Curse of Immortality

Психиатрическая больница не обладала каким-либо защитным барьером, внутри которого мутанты не могли бы использовать свои силы. Если бы такой барьер имелся, то никто из заключенных не носил бы электронный ошейник. Отсутствие всякой защиты и дает Джисону спокойно пробраться в тюрьму для таких, как он. Хан непринужденно подходит к посту охраны. Совсем безоружный. Руки в карманах. Но так как поблизости нет никаких зданий и инфраструктуры, потому что больница находилась за городом, вдали от жилых и бизнес районов, то присутствие Джисона настораживает мужчину в будке. Джисон подходит к окошку, стучит в него и улыбается, наклоняя голову набок. Конечно, своей улыбкой он не располагает к себе охранника, который уже держал свою руку под столом и готовился нажать на экстренную кнопку для вызова подмоги. Но он не успевает это сделать, ведь Джисон сразу пользуется своей силой, чтобы войти в это строго охраняемое здание. — Открой ворота и сообщи охране в здании, чтобы они тоже меня пустили. Представь меня как нового практиканта, который слегка припозднился на сегодняшнюю смену, — улыбается Хан, показывая свои белоснежные зубы. Мужчина ничего не отвечает и выполняет приказ на бессознательном уровне. У человека отсутствуют силы, чтобы сопротивляться такому влиянию. Способность Джисона поистине опасна, ведь он даже не напрягается, чтобы отдать приказ, ему не нужно касаться человека — достаточно просто взглянуть ему в глаза. Однако на этом границы его способностей не заканчиваются. Дело еще было в голосе, поэтому даже если человек закроет глаза, то приказ все равно будет донесен до его ушей. Джисон мог воздействовать на оба чувства. Трудности могли возникнуть только со слепоглухими. В таком случае у Джисона нет никакой возможности оказать на них воздействие своими способностями. Но пока он не встречал подобных людей, на которых нужно было бы применить силу. Ворота гостеприимно открываются — и Джисон, поклонившись в знак ненужной благодарности, ступает на территорию этого гнилого места. Он никогда не хотел здесь оказаться в качестве заключенного, никто не хочет, но вот он уже дважды приходит сюда добровольно. Такими темпами он мог вытащить оттуда всех заключенных, но часть из них действительно была очень опасна для окружающих, поэтому в супергероя без надобности Джисон не играл. В прошлом он спас Рэйза — своего бывшего и Минхо, хотелось бы сказать, что он его нынешний парень, но Хан все испоганил, а в настоящем спасает знакомого Минхо. Только вот он не в курсе, что Рэйз тоже там. И сегодня Джисон столкнется с еще одним своим прошлым. Открытые главные двери психиатрической больницы уже ждали его. Возле них стоит охранник, который сейчас незамедлительно попросит Джисона показать пропуск, который выдается всем сотрудникам, и Хан опережает мужчину. — Можете мне отдать свой пропуск на сегодняшний день? Я свой дома забыл, — мягко улыбается он. — Да конечно, — мужчина отцепляет карточку от ремня и передает Джисону. — Спасибо большое, — опять же таки без надобности отвечает Хан. Нет смысла тратить время на милости и благодарности, но Джисон таким образом чувствовал, что он все получает, потому что вежливо просит, хотя на самом деле это не так. Джисон прикладывает карту к турникету и проходит в лобби. Он помнит это место, и оно ничуть не изменилось с того времени. В коридорах зябко, паттерн рисунка на кафельном полу в глазах рябит, а грязного голубого цвета обшарпанные стены не располагают к себе. Это было старое крыло, в котором и находились заключенные, а в отремонтированном крыле были лаборатории, в одной из которых и проводились опыты над мутантами, в том числе и над Феликсом. Над охраной в этом месте директору стоило бы подумать, потому что Джисона больше никто не останавливал, никто не спрашивал, кто он такой, пока он неспешно шел по коридорам и открывал двери, прикладывая к магнитным замкам карточку. Но всем было просто не до Джисона. Директор ведь скончался на днях, поэтому его сын пытался разобраться с работой своего отца, успевая скорбеть временами. Мун Чжо обвинил во всем Феликса, засадил его в изолятор. Была бы его воля, он бы убил его прямо там, в лаборатории, но пока еще никто не придумал, как можно убить бессмертного. Джисон заглядывает в одну из комнат для персонала, находит там белый халат и надевает его, чтобы не выделяться. Он добрался до комнаты отдыха, и санитар возле двери встал перед ним, преградив дорогу, и упер руки в бока, смотря на парня сверху вниз. — Кто такой? — сурово спрашивает тот. — Я новенький практикант, пришел за одним пациентом. Скажите мне, где Ли Феликс? — Джисона не напрягает, что ему приходится смотреть на мужчину снизу, потому что контроля над ситуацией у него все равно больше. Он знает, на что способен, и искусно этим пользуется. — Этот парень в одиночном изоляторе. Туда никто не допускается, — грозно отвечает санитар. — У меня к нему срочное дело. Вы меня проводите к нему и ничего никому не скажите. И мне нужен ключ от его камеры, так что возьмите его, — на этот раз Джисон не улыбается. Его выражение лица холодное, слегка надменное. Когда он чувствует свое превосходство, то иногда, бывает, способности завладевают им настолько, что его Я теряется где-то в глубине сознания, и он перестает быть собой и чувствовать границы дозволенного. Санитар кивает и выходит из комнаты, направляясь по коридору в сторону поста охраны, чтобы взять ключ. Джисон еще пару минут стоит и осматривает помещение. Его пробирает жалость к некоторым заключенным, которые бесцельно маячат по комнате. Самое страшное, что может случиться не только с мутантом, но и с обычным человеком, так это потеря рассудка, потеря самого себя. И пока Джисон ждал возвращения санитара, пока он таращился на всех этих мутантов в бежевых одеяниях, он заметил возле стены знакомую фигуру. И, к сожалению, тот тоже его заметил. Рэйз в удивлении округлил глаза, он на самом деле был так рад увидеть Джисона, хотя они расстались на не очень приятной ноте. Но Рэйз просто любил пользоваться людьми. Он хотел воспользоваться Феликсом в качестве отвлекающего маневра при побеге — пушечного мяса, если быть точнее. Он бы подставил его, а сам получил свободу. И вот сейчас он видит Джисона, на котором не было электронного ошейника, что означало, что парень пришел сюда по собственной воле. И Рэйз понимает, что он не его вызволять явился, но воспользоваться ситуацией ведь не помешает. Брюнет направляется к Джисону, который столбом стоит в дверях и дырявит его хмурым и озлобленным взглядом. — Вот мы и встретились вновь. Малыш, какими судьбами? — мило начинает Рэйз, остановившись в метре от Джисона. — Не за тобой — это уж точно, — фыркает Хан, отворачиваясь от него. — Это я понял. Но, может, заключим сделку? Ты меня спасешь сейчас, а я тебе потом отплачу, — Рэйз выдавливает из себя улыбку, дается с трудом, он не привык пресмыкаться. — Пошел ты. Не буду я тебя вытаскивать, дерьма кусок! — плюется Джисон. — Воу! Что я сделал тебе? Разве мутанты не должны помогать друг другу? — возмущается Рэйз, вскидывая руки. — Я тебе ничего не должен. Ты сам сюда снова попал, значит, продолжаешь делать что-то противозаконное. Такого, как ты, я спасать не буду, — твердо заявляет Хан. Он слышит некое бренчание металла, оборачивается и видит, что санитар идет к нему обратно. — Будто ты сам законопослушный, — фыркает он. — Ты меня вытащишь или я убью твоего Минхо, — Рэйз хватает Джисона за плечи, трясет его и скалится. — Да, я не забыл о нем. — Минхо сам тебя убьет, если ты хоть пальцем его тронешь, — Джисон не стал говорить ему, что Минхо больше не был его парнем, решил оставить это в тайне. — Это мы еще посмотрим, — цедит сквозь зубы брюнет и крепче сжимает руки на плечах Джисона. — Отпусти меня, — тихий приказ ярко раздается в голове Рэйза, который тут же убирает свои руки. — Вернись к своим делам, если таковые у тебя есть. Не трогай меня, не трогай Мин… — Джисон не успел закончить мысль, как к нему подошел санитар. — Пойдемте, я Вас отведу к Феликсу. — Ах, Феликс… Ты за ним пришел? Кто он тебе? — эта новость заинтересовывает Рэйза. Кажется, он нашел новые ниточки, за которые мог потянуть. — Возьмите его с нами, — Джисон смотрит на санитара и показывает пальцем на брюнета. Мужчина не задает лишних вопросов и хватает Рэйза под руку, выводя из комнаты отдыха. — Что? Куда? Зачем? — тот еще пытается как-то упираться ногами в кафельный пол и ослабить хватку санитара на плече, но мужчина привык, что заключенные часто брыкаются, пытаясь высвободиться, поэтому держит крепко, так что на руке брюнета останется возможный синяк. Джисон ничего не отвечает, а лишь идет вслед за санитаром, который ведет его в подвал. Он победно улыбается, наблюдая за бессмысленными попытками Рэйза вырваться. — Ублюдок, Джисон! — рычит брюнет. — Какого черта ты задумал? — продолжает он, а Джисон с ним не разговаривает и довольствуется тем, что у него вся ситуация под контролем. Они спустились в темный подвал, где из камер разило сыростью и зловонием, похожим на разложение тел. Джисон прикрыл нос, поднеся к нему ладонь. Жутко даже представить, что находилось в тех камерах за металлическими дверями. — Сука, отпусти меня! — Рэйз продолжает бесполезные попытки вырваться. Санитар не слушает его, никак не реагирует на него, потому что его разум находится во власти Джисона. — Посадите его в одну из камер. Пусть посидит там пару дней, подумает над своим поведением, — мужчина отворяет дверь и буквально швыряет Рэйза в темницу. Тот падает на бок, но тут же поднимается и стремительно бежит к двери, пока та не закрылась. — Выпусти, черт возьми! — отчаянно рычит он, врезаясь в металлическую дверь. Бьет в гневе по ней кулаками. Джисон отодвигает маленькую дверцу, чтобы посмотреть в помещение камеры, и видит свирепое выражение лица брюнета. — Кажется, это место прям создано для тебя. Такое же мрачное и гнилое, как ты сам, — ехидно скалится в улыбке Хан и закрывает дверцу. — Ублюдок, Хан Джисон! Тварь! Тебе это просто так с рук не сойдет! — орет Рэйз. — Знаете, что я подумал? Можете его там навечно оставить. Кормите, поите, но только пусть он оттуда не выходит. Он очень опасен, — с серьезным выражением лица приказывает Джисон санитару. Мужчина кивает и проходит к камере, в которой сидел Феликс. У этой камеры была решетка, которую санитар без промедления отворил, и Джисон уже смог увидеть загнанного в угол парня, который прижимался к стене и дрожал. — Можете идти, — Хан хочет поскорее избавиться от санитара. Мужчина разворачивается, словно бездушная кукла, и уходит. Феликс смотрит на Джисона сконфужено, боится, ведь думает, что за ним пришли, чтобы отвести в лабораторию и начать там снова его пытать. — А может, Вы тоже мертвец? Вопрос блондина заставил Джисона рассмеяться. Случилось короткое знакомство, о котором Вы уже знаете. И когда Феликс услышал его имя, то в нем загорелся какой-то огонек. Хенджин не забыл о нем. Он пришел на помощь. Феликс шел за Джисоном, прячась, как за каменной стеной. Хан раздавал приказы санитарам, которые попадались им на пути. В основном он просил их отстать от них и пропустить. Возле поста охраны Джисон скинул с себя халат, в кармане которого осталась магнитная карточка, прямо на турникет. И прежде чем покинуть здание, он отдал приказ охраннику, чтобы тот снял с шеи Феликса электронный прибор. Все ключи и пульты управления как раз находились в отдельной комнате на посту охраны, так что далеко мужчине ходить не пришлось. Феликс касается своей шеи и одергивает руку, потому что ощущения довольно странные. Оно и неудивительно, нежная кожа была раздражена. Когда Феликс увидел солнечные лучи, то неосознанно пустил слезу. Он был в больнице не так долго, но уже истосковался по теплу этого светила и свежему воздуху. Он успел испытать настоящий ужас в этих злосчастных стенах. Увидел настоящий кошмар наяву. — Куда мы идем? — спрашивает Феликс, пока они неспешно двигаются к главным воротам. — К твоим друзьям, — отвечает Джисон, не оглядываясь на парня. Мужчина в будке все еще находился под влиянием сил Джисона, поэтому открыл ворота сразу же, как только увидел его. Хан слегка склонил голову и прошел мимо. Феликс был озадачен всем, что происходило. Как так его новому знакомому удается без проблем проходить мимо охраны? Когда Феликс увидел возле проезжей части одиноко стоящий черный автомобиль, то его сердце забилось чаще. Хенджин. Блондин стоял у машины, опершись о капот бедрами. Он курил электронный под и выдыхал большие клубы пара, так что временами его лицо скрывалось за этим серым туманом. Но Феликс видел его, и в его груди расплескивалось какое-то необъяснимое тепло. Вокруг Хенджина будто была золотая аура, которую не спутать ни с чем, и Ли тянуло к ней. Он сорвался на бег, опережая Джисона. Мчался навстречу к тому, кто не наплевал на него, не забыл и приехал, чтобы спасти, хотя их толком ничего не объединяло. Но это не правда. Их уже связывало многое. Хенджин, увидев несущегося на всех парах парня, убрал электронный под в карман брюк и удивленно вскинул брови. Феликс не постеснялся и накинулся на него с объятиями. Он, уткнувшись носом ему в грудь, крепко сжал его в кольце своих рук и не отпускал. Хван растерялся, но потом медленно положил свои ладони блондину на дрожащую спину. Этот жест тепла и искренней благодарности застал Хенджина врасплох. — Живой и невредимый, — Джисон подходит не спеша и заглядывает в тонированные стекла автомобиля. Он надеется, что Хенджин не один, что Минхо тоже приехал, раз он вместе с ним просил о помощи. Но Хан разочаровывается, когда из машины выходит другой человек. — А ты и правда мастер своего дела, — Чан обходит машину и встает возле Хенджина, которого Феликс все еще не выпускает из своих теплых объятий. Лидер смотрит на Хенджина, который плавно поглаживает парня по спине и не знает, что делать. Феликс продолжает тереться щекой о его грудь и сжимает крепче, так что Хвану становится трудно дышать. — Кхм… Тебя подвезти? — обращается Чан к Джисону, складывая руки на груди. Конечно, лидер не жалует его, не хочет, чтобы Джисон лишний раз контактировал с Минхо, однако своими принципами он не поступится, даже если просто подбросит Джисона до города. — Нет. Я за углом припарковался, — отвечает Хан, показывая на одноэтажное заброшенное здание. Пока что он топтался на одном месте, держа руки в карманах, и тяжело вздыхал глядя на воссоединение двух парней. Спустя пять минут Феликс наконец-то находит в себе силы, чтобы отлипнуть от Хенджина. Он, оказывается, еще и успел поплакать, намочив своими слезами белую рубашку блондина. Хван посмотрел на мокрое пятнышко и, поджав губы, скрыл его за лацканом темно-бежевого пиджака, обрамленного золотыми нитями. — Спасибо, что приехал за мной, — Феликс вытирает рукавом больничной кофты влажные дорожки со щек и мягко улыбается, глядя в притягательный взгляд Хенджина. — Всем вам спасибо, — он улыбается еще шире, когда видит Чана, который всем своим видом излучал уверенность, и эта аура действовала на всех, кто находился рядом с ним. — Ладно. Мне тут делать нечего, — вздыхает Джисон и уже решает направиться в сторону своего автомобиля. — Спасибо за помощь, — выдавливает из себя Чан, провожая парня взглядом. Тот лишь отсалютовал рукой в ответ. Присоединяться к ним Чан его просить никогда не будет. Не после того, через что он заставил пройти Минхо. Джисон и один справлялся со своим существованием, ему не нужна была помощь и поддержка, как тем, кого Чан собрал в одном доме. Даже Хенджину, который всем своим видом показывал свою непоколебимость, нужны были друзья. — С тобой все в порядке? — спрашивает Хенджин Феликса, осматривая его с головы до ног. — Сейчас я в порядке, — улыбается он, залипая на карий взгляд напротив, который видел каждый день перед собой, когда закрывал глаза. Невидимой нитью они были связаны с их первого знакомства. Хенджин, не ведая, что творит, сам же это и осуществил. В них текла схожая магия, она содержалась в их крови, но она была полностью противоположная. Если Хван мог исцелять, то Ли — убивать. И Феликс пока не знал все о своих способностях, только обрывками, но он уже соединял эти куски, выстраивая целостную картину. Он не отрицает, что он мутант, хотя это его все еще пугает. Феликс понимает, что ему нужна помощь ему подобных, ведь один он не справится. А что, если его снова поймают? Захочет ли Джисон еще раз связываться с ними и помогать? Вряд ли. Феликс сидел на заднем сиденье спортивного автомобиля Чана за водительским креслом и нервно теребил кончики пальцев, смотря в окно на сменяющиеся ландшафты. Когда они проехали мимо центра города и миновали здание общежития, где жил Феликс, то он понял, что они едут в особняк. Наверное, оно и к лучшему. Он смотрит на свою потрепанную одежду и трогает запястья, на которых виднелись красные следы от наручников. Впервые он поднимает рукав левой руки и видит на предплечье, чуть выше запястья, наколку в виде штрихового кода и номерной знак под ним. Сначала он мягко касается рисунка, проводит пальцем, а потом усерднее принимается его тереть, хмурясь при этом. Но татуировку, как и шрам на его торсе, простым трением не свести. Хенджин посматривает на блондина, повернув голову вбок. Он видит, как Феликс жмется к двери и подтягивает к себе на сиденье ноги. Прошло всего несколько дней, но парень успел сгонять в ад и обратно. Хван размышляет: если Феликс действительно теперь бессмертный, как и он сам, то им ведь стоит держаться друг за друга. За все свое существование Хенджин не встречал бессмертных. Он жил один, наблюдал со стороны за сменой власти, устоя, соседей. Самое больное — он видел смерть своих родных. Конечно, Хван не присутствовал на похоронах, но он был там, стоял вдалеке и наблюдал, как его младший брат хоронит их родную мать. Спустя пару лет скончался и отец. Это, на тот момент, убило Хенджина, хоть и не буквально. Так что на похороны брата он даже не явился. Слишком больно. Нет ничего сильнее семейных уз, разрыв которых приводит к катастрофическим последствиям. Сердце раскалывается надвое, часть души будто вырывают из груди. И тогда Хван понял, что ему никогда не построить отношений, никогда больше не сблизиться с кем-то, потому что все рано или поздно уйдут в мир иной, и Хенджин будет видеть их в своих снах. Образы его родных приходят к нему по ночам и просят его присоединиться к ним, но он не может. Он бессмертен. Поэтому все, что ему остается, это смотреть на них и биться в истерике от беспомощности и своего никчемного существования. — Приехали, — объявляет Чан, словно отец семейства, и выходит из автомобиля. Своим голосом он выводит Хенджина и Феликса из раздумий. Он открывает Феликсу дверь, и тот робко выходит из машины. Хенджин проходит мимо, держа руки в карманах брюк, и шагает по каменной дорожке в сторону входной двери. — Тебе здесь все будут рады. Чонин тоже там, — Чан хлопает блондина по плечу, обнадеживая. — Чонин? — удивляется Феликс, распахивая глаза шире. — Да. Он — один из нас. Он-то и сообщил нам, что ты пропал, — улыбается лидер и тоже направляется к входной двери. Постепенно Феликс складывает пазл, вспоминая все те моменты, когда его друг приходил на пары гораздо раньше, чем он сам, даже если они выходили почти в одно и то же время. Только их пути всегда разнились. Чонин заходил, а точнее, забегал в кофейню каждое утро, а Феликс еле-еле волочил свое невыспавшееся тело в университет. И друг всегда приносил ему стакан горячего бодрящего американо, сам Феликс бы ни за что не успел сгонять в кофейню. Но это пока что его догадки, так что он не придает им значения до разговора с Чонином. Войдя в особняк, Феликс встал столбом, потому что он даже не знал, куда ему направиться. — Пойдем наверх. Тебе надо душ принять и переодеться. На этот раз не убежишь? — слегка усмехается Хенджин, которого Феликс совсем не заметил в этом слабо освещенном зале. Его голос манит Феликса, и в душе наконец-то наступает штиль. — Не убегу, — уверенно мотает он головой. — Тогда пошли, — Хенджин поднимается на второй этаж, ведя парня за собой, как в первый раз. Только на этот раз он не спешил избавляться от него поскорее. Хван уже понял, что Феликс останется с ними, если конечно захочет. Прогонять он его не собирался. Хенджин вновь принимается искать подходящую одежду для Феликса в своем шкафу. А Ли пока решает осмотреть спальню, главным предметом мебели которой была широкая кровать с кремового оттенка балдахином. Интерьер спальни, да и всего особняка, отличался от современных домов в этом районе. Все было какое-то старое, но благородное — скрипучий натертый до блеска паркет, деревянные массивные двери с вычурными орнаментами, позолоченное оформление в зале, хрустальные люстры. Феликс садится на мягкую постель, подмяв под себя край покрывала, чтобы не сидеть на чистом постельном белье. Хенджин не заботился о том, чтобы застилать кровать. Он последние сутки-двое провел в своей комнате почти безвылазно. Феликс нервничал, он вспоминал все то, что с ним успел проделать ученый, а также свой неожиданный опыт, когда он увидел свое тело, будто он был за тонкой прозрачной завесой. И тот монстр в подвале. Это был не человек. Ли даже не знает, как назвать то чудовище, кроме как — монстр. Таких тварей в ужастиках показывают. И Феликс не был любителем подобного жанра. Он любил комедии или же фильмы с романтической тематикой, где не стоит напряжения. Ужастики и триллеры он всегда обходил стороной. И теперь, получается, по иронии судьбы он может видеть монстров, реальных монстров, которые существуют за пределами мира Живых. — Держи, — Хенджин передает парню узкие черные джинсы и белую футболку. — Можешь себе оставить, потому что я их уже лет пятнадцать не ношу. Даже забыл, что когда-то любил обтягивающие джинсы, — слегка усмехается он. Хенджин постоянно менялся, как и мир вокруг него. Он следовал модным тенденциям, пытался слиться с окружающими, чтобы не выделяться. Сейчас же трудно сказать, что Хван пытался не выделяться, ведь те костюмы, которые он выгуливал в город, однозначно притягивали взгляды окружающих. Можно сказать, что он — настоящая сверкающая звезда, только вот та, которая никогда не станет сверхновой. — Спасибо, — улыбается Феликс, поджав губы, — я пойду в душ, — он смотрит на Хенджина, который кивает, говоря тем самым: «хорошо», — и вернусь, — добавляет он, чтобы убедить блондина, что он точно никуда не сбежит, — и тут губы Хенджина растягиваются в легкой улыбке. Феликс вспомнил, где находится ванная комната, она была в том же коридоре, трудно пройти мимо. Он не стал затягивать с водными процедурами, быстро скинул с себя грязные больничные тряпки и встал под горячий душ, чтобы полностью снять напряжение, после чего оделся и даже поразился, что джинсы Хенджина сидели на нем как влитые. Ткань плотно обтягивала упругие бедра, которые Феликс решил не скрывать под футболкой, поэтому заправил ее края за пояс. Он взглянул в свое отражение и заметил, как лицо слегка осунулось, потому что его в той тюрьме только успокоительным кормили, он даже голода не успевал почувствовать. Да он вообще ничего не чувствовал под действием тех веществ. Красные отметины на запястьях и метка в виде штрихового кода теперь были выставлены всем на показ. И это лишь немного действовало Феликсу на нервы, потому что он бы предпочел отрицать наличие следов насилия на своем теле, не видя их. Но от реальности никуда не убежать. Кожаные ремни действительно стягивали его конечности. Самый настоящий ток проходил сквозь его тело. Воспоминания обрывками, словно слайды старого проектора, мелькали в голове Феликса, отчего его пальцы начали дрожать. Вибрация от дрожи проходилась по всему телу, поэтому Ли вцепился руками в раковину, тем самым сдерживая себя. Он рвано задышал. Паническая атака захватывала его разум в свои коварные сети. Хенджин вроде и поверил Феликсу, что тот не собирался устраивать побег, но все же забеспокоился и решил проведать его. А вдруг ему помощь нужна? С чем, правда, это вопрос интересный. Может, одежда не подошла? Гель для душа закончился? Хенджин пытался придумать совершенно глупый предлог, чтобы постучать в дверь ванной комнаты. И этот стук помогает Феликсу выйти из панического оцепенения. — Да? — его голос чуть ломается. Феликс начинает ярко ощущать сухость в горле. Хенджин приоткрывает дверь, не заглядывает внутрь, чтобы не смутить парня, если тот еще переодевается. — Все в порядке? — спрашивает он, слушая в тишине чужое тяжелое дыхание. Феликс прокашливается. — Да, я сейчас выйду, — свешивает он голову над раковиной и делает глубокий вдох, после чего медленно выдыхает, чувствуя дрожание грудной клетки. — Ладно. Я подожду в комнате, — Хенджин бесшумно закрывает дверь и, когда разворачивается в направлении своей спальни, кладет ладонь на грудь, обнаруживая, что его сердце участило свое биение. Феликс умыл лицо холодной водой, чтобы взбодриться и снять напряжение, и покинул ванную комнату, оставив больничные тряпки на полу возле мусорного ведра. Зайдя в спальню, Феликс обнаружил Хенджина у окна. Тот стоял и курил на этот раз сигарету, задумчиво глядя на озеро, находившееся не так далеко от особняка. Там-то он и утопил старенький автомобиль, на котором привез сюда Феликса в первый раз. На другом берегу озера начиналась темная лесная чаща, которая даже днем выглядела мрачно и устрашающе. — Хенджин, — Феликс привлекает внимание парня, — спасибо еще раз, — благодарит он, подходя к той стороне кровати, которая была ближе всего к окну. Хван тушит окурок в пепельнице и разворачивается, упираясь руками позади себя в подоконник. — Чан просил тебя зайти к нему. Я тебя проведу, — Хенджин отталкивается и делает шаг вперед, но Феликс встает перед ним и смотрит на него щенячьим взглядом. — Я сначала хочу с тобой поговорить, — он держит с Хваном зрительный контакт, тонет в блестящем карем взгляде. Невольно глаза опускаются и смотрят на приоткрытые пухлые губы, после чего Феликс осекается и разворачивается, присаживаясь на край постели. — О чем? — Хенджин вновь упирается бедрами к подоконнику и чуть наклоняет голову набок. Феликс тер ладони о свои бедра, не мог больше поднять взгляд на Хенджина, потому что иначе просто не соберется с мыслями. — Со мной кое-что произошло в больнице, — начинает он, сглотнув, а Хенджин чуть сводит брови к переносице, внимая словам блондина. — Один ученый пытал меня — подключал ток, колол успокоительное, и один раз он дал мне что-то, отчего я… — Феликс сжал в ладонях свои коленки и посмотрел на напряженные бедра, — я, кажется, умер? — с сомнением произносит он, после чего все-таки смотрит на Хенджина, пытаясь по его реакции понять что-то. Узнать ответы на свои непроизнесенные вслух вопросы, что ли. — Я очутился в каком-то поле. Это смахивало на сон, но вряд ли я так быстро уснул. К тому же я почувствовал, как мое сердце постепенно останавливалось. В общем, в том месте я встретил мальчика, который очень сильно был похож на меня в детстве. Он указал мне на дорогу, я пошел по ней и встал напротив какой-то прозрачной стены, — Феликс нервно усмехается, потому что весь рассказ кажется каким-то абсурдным. — Может, я спал на самом деле, — потирает он лоб, на котором от волнения проступили крохотные капельки пота. — Ты не спал, — уверенно, без толики сомнения, говорит Хенджин, складывая руки на груди. Он хмурится еще сильнее, анализируя эффект, который оказали его способности. — Где я был? — у Феликса взгляд просящий. Он, словно маленький ребенок, желает узнать ответы на все сложные вопросы. — Я не знаю, какое у этого места название, но я тоже через него возвращаюсь. У меня оно немного иное. Это скорее пустынная улица Англии двадцатого века. Я без понятия, почему именно Англия, я там жил всего пять лет. Но суть одна и та же. Только я больше не вижу себя в юном возрасте. Я просто иду в уже знакомом направлении, чтобы вернуться в мир Живых, — Феликс слушал голос Хенджина с упоением. И вся эта информация еле усваивалась. Смерть. Воскрешение. Как такой простой парень, как Ли Феликс, вообще вляпался во все это? — Значит, я все-таки бессмертен? — Судя по твоему рассказу, это так, — кивает Хван в подтверждение своих слов. Феликс сделал глубокий вдох и уставил взгляд полный шока перед собой куда-то сквозь стену. Хенджин следил за блондином и его состоянием. Минуту Ли смотрел в пустоту, после чего нервно усмехнулся, а потом и вовсе разразился смехом, который вызвал незамедлительный поток слез. Он начал плакать, накрыв ладонями свое лицо. Хван растерялся, отпрянув от подоконника. Он всецело понимает, что это ведь его вина, что Феликс стал таким. Его кровь повлияла на эти изменения. И если кто-то считает, что смерть — самое худшее, то этот кто-то не пробовал прожить столетие, после чего смерть покажется великим спасением. И сейчас Феликсу казалось, что у него отняли жизнь, забрали весь смысл существования. Ведь люди постоянно двигаются вперед, учатся, развиваются, работают, создают семьи. А все для чего? Чтобы оставить отпечаток, когда они уйдут в мир иной. А какой смысл оставлять отпечаток бессмертному? В таком существовании нет движения вперед, это бег на одном месте. Поэтому Хенджин и был во многих ситуациях спокойным, отрешенным, не проявляющим интереса к этому марафону под названием жизнь, пока сам поднимался по эскалатору, который ехал в другом направлении — вниз. Это бессмысленно. Поэтому спустя лет пятьдесят, после принятия своего бессмертия, он прекратил напрягаться, остановился и стал призрачным наблюдателем в кишащей толпе вечно куда-то торопящихся людишек. И не каждому такое существование по душе. Хенджин мог говорить только за себя — ему было тяжело принять свою сущность. Но он многие годы был один. А Феликс не один. У него как минимум есть Хенджин, а как максимум — Чонин, Чан, Минхо и Чанбин. — Прости, это моя вина, — Хенджин присаживается рядом с парнем, смотрит на его маленькие ладони, накрывающие его заплаканное лицо. — Нет. Я не собираюсь тебя винить, — Феликс всхлипывает и вытирает краем футболки мокрые дорожки со щек. Хенджин сказал, что он может оставить одежду себе, поэтому и не стесняется пропитать ее своими слезами. — Но это правда. Я не ведал, что моя кровь может исцелять, а уж тем более дарить бессмертие. — Но ты меня спас, Хенджин. Без твоей помощи я, разрубленный напополам, валялся бы в том переулке, — Феликс смаргивает слезы, вытирает последнюю влагу и смотрит на Хвана, поднимая брови вверх и изгибая их домиком. — Ты помнишь что-нибудь о той ночи? — сердце Хенджина переполнено печали. Он все еще не может перестать винить себя за то, что лишил парня спокойной обычной жизни, втянув в этот круговорот событий. — Смутно. Но на самом деле я не помню ничего после того, как вышел из клуба. Помню, как разбил бутылку о башку какого-то уебка, — Феликс начинает смеяться своим низким голосом, что дарит и Хенджину улыбку. — Да, это было весело. Лицо Феликса засияло, вспоминая ту ночь. Когда он увидел Хенджина за барной стойкой, то почему-то не решался подойти. Но как только Хвану начала грозить опасность, то он даже не засомневался, что ему стоит принять участие в разборке. — Если бы я тогда остался с тобой в клубе, то ничего бы этого не произошло, — Хенджин берет руку Феликса и рассматривает запястье, пострадавшее от наручников и кожаных ремней. Сердце один раз больно сжимается, как только Хван представляет, как Феликса могли пытать. — И мы бы тогда не сидели сейчас здесь... вдвоем. У Феликса на самом деле сейчас в голове каша из мыслей, поэтому он забывает бо́льшую часть информации, которую следует рассказать Хенджину. А как только его ладонь оказалась в руке Хвана, то туман в сознании рассеялся, и он вспомнил последние слова ученого. — Мне сказали, что моя кровь ядовита, — тихо, низким тембром, частота которого влияла на Хенджина весьма странно, произнес Феликс. Басистый голос блондина еще в их первую встречу взбудоражил нервные окончания Хвана. — В каком смысле? — хмурит брови Хенджин, поглаживая хрупкую ладонь Феликса. — Я не уверен. Ученый орал в истерике на меня, проклинал. Говорил, что я — убийца. Он взял у меня кровь. Может, он испытал ее на ком-то? — Ли напрягает извилины в мозгу, но мыслительная деятельность приносила жуткую головную боль. — Кажется, директор больницы был болен раком легких. Возможно, этот ученый… Черт, я напрочь его имя забыл. — Это не важно, — успокаивает его Хенджин. — Он не переставал называть меня особенным. Говорил, что моя кровь бесценна. Видимо, он думал, что моя кровь исцеляет, как и твоя? — конец фразы Феликс произносит с вопросительной интонацией и смотрит на Хенджина щенячьим взглядом. — Скорее всего. Люди такие глупые, — прыскает Хван, устремляя свой взгляд в окно на голубое небо. — Они хотят жить вечно, будто это дар. Но это проклятие. Феликс, почувствовав, как хватка Хенджина слабеет, сам сжал его ладонь крепче, не давая тому отстраниться от реальности. — Так что? Выходит, твоя кровь убила кого-то? — Хван возвращается к диалогу. — Кажется, да, — неуверенно отвечает Феликс и кривит губы от осознания, что его сила отняла чью-то жизнь. — Наверное, так мутировали твои гены. Это никак не объяснить, — мотает Хенджин головой и мысленно дописывает в свою ментальную инструкцию по применению способностей побочный эффект. — Нельзя допустить, чтобы кто-то коснулся моей крови, — с испугом на лице предостерегает Феликс, тряся Хенджина за руку. — Я касался. Чан — тоже. Ну, когда мы переносили тебя. Может, конечно, тогда еще гены не успели мутировать окончательно, — хмыкает Хван, призадумываясь. Феликс, если честно, уже не хочет думать обо всем этом. Он начинает чувствовать прилив слабости. Грудная клетка перестала дрожать, слезы больше не хлещут из глаз. Теплое поглаживание по его ладони успокаивает. Возможно, только лишь слегка сердце екает, когда Феликс улавливает на себе взгляд Хенджина. И пусть пока неясно, что Хван вкладывает в этот взгляд. Хенджин смотрит скорее изучающе и печально. А вот Феликс однозначно влюбленно. Еще тогда, в клубе, когда он увидел его во второй раз, он посчитал, что это его шанс, чтобы познакомиться поближе. У него еще не было таких судьбоносных совпадений. И его еще никогда не тянуло к кому-то настолько сильно. И да, интимная близость была крышесносной, но не это сыграло главную роль в его заинтересованности. — Тебе стоит остаться с нами. У тебя будет свободная комната. Можешь чувствовать себя здесь как дома, — уголки губ Хенджина вздрагивают, поднимаясь вверх. Феликс озадачивается. — Черт! Как же моя учеба? Мне осталось учиться-то всего ничего. Экзамены вот-вот наступят, — взвыл он, прислоняя свободную руку ко лбу. — Не думаю, что образование теперь является чем-то важным… — сказал Хенджин и мысленно треснул себя по лбу. Для Феликса-то это все еще важно. Не может же он так быстро похоронить свою прошлую жизнь. Тем более никто не запрещает ему окончить университет. — Лучше тебе с Чаном поговорить. Он обязательно придумает, как тебе помочь, — Хван пытается исправить ситуацию, слегка изменяя свою мысль. — Хорошо. Я поговорю с ним, — соглашается Феликс и кивает, тихонько всхлипывая. — Думаю, мне будет спокойнее рядом с тобой…вами, — он опускает голову, пряча свое смущенное выражение лица. — Поможешь мне вещи из общаги перевезти? — робко спрашивает, косясь на Хенджина. — Да, без проблем, — чуть помедлив, отвечает Хван. — Сейчас? — Можно и сейчас, — пожимает Ли плечами. — Разве нам есть чем заняться? — Можно было бы придумать, — на лице Хенджина появляется едва уловимая ухмылка. — Но можно и после того, как ты переедешь. Внезапно для самого себя Хенджин уже начал представлять, как будет помогать Феликсу обустраиваться в особняке, покажет ему сад, пышные кусты пионов возле своей излюбленной беседки. В какой-то степени Хван вновь ощутил прилив энергии и жизни, если можно так сказать. Это Феликс пропитывал его живительной силой одним лишь своим присутствием.

***

Они подъехали к общежитию, и Феликс поспешил выскочить из машины, но потом заглянул обратно в салон и сказал: — Я быстро. — Не торопись, — улыбнулся Хенджин, махнув рукой. «Не торопись» — эта фраза очень точно описывает нынешнее состояние Феликса. Ему действительно некуда было спешить. Время не является его врагом. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Если снова говорить о вечном существовании как о проклятии, то время — очевидный враг, заковавший в свои цепи обоих парней. Феликс вбежал в здание общежития, успел кинуть короткое приветствие охраннику, после чего взлетел по лестничной клетке. Оказавшись напротив двери комнаты, которую он разделял с Чонином, он облегченно выдохнул и зашел внутрь. Феликс тут же достал из шкафа большую сумку, с которой и переезжал в общежитие четыре года назад, и принялся запихивать в нее свои вещи. Он не утруждался аккуратно складывать одежду, потому что она уже была сложена на полках в шкафу, хоть и небрежно. Когда сумка почти заполнилась, то Ли открыл рюкзак, сунул туда ноутбук, важные учебные пособия и тетрадки. Молния еле застегнулась. Оставшиеся мелочи он заталкивал в пустоты уже тяжелой сумки. Такие вещи, как предметы интерьера, которые он купил, когда обустраивал комнату, — ароматические свечи, вазочка для искусственных цветов и еще много всяких безделушек — он не стал с собой брать. Сумка была полна его одежды, а рюкзак — всего того, что требовалось для учебы. Феликс в последний раз окинул комнату взглядом и чуть не забыл забрать плед, который он перевез из родного дома. Он уже никуда не влезал, поэтому Феликс, надев на плечи рюкзак и взяв в одну руку загруженную одеждой сумку, смял плед и сунул его подмышку. Он вышел из комнаты и пошел уже к лифту. По лестнице он с такими тяжестями спускаться не хотел. Может, грыжа ему не светит, если его собственная кровь исцеляет его, но в данный момент поясница начала побаливать, а ноги слабели под тяжестью рюкзака. Хенджин включил аудиосистему, из колонок полилась энергичная музыка, в ритм которой он постукивал пальцами по своим бедрам. Хван расслабился, наблюдая за прохожими. Кто-то неспешно прогуливался, а кто-то спешил на важную рабочую встречу или же на учебную пару в университет. Хотел бы он почувствовать такой же драйв от жизни, но ему это уже чуждо. Он, конечно, может поступить в университет, занять себя чем-нибудь на несколько лет, но толку от этого никакого нет. Как выражаются смертные: «пустая трата времени». В какой-то степени это правда. Хенджин не хочет посещать нудные лекции, писать конспекты и выступать на семинарах. Время, как обычно, тянулось, как казалось Хенджину, медленно, хотя прошло уже минут тридцать, может, сорок. Хван был погружен в свои мысли, поэтому заметил Феликса только тогда, когда тот вышел на проезжую часть. Феликс, покинув общежитие, внезапно вспомнил про тот момент, когда он вышел в астрал еще в стенах психиатрической больницы. Он смотрит на припаркованный у тротуара автомобиль, в котором сидит Хенджин и пока не замечает его, а потом переводит взгляд на оживленное шоссе. Не доходя до пешеходного перехода, у которого стояла толпа людей и ждала, когда загорится зеленый человечек, Феликс поставил вещи на асфальт, положил поверх сумки плед и ступил с тротуара на проезжую часть. Он шелохнулся, когда перед ним с визгом пронесся автомобиль, звонко просигналив в качестве предупреждения. Но это не остановило Феликса. Он хотел проверить свои способности. Вспоминая ту пытку, когда через его тело проходил сильный разряд тока, Ли вновь чувствует страх, который окутал его тогда. И он заключает, что именно страх и позволил ему выйти в астрал. Это очень глупо. То, что сейчас творит Феликс, это безумие. Люди у светофора охали, машины на шоссе сигналили, не успевая затормозить, а Феликс останавливался на белых разметочных полосах, боялся шагнуть навстречу, как считают многие, неминуемой смерти. Даже зная о своем бессмертии, Феликсу тяжело давалось его безрассудное поведение. Он дошел уже до середины шоссе, так что вряд ли кто-то из прохожих побежит его спасать. Но Хенджин смог заметить его еще возле тротуара, просто не успел так быстро добежать до него, пытаясь не попасть под машину, а то толку от него было бы ноль. Как только Феликс сделал шаг вперед, когда на него несся на всей скорости автомобиль, который явно не успеет затормозить, он закрыл глаза, принимая все, что с ним произойдет. Сердце все это время бешено колотилось, готово было выпрыгнуть из груди, чтобы только не терпеть эту пытку. Сигнал автомобиля стал монотонным и буквально оглушил Феликса. И столкновения было не миновать, если бы не Хенджин, который крепко обхватил парня вокруг торса правой рукой, а левой уперся в капот автомобиля, предотвращая удар. Несмотря на халатное отношение к физическим нагрузкам, он был в состоянии одной рукой остановить автомобиль, несущийся на скорости восемьдесят километров в час. Эта сила не сравнится с силой Чанбина, который мог одной рукой остановить целый поезд, но в данной ситуации она не хило выручила обоих. Конечно, водитель не будет рад, обнаружив на капоте глубокую вмятину, но Хенджина это мало волновало. К его телу сейчас было прижато тело Феликса, голова которого обессиленно свисала вперед, и поэтому Хенджин начал тревожиться. Движение на шоссе замедлилось. Водитель поврежденного автомобиля в шоке выглядывал из окна, боясь выйти из машины. Хенджин обнял Феликса двумя руками и ощутил, насколько тело было слабым, хотя парень твердо стоял на ногах. Хван развернул его за плечи, поднял его голову двумя руками, нежно касаясь ладонями щек, и увидел, что глаза Феликса были застелены белой пеленой. — Хенджин… — звучит тихое обращение, и Хван смотрит за спину тела Феликса, откуда услышал знакомый голос. Он в изумлении округляет глаза, видя перед собой астральную проекцию блондина. И он не скрывает своего откровенного удивления, приоткрыв рот. — Ты меня видишь? — Феликс показывает на себя пальцем и сам ныряет в шоковое состояние, когда Хенджин едва заметно кивает. На место происшествия уже вызвали полицию, Хенджин услышал приближающуюся сирену. Несколько мужчин подбежали к двоим парням и стали спрашивать, все ли в порядке. Но Хван ничего не отвечал им, полностью игнорировал, смотря на Феликса, находящегося между двух миров. — Следуй за мной, — тихо произнес он и взял тело Феликса на руки, унося к автомобилю. И парень следовал за ним, проходя сквозь толпу людей и вставшие на дороге машины. — Вещи, — вдруг произносит Феликс. Хенджин, негодуя, мотает головой, пока укладывает тело блондина на заднее сиденье. — И сейчас ты думаешь о вещах, — ворчит Хенджин, все же подходя к оставленным сумкам. Он смотрит на плед с котятами и усмехается. — Это мой любимый плед! Не осуждай! — хмурится Феликс, следя, как бы Хенджин не выронил его драгоценное одеяло. — Сядь в машину, — снова едва слышимо говорит Хван, чтобы прохожие не сочли его сумасшедшим. — Разве я могу… — Садись! — с неким рыком выдавливает из себя Хенджин, садясь за руль. — Я просто хотел проверить… — Феликс хотел оправдать свой поступок. Он опускает голову, чувствуя, сколько он принес хлопот. — Мы со всем разберемся, — Хенджин заводит двигатель, и автомобиль с ревом устремляется прочь из города.