. Привык ведь, что любая проделка забывается. Со мной так не пройдёт. Финист удивился вновь и лишь когда они домой воротились, подсмотрел диковинку: княжна спрятала колечко в маленький коробок на полке. Приоткрыла другой, такой, где блеснули два кольца, побогаче. А то, что было потоньше, ещё и камнем украшено. Витязь не решился спросить. Однако ж сердце подсказало: трогать заветные первые кольца девица не решилась. И вот назавтра уж свадьба. Остались одни вечёрки с песнями да гостями. Воротятся друзья. Родители Елены тоже обещались. **** В малой гриднице терема собрались гости иного мира. Ждали, когда к ним явится Елена Гориславна. Родители коротко переговаривались с Микулой. Чародей успел наложить печати колдовские, чтоб новые гости всех понимали. Две девицы с интересом осматривали убранство комнат, выглядывали в окно и тихонько ходили меж рядов и лавок. Алия почти летела по направлению к малой трапезной. Друзей она не видела всего два месяца, но поговорить было о чём! Хитрецы ведь помогли богатырю, сделали то, чего она сама не хотела. Однако сейчас княжна решилась поблагодарить за вмешательство: Финист волею случая и вовсе изменился. Не осталось и следа от самолюбивого и напыщенного павлина. Сейчас витязь часто говорил с Колобком, к Ядвиге за помощью ходил, опасался лишь Водяного. Девушка в спешке неловко отговаривалась. Рядом была Аннушка. Сокол шёл непременно следом. — А можно без почётного караула? Меня никто не съест! В ответ Финист молчал, скрывая хитрую ухмылку. Знал ведь, что не одни друзья пожаловали. — Ну и молчи, раз хочешь… Наконец, пробившись к двери, Алия на минуту замерла, прислушиваясь к себе: внутри клокотало холодное, спокойное чувство. Руку согревала кровяная яшма, а на шее висел неизменно другой камешек. Бывало, оба камня начинали жечь, словно подогревая воздух и кровь в теле. Теперь на душе было пустынно. Маленькая дочь рядом, а не верилось в счастье. Уж долгий путь позади, но словно кто злой морок набрасывает. Девушка осторожно приоткрыла дверь и ступила в комнату. Гости разом обернулись: Гаспар рывком поднялся с места, и Аннушка с восторгом бросилась ему навстречу. Друг ловко поймал девочку и закружил её. «Знакомы. Вот где ты пропадал, дорогой Гаспар…» — улыбнулась княжна, обнимая родителей. С Карталем они обменялись спокойными приветственными взглядами. Жестом-движением бровей Алия предупредила, что созрел разговор. Господин Эмрэ кивнул и отступил чуть в сторону. С места поднялись две стройные фигуры: их плавные движения были знакомы, а блеск глаз под капюшонами сказал всё. — Ивэлин, Лукреция… Come ci sei arrivato? — от неожиданности княжна перешла на мелодичный, но чужой язык, — Dove sono Henri, Rob, Bertie e Soledad? Одна из девушек сбросила плащ, показывая всем в гриднице свои необычные серые волосы и, лукаво сверкнув карими глазами, отозвалась: — Илэри, мы здесь также как и все остальные. Через проход. — вдруг мягкий смех наполнил гридницу, мафиози не хотела пугать близких. — Анри так рвался сюда, но ты ведь знаешь… Этот ревнивый проказник испортил бы всю свадьбу. Лукреция сдержанно улыбнулась и неуловимо поправила локон своих светлых волос, а после обняла Альку. — Искорка, они очень хотели, но все оказались заняты. Берт получил заказ, у Соль очередные просмотры, а Генрих помогает Робу. Кто-то должен руководить в отсутствие Ивэлин. Инвесторы и меценаты не будут ждать. — с видимым сожалением Лукреция поведала о причинах разделения. — Себастиан просил обнять тебя покрепче. Он надеется однажды побывать здесь. — Король-консорт временно у власти, под присмотром верного рыцаря? — задумчиво протянула Алия, когда её выпустили из объятий и наградили всеми видами приветственных поцелуев. — А я думала, что он мне поможет… Ивэлин фыркнула, стараясь не привлекать внимания. Финист и без того напряжённо осматривал гостей. — Анри мог бы только украсть тебя у мужа, — мафиози кинула один точный взгляд на богатыря и торопливо шепнула. — Кстати, хороший выбор. Не подскажешь, какой расход топлива у этой птицы счастья? Алия чуть закатила глаза, но улыбнулась легко и спокойно. Ивэлин была как всегда. Лукреция отвлеклась на мужа, ворковавшего с Аннушкой. — Иногда мне кажется, что сделать украшение для камина куда выгоднее, чем терпеть его проделки, но… Тем счастливее жизнь. А что до иного… Не знаю. Лукреция обернулась к подругам и погладила княжну по плечу. Ей были известны подробности: Гаспар не утаил, что помог Илэри и её будущему мужу. Такие слова вначале показались нелепостью: госпожа Тэрзо помнила, какой Искорка была, что за путь проделала. Но сейчас Лукреция видела, что этот избранник верный. Будто на небесах знали, кого послать в утешение для пережившей смерть Марка. — Смотри, милая, не сожги его своими фокусами. Любовь разная бывает, мы проверяли. — У вас двоих она особая. Помню. — Алия вернула улыбку, а после спросила: — Малыш Джулиано под присмотром, ведь так? Лукреция, ты удивительно быстро оправилась. Всё хорошо? Княжна помнила, что всего пять месяцев назад подруга родила крепкого мальчика. Гаспар тогда был в Анконе, и его волнительные звонки Алия переслушивала ещё долго. Ребёнок — великое счастье. Кровь от крови… Алия украдкой посмотрела на Финиста и глубоко вздохнула: богатырь знал, что детей у них не будет, но отчего тогда пошёл на всё это? Дом, чужой ребёнок, свадьба… Сердце чувствовало недоброе, однако девушка отмахнулась. Перед свадьбой мороки вновь ходят рядом. Руки привычно коснулся тёплый гелиотроп — камешек-подарок, с которым так не хотелось расставаться. — Да, всё хорошо. У меня есть на кого оставить внука. Мы ведь ненадолго… — Лукреция ещё говорила о том, какой малыш весёлый и спокойный. «Весь в отца…» — княжна слегка улыбнулась и вскоре показывала подругам город. Необычный цвет волос Ивы было решено спрятать. Белогорцы к такому непривычны. Они возвращение законной правительницы встретили недобро, с зубовным скрежетом приняли новый порядок: князя Муромца. У Алии плохо ещё получалось творить магию. Рука временами ныла: самые лучшие врачи не смогли помочь полностью. Пальцы иногда сводило холодной ломотой, а мышцы сковывало. Колдовство Микулы пригодилось. Девушка понимала, что поступила верно. Чародей меж тем всё сближался с Галиной, цветов не дарил, но дрова колоть научил остовки железные. Захаживал, печь топить помогал в бывшей Ивановой избе. Галя туда после свадьбы ушла. Нечего молодых тревожить. Ивэлин долго разглядывала каменный меч на площади, а после хвалила мастера и его тонкую работу. Пришлось к Василию Прокопычу идти. Знакомить. Мастер был в летах и уж сколько маялся потерей зоркости. Совсем худо виделось. А с иной стороны для мира за стеной Василий Прокопыч был ещё молод, шестидесяти двух лет. На пороге девушек встретил Емельян, поделился горем. Лукреция скрытно повела плечом, велела показывать ей мастера. Её опыт велик, людям госпожа Тэрзо всегда была готова помочь. У Василия Прокопыча оказался большой разрыв к восприятию мелочей. Стараниями Лукреции и её запасных линз мало-помалу зрение воротилось. — Ох, спасибо… Теперь уж всё видать. И внучку мою, и вас, красавицы! — мастер обрадовался очкам-помощникам. — Алёнушка, а ты к свадьбе-то готовишься? Уж завтра… Княжна глубоко вздохнула и попыталась скрыть свои чувства. Было здесь чужое, горькое, словно не нужна та свадьба. — Готовлюсь. Все хорошо, друзья помогут. Василий Прокопыч не уловил небрежность в голосе девушки, но Ивэлин сразу приметила, что дело не к добру. Только подруги вышли из мастеровой избы да направились в терем, под ноги вылетел Колобок. Лукреция от неожиданности вскрикнула. Ива схватилась за маленький кинжал на поясе. Княжна ловко подхватила хохочущий пряник на руки. — Ты из дозора? Финист ведь со мной был… — Из дозора, из дозора… Наш Ясный Пин-г-вин уж давно бросил службу. Добро, что Димитрий у нас есть. Вон с отрядом возвращается, — Колобок проворчал, обиженно перекатываясь в руках Алии. — Чегой-то у тебя, княжна? Девицы новые… Подруги, небось? На свадебку явились. Новое упоминание грядущего не отдалось в сердце ничем. По уму так Финист уж цельный месяц как муж, но Алия этого будто не замечала. Всё было как раньше. — На свадьбу. А будешь много говорить, я тебя не хуже лисы съем! — фальшивая улыбка виделась, что обычная. Лишь Ивэлин хмуро задержала на ней взгляд. Короткого мгновения хватило. Часть дня прошла в заботах: платье справить, за праздничным обедом проследить. От сарафана и мелкого убора-кокошника Алия сразу отказалась, не по статусу. И нрав у девицы был иной, чтоб местное носить. К счастью, Ивэлин выполнила их уговор — привезла заготовленное платье. Окромя всего, и Василисе помогли с сыном управиться,. Первенца Иван назвал в честь собственного отца Ильёй. Младенец был ладным и крепким. Роды прошли неспокойно, и Алия радовалась, что Григорий Владимирович помог. Тут, в Белогорье, на руках у деревенских повитух и даже Ядвиги, Василиса могла истечь кровью. Иван долго благодарил сестрицу и её приёмного отца за услугу. Терять любимую жену и долгожданное дитя вслед за отцом он был не готов. — Какой он шумный… — вздохнула Ивэлин, выходя вслед за подругами из детской. — Ванюша таким же был! — Галина теперь сияла спокойствием и любовью. Всё зло из неё тогда ушло, память прежняя вернулась. — Внучек будет добрым воином, пусть его боги хранят. Алия согласно кивнула и увела подруг в сторону, предчувствуя очередные вопросы о свадьбе. Только ленивый сегодня не спросил того! Княжну разбирала злость. — Искорка, отчего ты такая? Обидеть никто не мог. Мы ведь рядом… — Да всё эта дурная свадьба. Глупости одни, мне побоку. Но каждый, каждый спешит спросить. Шестой раз за день! — Алия и правда вспыхнула, только они зашли за дверь её прошлой комнатки. Княжна ходила кругами, словно волчица, запертая в клетке. Голову сдавливали мысли недобрые, в сердце скоро исчезло чувство любви. — Илэри, ты вся ледяная… — Лукреция прикоснулась к плечу девушки. Оно и правда было таковым. Алия небрежно отмахнулась, раздумывая, говорить ли с Финистом вновь. Не поймёт ведь, упрямый. Быть тогда всему, как сейчас идёт. — Мне нужно с Карталем поговорить. Он меня спас, — заявление это повергло девушек в шок. Не верилось теперь, что господин Эмрэ мог всё разрушить. Не по его натуре это. Ивэлин осторожно обняла подругу и заверила, что ещё станется разговор. Уж к вечеру время. Всем надобно по своим местам быть. Обычаи местные поведал Гаспар, а после и сами чародеи. Скоро пришли Василиса и Аксинья. Они шептались недолго, выказывали свой опыт. Алия была рада узнать, что с Димитрием у мастерицы всё вышло и Терентий не лютует. Справный ведь братец, только дурной временами. — Я до того боялась ритуалов, что хотела, как у князя чтоб сталось. Да только, Елена Гориславна, не ко времени ты нас покинула… — Аксинья делилась советами, да мимоходом завела прощальную песнь. Сказ о горьком нежелании покидать семью. — И что же? Прости, мне нельзя было задерживаться. Зрение едва вернули. Руку вот никак не выходит… — Алия была искренней и боялась теперь, что мастерицу обидела. Аксинья закончила краткую стихиру и улыбнулась довольно. В её взгляде было превосходство. — Братец мой помог, затолкал нас двоих в спальню и двери на замок запер. Я ещё удивлялась, чего у меня крючки появились, словно в амбаре, — не без гордости поведала девушка и замолчала. Ивэлин весело засмеялась, представляя такую картину, госпожа Тэрзо степенно кивнула. Василиса нетерпеливо вертелась на месте. Оставила ведь сына одного. Не к веселью было. — Терентий — молодец. Вон как тебе лучшей жизни желал. Хвалю. — Алия ответила сдержанно и обратилась к Василисе. — Иди уж, без тебя тут управимся. Спасибо, что заглянула. Княгиня спокойно распрощалась с подругами и вышла, притворив дверь. Хоть и горько, что не с подругой сейчас, а сын важнее. Алия поняла её и не винила, не припоминала, что сама сидела рядом, утешала, теряя зрение и время. Василиса хорошо помнила своё тогдашнее волнение, ощутила его и сейчас. Кажущаяся холодной подруга наверняка переживала. Опосля сорванной свадьбы девушка боялась новых чувств, а они её настигли. Тем временем Алия выглядела всё более отстранённо. Ей казалось, что всё идёт неверно. Вдруг захотелось ощутить спокойствие, знак тепла и помощи. Но друзья были с Финистом. — Чего ты переживаешь? Крови боишься? Можешь и отказать, если плохо будет. Лукреция, до того не вступавшая в разговор, вдруг подошла к Альке и одарила её успокаивающими объятиями. Любимое мужнино средство от всего помогло враз: Алия слегка улыбнулась. — Да пускай хоть на ремни режет, не того боюсь. Финист дурной: думала, забудет, а он дом построил, мою Аннушку сюда забрал. Чутьё у меня есть, скрывает он что-то, — княжна вдруг посмотрела на подруг с болью. — Во мне сейчас нет такого предвкушения, как тогда было. Ну, свадьба, и что? Я узнаю много нового? Всю кровь я уже отдала когда-то и все слёзы. Не думаю, что смогу что-то чувствовать. Поднявшись со скамьи, княжна прошла меж сундуками, свернула к столу и, отодвинув стопку листов, упёрлась спиной в столешницу. Было о чём подумать, да не сейчас… — Елена Гориславна, а ты весточку друзьям отправь. Не так тревожно станется, и за богатырём приглядеть смогут, — мастерица завела беседу, чтоб подтвердить: Димитрий тоже там, в иных комнатах. Ночи ждать они не условились, домой вместе воротиться должны. Княжна вывела на листке бумаги несколько слов, а после, сложив птичкой, нашептала заклятье и выпустила в окно. Птичка слегка покружилась перед окном и полетела вправо, где располагались гостевые комнаты. — Чудеса! Без ветра летит… — подруги с восторгом глядели на выходку. Алия спокойно кивнула. Она знала, кому послание в руки пойдёт. Крупиц прежней силы теперь едва хватало на малое перемещение. Всё, чему Микула учил двойника, оказалось словно закрыто сейчас. Да и верно, с иной стороны — чужая память. Девушка всё яростнее думала проверить, куда зашёл Финист. Ежели наигрался, уж пускай получает, чего хотел. Всё одно судьба — недобрая. *** В дальних комнатах по обычаю говорили мужчины. Князь Иван помнил свою свадьбу и то, как ему Димитрий помог. Финист не стал бы и встревать, не солидно. Разразился спор: друзья пытались отговорить Ивана от поисков недоброго. Ясному Соколу учинили проверку, чтоб знал и жену пустяками не тревожил. — Я знаю, вам трудно будет. Алька говорила, что ты скрытный стал. Финист нахмурился, но смолчал. Чувство вины его глодало. Да здесь кому скажешь, что грехи замаливает: за смерти двоих одной жизнью платит. Будто скроется его счастье, того и гляди в иной мир. В открытое окно влетела бумажная фигурка и, покружив по комнате, упала прямо Карталю в руки. Отвлекшись от дурных мыслей, он быстро прочитал те несколько шифрованных строчек. «Лапа, пригляди за всем. Не учите глупостям, оно не нужно. После приходи. Разговор есть. Птичка поможет». — короткое послание, рваный почерк, выдающий волнение и некую боль. Карталь и сам отдал бы всё, чтобы находиться не здесь, никогда не знать этого места и ранений дорогой сердцу девушки. О том, что его камешек помог, Иван ещё месяца два назад сообщил. Теперь же глядеть в зелёные глаза было стыдно, а от чего — и не понять. Финист разительно изменился с их первой встречи. Ему можно было доверить Алию. Отстранённость девушки не находила объяснений. Ей стыдиться было нечего, раз судьба давно связала свои нити так. Господин Эмрэ понимал, что он лишь переходное, но важное звено. Белогорье словно звало его, просило остаться. Пейзаж местный отдавался теплом на душе и радостью, куда большей, чем в Эдирне и Бурсе. Один год и одна девушка так неуловимо изменили всё его существование, направили по верному течению. — Лапа, всё хорошо? Ты совсем не слышишь нас… — Гаспар осторожно положил свою большую ладонь на плечо друга. — Илэри прислала весточку. Просит, чтобы мы не баловались. Князь весело отмахнулся, закатил глаза. Сестрица хотела и тут всё веселье испортить. — Мы не маленькие, сами справимся, — Муромец украдкой достал из кармана небольшую блестящую коробку. — Эй, Пингвин, что скис? Давай научу тебя… — Нет, лишнее! — Карталь рывком поднялся и перехватив руку Ивана, забрал предмет из рук. На резонное возмущение ответил, заглушая отвращение. — Волчица никого не пощадит. И мне достанется, и вам. Сами разберутся. За несколько минут всё стихло. Иван больше не рвался поучать Финиста, а так ему хотелось то ли насолить по старой памяти, то ли помочь. Тише всех сидел Димитрий. Ему вспомнилось знакомое при взгляде на чудной коробок. Не помнил где видывал, держал ли сам в руках, но сердце глухо пропустило удар. Глубокий вдох только разбередил старые раны. По первой ведь вспоминалось чужеродное, а сейчас… Была жена любимая, и на сотню красавиц не променял бы Аксинью. По всему видать, мастерица досталась: словом ласковым утешить могла, тёплым поцелуем и оберегом нужным. Вспомнилось, как шурин помог опосля свадебного пира, замком амбарным наградил на двери. Уж чего Аксинья страшилась, так то людей чужих. Неверно, чтоб в супружье дело кто ввязывался. Мать убеждала, что надобно потерпеть. Обычай велит. Глядя на милую жену, что за столом ни крошки не съела, Димитрий уверился, что поступит верно. Не срослось, помог случай. — Всё пустое… Княжне того не надобно. Знать бы уж всем. Девицы иного боятся: людей лихих. Не каждый с добром на свадьбу приходит, а опосля все вас за ручку-то к спальне ведут да простыни уносят! — Димитрий говорил спокойно, однако ж тревогой голос наполнялся. — Вот у тебя, князь, свидетели были? Иван непонимающе уставился на дружинника, поглядел по сторонам и задумался. А ведь и правда, шли с ними какие-то люди и Светозар, да все позади остались. Тогда уж Василиса перестала дрожать и закутываться в его плащ, словно защиты просила. Не холодно ведь было, июль на дворе! — Шёл за нами Светозар. Ну и двое с ним. Мутные, не понравились мне. Улыбались противно, а глаза мелкие, тёмные. Ох, не хочу вспоминать. Не добрались. Я только стук в коридоре услышал. Димитрий понимающе кивнул: действо было неприятное. Княжьим палатам полагались соглядатаи из боярских старух. Терентий же отбивался от свахи заполошной и пьяного дружки. Отвоевал сестрицу нелегко далось. Цельный ухват изломал. — Мне шурин помог, а тебе, видать, сестрица. Прав Карталь: нечего обижать её. Надумал помочь, так доброе сделать надобно. — Димитрий вдруг удивился собственной дерзости. Нельзя так с князем говорить. Муромец погрозил ему кулаком, мол, знай себе место, а сам едва не выругался. Знал ведь, чья душа говорит. «Марк, сиди и не лезь, помощничек. Мне тебя второй раз воскрешать не хочется!» — горько усмехнулся, переводя взгляд на друзей и притихшего Финиста. — Вы чего? Ладно, признаю, это отвратительно. Алька мне рёбра сломать может. — отстранённо поведя плечом, Иван неумело заговорил. Судьба сестры тревожила сердце/ Родство хоть и не кровное, а сильное. — Поговорю завтра с Микулой, он поможет. Хорошо, что вечером играть будем. Удобно. Гаспар молчал, пытаясь уловить настроение Финиста. Спросить не решился, но чувствовал тревогу. Дурного никак нельзя было допустить. Он знал: Илэри боялась новой свадьбы не просто так. Именно в такую ночь всё разрушилось. Подруга никогда не говорила о самом дне: летом было, осенью… Тонкий, едва заметный страх показался ещё утром. Пускай им было не до разговора, привычки выдавали всё. — Ну что ты зачаровать меня вздумал? Не хочу никому боли причинять, а там как выйдет… — Финист криво улыбнулся, вглядываясь в дымные тёмно-зеленые глаза. Рядом неуловимо оседало спокойствие, но прошлая тревога от не сказанного сковывала сердце. «Что княжна сделает? В реке притопит, аль в иной мир сбежит? Права будет. Нельзя так, да где скажешь теперь?» — едва улеглись мысли, делая всё вокруг чуть живее. Гаспар, казалось, и правда мог лечить душу одним лишь взглядом. Ясный Сокол вдруг подумал, что Елена у него и научилась. Спустя несколько минут стылой и неуютной тишины, Иван засобирался к себе. Надобно было сына проведать и Василисе помочь. Жена, хоть и справлялась потихоньку, но от помощи не отказывалась. Тяжёлые роды, которые едва не стали роковыми, подкосили Василису. Её усталость иногда передавалась всем. — Ну, я пойду. Желаю удачи завтра. Всё у вас выйдет. Алька не связалась бы с тобой без любви, — Иван потоптался на пороге, а после вышел почти беззвучно. Следом потянулся и Димитрий, а за ним Гаспар. Их жёны были тут, рядом, но терять драгоценные минуты спокойствия не хотелось. Карталь остался. Почти не глядя на Финиста, заговорил: — Когда я тебя увидел, подумал, что Алия шутит. Ну как можно связаться с таким далёким человеком? — за отстранённой усмешкой находила выход давняя боль. — У вас ничего общего не было. Анну забрал, разве что и дом построил… Но об этом никто не просил. Алия всегда была независимой. Ясный Сокол повернул голову к нему, но слушал без интереса. Злобы в этих словах не было, упрёка тоже. — Потом я понял: вы способны меняться ради важного. Не все так умеют. Бросить многолетние привычки сложно. Однако это и стало той ниточкой. Финист, береги её, пожалуйста. А сейчас мне тоже нужно идти. Доброй ночи. Карталь продолжал говорить ровным голосом. Сердце наполнялось спокойствием. Предстоящий разговор не страшил так, как неведомая реакция богатыря. Финист мог и кости переломать, если бы счёл дерзостью. Его самодовольный характер исправить было нельзя, но простое в нём было. Дверь с тихим скрипом затворилась, оставляя жениха в раздумьях. А верно ли он поступает? Дозволено ему хранить тайну страшную? «Повинись. Чай не глупая, поймёт. Всё одно свадьба уж решена…» — Финист обернулся птицей. Последняя мысль родилась уж в небе над Белогорьем. Душе требовалась свобода, а энергии — путь новый. *** Карталь, осторожно сжимая в руке бумажную птичку, подходил к нужной комнатке. По коридору шли друзья, нословно не замечали его. Может, верно… Одинокому ходить к невесте перед свадьбой запрещалось. Только Карталь — Лапа, и его бояться нечего, не сглазит. В полуметре от заветной двери за стеной послышались голоса. Илэри с кем-то спорила. Твёрдый, чуть с хрипотцой женский голос называл княжну дурочкой. Неизвестная собеседница увещевала, что коль совсем тяжко станет, она помочь может. Господин Эмрэ задумался: кто захотел плутать вечером? Димитрий ушёл с женою вместе, Ивэлин и Лукреция тоже. В комнате никого не должно быть! Мысли прервались со скрипом петель. Из-за двери вышла Мара и крадучись пошла к лестнице. Карталь бросился в комнату, но, к счастью, застал Алию у открытого окна. Всё было спокойно, даже на улице. Ветер игриво приносил ароматы первоцветов, а луна сияла почти всем своим диском. — Госпожа моя… — отдавать вежливые поклоны он давно научился, но девушка недовольно нахмурилась. — Я сделал что-то не так? Лицо княжны не выражало эмоций, чем напоминало состояние Финиста. Ему ведь тревожно. Птичьи крылья уносят куда-то вдаль. — Сделал. И очень много… — от таких простых слов, брошенных почти спокойно и даже безразлично, стало не по себе. — Ты мне жизнь спас. Какая ирония… Кровь великого Отца досталась совсем не тому. Может, и я тоже? Алия почти шёпотом добавила «нужно над этим подумать». Но господин Эмрэ всё понял. Ему вовсе не нравились такие слова. — Илэри, это не всё. Дом построить предложил я, но Финист делал… Сам! — Карталь смотрел вдруг так, будто гордился успехами ребёнка, неожиданно исправившего своё поведение. — Анну он хотел забрать ещё в тот день. Я лишь прошу Волчицу не менять планов. Камень мог стать нашим, ведь солнечная кровь пролилась не в Белогорье, а на Земле. Мои предки ценили изящные вещицы. Алия понимающе кивнула. На сердце сделалось теплее. Неужели это давний страх ей мешает? — Я хочу вернуть тебе камень. Карталь покачал головой и мягко произнёс: — Завтра, после церемонии. Я найду время снять цепочку… В это время послышался размеренный шум крыльев, и в комнату влетел крупный сокол. Окно ведь закрыть забыли. Хищник сделал несколько кругов над головами, но выцарапывать глаза или разрывать плоть не спешил. Алия поспешно накинула на руку платок, жалея, что выкинула свои перчатки, и вытянула руку вперёд. — Госпожа, что ты… Поранишься! — Карталь попытался загородить девушку собой, но она мягко отстранилась. Сокол ответил возмущённым клёкотом, ему что-то не нравилось. После короткого круга хищник осторожно опустился на протянутую руку. — Анри учил меня этому. Не беспокойся. Доброй ночи, Лапа. — княжна спокойно объяснила, поглаживая подобравшуюся птицу по белеющим на груди перьям. Хищник ластился к рукам, но ущипнуть за пальцы боялся. Господин Эмрэ спокойно прикрыл дверь и направился к себе. Анри Лорен-Брюссо владел целым птичником и учил их всех обращению с крылатыми, но уделял внимание девушкам особо. Компаньон Ивы не один раз пытался обратить внимание Алии на себя, но попытки не увенчались успехом. Девушка, однако, многое узнала и смогла применить позже. *** — Ну что? Поговорить прилетел, да? Мог и своими ногами… — княжна переговаривалась с хищником, а после отпустила его на кровать. Сокол облетел несколько кругов, касаясь маховыми перьями то ограждения, то покрывала. Алия достала из небольшого коробка перо и, поведя им в воздухе, сотворила извилистый узор. Само перо девушка заполучила ещё в тот день, когда Финист упал на её камень, но в суматохе оно забылось. Бран совсем недавно вернул находку. Спустя несколько мгновений на кровати сидел Финист и проверял, не осталось ли его перьев поблизости. Как богатырь должен выглядеть после превращения, княжна не знала и выдохнула с облегчением, заметив привычную одежду избранника. «Скажи мне кто такую глупость год назад… Посмеялась бы, но теперь волнение одно». — подумала Алия и отступила к столу. — Ты скажешь, зачем явился? Некогда разговаривать, да и по законам местным нельзя. Витязь посмотрел на неё спокойно и произнёс, сохраняя привычный настрой. Сквозь напускное пробивались волнение и стыд. — Елена Гориславна, не утерпел… Знаю, день этот дурным обернулся однажды. Проверить надобно было. Алия не знала, что и думать. Ей вдруг вспомнился парк, его редкие фонари, высокая луна… От мимолётного видения захотелось выброситься в окно: Марк на короткое мгновение улыбнулся ей, сглатывая кровь. Ясный Сокол и не понял толком, отчего девица сползла на пол и разглядывала что-то в дальнем углу, белея от ужаса. Княжна скоро вытащила из высокого сапога кинжал и направила его в сторону своей угрозы. Вначале послышался шёпот, а после и слова: — Уходи! Исчезни… — Финист чуял недоброе, но понять, где угроза, не мог. Звон колокольчиков теперь отдавался стылым набатным перезвоном, словно на пожар. — Не смей… Что, крови мало? Возьмёшь мою? Богатырь едва успел перехватить руку с занесённым к шее кинжалом. Он рухнул перед Алией с такой скоростью, что девушка понять ничего не смогла. Перед ней замаячил яркий свет, заслоняя от мрачного призрака. Марк не мог быть здесь. У него жена, семья, жизнь новая. Кто ж так заигрался? — Елена Гориславна, отдай мне нож. Поранишься ведь… — Сокол попытался забрать острое и едва не лишился глаза. — Зря в тебе силы отцовской столько! Во вред идёт… Княжна безумно засмеялась, извиваясь змеей, и полоснула кинжалом поперёк ладони. Кровь хлынула скоро, от маленьких капель до целой красной нитки. — Забирай! Отстань только. Я уж научилась без тебя жить. Зачем явился? Никто не ответил, а Финист едва отклонился от острых пальцев, норовивших ударить в солнечное сплетение. Он запоздало понял, что случился морок. Призрак Марка, не иначе. По спине потянуло холодом, когда девица продолжила говорить: — Э, нет, милый… Такую клятву я тебе не дам. Зря меня, что ли, спасали добрые люди? У меня есть причины, чтобы жить. — склонив голову набок, Елена точно смотрела сквозь и продолжила, выждав паузу. — Какие? Семья и друзья. Ответ устроит, аль в цельном виде сказать? Нет? Кто б тебя не послал, пускай помучается в своей тюрьме. Княжна одним точным ударом пригвоздила кинжал к стене. Мутная сумеречная гниль, которую и Финист на мгновение почуял, вспенилась и пропала. — Елена Гориславна, что ж приключилось? Ты меня слышишь? — богатырь резво сгрёб девицу поближе к себе и отнёс на кровать. Спустя малое время Алия смогла говорить, но Сокола от себя отпускать не спешила. — Слышу, но сказать не могу. Всё самое худшее уже в прошлом. Иди, тебе здесь нельзя сегодня, — княжна ловко забралась под одеяло, сапоги скинула ещё раньше. Финист устало потёр переносицу и твёрдо заявил, что никуда не пойдёт. Бросать девицу в такой час было боязно. А вдруг сотворит с собой чего недоброе? — Отдыхай, голубица моя. Никому не позволю тревожить тебя. Утром уйду. Витязь прилёг рядом, слегка приобнимая свою почти жену, чтоб теплее было. Он не думал, как будет проходить пир и что готовит грядущая ночь. Хотелось ему защитить суженную от всего, что худое будет. Авось так боль исчезнет, растворится то, которое уж не один год его тревожит, болит яростно. Лишь сейчас Финист понял, что бросать родителей было решением худым. Сам-то наигрался, а матушка, что спасала его не один раз от стрелы лихой? Слезами изошла ведь, сказывали после дружинники… К дому и вернуться больно было. Сотворил чёрное дело. Не своими руками, но делами. Сумеет ли выправить? Вдруг Елена отступится? Сон пришёл ближе к рассвету, был лёгкий и смазанный, словно мешалось в нём желанное и больное. Финист едва не проспал зарю, чтоб выпорхнуть незамеченным. Нельзя им было ночь прошлую в одной комнатке проводить, да легче сделалось. *** Завтрак прошёл спокойно. Все справлялись о делах, главное-то на вечер оставили. Князь верно рассудил, помнил свою свадьбу, сил им осталось больше. Опочивальня рядом была, по лестнице взобраться. А сестрице ещё тёмными улочками плутать к своему дому. Сколько Иван с Василисой ни уговаривали, а только зря старались — Алия захотела быть дома. Терем княжий стороной обходила. В делах находилось место веселью: Колобок вместе с Аннушкой носил цветы, шутками забавлял. Девочка искренне радовалась такому случаю, однако за родителей опекунов своих не считала, относилась уважительно, с благодарностью. А что-то сердце жгло. Князь скоро принёс добрые вести, поделился с друзьями хитростью от Микулы. Финист аж повеселел, и Гаспар с облегчением то заметил. Свадьба должна быть доброй, помощников-то много, за всем следят. Что на уме у Светозара было — неведомо, за традиции он горой стоял, только бы выполняли всё. Микула же, памятуя о своей прежней жизни, да об услуге, решил и княжне помочь. — Только ничего не перепутайте. Мы сегодня ещё поиграем! — с детским озорством шептал Иван, оглядывая своих собеседников. Идею все одобрили. Ближе к полудню разошлись все по местам — последнее справить. Таисья Степановна и Галина, приглядывая за внуками, готовили невесте букет, а жениху малый подарок. Приёмная мать рассудила, что под тонкой сорочкой можно припрятать ещё один убор. Таисья слегка меланхолично собирала букет, и несколько раз приходилось начинать с начала. Было в ней волнение: дочь единственную отдаёт другому. Не злому, нет, но ведь первая свадьба могла быть прекрасной. Рядом витали спокойные мысли: уж точно Марк не сердится, он и сам живёт счастливо. «Не случилось Алечке счастья. Так, может, в этот раз? Тут и дом, и дитя… Муж хороший, всё умеет», — Таисья больше уговаривала себя, ведь ещё помнила, как дочку от кладбища уводила. Василий Прокопыч словно на десяток лет помолодел этой весною: хоть на внучку-невесту поглядеть можно, коль с Даринушкой не сладилось. Мастер всё суетился, вырезал обережные узоры на фигурках птичьих. Емельян тут же крутился, помогал золотить краской диковинной, каменьями украшать. Подмастерье успел и с княжной познакомиться, и Финисту помочь. Ещё несколько месяцев назад украшал стены нового дома обережными узорами, да подглядывал, как чудно всё устроено. Больше всего удивило, что в колодце тарахтящее чудище завелось. Воду забирало, да только особыми трубами она в дом шла. В Белогорье такого и не видывали. Ясный Сокол обещал его научить, как свадьбу справят. В комнате жениха помощников было не меньше, чем у невесты. Советы раздавали, говорили напутствия последние. Чтоб жену берёг, любил, да пустяками не тревожил. Финист совсем ничему радоваться не мог, сидел на лавке, да всё в стену глядел, кивал рассеянно. Гаспар это заметил и, не желая больше терпеть, спросил прямо: — Финист, что ты пытаешься скрыть? Есть причина твоей несобранности? Мы пришли помочь не потому, что Илэри попросила. — Уж много лет меня тревожит… Родителей своих оставил. Мальчишкой зелёным был, а они в тоске и умерли. — богатырь провёл рукой по волосам, а после рассеянно уставился в пол. — Она ведь захочет уйти, коль узнает… Все присутствующие застыли на мгновение: каждому эти слова сдавили сердце. Гаспар и Карталь знали, что для подруги семья — главное. Она всегда помогала и своим приёмным, и родителям Марка. Никто не мог сказать наверняка, но все чувствовали, что добром не кончится. Димитрий первым вышел из оцепенения. Он здесь отца не знал, но по рассказам сестёр вспомнил судьбу непростую. Сердце не отзывалось пронзительной болью, лишь слабыми отголосками печали. — Так вчера вы не поговорили… Сейчас иди. Авось и скажет чего, — решительно добавил он, подавляя сильное волнение. — Ложь всё отравит: жизнь, доверие, любовь. Иди, покуда время осталось. Финист поднялся с места и заторопился к комнате невесты. Шёл, словно на ватных ногах. Когда отворить попросил — послышались голоса недовольные. То девицы злились: к плохой примете невесту рано видеть. — Да пусть заходит, я справлюсь. А платье надену после. Не дотерпит, будет тут ходить, выслеживать, — проворчала Алия, и дверь приоткрылась. В коридор вышли все девушки и направились в иную сторону. — Ты заходи, не стой столбом. Финист неуверенно шагнул за порог, и можно было уж различить всё, что он сказать думал. Комната встречала непривычной суетливостью. На столе сверкала огромная шкатулка с украшениями. Богатырь невольно подумал, что так и не подарил невесте ничего. Кровать была застелена узорным полотном, явно что-то скрывавшим, а на спинке стула висел княжеский плащ. Девица нашлась в углу, за дубовой ширмой. Видать, переодевалась в наряд свой. — Ну, ты помолчать пришёл? Я слушаю… — голос у княжны был холодный, собранный. В угрозе ощутимо улавливались нетерпение и усталость. — Елена Гориславна, хочу, чтобы ты знала. Пойму, ежели домой воротишься, препятствий чинить не стану. — Финист глубоко вдохнул, помолчал немного и продолжил: — Родители из-за моей глупости погибли. Молод был, сбежал из дому. Уж много лет прошло… Ясный Сокол долго молчал, переминаясь с ноги на ногу. Он боялся и посмотреть в сторону княжны. Давно забытое чувство стыда укололо сердце\. Но стало легче, открылся ведь кому-то. Грядущее Финиста пугало сверх меры. — Ты… У меня прощения просишь зачем? Я не смогу помочь. От магии осталась жалкая пыль, — девушка выглядела измученной не меньше, чем витязь. А ведь свадьба не началась. — Почему ты решил, что я уйду? От прошлого можно бежать, а можно извлечь урок. — Останешься? Ты ведь семью потеряла. Всякое было… Алия не утерпела, накинула лёгкий платок и вышла из-за ширмы. Подобралась ближе и ответила с усмешкой: — Дурной ты у меня… А хочешь правду узнать? Ты ведь и меня не спас. Живая-то вода не пригодилась. Мне сначала Микула помог, сон навёл, а после… — Алия открыла рукав, показывая цепочку с кровяной яшмой. — Карталь отдал свой камень. Это кровь Солнечного господина, и она была не у тебя. Финист молчал, в неверии разглядывая привеску. Внутри укололо обидой: зря всё делал. — Я могла уйти, но осталась. Не ради благодарности за Аннушку, не из-за дома. Все эти события помогли мне понять: вернулась к тебе. Финист, слышишь?! Только попробуй испортить мне свадьбу… — княжна не сдерживала слёз, ей стало легче. Витязь вдруг понял, как же ошибался. Неужто теперь исправлять долго станется? Сказанное отозвалось в сердце желанным спокойствием. Финист на мгновение замер, осматривая невесту. Заметил на ней лишь тонкий платок поверх кружевной сорочки. К горлу подобрался комок, собравший в себе всю неловкость. Видит девицу так, а не дозволено. — Елена, ты не одета. Я пойду… Княжна поймала его низко склонённую голову и с хитрой улыбкой пригладила волосы. Ясный Сокол прикрыл глаза, однако солнце успело ослепить его не только своими лучами, а и чудным видом княжьей дочки. Лёгкое одеяние просвечивало, открывая стройную фигуру. — Ты хочешь об этом поговорить? Финист не понял, когда успел оказаться в ловушке тонких рук, обвивающих его, что лозы плюща, и солёных от слёз, но таких желанных губ. Елена Гориславна словно вознамерилась забрать всю его тревогу, не имеючи теперь и капли чародейства. Мысли в голове не желали возвращаться, куда им следует. Комнатка неуловимо наполнилась жаром и диковинным сладковатым ароматом. Витязь переборол себя с большой неохотой. — Боги великие… Чего ж творишь со мною? Погоди, успеется. Княжна притихла, но глядела с тоской невиданной. Словно приключилось чего недоброе. — Я вечером тем же и отвечу. Иди, о глупостях не думай. Осталось недолго. — Алия коротко улыбнулась и проводила богатыря к двери, а он и сам выскочил. Будто стесняется чего. Подруги, вернувшись, ещё долго шутили, помогая невесте облачиться в сложное платье. Волосы сразу решено было украсить массивной тиарой с полумесяцем. Алия сама тому обрадовалась. Ивэлин не зря присматривала за портными. Наряд получился воздушным и лёгким, почти не имея слоёв из подкладок юбки. На лифе и рукавах красовались тонкие лебединые перья, перевитые жемчугом и узором полумесяца. Верхний слой юбки расходился жемчужным узором. Место нашлось и княжескому плащу, скреплённому на левом плече эполетом-полумесяцем. На изящной перевязи висел отцовский меч. — Не многовато? Илэри, ты выстоишь? — Лукреция и Василиса суетливо поправляли наряд, выспрашивая мелочи. Княжна только улыбалась. Ивэлин не утерпела и, довольная нарядом невесты, к которому сама приложила руку, протянула: — В таком платье нужно стоять у алтаря в долине и ждать своего мужа, эльфийского короля, не меньше. Да и ты у нас, Искорка, не из простых. — Не эльфийский король, конечно… Самый смелый воин. Девушки ещё долго шептались о глупостях, покуда поправляли причёску. От букета княжна отказалась. Не любила губить живое, а с цветочным горшком тяжело в обнимку ходить. Наконец они вышли из терема и добрались к старому дубу. Величественное дерево только начинало оживать, выпуская тоненькие листочки ближе к свету. День выдался тёплый: первые ласточки разносили свою песнь. Ветра и вовсе не было. По обе стороны от дерева расположились друзья и родные. Аннушка была рядом с Гаспаром, но ловко перебегала меж рядов, словно выискивала что. Финист стоял в рассеянных чувствах: и хотелось глядеть на княжну, и не мог. Он был одет в короткий светлый полукафтан без воротника и рукавов, украшенный петличками из золотых ниток и крупным эполетом-солнцем на левом плече. Белая простая сорочка нет-нет да просвечивала вязью соколиных перьев. Привычные тёмные наручи сменились лёгкими на тонкой шнуровке. «Тут уж постарались. Заморский королевич, хоть картину пиши!», — тонко улыбнулась Алия, высматривая узел кушака. — «Карталь помог, он такие затейливые вяжет. Как бы всю спину не перетянул…» Девушка приблизилась к тропинке. От Финиста её отделяли несколько метров. Жалкое расстояние. И в платье хотелось быстрее до него добраться. Алия переживала: успокоился ли, простил себя? Не родных изводит, им уж что станется? — Доченька, ты позволишь? — Григорий Владимирович неожиданно оказался рядом, протягивая ей руку. Княжна совсем не ожидала: было иное условлено. Друзья стояли почётной четвёркой. Емельян вызвался помочь. Они живо скрестили мечи над головой прошедшей в сопровождении отца Искорки. Звон металла отразился на площади нечаянной живой песней, но ласточек не вспугнул. Григорий Владимирович передал девушку Финисту и вернулся поближе к Таисье и Галине. Рядом стояли дедушка Василь и Емельян. Где-то в уголке маячила ступа Ядвиги, а в ней Водяной и сама хозяйка. На стороне Финиста расположились Иван с Василисой, друзья. Неугомонные Бран и Колобок, да оба чародея. Светозар уж было собрался подняться к молодым на низкий помост, но Микула его придержал. Княжна пристально оглядела собравшихся и тревожно улыбнулась, будто спрашивая, куда пропала её дочка. Была ведь рядом! Финист, ещё не державший невесту за руку, едва заметно повернул голову в сторону тропинки. К дубу осторожно шла Аннушка, придерживая перед собой узорную подушечку, на которой лежала длинная белая лента. «Что это?» — одними губами спросила у Финиста, не понимая, к чему это все. «Потерпи, скоро узнаешь…» — витязь не говорил вслух, однако по его жестам всё было понятно. Аннушка, наконец, подошла ближе и вначале протянула подушечку Финисту. Он взял край ленточки и обернул по безымянному пальцу левой руки. Сторону выбрал неслучайно: княжна утратила волшбу через повреждение этой руки. Алия смотрела внимательно. Её хмурые брови разгладились, на лице засиял восторг, стоило лишь повторить действо. Маленькая помощница тихонько скользнула под крыло к Таисье. В ленту были продеты два обручальных кольца, не тонких, но и не дюже грубых. Княжна больше почувствовала осколочки камней, чем увидела их. След был едва уловимый. Повернувшись в сторону друзей, Алия строго посмотрела Карталю в глаза. На немой вопрос пришёл безмолвный ответ: «так надобно». Лапа не таился, что кольца принёс, наделил оберегом. Алия на мгновение тонко улыбнулась и, переведя взгляд на Финиста, застыла в изумлении. Рядом с богатырем стояли пожилой, но крепкий мужчина и красивая женщина. Они не были угрозой. Девушка приметила, что это родители её Сокола. Да только ж как? Выразить уважение в приветствии получилось само собой, Алия не знала, видят ли с нею вместе и остальные живые таких гостей. Неожиданно её плеч коснулись легкие изящные руки, другие же, явно мужские, огладили правый бок и словно приросли к мечу. Точно, родители… Девушка медленно обернулась сначала в одну, а после и в другую сторону. Правда — все рядом стоят. Финист рассмотрел рядом с невестой её родителей и пришёл в ужас: нешто заберут с собою? Говорила ведь княжна, что он её не спас и свадьбы, видать, не достоин. Запоздало пришла мысль оглянуться. Вдруг и его близкие явились? Да ведь стыдно и боязно в глаза поглядеть: сам сгубил, а могли все жить миром. Алия неуловимо спокойно усмехнулась, кивая себе за спину. Богатырь послушно обернулся, встречаясь взглядом с отцом, строгим, но спокойным. Радмир Никитич был чуть старше тех лет, в кои Финист его запомнил: уж с проседью на висках, но блеск глаз и лихая улыбка остались прежними. Ладмина Евфимьевна сияла своей тонкой красотой, и, казалось, годы её вовсе не затронули. — Отец… Матушка, я… Простите, дурня. Не хотел я. Не со зла! — Финист говорил так тихо, что его почти не было слышно. Сердце отбивало похоронную песнь недобрую. Радмир Никитич нахмурился и проговорил своим твердым громовым голосом: — После поговорим. Тебя жена молодая ждёт. Аль передумал? Матушка успокаивающе погладила его волосы, заглянула в глаза, и Сокол понял, что зла не держат. Он бранил себя за прошлое. — Радмир! Ну будет тебе сына-то стращать. Уж пожинаем плоды… — Ладмина Евфимьевна посмотрела на княжну и тихонько зашептала: — Елена красавицей выросла. Всё одно, что не здесь. Справная жена шебутному нашему Птенцу будет. Финист почувствовал, как лицо заливается краской: сначала уши, щеки, а после и внутри греется теплом давнее чувство. — Матушка, я… Грозный голос не позволил договорить. Ударил больно, а следов и нет: — Успеется вам. Пущай приходит к нам на гору Синюю, там и поговорите. Нас, вон, Горислав Игоревич дожидается. Меж тем Алия тоже с близкими говорила. Дарина Васильковна порадовалась за дочку, увечьями её опечалилась. Однако ж друзей одобрили оба: князь в довесок улыбнулся кому-то в толпе, словно его видеть могли. — Ты к нам приходи. Рады будем, — Горислав Игоревич говорил торопливо и меж тем без злого умысла. — Пойдёшь ли, дочь моя Елена, за Финиста Ясна Сокола, сына воеводы моего Радмира Никитича? Своею ли волею? Князь взялся за ленточку. С иной стороны и отец богатыря провёл суховатыми, мозолистыми пальцами по шелковой ткани. — Будешь ли, Финист, сын мой, Ясный Сокол, почитать и беречь девицу Елену, дочку князя Горислава Игоревича, друга моего и правителя? То сердца твоего истинное чаянье? — Радмир Никитич смотрел на сына тепло и меж тем был строг. — Истинно так: моя воля, а он — супруг моему сердцу желанный, — без раздумий ответила княжна и почувствовала, как по ленточке скользнуло тонкое кольцо и скоро оказалось на пальце. Дарина Васильковна улыбнулась, и все заметили: их половина ленточки окрасилась алым. Значит, то и есть верная судьба их дочки. Дорожка ровная. Авось избегут беды? — Моя воля: зов моего сердца, свет моей жизни. Супруга желанная Елена. Княжьей дочкой ей быть, аль девицей простой… Всю принимаю, как есть. — богатырь услышал своё гулко бьющееся сердце, словно вырваться готовое. Охладило душу кольцо, скользнувшее на палец. Уж тогда и Ладмина Евфимьевна была спокойна: вся тонкая лента окрасилась цветом крови, знаком любви. Приняли боги великие клятву. — Ты чего, и жену поцеловать не торопишься? Аль, стыдно после девок-то разных… — Радмир насмешливо хмыкнул, подмечая перемену в сыне. Уж сколько разков Финисту втолковывалось, что одна должна быть девица на всю жизнь, а он не слушал. Гулял со всею округою. Как только ума хватило не прижить никого? — Отец, что вы… — Финист вспыхнул внезапно. Стыдили его при молодой жене, при друзьях. Боязно было в глаза зелёные взглянуть. Алия почувствовала, что родители исчезнут сейчас же, только закрепится их союз. На душе остался мимолётный холодный след: как бы ни тяжко отпускать, а свидятся ещё. До Хрустальной сонными тропками дойти — плёвое дело. Финист отчего-то стоял, нахохлившись и потупив взгляд в пол. Такого с наглым богатырём ещё не случалось. Девушка не помнила. Наказов чужих не слышала, хоть рядышком и стояли. Догадалась: не для её ушей. Таково и в чертоге было. Набравшись смелости, княжна улыбнулась родителям, а после перехватила руку Финиста и подошла ближе. Протянула свободную от ленты руку ближе и, осторожно касаясь скулы, заставила богатыря смотреть лишь на неё. После два мгновенья были: вдохнуть полной грудью и оставить, наконец, на горячих, плотно сжатых губах свою печать. Сокол оробел, будто впервые приключилось, но разум откликнулся, а сердце пустилось в галоп. Ленточка вспыхнула, когда её прижали ближе к груди. Растворилась вся, исчезла, соединяя две судьбы. Место ей теперь в сердцах навсегда. — Ну вот, сделано… — Финист нехотя остановился. На губах полыхнуло странное, горячее и затаилось. — Пора бы нам пир справить. Гости ждут. Алия послушно обернулась к семье. Тревогой сердце наполнилось. Видели? Нешто за глупых посчитали? Гости увлечённо рассматривали их, шептались о чем-то. Емельян старался успокоить Василия Прокопыча: старому мастеру в светлых столпах почудилась родная Даринушка. Подмастерье, как мог, заговаривал старика. Вдруг к ним подошёл Яромир Данилыч, который был знаком княжне давно. — Чего ж вы плачете? Радоваться надо: чрез души родителей сами боги свели птицу вольную с княжьей кровью. — Даринушка моя, когда её смогу увидеть? Лишь по смерти… Радуюсь, что показалась, — Василий Прокопыч смахнул со щеки слезу. Будто легче сделалось. А за внучку мастер успел порадоваться. И жених пригожий, и дом свой. Детки уж скоро пойдут. Яромир Данилыч удивился. Всё ж по смерти никто не гулял землями белогорскими. Все у горы Хрустальной жили. Марьюшка не единожды говорила, что люди почившие справно придумали, пряжу колдовскую ткут, яблоки выращивают. — Горислав, поди, с нею был? А два иных светоча… Нешто Радмир и Лада?! Ну, добро, коль так. Надобно ещё годков двадцать назад то сделать, авось и живы были. Тут к ним молодые спустились. Княжна была спокойной, а Финист каким-то грустным. Случилось ведь. Никто допытываться не стал. Мудрые родители понимали, что случилось новое чудо. Ванька и тот не шутил, а было на языке много глупого. Друзья сдержанно поздравили, желая всех благ земных. Алия понимала, что и половины не сбудется. Кто-то знал о её беде, кто-то лишь догадывался. **** Чуть позже все перешли к столам, накрытым у терема. Там ещё летом случилась свадьба Ивана. Убранство было прежним, однако столы заполонили дары рек, пироги с начинками и особенно много было сушеных фруктов. По личному распоряжению князя из подвалов достали вино и мёд. Старый, крепкий… Гости поднимали кубки в честь молодых, распевали песни и вспоминали прошлые подвиги. Финист сидел, нахмурившись: слова отца прочно в сердце пробрались. Было ведь разных девиц в достатке, да прежде богатырь о том не думал. Иномирная бы задержалась не дольше… Вышло ж ей быть княжеской дочкой! Там уж всё переменилось. Алия заметила, что богатырь не дюже радуется, да сдержалась. Оно всегда страшно, в первый-то раз. Девица не тревожилась глупостями: сердце было пустым. Чем его наполнить, видно будет. — Ну что с тобой приключилось? До сумерек тут останется недолго. Завтра будет новый день. Финист, слышишь меня? — княжна ненавязчиво переплела их пальцы под столом. Всё одно за скатертью не видать. Сокол едва повернул к ней голову и лениво огляделся. — Всё добром… — голос звучал отстранённо, в висках ещё злым набатом звучали правдивые речи отца. Нешто и правда недостоин? Алия долго смотрела за ленивой реакцией. То, как тянутся слова и жутко скрипит безжизненный голос, напугало её. — Чудо ты моё в перьях… Не думай о том, что уже не исправить. — подавшись вперёд, девушка склонилась чуть ближе и провела носом по скуле, чувствуя, как Финист слегка улыбается, заставляя лицевые мышцы сжаться. Быстрым шёпотом Алия успела сообщить: — Жаль, здесь все смотрят в нашу сторону. Я хотела бы помочь, но нельзя. Потерпи немного. Ясный Сокол пожал плечами и вернулся к разглядыванию своей тарелки. Сердце ныло от предвкушения грядущего. А мог ли он себе то позволить? Честно ли жену себе добыл? «Не сам то сделал. Без друзей Елены и не сдюжил бы! Кто б Аннушку тебе отдал?» — гадкий сиплый голос отчаянно тянул слова и смеялся дико, безумно. Финист украдкой разглядывал девочку, которая была рядом с сестрами Димитрия, Колобком и Браном. Она и правда скоро привыкла к городу, прислушивалась к этому миру. Да и богатырю подсобила не раз. Все те чужеземные тарахтелки усмирила. Ясный Сокол радовался, что Аннушка живёт с ними, да только печаль его одолевала. Не кровный отец, и девочка то знает. Печалило в довесок иное — детей своих у него не будет. Со всякой девицей хоть десяток, хоть два, а с любимой супругой не свезло. «Нешто мне наказанье за смерть отца и матушки? Чем искупить смогу?» — Финист очнулся от мыслей, когда в его правый бок ткнулась когтистая лапа. — Ш-ш-то печалиш-ш-ся? Все у тебя есть, крылатый. Чего не ладно? — Бран говорил с явным шипением, но примостился аккурат возле уха. Никто их не слышал. Елена была увлечена разговором с подошедшими гостями. — Думал о сыне, а не свезло. Не будет детей. Угаснет мой род. И верно отец говаривал: бестолковый я… — Финист склонил голову так низко, что задел щекой жёсткие кошачьи усы. Бран повёл ушами и подобрался, становясь ещё крупнее, чем прежде был. Серая шерсть распушилась, хвост обернул руку Финиста, а глаза, зелёные, как у хозяйки, подозрительно сверкнули. — Р-р-рано ты об том думаеш-ш-шь, рано. Всё будет своим часом… — кот поднялся на лапы и величественно удалился, не забывая размахивать хвостом. Хмельной пир был Финисту не в радость. Не думал он, что своё торжество справит так. Ему не хотелось глядеть по сторонам. Гусляры и скоморохи поднимали в сердце злость. Богатырь на раз понял, отчего Елена не хотела пышной свадьбы: со всех сторон их одаривали разными взглядами. Кто-то рад был, иные завидовали. Несколько гостей сидели подобравшись и недобро кивая в сторону иномирных гостей. Раньше Финист согласился бы, но теперь он был благодарен за услугу. Елена Гориславна стала его женой. Друзья одобрили выбор. Сделалось вдруг до смешного обидно: сам ведь хотел прогнать всех, да иначе решилось. Витязь посмотрел украдкой на сидящую рядом Елену, спокойную и весёлую. «Жена… Не гадал, что сбудется с одной девицей судьбу скрепить. Больно хороши прежние», — Финист едва ли понимал, о чём думает, и в мыслях отозвался каленый рокот: «Что ж ты творишь? Постеснялся бы княжью кровь с простыми сравнивать! Вновь недоволен?» Богатырь ничего не ответил Было страшно: потерять самому и потеряться. Его скоро отвлёк Димитрий, пробравшийся втолковать их придумку сызнова. На город медленно наползали розоватые сумерки. Небо озарялось чарующим золотым шитьем и малиновым бархатом. Гости расходились, и рядом оставались самые близкие. Старшие скоро ушли в терем, прихватив Аннушку. Добро, что Таисья согласилась приглядеть за ней. Иван коротко обнял сестру и вместе с Василисой ушёл к своим комнатам. Надобно было сына проверить, покуда не ночь тёмная. На площади осталась молодёжь да чародеи. Светозар кого-то подозвал из пришлых: две сухие женщины, угрюмые на лицо и одетые уж слишком просто, направились в нужное место первыми. «Чёртов конвой, чтоб вас!» — подумала Алия, осторожно поднимаясь с места и прилаживая меч на перевязь. С отцовским клинком ей спокойнее было. Финист осторожно взял жену под руку. Она большего не позволила, шла спокойно, быстро, словно нет многих тканей нескладных. Богатырь лишь удивлённо посмотрел на друзей. Шли спокойно, почти не переговариваясь. За одним из поворотов распрощались с Димитрием и Аксиньей. Уж их дом рядом был. Спустя ещё недорогих пять минут, княжна остановилась, пропуская всех вперёд. Подруги заметили её пропажу сразу, да только не обрадовались увиденному. Алия стояла, держась за ствол тонкой берёзы-пятилетки, не успевшей выпустить зелёные листочки. Ветки тихонько покачивались, словно заслоняя девицу от недоброго. — Искорка, ты что это? — Ива рванулась к ней, разводя тонкие веточки в стороны и становясь ближе. — Всё… Добром. — прошептала вполголоса девушка. — Сейчас пройдёт. Голова закружилась. Подошедшие Лукреция и Гаспар осмотрели княжну, и друг уверенно забрал у Алии тяжёлый отцовский меч, весивший пудов пять. — Нет… — девушка слабо запротестовала, но её обернуло внезапным теплом с иной стороны: гелиотроп на руке нагрелся, опаляя кожу приятным жаром. Карталь так и не успел забрать реликвию семьи, но сейчас это придавало сил. Они спокойно добрались к нужному дому. Один такой на всё Белогорье, диковинный: высокий, из прочного камня. У двери с неудовольствием стояли обе старухи. Ключ-то был у Финиста. Богатырь порадовался, что лишние люди не проникли в дом. Повстречать таких в опочивальне — страх один. — Светозар, а ты чего это? Прибери свои караулы, мне тут не надобно… — Алия говорила спокойно, глядела в сторону гостей незваных. Дурное её настроение уловили только Ивэлин и Карталь. — Княжна, так надобно. Не след против обычая идти… Отворяй двери! — голос чародея был негромким, безразличным. Светозар умел своего добиться. Алия глянула на него лишь раз, отбирая у Гаспара свой меч. Старик не смутился. Продолжал стоять на своём. Уж друзья иномирные не знали, куда деть себя. Карталь весь покрылся багрянцем. Он знал, что не по совести задуманное. Гаспар молчал, ещё придерживая супругу. Он повернулся в сторону Финиста, о чем-то переглядываясь. Богатырь не ожидал такого напора. Из головы мигом вылетели все заготовленные слова. Со ступеней спустились незваные гостьи, одаривая княжну не дюже добрыми взглядами. — Светозар, ты говоришь «княжна». А ведаешь ли о праве первой ночи? То право сильного, — Алия отмахнулась от назойливых взглядов. Ладони грел отцовский меч. А всё иное разрешится. К разговору вклинилась Ивэлин, коротко говоря о том, что есть такой обычай в стране её отца. Господин Эмрэ через силу, но прибавил и своё слово: имеет княжна право по рождению. Финист искоса поглядывал на Микулу, и чародей позволил ему подойти ближе к двери. Занятые перепалкой люди и не услышали щелчок замка. — Я могу выбрать и… Пусть это будет Лапа. Ни вашим, ни нашим, — сказала, как отрезала. Девушка не глядя отступила к порогу дома. Карталь подошёл ближе, незаметно снимая с протянутой руки свой камешек. Его дело было выполнено. Одна из старух злобно сверкнула глазами и скрипучим голосом протянула: — Чегой-то княжья дочка ерепенится? Аль давно уж не девица? Выросла ведь незнамо где… Светозар, не спускай того с рук, не можно так. Ивэлин и Лукреция едва не задохнулись от возмущения. Гаспар скоро заступил старухе дорогу. Никто не смел так обращаться с Илэри. — Верно, Агафья, не можно. Девица, не ровен час, мужа своего опоит сон-травой, а наутро кровь с пятки и оставит, — зло поддакнула вторая. Алия уже чувствовала спиной высокую дверь. Неожиданно рядом послышался громкий соколиный клёкот вместе с шумом крыльев. Всё обернулись и ахнули: Финист, не выдержав оскорблений, споро улетал на другой конец города. — Ну что, доволен? А, Светозар? Твоими стараньями от княжны муж улетел. Вот разгневается ещё, да на цепь посадит! — едко усмехнулся Микула, складывая пальцы в какую-то фигуру. Раздосадованные старицы повернули к своим домам. Лукреция не приметила, но Гаспар знал: уловка прошла успешно. Ивэлин, стоявшая чуть в стороне, взяла Карталя за локоть, словно спрашивая: а что ж дальше делать? Мужчина не обернулся, но сделал один из условленных жестов. Алия то заметила, однако ж обидно ей стало. Отвадить дурное по дурному и вышло. — Чтоб эти ваши традиции, кляча несусветная… — не сумев совладать с эмоциями, княжна выругалась, а пальцы сами сложились в неприметный благодарственный жест. Уж нельзя словами друзьям поведать — чужих много. — Доброй ночи. Дальше уж я сама. Спасибо за свадебный пир, за мужа, который убежал. Алия подобрала нижние юбки и проворно скрылась за приоткрытой дверью. Светозар раздосадовано качал головой, но и слова против сказать не мог. Не вышло ему провернуть один обрядец. Княжна попалась с нравом лютым, под стать своему деду Игорю Светославичу. Грозному правителю перечить боялись. То чародей по давней молодости помнил, застал правителя прежнего. — Ай, будь что будет! Счастья этому дому, злата-серебра и любви! — Светозар зашагал прочь от дома княжны. Коль не дети, так сами разберутся, а он посмотрит, помогать ли… *** Едва оказавшись в прихожей, Алия с трудом сдержала удивлённый вскрик. Финист стоял совсем недалеко и прислушивался к звукам с улицы. По всему видать, недоволен: взгляд пустой, лицо хмурое и жилка на шее бьётся. Девушка вмиг покраснела, но ничего не сказала, лишь отцепила перевязь с мечом и плащ вернула на вешалку. — Чего вы там придумали, я выспрашивать не стану. Поделишься, ежели захочешь, — княжна завернула к трапезной, на ходу ослабляя корсет. — Финист, помоги мне, пожалуйста… Я сейчас в этом умру. Витязь быстро подобрался к жене, но помогать не спешил, глядел недоверчиво. Обычаи, может, иные, а такого позволить себе даже княжьей дочке было нельзя. — Будет тебе нос воротить. Я не прошу снять всё, а только верхнее платье. И ты кафтан снимай, уж не на играх богатырских. Вижу, устал, — Алия говорила совсем тихо, чуть смешливо. Финист лениво ухватился за ленты и потянул их на себя. Платье сползло с тонких плеч, открывая вид на плотную узорную сорочку. Аромат был знакомым: заморские пряности, сладковато-терпкие. — Княжна, ты чего ж удумала? Светозара обидела… — Ясный Сокол говорил не осуждающе, а тепло, словно сам бы на то пошёл. Алия уж сняла с себя верхнее узорное платье, тяжёлые украшения и молча потянулась к петлицам на груди Финиста. Сложный ведь убор Аксинья придумала, Карталь узлом хитрым затянул. Справившись с одеждой, девушка подошла к кухонным шкафам и достала один из подарков друзей. Ивэлин уж точно знала, что Красный Мускат пригодится. Ловко откупорив бутылку: сама себе удивлялась, наука подруги пошла в прок, Алия щедро наполнила бокалы и протянула один Финисту. — Княжна, это что ж такое? — витязь недобро поглядел на неё и придвинул бокал к себе. — Вторая ошибка. Тебе пора запомнить такую безделицу. Чтоб верный ответ получить, найди ключ. — Алия смотрела на него с хитринкой и сделала малый глоток вина. Финист помрачнел: никто прежде не просил о таком. А ведь, бывало, в дурную минуту мог сам назвать ближнюю девицу любимой. Теперь язык словно отсох. Тяжко было, чудно… — Добро. Можешь не отвечать. Не пришло ещё то время… — сердце больно укололо, значит, что перед родителями говорилось то иное. Может и ложь. Алия покрутила в руке бокал, а после, не задумываясь, прибавила вина. Словно это могло оборвать ниточки тоски и выстроить щит перед острыми осколками у сердца. Ясный Сокол украдкой глядел на жену: где ж так бывает, что девице от хмеля только легче? Зелёные глаза осветились неугомонным пламенем. Вино стремительно исчезало. Финист нехотя сделал глоток вина. В горле растеклось сладостью спелой груши, рядом взвился аромат дубовой коры и малая приятная горечь. Вдруг сделалось так хорошо, так жарко, что богатырь, невольно приблизившись к сидящей рядом Алии, коротко поцеловал её. Мягкие губы, нежданная пауза и нарастающий жар в сердце заставили Финиста разомкнуть объятия лишь на мгновение. — Жена любимая, что ж творишь со мной? «Вот как запел… Жена!» — ироничная улыбка появилась сама, девушка не сразу приметила её. — «Трезвым сказать побоялся, а вина испробовал — и всё. Что ж такого в твоих прежних делах, что скуп на слова добрые?» Алия не любила напрасное сотрясание воздуха: всякие ласковые слова приходят и уходят. Любовь не в том. — Больше не пей. Разум уйдёт… — У тебя не уходит. Так чего ж? Колдовство какое? Алия покачала головой и едва заметно усмехнулась. Вспоминать приятно, да не при муже. — Однажды мы с Ивой выпили с десяток бутылок горячительного. Самым страшным были воспоминания. От них мы обе и пострадали. Пустых бутылок прибавилось. Финист недоверчиво посмотрел на девушку. Он ко всякому привык. Чудная жена. Такую грех не беречь. — Мысли недобрые у всех бывают. Счастье, что живыми остались. — Нам хотелось умереть. Спаслись тем, что к сердцу ближе, — Алия совсем не хотела говорить, однако богатырь наблюдал за ней. — Любовь бывает разная. Наши с ней судьбы сошлись. Марк и Андреас отдали свои жизни, выполняя долг перед близкими. Финист задумался. Ему было понятно лишь малое. Княжна открывалась с новых сторон: сострадания, холодной расчётливости во благо и жажды помочь. И верно, Марк отдал жизнь. Сокол был немного благодарен за его жертву. Боги отплатили за то добром. — Довольно о тяжком. Вечер сегодня такой… Тихий, диковинный. — богатырь перевёл тему, стараясь оградить жену от дурного. Ни к чему было. — Наверху звёзды видно чудесно и без вашей этой глупой железки. Алия выбралась из объятий Финиста и, поправляя сорочку, заметила: — Приглашаешь смотреть на звёзды? Лапа рассказал? На кривую улыбку сердце отозвалось болезненно: заныло тупой болью, словно в сердце осколок страшный. Дышать мешает. — Ох, пойдём спать? День был долгим. — Алия быстро отмахнулась от этого предложения. Финист приметил, что княжна выглядела уставшей. Прежде не показывала своего настроя и сейчас думала о том же. Отдыха требовал и разум: сборы, церемония, пир и мальчишеское волнение разрывали на части тело и душу. С иной стороны поигрывали иные желания. Они-то и одержали верх. — Отдохнуть надобно, а… — богатырь покосился на лежащие рядом одежды. — Я завтра утром всё уберу. Не думай об этом. Финист кивнул в знак согласия и, осторожно подхватывая девушку, направился прочь. Алия едва успела обхватить рукой его плечо, чтобы не упасть. Крепко зажмурившись, она не замечала, в какую из комнат они направляются. Все дни по возвращении из иного мира княжна проводила в гостевых комнатах либо у Аннушки. Оставаться с богатырём на ночь было тревожно. Нет, Алия понимала, что Сокол не причинит ей вреда, однако… Прошлое нещадно восставало в памяти. Марк ограничивался невинными поцелуями и только. Анри тоже не преуспел: Ива потолковала с другом, и дальше вежливых улыбок дело не пошло, а Карталь не позволял себе лишнего. «Выходит я тебе обещана? Тогда делай со мной, что надобно», — девушка отогнала все мысли, что тянули её ко дну. Уж после поняла: лежит на мягком. Финист исчез, а в комнате горят свечи и пахнет пряными травами. — «Интересное дело… Так ещё ни разу не случалось». Алия осторожно открыла глаза и осмотрела комнату: большая кровать, приятный цвет стен, даже роспись неизвестная. Кроме западного окна было нечто странное на потолке. Створки какие-то за стеклом. Ближняя мебель была мягкой, в углу стоял привычный платяной шкаф. Девушка подавила в себе желание осмотреть всё, когда раздался скрип механизма на потолке. Створки ушли в сторону, словно были куполом астрономической обсерватории. Неужели Карталь проговорился? Ведь больше никто о звёздах и не знал. Финист вернулся спустя несколько мгновений. Заметив проделанную работу, облегчённо выдохнул: — Получилось. Сложная вещица. Только бы стоила этих трудов, — голос богатыря оставался чуть насмешливым. — И как ты всё провернул, а, Финист? Ловко придумал… В голубых глазах вспыхнули хитрые огоньки. Такого Алия уж точно не помнила. Что уж тут творилось? — Друзья наши подсобили советом добрым. Простой и спокойный ответ всколыхнул прежние воспоминания. Княжна схватилась за голову, стянутую жгучей болью. Первая встреча оказалась нерадостной. Финист хватил недоброго, у невесты руку отнял, а после… Смешалось всё кашицей: чертог огненный, разговор с Микулой, приятная услуга болотницы. Всё, от чего так сердце болело. Вспомнился и недавний хищный призрак. С трудом подавляя в себе отвращение и боль, княжна улыбнулась коротко: — Когда это ты сумел моих друзей признать? Не хотел ведь сперва. Финист заметил дурное настроение и, с трудом усмирив клокочущее чувство отмщения врагам неведомым, лишь обнял жену и прошептал: — Двенадцать лун прошло. Глядеть на звёзды не передумала, Елена Гориславна? Княжна, наконец, подняла голову и увидела совершенно светлое небо. Безоблачные ночи в Белогорье редки, словно сами боги стыдятся глядеть на своё творение. Этой же ночью, ещё не глубокой, звёзды мерцали свободно. Приглядевшись, Алия быстро нашла Малую Медведицу, Козерога и Лиру. Восхождение показывало обе короны — Северную и Южную, мерцающих одинаково ярко. По легенде, оба венца предназначены богам. — Финист, смотри! Обе Короны и Лира! Я их в последний раз видела очень давно… — Алия обернулась к богатырю и восторженно заговорила, но скоро осеклась. Финист смотрел на неё, но совсем не слушал. — Прости, я забыла. «Тебе совсем не это нужно, а я тут со своими дурными восторгами…» — княжна неловко посмотрела в сторону и уже собиралась уйти, словно что-то тянуло её подальше отсюда. — Елена, постой… Я хочу узнать. Оттолкнуть протянутую руку не вышло. Не хотелось. Сокол мог лгать всякий раз, однако сейчас в глазах сверкало нечто иное. Девушка знала, что это за огонь: тот самый, почти колдовской. Солнечная магия не истаяла даже спустя год, всё вернее притягивая два сердца в одно. — О чём? Ты все и без того знаешь. А эти знаки я видела в ночь смерти… Финист медленно приближался, стараясь не испугать жену. Он давно понял, чего она боится: прошлой ночью морок, этой — нескончаемая боль. При свете дня они были так счастливы. — Довольно о смерти. Я ведь рядом… — И тебе больно. Прости, дурная затея… — Алия не успела договорить, слова застряли в горле. Внезапный поцелуй был красноречивым ответом: её опасения дурны и пусты. Финист невесомо провел кончиками пальцев по горячей щеке, по рассыпавшимся длинным волосам: найти то, что их сдерживало, оказалось просто. Маленькое украшение упало на пол и закатилось под кровать. — Не дурнее нас. Обещаю, мы будем счастливы, — отстранившись на мгновение, Сокол заметил лихорадочный блеск в зелёных глазах. — Веришь моему слову? Резные свечи дотлели до новых пряных уровней, и ароматы шалфея и апельсина буквально горели в воздухе. Из маленьких чаш исходил чад ладановой смеси. Алия быстро вспомнила этот аромат: сладкая роза восточных плантаций. — Кто дал тебе эти свечи? — девушка прикрыла лицо рукой и постаралась не дышать. Смесь ароматов хорошенько била по эмоциям, располагая к умиротворению и напрочь отнимая разум. — Княжна, ты чего это? Воды? — Финист быстро добрался к стоящему в углу подносу с кувшином, наполнил стакан и принёс. — Выпей, легче станет. — Ох, не поможет вода. Нельзя сразу жечь и то, и другое… Витязь ещё утром сопротивлялся диковинной вещице, когда увидел её. Теперь же испугался не на шутку. Княжна повернулась к столику и повела рукой в воздухе: возник слабый ветерок, который затушил свечи. Над чашей взмыл пузырь с маленькими каменными частичками. Дышать стало ощутимо легче. Финист заметил, что девица невольно закусывает губы и потирает ладонь, словно там ожог. — Голубка моя, зачем? Приказала бы… Что я, не сделаю? — витязь скоро оказался рядом и, перехватив тонкую руку, провёл носом по белеющим косточкам, а после ощутил губами злую дрожь. «Сделаешь. Но приказы я поберегу на крайний случай…» — этого Алия не сказала, не хотелось ей и отнимать руку. Нежданная выходка Финиста больше походила на пьяную: вино, не иначе. Свечной аромат не исчез до конца и раззадоривал, щекотал незнакомый жаркий огонёк. Словно в сердце загорелся костёр: решимость, спокойствие и безграничное доверие. Напротив удивлённо сверкнули голубые глаза. Но княжна непреклонно звала за собой, медленно опускаясь на подушки. Финист замер, не понимая, что стряслось. Елена Гориславна переменилась так скоро. «Неужто, устала? Нет… Почтила доверием. Ох, голубка моя, верно ли всё?» — задыхаясь от яркого аромата, богатырь понял: свершится. И без соглядатаев дело шло дурно: княжна присматривала уловки. Сокол же вспомнил пугающее видение Алатыря. Много лун назад камешек показал, что бывает нелюбовью… То дурное и удерживало его от желания обладать этим крохотным и заветным: душой и телом любимой супруги. Вдруг худо сделает? Елена росла в иных нравах. Была шальная мысль, что это ей не надобно. Финист резко выдохнул: будь что будет, и коснулся губами синей жилки на шее. Девица от удивления сдавленно выдохнула что-то на чужом языке. Краем глаза Финист приметил тонкую ладонь, что легла ему на плечо, и остановился. Елена повела пальцами, рисуя затейливый узор, мягко, ненавязчиво переходя на шею и путаясь в отросших волосах. «Не оттолкнула… Добро, раз так», — пряные ароматы дурманили разум. Он скоро забыл, сколько поцелуев оставил на алеющих тонких губах, и как стянул с девицы вначале одну ленту, а после и верх сорочки. Перед глазами возникла ещё одна преграда — узорный корсет. Елена часто носила такие поверх одежд. Белое кружево скреплялось новой лентой. — Тёщин подарок… — задорно хихикнула княжна и тут же прошептала чужеземное ругательство, стоило Финисту провести носом от сонной жилки через ключичные косточки до самого Алатыря и ухватить зубами ленту. — Теперь ты! Мы ведь играем честно? Рубашку прочь… — лихорадочно обхватывая пальцами льняной ворот, девушка потянула ткань на себя и с досадой закусила губу. Финист сбросил её руки. Алия поспешила отвернуться и натянуть тонкую сорочку на плечи. Ещё чего! Взыграла в ней княжья кровь. Муж был не равный, а вёл себя… Витязь нехотя снял рубаху и всё не мог отложить её в сторону, словно прятал что-то. Алия не сразу разглядела на груди старый ожоговый шрам чуть пониже сердца. Неровное пламя свеч мешало. — Кто тебя так? — левая ладонь разжалась сама, и девушка коснулась бугристого зарубцевавшегося пятна тремя пальцами. Вовсе невесомо, но Финист отвернулся, стоило безымянному с кольцом оказаться рядом. Свадебный дар с энергией богов откликнулся подобно тому, как Гелиотроп лечил княжну. — Змеевичи. Давно было. Уже не болит почти, — Сокол отводил глаза. Этого безобразного отпечатка он стыдился больше всех. Где ж видано, чтоб защитник родины без сердца был? — Финист, у тебя перья белые поэтому? Посмотри на меня… — ещё не отнимая руки, под которой исчезал безобразный сгусток, Алия заставила мужа посмотреть в её сторону. Сокол ненавязчиво занялся лентами на корсете. Сердце и правда очищалось. Когда последняя петлица освободилась от лент, а сама вещица отправилась вслед за рубахой в дальний угол, княжна споро оправила волосы. Старания Финиста были перечёркнуты пышными светлыми локонами. — Сейчас будет меньше света, не тревожься. — богатырь сразу понял, отчего щеки жены покрылись густым румянцем. Невольно вспомнился их первый разговор. В ушах зазвенело: «Какой была твоя первая девица, богатырь?» — насмешка, брошеная в пылу спора, оказалась пророческой. Финист за свои годы видел немало разных красавиц, но… Разве может тонкая, словно невесомая, трепещущая фигурка в обрамлении шёлка и светлых волос быть равной девице, обёрнутой в грубую ткань и колосья сена? Нет. Оставив лишь несколько дальних свечей, Финист вернулся на кровать и заметил, что она почти пуста. Княжна о чем-то задумалась, глядя на звёзды и кутаясь в свою шлковую броню. — Елена, я уж тебя видел… Вот здесь шрам тонкий. — пальцы легли на шрам от аппендицита, девушка удивленно свела брови. — Морок был давно. Коль хочешь, оставь. — наклонившись ближе, Финист прошептал: — Мне так больше нравится… «Что с тобой случилось? Таким мог быть кто угодно», — Алия коротко провела рукой по тазовым косточкам, разрезая магией ткань нижней части одежд. Подол сорочки собирался складками чуть выше колен. Открывать все свои тайны княжна не спешила. Играли в душе девичьи страхи. Первое, о чём подумала в ночь нападения. После — намёки Анри, так споро прерванные красноречием Ивэлин. Сокол был тоже не самых добрых помыслов в начале их пути. Время излечило все напасти. Алия с удивлением почувствовала, что ноги прошибло тонкими тёплыми полосами, прикосновениями пальцев, слегка загрубевших от постоянных тренировок с мечом, но таких нежных. Сквозь тонкий шёлк на бёдрах и животе, в остатках малых одежд каждый отпечаток чувствовался не кожей, но душой. «Была бы та душа… Черт знает, что мама обещала и кому», — с грустью подумала девушка, стараясь отдавать не меньше нежности, чем сейчас дарил ей Финист. — «Нет, не так… Какой же теперь Ванькин Ясный Пингвин? Муж законный». Сокол одаривал девушку спокойствием наравне с игривой невесомой нежностью горячих поцелуев. Шея и ключичные косточки вновь приобрели пунцовый оттенок. Княжна лишь просила всех богов, чтобы утром не ощущать боли. Ещё некоторое время она продолжала чувствовать осторожное тепло: Финист словно вознамерился создать новую сорочку, да не из тканей. Алии казалось, что её обездвижило, и если бы она хотела сейчас пошевелиться, то не смогла бы. Всё тело стало ватным и, казалось, утратило свой вес. Не было ни сил, ни желания сопротивляться тому, что неотвратимо приближалось. Финист понимал это, с трудом усмиряя пьянящее, желающее свободы чувство из самого сердца. Такого витязь ещё не замечал за собой, оттого и боялся навредить. Елена Гориславна была для него сейчас всем миром: в блеске зелёных глаз и в настороженном взгляде скрывалось нечто требующее заботы. Сокол мог и хотел отдавать взамен всё, что бы ни потребовалось. Сгорая от нетерпения, Финист старался не терять рассудок и поэтому неожиданно поцеловал Алию, но сделал это так нежно и одновременно жадно, как ни разу за эту ночь. Он был предельно осторожным в каждом своём действии, словно кто-то незримо отдавал приказы. Однако же забавой в чужих руках богатырь не стал, исполняя лишь желание своего сердца и главную клятву. — Ох, кровь… — неожиданно заметив алые капли на простынях и сорочке, Финист пришёл в замешательство. Кто-то говорил ему о подобных вещах. Впервые столкнувшись с этим, витязь пришёл в ужас: клялся ведь не причинять боли. — Тебя это удивляет? Обычное дело… — Алия приподнялась на одной руке и улыбнулась, наслаждаясь смущением и испугом Финиста. — Я не чувствую боли, если ты не помнишь, камень отнимает всё. Светозар был бы счастлив узнать. И те старухи, уверена, ссохлись от злости. — проскользнула и шальная мысль: «Ты не в себе. Или раньше не заботился об этом?» Чудной весенней ночью в свете луны завязывались новые ниточки. По опочивальне разливался жар: они оба часто и шумно дышали, прерываясь только для этого. Волосы Алии спутались и были в совершенном беспорядке. Начарованные снежинки помалу спускались на грудь и плечи, застывая капельками влаги подле Алатыря. Глаза раскрасневшегося Финиста были безумными в эти минуты, но и завораживающими: в бескрайней синеве плескались довольные искорки. — Елена, голубка моя… Никому не отдам больше, не позволю обидеть, — витязь, словно в забытьи, шептал то, что было на сердце. Княжна не любила напрасных слов, но отвечала вдумчиво. Глупость аль нет, в сей миг было дело десятое. Совершенно внезапно Алии показалось, что она перестала существовать, что её больше нет в этой комнате и в объятиях столь желанного человека. Ей пригрезилось, будто она стала невесомым бестелесным духом, который плывет в облаках и наслаждается дуновением ветра, голосами ирийских птиц, шорохом золотой и серебряной листвы. — Финист, возьми меня за руку… Хочу разделить с тобой ещё одно, малое. Ежели выйдет. Не осталось сил прежних. — Сокол трепетно коснулся хрупких пальцев протянутой руки. Боялся сызнова навредить. Замерев на мгновение, он почувствовал то же, что и молодая жена. Теперь их обоих словно окружали самые мягкие облака: точно пуховая перина, самая нежная, какая только может быть на свете. Невесомое тело в чудных одеждах, словно в оперении, плыло от разливающегося отовсюду яркого игривого тепла. Ветер лился в уши тонкой песней флейты, переливом гусельной трели и стрёкота летних кузнечиков. Это была первая маленькая смерть от любви. На двоих. Светлое чувство единения. Спустя время, зябко кутаясь в объятия друг друга, скрытые тонким одеялом, они набирались сил. Жар, исходивший от раззадорившегося Сокола, пугал девушку. Чудное было, в какой миг явилось, не уследили. — Финист, тебе плохо? — Алия старалась держать голос. Получалось паршиво. Богатырь прикрывал глаза от льющегося через окно лунного света и отвечал неохотно. Всё тело ломило, словно наружу рвалось не отданное крылатое. Подобные чувства он испытал лишь единожды, совсем зелёным мальчишкой, впервые обратившись птицею. Долго летал, зрение острее стрелы было, слух тонкий, а за спиною то, что немилостиво свербило и рвалось цельную седьмицу — крылья. — Всё добром. Сокровище моё, не тревожься. Невесомое прикосновение к волосам стянуло адской болью. Княжна прикусила губу, но молчать не стала: — Иди, Финист, остынь. Сначала ковш тёплой воды, затем похолоднее, — Алия приподнялась на локтях, разглядывая покрывшегося испариной богатыря. Всякое могло быть, но это… Как бы дурным не обернулось. — Иди, а я тут похлопочу. Может, это и правда свечи. Говорила, не стоило вместе жечь! Сокол нехотя поднялся с кровати и вышел за дверь. Княжна, поправляя сорочку, глянула по углам: свечи давно потухли, в чаше дымился ладан. Быстро поднявшись, Алия сменила простынь. Кровь, подобно любой жидкости, впитывалась в ткани, а вывести тяжко, жечь только… Перину ограждала защитная подкладка, смена которой нашлась в шкафу, как и свежая сорочка. — Отдыхала бы, неугомонная… — вернувшийся Финист покачал головой и поставил на столик бутылку початого вина и два серебряных кубка. Алия едва удержалась от щекочущих горло смешинок. Ей никак не верилось, что произошедшее — истинная правда. Всё чудилось сладким сном. — Готовила Светозару подарок. Пусть радуется, да недолго, — сотворив перемещение свёртка, княжна забралась на кровать и взяла у мужа протянутый кубок. — А ты, гляжу, вино распробовал… Легче? Витязь ответил: водица помогла, сделала своё дело. Совсем скоро вино было выпито, а луна озаряла тесное объятие. Финист искал спокойствия, а получил сонную песнь. Алия вспомнила незатейливую мелодию и, пригревшись в сильных руках, тихонько напевала её. Сон пришёл скоро, забирая их в свои светлые чертоги. **** Алия проснулась одна, ворочаясь и не находя спасения от яркого солнечного света. На потолке вновь был затвор, лучи проникали сквозь неплотные шторы. Сладко потянувшись и смахивая сонный морок в сторону, девица осмотрела комнату. Дверь прикрыта, место рядом с нею холодное и пустое. Нахмурившись, Алия решила не выходить из комнаты. Однако тонкий аромат блинов, доносившийся с кухни, а более того, урчавший от голода живот, были иного мнения. Приведя себя и постель в надлежащий вид, девушка спустилась вниз и тихонько прошла к двери. Финист был увлечён приготовлением завтрака и не видел жену. На столе нашлась тарелка румяных блинов и крынка молока. — Ох, не думала, что великий богатырь полюбит иноземные тарахтелки… — осматриваясь, Алия заметила, что её платье, оставленное на небольшом диване, исчезло. — А чего ж? Не для себя старался, а помощь мне была. Сперва хотел всё выкинуть, да в простую избу воротиться. — Финист обернулся, выключая плиту, и поставил на стол ровно такую же тарелку блинов. — Не жалею, что затеял всё. И друзьям нашим спасибо, помогли. Княжна тонко улыбнулась, понимая, что произошло чудо. Смутные обрывки чужой памяти показывали ей Финиста с медвежьей головой, иные дела, многие из которых она раньше не приняла бы. — Правда, что любовь и время творят чудеса. Давай навестим гостей. Надо Аннушку забрать. Начиналась новая жизнь. Впереди были слёзы радости, горькие потрясения, улыбки друзей. Что может выпасть, кроме того, никто не ведал. Лишь боги догадывались.