T'Sai Mene

Диномата была изумительно живописной планетой. Она остро напоминала Джиму отчаянно любимые им древние картины с их широченными диапазонами цветов, яркой насыщенностью и завораживающей аляповатостью. Все вокруг и правда словно состояло из мелких жирных мазков масляной краски. Необъятная зеленая степь, открывшаяся их глазам, говорила в памяти молодого капитана голосом айовских просторов, напоминая о днях, когда в жизни все было еще не слишком плохо, и теплый ветер доносил откуда-то с востока одуряюще свежий запах моря, и голова кружилась, как после хорошего праздника в отличной компании близких друзей. Вокруг кипела работа. Спок ловко улаживал дипломатические вопросы с аборигенами – Кирк краем уха слышал его размеренный спокойный голос и крепко подозревал, что вулканцев на досуге учат еще и гипнозу. Маккой методично собирал информацию о местной флоре, негромко комментируя ближайшему кусту наиболее очевидные полезные свойства трав, потому что вредных пока не обнаружил. Два безопасника, уже наученные горьким опытом товарищей, не поддавались на кажущуюся мирность обстановки и нервно хватались за фазеры каждые семнадцать секунд (точную цифру сообщил Спок, когда просил доктора вколоть беднягам чего-нибудь тонизирующего, чтобы не мешали). - Скука смертная, а? - Аманда подошла поближе к Джиму, - Право слово, иногда я начинаю думать, что зря отпустила сына во Флот. Дипломатический талант у него отцовский. - Зато интересы ваши, - он пожал плечами, - А талант в нашем деле лишним не бывает, как видите. Т’Саи усмехнулась, устремив странный взгляд в небеса. Джим в сотый раз отметил, как она красива. В первые дни службы, впервые за много лет сняв вулканские одежды, Аманда Грейсон выглядела как испуганный воробей, исхудавший за долгую зиму. Прошло всего полгода, и коротко остриженные черные волосы отросли, завились и приобрели объем, болезненно-бледная кожа окрасилась легким рваным загаром, а намертво выправленная жесткими корсетами осанка обрела изящную кошачью гибкость, и только лихорадочно-задорно блестящие глаза по-прежнему бросали вызов всему миру, словно на каком-то пласте пространства все еще продолжалась непримиримая борьба Аманды с порицавшим ее обществом. Что вовсе не портило эту удивительную женщину и никак не влияло на ее божественный характер. Пятьдесят лет? Да ладно. Больше тридцати семи никто не даст, хоть стреляй. - Капитан, коммандер, - вежливо окликнул их Спок. Джим обернулся и завис на мгновение, как перегруженный процессор.. Какого черта они такие похожие? По всей видимости, сделал свое дело свежий насыщенный воздух планеты. Черноволосый Спок с горящими от удовольствия глазами и этой его вечной странной улыбкой-не-улыбкой, весь в свою роскошную мать, и сам по себе роскошный донельзя, напоминающий иссиня-черную пантеру, одним только своим видом убил своего капитана сразу и наповал. В какой-то мере это было даже жестоко. Джим и без того слишком долго сходил с ума. Так сохнуть по кому-то больше полугода – это ненормально. Неправильно. Джиму Кирку несвойственно, в конце концов. Аманда бросила на капитана короткий понимающий взгляд и ответила вместо него. - Есть результаты, мистер Спок? - Да, есть, - кивнул тот, - Нам предложили отправиться в населенный пункт для подписания договора о сотрудничестве. Очень скоро выяснилось, что «населенный пункт» – это каменный городок в двадцати милях к северу, прямо за рощей посреди равнины. Добираться туда пешком, не имея ни малейшей возможности укрыться от жаркого солнца, никому не хотелось, меланхоличным транспортерам Энтерпрайз было традиционно плевать на проблемы людей, поэтому аборигены предложили... - Вы серьезно? - на миг Джиму показалось, что сердце сейчас выскочит из груди, - Верхом через степь? - Федерация не умеет верхом? - удивился их вожак Й'цу, - Пригнать вам мулов? - Еще чего! - у Кирка перехватило дыхание от одной мысли о таком унижении, - Нет в Айове человека, не способного управиться с конем! Приведенный для него огромный гнедой жеребец, словно почувствовав настроение молодого капитана, дружелюбно махнул головой и в нетерпении затанцевал на месте, глухо стуча копытами по теплой сухой земле. Не будь тут кучи свидетелей, Джим и сам затанцевал бы. Вместо этого он молча проверил стремена, ухватился за переднюю луку, подтянулся и прочно укрепился в седле, машинально выпрямив спину и вдохнув полной грудью кисловатый конский запах. Конечно, он никак не мог знать, что глаза у него сейчас горят сапфировым блеском, что иллюзия пассивного покоя слетела с него, как тонкий плащик с плеч в бурю, обнажив деятельную энергичную натуру, и вместо меланхоличного мальчишки, ни у кого не вызывавшего опасений, перед жителями чужой планеты вдруг предстал сильный, уверенный в себе мужчина с восторгом жизни в каждом жесте. Почему вдруг зашептались между собой диномы, почему Спок так странно смотрел на него снизу вверх, а Аманда выглядела гордой, как мать на выпускном своего отличника? Ему было все равно. Значение потеряло все, кроме живого тела под руками, кроме ветра и круга галопом на пробу. - Ах, твою мать! - вырвалось у него восхищенное ругательство, когда конь, видимо, не менее изголодавшийся по хорошей скачке, заржал и встал на дыбы. - Выглядишь как блоха на собаке, - весело крикнул Боунз. В седле он и правда держался куда техничнее айовского фермера Кирка и настолько походил на благородного рыцаря из средневекового романа, что Джим даже протер глаза кулаком. - Энтерпрайз, - дурашливо крикнул он в выключенный коммуникатор, - Доктору срочно нужно копье и шлем с плюмажем! - Пошел ты, - фыркнул Маккой, - Я слишком трезв для маскарада. Джим развернул жеребца кругом, ожидая увидеть верхом всю свою свиту... - Эй, - возмутился он, - Мистер Спок, вы тормозите процесс переговоров. Коммандер Грейсон похлопала своего пегого мерина по шее и слегка насмешливо глянула на сына. - На Вулкане не было лошадей, - пояснила она за него, - Только сехлаты. Кирк нахмурился и окинул фигуру своего старпома быстрым задумчивым взглядом. Спок всегда был для него чем-то не совсем доступным, в последние недели даже превратился в некий призрак наподобие отделившейся от тела совести или какого-то очень важного кусочка души. За полгода совместной работы не было ни одного случая, чтобы непогрешимый вулканец показал себя хоть сколько-нибудь материальным, разве что чай пил, и то, казалось, из вежливости. И тут вдруг – что-то не умеет. Забавно так. Почти мило. - Садись сюда, - велел он спокойно, хотя на самом деле внутри что-то оборвалось, вздрогнуло, и в груди и животе поселилось холодное чувство нереальности происходящего. Спок замешкался на мгновение. Вопросительно взглянул на Аманду («Господи, ты что, и в туалет ходишь только с маминого разрешения?» – «Боунз, отвали от него, пока я тебя рыцарства не лишил») и принял протянутую руку. И если кому-то со стороны он и мог показаться в этот миг уверенным и спокойным (но не Т’Саи, конечно, и уж точно не Маккою), то лично Джим как никогда четко чувствовал непривычно слабую в сравнении с обычной хватку его пальцев и точно знал, что не у него одного отчего-то рвется сердце из груди. - Брось, я же не стеклянный, - в сотый раз, закатив глаза, проворчал Кирк, когда коммандер кое-как уместился в седле позади него и попытался неловко опереться на что-нибудь, что не было бы человеком, - За меня держись. И поехали. И Спок, зачастую считавший недопустимым даже меньший контакт, послушался его. Наверняка он тут же почувствовал, как часто и мощно колотится пульс в теле молодого капитана, потому что сам Джим был абсолютно уверен в своей очевидности. Это был очень странный путь. Ровный ритм широкого галопа, мерно перекатывающиеся мышцы коня под седлом, прохладное худое тело Спока за спиной и ветер, ветер в лицо, свежий и холодный, ошеломительно бодрящий ярким запахом травы и моря. А вокруг только краски и физически видимые столбы солнечного света, как на старых-престарых картинах Моне. И как вишенка на торте – едва слышное за свистом воздуха дыхание за правым плечом, подтверждающее, что позади и вправду сидит Спок, что это его руки обхватывают его поперек торса, как любимую мягкую игрушку, и их не отделяет друг от друга практически ничего. Однозначно сон. Джим уже смирился, что все лучшее в его жизни в конечном счете всегда остается только в ночных грезах, где мимолетные, будто чужие мысли быстро забываются, события сами собой выстраиваются так, как надо, а люди всегда понимают, чего он от них хочет. Он даже не удивился, когда, оставив позади равнину и загнав их поглубже в рощу, аборигены внезапно осадили лошадей, развернулись и весьма недвусмысленно обнажили короткие кривые ятаганы, одним размашистым движением отправив к праотцам обоих только-только расслабившихся безопасников. Единственным, что он сказал, было небрежно брошенное через плечо: - Ты же говорил, что они давно переросли милитаризм. А дальше была драка. Как раз то, чего ему в этой идиллии и не хватало, мать его. Мозг, ну почему ты даже сны рожаешь непременно с драками? А Боунз виртуозно ломает людям кости. Этого Джим не знал. Когда проснется, обязательно спросит, откуда такой навык. Секундочку... Боунз только что положил больше народу, чем Аманда с фазером и они со Споком? Ну, это уж точно бред. Интересно, чем это его так приложили, что всякая ерунда глючится? Дух битвы все еще бил по легким, тело по всем канонам сна было почти невесомым, а внутри все ликовало и торжествовало от осознания, что можно натворить все что угодно, а потом проснуться и сделать вид, что ничего не происходило. Для проверки Джим окинул пьяным от свободы взглядом высокую стройную фигуру своего старпома, у которого за время драки даже не сбилось дыхание, развязно, без малейших сомнений закинул ему руки за шею и поцеловал так, как всегда целовал во снах... И тут ему на голову материализовалось большое тяжеленное копье. А сверху – шлем с плюмажем. И все вокруг померкло. Органы чувств вновь заработали, кое-как обрабатывая информацию извне, спустя очень долгое время. Джим не знал, какое именно, но не нужно было быть вулканцем, чтобы понять, что за две минуты источник его кошмарной головной боли не смог бы залатать даже златорукий бог Боунз, да и мокрый компресс на лбу уже нагрелся больше нормы. Однако сейчас рядом с ним был не Маккой. Тот бы не молчал, заметив, что друг пришел в сознание – как минимум спросил бы, почему из всех присутствовавших на поляне внезапно появившееся ниоткуда копье рухнуло именно на капитанский череп, а не на чей-нибудь другой. Копье? Кирк со стоном повернул голову и попытался ткнуться носом в белую накрахмаленную подушку. Нет, никакого копья. Только выпивка, или отравление, или еще какая-нибудь гадость, закоротившая ему мозги. Когда-нибудь он решится сотворить что-нибудь такого же плана в реальности. Его лица коснулась мягкая прохладная рука, за которой разгоряченное болезненным жаром тело потянулось само собой, как за единственным источником жизни в лазарете. - Ну как ты умудрился, малыш? - тихо, чтобы не тревожить больную голову, вздохнула Аманда, - Почему именно ты? Ее голос так успокаивал, убаюкивал, прогонял назойливую боль... - Не знаю, мам, - машинально отозвался Джим и тут же испуганно застыл, сообразив, что сказал. Однако Т'Саи лишь грустно улыбнулась ему тонкими иссушенными губами и спокойно, будто ничего не случилось, принялась вымачивать в холодной воде белое вафельное полотенце с его лба. - Ты нечаянно активировал коммуникатор, когда шутил насчет копья и шлема, - пояснила она, - Скотти очень удивился, но твое слово – закон, так что он подчинился. Хотя понадобилось некоторое время, чтобы реплицировать нужный реквизит и привести транспортеры в рабочее состояние. Кирка как будто еще раз огрели чем-то очень тяжелым. - Так копье и правда было? - прохрипел он, с трудом скрывая охвативший его ужас. - И все остальное тоже. Аманда посмотрела на него с сочувствием и долей лукавства, снова безошибочно угадав, что именно его тревожит. Эта ее вулканская проницательность откровенно пугала Джима и одновременно радовала: пусть это было по-детстки и уж точно не по-капитански, но понимать, что кто-то в этом мире знает тебя, как облупленного, было... Очень приятно. И в этот момент, очевидно, услышав их голоса, из общего помещения в палату вошел Спок. Джим рефлекторно съежился от стыда и страха. Почти сразу же что-то глубоко кирковское внутри него встрепенулось, возмутилось, рявкнуло злым голосом пару плохих слов и напомнило, что отступать уже некуда. Дорога вьется только впереди. И это – уж точно не сон.