T'Sai Mene

Определенно, все было слишком легко, чтобы Джим смог вот так просто в это поверить. Слишком похоже на сон. Он даже не слишком удивился, открыв глаза и обнаружив себя где-то в тупиковом ответвлении ослепительно белых Труб Джеффри. День рождения начался явно не так, как ему успело нашептать воспаленное воображение. Где-то неподалеку инженеры забивали что-то большое и тяжелое массивным молотком прямо в металлическую стену. Четкие громоподобные удары, многократно усиленные здешним эхом, отзывались в голове капитана ленивой волнообразной болью, равнодушно поглощавшей все прочие мысли и ощущения. - Да будьте вы прокляты, ребята, - проворчал Джим негромко, чтобы не делать ситуацию еще более грустной. Какая-то очень небольшая его часть, всегда помнившая, что он капитан и несет ответственность за весь бардак на этом безумном корабле, машинально перебирала в памяти вчерашние технические отчеты и соображала, какие из заявленных работ могли потребовать чего-то типа молотка. Молотка. В Трубах. Вот идиот, а. Превозмогая боль – тело протестовало как могло – Кирк поднялся на локтях, с усилием прополз несколько метров в сторону источника шума и заглянул за поворот. Неизвестных трудяг было двое. Они были одеты в синие туники научного отдела, и это обстоятельство было их приговором. Джим проводил в лабораториях Спока слишком много времени, чтобы не знать каждого из его подчиненных в лицо и по имени, а этих двоих видел впервые. Зная, что сил для драки у него все равно нет, Кирк выпрямился, оперся о стену и, зажмурившись, с силой надавил на ближайшую кнопку интеркома. Секунда, пять, восемь... Железные шлюзы захлопнулись со страшным грохотом, полностью изолировав отсек, в котором они находились. Оглушительно завыла сирена. Освещение сменилось с ровного белого на нервирующее алое. Все это разом обрушилось на больную голову Джима убийственной смесью, едва не лишив его сознания, и он машинально кинулся на пол, на уровне инстинкта понимая, что так не будет хотя бы света. Правда, кроме света, были еще проблемы. У него из головы как-то совершенно случайно напрочь вылетело, почему интеркомными тревожными кнопками редко кто пользуется. В общем, подоспевшие спустя минут шесть безопасники нашли своего капитана безжалостно запинанным, похмельным и едва живым. Как в старые добрые времена. Джотто даже беззлобно назвал Кирка аграрием, пользуясь его полным выпадением из реальности. - Я тебя тоже люблю, радость моя, - слабо кивнул Джим и отключился. Чтобы снова прийти в себя в изоляторе медотсека, без головной боли, но зато с парой только-только сращенных ребер и, кажется, смещенным куда-то в сторону носом. Маккой рядом возился с костеростом – эти звуки Кирк не перепутал бы ни с чем другим, и от одного только воспоминания о мерзком вкусе этой дряни тело само собой попыталось ликвидироваться куда-нибудь подальше. - Опоздал дергаться, - невозмутимо предупредил он, - Я в тебя уже два флакона влил. В честь праздничка. - Я все никак не могу решить, - хрипнул в ответ Джим, стараясь не смотреть на изукрашенную синяками и кровоподтеками кожу на собственных боках, - То ли ты мой персональный дьявол, то ли ангел-хранитель. Боунз вроде даже улыбнулся его заявлению. Кирк давно подозревал, что этот сукин сын на самом деле обожает быть для кого-то особенным. Внезапно в мозгу засвербела какая-то настойчивая мысль, смутно связанная с ночным видением. Маккой, в профиль выглядящий неожиданно лучше, чем в фас, в задумчивости потер нос средним пальцем – откуда эта привычка все делать не теми же пальцами, что все нормальные люди, а? О, точно. - Кощей, а Кощей, - окликнул Кирк, сделав над собой усилие, - Откуда кольцо? Маккой растерянно глянул на собственные руки, как будто впервые увидел золотой перстень у себя на мизинце. - Отцовское, - отозвался он несколько удивленно, - Отдал мне перед смертью, я его с тех пор и не снимал ни разу. Ты первый, кто спросил. Джим нахмурился, судорожно пытаясь припомнить, почему это оказалось для него так важно. Что-то было в этом перстне на мизинце, что-то такое... - Расскажи о своем отце, - попросил он, надеясь, что это поможет ему вспомнить. Боунз устало закатил глаза. - Ты ж теперь не отстанешь с этим, да? - обреченно поинтересовался он. - Ни за что, - ухмыльнулся Джим. Доктор отвернулся к приборам. В любой другой ситуации он послал бы своего не в меру любопытного капитана к черту, Джим знал это совершенно точно, но сейчас здесь были только они вдвоем, а Боунз устал и покладист, так что сопротивление заведомо бесполезно. - Старик был на Кельвине, - негромко сказал он, - Шаттл номер восемьдесят. Кирк мысленно влепил себе подзатыльник. Эту историю знали все. Она получила резонанс не меньший, чем сама гибель Кельвина. Восьмидесятый шаттл вылетел с корабля последним, и у него уже была повреждена система навигации. На полпути к Земле он пропал со всех экранов. Разумеется, никто не обратил на это внимания – всем было не до того – а когда спохватились, никаких следов так и не нашли. Экипаж Антареса обнаружил несчастных совершенно случайно. Двадцать лет спустя. На блуждающей карликовой планете, больше похожей на дрейфующий Форт Боярд. Из сорока вылетевших с Кельвина – трое выживших. Мама никогда не рассказывала Джиму об отце и о его погибшем корабле, так что он искал информацию сам, и видел фамилии несчастных: Доната, Самохин и Маккой. Но, конечно, он никогда не связывал это со своим лучшим другом. Мало ли на свете людей с такой фамилией, в конце концов. Может, и много, но вокруг Кирка с рождения мрачно сверкает золотой ореол, неизбежно приводящий все пути на свете к смерти его отца, и он мог бы догадаться, что этот случай не исключение. Дурак. - Извини, - неловко сказал он, и Боунз дернул плечом, мол, не парься. - Когда их привезли, я только пришел в Центральную Флотскую в Сан-Франциско, - пояснил он так же легко, как рассказывал о любом другом своем пациенте, живом или мертвом, - Мне приписали Донату и отца. Работы было много, а надежды мало. Жена сразу подала на развод: сказала, что не подписывалась жить в одном доме с сентиментальным идиотом, когда у дочери двух запасных колясок нет. Потом Доната погас. Отец еще держался какое-то время, но не дотерпел буквально пару месяцев. А я отбил у этой стервы свои кости и пошел в Академию, чтобы вместо нее мне по мозгам начал ездить кто-то другой. - Ну я же лучше жены-стервы? - стремясь отвлечь друга от мрачных мыслей, умильно улыбнулся Джим. Маккой ласково, хотя и немного неловко взъерошил его светлые волосы. Отвечать вслух не было необходимости. Пользуясь случаем, Кирк попытался вырваться из метафорической железной клетки лазарета, но был с матом водворен на койку и, наверное, пролежал бы так не меньше недели – в отместку за минутку откровенности – если бы не деятельная коммандер Грейсон. Джим обожал, когда она брала все на корабле в свои жесткие уверенные руки, разбавляя и без того нескучную жизнь Энтерпрайз своим неистребимым креативом, как будто это ей двадцать восемь, а Споку пятьдесят, а не наоборот. Она ворвалась в медотсек с огромным шикарным тортом, целенаправленно прокурсировала к Джиму, вызвав у него приступ щенячьего восторга... Прошла мимо и вручила торт хмурому и очень недовольному Маккою с категоричным требованием съесть его немедленно и всем медотсеком (пропадет же!), но ни в коем случае не на глазах у капитана. Потому что капитан на диете, и нечего так жестоко дразнить бедного мальчика в собственный же законный праздник. Так что Кирка отправили страдать в офицерскую гостиную, придав ускорения железной рукой неравнодушной к шоколадной глазури сестры Кристины. В этот вечер Аманда казалась ему особенно удивительным созданием. Она крутилась вокруг него то с чаем, то с умеренными дозами чего-то высокоградусного, но вкусного – он не спрашивал, чего именно, чтобы не портить себе настроение. Она тихим ласковым голосом рассказывала байки из своей вулканской жизни (кто бы мог подумать, что на светских приемах у этих остроухих действительно могут случаться забавные моменты!), всячески отводила разговор от любых опасных тем, ловко усыпляла его внимание, увлекая за собой в какой-то нереальный мир, где Вселенная не разбивалась на мелкие осколки каждые полчаса с дежурностью смены часовых в транспортерной. Джим даже не сразу подумал о том, что так бы, наверное, поступила и его родная мама, если бы была рядом. Хотя... Настроение все-таки испортилось. И сама Аманда как назло вдруг куда-то испарилась в поисках очередного напитка из серии «тебе понравится, поверь, только доктору не рассказывай». - Кажется, вы мало выпили, кептин, - сокрушенно покачав головой, заметил пригнанный сюда в качестве группы поддержки кудрявый Чехов, - По-настоящему пьяные люди не грустят, поверьте русскому. Джим взглянул на него с какой-то раздраженной нежностью, смутно подозревая, что его дурацкое сердце сейчас растает к чертовой матери от одного только вида этих трогательных светлых бровей домиком. Мог бы он сам быть таким же чудом в этом возрасте, если бы жизнь сложилось иначе? «Должен признать, эта версия твоей жизни развивается несколько... Нерационально, - немедленно вспомнился задумчивый комментарий старшего Спока, произнесенный во время одного из последних сеансов связи, - Привычный мне Джим Кирк стал капитаном значительно позже, а до того работал на трех кораблях в относительно стандартных для своего возраста должностях. Однако Кобаяши Мару он взломал намного раньше тебя – в семнадцать лет» Не, не стал бы. Видимо, такая у него бессменная карма. - Как думаешь, есть смысл вычислять соотношение грусти к пьянству на основании конкретного ряда не зависящих друг от друга факторов? - спросил он негромко, желая то ли поддразнить, то ли и правда услышать авторитетное мнение по глупому вопросу. - Соотношения давно посчитаны, кептин, - Паша пожал худыми плечами, - Я бы уделил внимание скорее физическим показателям: например, с какой скоростью падает средний землянин, находясь под тем или иным градусом, и как градирует получаемый график по мере увеличения катализирующего фактора на оси икс. Джим тихо рассмеялся, сам пугаясь этого хриплого звука, безнадежно выдающего его с потрохами. - А знаете, - вдруг сказал Паша, на миг показавшись неожиданно взрослым, - Мои родители тоже на Кельвине были. Кирк вздрогнул. Судя по усмешке навигатора, взгляд у него при этом стал затравленными и диким, как всегда, когда кто-то пытался его утешить, а вместо этого ошарашивал еще сильнее. - Тут на корабле много таких, - спокойно пояснил Чехов, - Кого Нарада лишила надежды. Я со многими об этом разговаривал: истории разные, но всегда какие-то грустные. Моему отцу вот, к примеру, страх смерти вышиб последние мозги, и он женился на матери ровно через двое суток после трагедии, о чем почти сразу же пожалел. Ушел с любовницей, когда мне было четыре. - Зато остался жив, - оптимистично хмыкнул Кирк. История заинтересовала его, как и все, что касалось Кельвина и собственного экипажа. Хотя и странно было думать, что вот этот юный гений, казалось, счастливый самым своим существованием, живет ничуть не лучше, чем он сам. Интересно, все вундеркинды растут без отцов? - Компьютер... - машинально позвал Джим, и только потом сообразил, какую глупость собрался спрашивать. К счастью, неловкий момент сгладила – капитан был готов ее расцеловать – Аманда с аккуратным чайничком чего-то горячего и остро пахнущего имбирем. - Не говори Споку, что это я у него умыкнула, - она ловко разлила нежно-фиолетовый настой по чашкам, - У него целый пакет этих трав, но пить их он не может: опасность для самоконтроля. Только осторожно, мальчики, тхерис несколько... Необычен с непривычки. Разумеется, послушался ее только Паша. Джим же, пожав плечами, почти бездумно принял чашку, сделал сразу большой глоток, какими привык пить кофе по утрам, и едва не задохнулся от ощущения, будто хлебнул самого настоящего жидкого огня. - Вулканцы – драконы, - прохрипел он в ужасе, отставляя адский чай подальше. - Именно так, - кивнула T’Саи, дипломатично сделав вид, что вовсе никого не предупреждала. Однако пламя быстро потухло, а вкус остался, и против воли Кирка его губы разошлись в широкой улыбке. - Шоколад! - радостно удивился Чехов и без видимых неудобств приложился к кружке снова, - Прощай, протеиновая диета от доктора Маккоя. Я думал, вулканцы такое не любят? - Смотря какие вулканцы, - загадочно ответила Аманда и подмигнула Джиму, как подмигивают мамы, говоря: «Это наш маленький секрет». Почему его не злят эти ее попытки стать для него тем, кто ему не нужен? Т’Саи мягко мазнула ему по носу тонким пальцем, и все его промерзшее до костей существо словно само собой потянулось за драгоценным теплом ее души. - Я знала твоих родителей, - сказала она вдруг, - Мы с Джорджем работали вместе, пока я не вышла замуж. Хочешь, расскажу о нем побольше? «Гребаная карма», - нервно рассмеялся кто-то глубоко внутри Джима. Он и сам не заметил, как оказался в мягких объятиях своего офицера по науке, а она уже полюбившимся движением запустила сухие пальцы ему в волосы и взялась рассказывать о Джордже Кирке. Она говорила удивительные вещи, как будто и вправду вспоминала человека, а не призрачную легенду. Она говорила, какой твердый у него был голос и глубокий смех. Как он любил словно бы случайно мазнуть айвовым вареньем Вайноне по руке или щеке за завтраком, а потом долго любоваться причудливым переливом цветов на ее светлой коже. Как, когда он улыбался, обнажая ровный ряд белых зубов, всем нестерпимо хотелось улыбнуться в ответ, даже самым строгим и суровым начальникам. - Он был настоящей машиной обаяния, - смеялась Аманда, рассеянно глядя куда-то в стену расфокусированным взглядом, - Перед ним сдавал позиции даже Сарек. За все время знакомства со своим мужем я видела его улыбку всего дважды: на нашей свадьбе и на свадьбе Кирков. - Вы унаследовали эту черту, кептин, - тихо и очень непосредственно добавлял Паша, сидевший на полу у ее ног. - А когда родился Спок, Джордж начал сбрасывать мне на падд все отчеты о происшествиях на Кельвине, - увлеченно продолжала она, - Я, помню, сердилась, рычала на него: «Куда я, мол, с вулканским младенцем на борт?», а он только смеялся и присылал одну за другой фотографии Вайноны с их первенцем то в столовой, то в каюте, то в инженерном отсеке... - Сэм сейчас на Денебе, - эти слова дались Джиму так легко, будто эту информацию ему дал сам брат, а не взломанный терминал на звездной базе, - Работает в аграрных лабораториях. В этот вечер он узнал многое. Что Спок и Сэм играли вместе в детстве, точнее, Спок на правах старшего сажал Сэма на подушку и возил по комнате, как на санках; что его мама периодически впадала в своеобразную панику и могла часами таскать обоих малышей на руках, чтобы их союз вулканского любопытства с кирковскими методами познания не закончился экспериментом с летальным исходом; что после трагедии Аманда и Спок почти год провели на Земле, помогая подруге справляться с новорожденным младшеньким и с собственным горем... Что однажды Вайнона запретила им хоронить себя заживо вслед за ней и с неумолимой решительностью отправила домой на Вулкан. Это если не считать уже почти забытого с годами факта, что отец капитана Кирка, герой Федерации Джордж Кирк, был не только вечным символом героизма и самоотверженности, но еще и влюбленным мужчиной, и хорошим другом, и душой компании. Он был просто человеком, который отнюдь не родился легендой. А самое главное – что сумасшедшая тяжесть мертвого Кельвина и его экипажа лежит не на одних-единственных плечах Джима. Он не один. И к чертовой матери диету и карму.