“Как к чудесам, вы к ним и отнеситесь. Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось.”
Гамлет, Акт I, Сцена V, Строки 168-169.
— 20 ноября —
"Все выглядело идеально", - подумал Ремус. Он отправил сообщение Сириусу сообщая, что Мэтт должен был прийти, чтобы устроить ночь фильмов, но не получил ответа. Это не было чем-то новым для его соседа, они разработали что-то вроде плана – писать друг другу в "чрезвычайных ситуациях" — если кто-то из них возвращается поздно ночью или нужно освободить комнату на какое-то время, они отправляют быстрое сообщение, но ответы не были строго необходимы. Все, на что он мог надеяться, это что Сириус увидит сообщение, и не войдет пританцовывая в полуобнаженном виде после душа. Отбросив эту мысль из головы, Ремус снова проверил телефон, прежде чем обвести комнату взглядом. Он убрал свои и Сириуса вещи, чтобы сделать комнату сносной для свидания, оставив только несколько мелочей Сириуса, только потому, что он не знал куда их положить. Его телефон прозвенел и он улыбнулся, поставив пакеты с попкорном на кровать, и подошел к двери. Он встречался с Мэттом почти месяц, и Ремус был очень счастлив в их отношениях. Он никогда не встречался с кем-то, кто заставлял его чувствовать себя вполне нормальным, и он был рад узнать, что Мэтт был таким же добрым, каким и казался, когда они впервые встретились на вечеринке в сентябре. Несмотря на то, что он отказывался, Джеймс заставил Ремуса присоединиться к нему и прийти на вечеринку. Джеймс был взволнован от мысли, что сможет выпить несколько напитков и завести новых друзей, но Ремус не тот человек, который пьет — как по природе, так и по обстоятельствам. Начнем с того, что он никогда не был склонен нарушать это правило, и на лекарствах, которые он принимал, была совершенно четкая надпись “не смешивать с алкоголем”, и Ремус не собирался отступать от него ради злополучной вечеринки первокурсников. Но Джеймс хотел пойти с другом, поэтому Ремус уступил, планируя провести ночь с содовой в углу и наблюдая, как Джеймс глубже погружается в пьянку. Вместо этого, Ремус оказался затянут в разговор о Шекспире с высоким брюнетом. Он был так поглощен их дискуссией, что почти не обратил внимания на пьяного Джеймса, зовущего его из коридора, напоминая, что пора уже уходить. Но он обменялся номерами с брюнетом, Мэттом, и пошел с Джеймсом домой с легкой улыбкой, которая не увядала — даже когда Джеймс взял на себя смелость найти три разных места для опустошения желудка в их общежитии. Мэтт написал ему на следующий день, спрашивая, хотел бы Ремус встретиться в кафе, и Ремус был близок к отказу, когда вспомнил просьбу матери "немного пожить" и согласился. Он был обеспокоен их хорошим взаимодействием ночью. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ремус думал, что это было вызвано тем, что Мэтт немного выпил и удивлением Ремуса из-за того, что кто-то хотел поговорить из всех людей именно с ним, но по прибытию Ремус понял, что ошибся. Мэтт извинился за состояние общежития той ночью, прежде чем объяснить, как его заставили принимать гостей, потому что он чувствовал себя плохо, отказывая своим соседям, и Ремус усмехнулся, объясняя, как его собственные похожие мысли привели его на вечеринку. Они вдвоем провели час в кафе, и в конце Ремус набрался смелости, чтобы спросить, увидятся ли они снова. Потом все шло гладко, они смотрели фильмы по выходным и делали домашние задания вместе. Ремус радовался, что смог найти кого-то доброго за тот короткий срок, что он провел в колледже, и практически каждое свидание он задавался вопросом – что именно он сделал, чтобы заслужить это. Было несколько вещей, которые Ремус отметил как проблемы, но, в любом случае, они всегда появлялись, и вспыльчивость была незначительным недостатком характера в общем плане вещей. Ремус был достаточно счастлив, находясь в отношениях, он полагал, что исправить ситуацию и добиться совершенства можно будет позже. Именно так он и обнаружил себя, встречающего своего парня у входа его общежития, с легким румянцем на щеках. Мэтт натянуто улыбнулся, прежде чем опустить взгляд на свои часы. — Ты опоздал, – мрачно произнес он. — Прости, я убирался и потерял счет времени, – Ремус слегка рассмеялся, – Но сейчас все полностью готово, заходи! Мэтт хмыкнул и прошел мимо него, оставляя Ремуса стоять у дверного проема, прежде чем он пришел в себя и проследовал за своим парнем. Мэтт уже дошел до спальни Ремуса и Сириуса, когда Ремус добрался до гостиной. Питер сидел на диване в центре и бросил на своего соседа встревоженный взгляд. — Он в порядке? Ремус вздохнул. — Думаю, что-то случилось. Он казался мрачным, когда пришел сюда. Питер хмыкнул. — Ты видел Джеймса или Сириуса? — Нет. Они должны были что-то сделать? – Ремус нахмурился. — Я думал, они собираются в кино, но я не получал обычных спам-сообщений с нытьем Джеймса о том, что единственное, что хочет смотреть Сириус, это историческая фантастика, чтобы он мог указывать на неточности, так что...? – Питер неуверенно замолчал, и Ремус усмехнулся. — Похоже на правду, – ответил Ремус с небольшой улыбкой. Он лично знал, что вставлять комментарии по истории в фильмах было любимой вещью Сириуса — после инцидента в прошлом месяце с Гладиатором они оба отказались от фильмов в общежитии. – Напиши мне, если услышишь от них что-нибудь? Я попробовал сообщить Сириусу о приходе Мэтта, но он не ответил. Питер шутливо отсалютовал Ремусу, прежде чем уйти в свою и Джеймса спальню, оставляя Ремуса одного в общей комнате. Ремус перевел взгляд на свою спальню, слегка нахмурившись, и пошел к ней. Мэтт уже занял место на кровати Ремуса, подушки, заботливо разложенные Ремусом, беспорядочно брошены на другой конец. Ремус нерешительно улыбнулся своему парню и взял попкорн, присоединяясь к нему. — Ну, как прошел твой день? – тихо спросил Ремус, надеясь немного снять напряжение, прежде чем они проведут несколько часов, чередующиеся между пристальным вниманием к фильмам и ощущением их рук в волосах другого. Несмотря на безобидный вопрос, Мэтт напрягся в руках Ремуса. — Нормально, Ремус. Мы выберем фильм или..? – нараспев произнес Мэтт, немного отодвигаясь, чтобы создать некоторую дистанцию между ними. — Да, конечно... – Ремус замолчал. – Как насчет "Мамма Мия"? Мэтт простонал. — Я вроде бы уже говорил тебе, что не собираюсь смотреть твою идиотскую "Большая Греческая Свадьба". Ты обещал, что мы сможем посмотреть что-нибудь нормальное, разве нет другой части ”Убить Билла", которая вышла в прошлом году или что-то в этом роде? Ремус почувствовал, как у него перехватило дыхание, и кивнул, пролистывая список доступных фильмов. — Эм... как насчет последнего фильма о Бонде? Подойдет? — Все равно, – Ремус слышал раздражение в голосе Мэтта, когда он отвечал, но выбрал фильм и осторожно лег к своему парню снова, когда начался фильм.***
К тому времени как Сириус вернулся в общежитие, он полностью вымотался. Его прогулка с Джеймсом должна была продлиться около часа, но после обнаружил, что историческая церковь рядом с кампусом находится в стадии строительства, и эти двое решили покопаться в ней. Только когда Сириус решил проверить свой телефон, он понял, что его батарея разряжена, и тогда попросил Джеймса проверить свой. Они поняли, что ни Питер, ни Ремус не знали, где они находятся, у Ремуса было свидание, а Питер рано лег спать. Не было необходимости говорить им, что с ними, но Джеймс все равно ответил на последнее сообщение, сказав Питеру, что они уже возвращаются. К несчастью, "уже возвращаются" означало, что им обоим нужно держать равновесие, чтобы спуститься с крыши старой церкви. Джеймс аккуратно перепрыгивал через старые балки и потом указал Сириусу следовать за ним. Сириус грациозно повторил его путь до нижнего этажа, прежде чем протянуть руку и ухватиться за деревянную лестницу, оставленную рабочими. Сириус пораженно понял, что он не достаточно хорошо справился со своей силой и, несмотря на попытку спрыгнуть с лестницы в подходящий момент, он с болью приземлился в кучу альпинистского снаряжения. И когда Джеймс придерживал дверь в их общежитие, Сириус понял, что слегка прихрамывает. — Мужик, ты уверен, что в порядке? Сириус кивнул и направился к своей спальне и, остановившись у двери, развернулся обратно к Джеймсу. — Думаешь, Ремус уже вернулся? — Я не знаю, может быть? – Джеймс пожал плечами и замолчал. – У тебя в комнате есть аптечка или тебе нужно что-нибудь из моей? — Более чем уверен, что у Ремуса есть. Все будет хорошо. — Если ты так говоришь. Ночи, Сириус. — Спокойной ночи, Джеймс. Сириус тихо открыл дверь на случай, если Ремус спал, и удивленно отошел назад, когда увидел раздраженного Мэтта, в руках которого был спящий Ремус. Сириус покраснел и пробормотал поспешное извинения, разворачиваясь, чтобы уйти, но остановился, когда услышал голос. — Это кровь? Снова повернувшись к кровати Сириус увидел Ремуса с затуманенным взглядом, слегка приподнявшегося со своего парня, и растерянным выражением лица. — Что? Где? Ремус сел и внимательно оглядел Сириуса, который вцепился в ближайший стул, повернувшись и все еще морщась от резких движений. — На коленке? И на руке? Сириус внимательно посмотрел вниз, прежде чем соотнести боль, которую он чувствовал, с полученными травмами от падения и взвесить результаты. — Нет...? – нерешительно произнес он. Ремус сузил глаза. — Это не тот вопрос, на который отвечают вопросом, придурок, – мягко пробормотал он, вставая с кровати и подходя ближе к соседу, чтобы осмотреть его. — Нет ничего, что не исправило бы мыло и вода, – усмехнулся Сириус. Он удивленно посмотрел на закатывающего глаза соседа, который взял аптечку с его стола и встал на колени перед ним, чтобы стереть кров с ладони одним плавным движением. — Так что с тобой произошло? – шутливо спросил Ремус. – Ты участвовал в драке без меня? – он ухмыльнулся Сириусу, чье сердце наполнилось нежностью из-за улыбающегося Ремуса. Темноволосый пробормотал объяснение, которое было как-то связано с лестницам и церквями, в то время как Ремус осматривал царапину на колене Сириуса, и фыркнул. — Снимай штаны, – выпалил Ремус, обрывая Сириуса, который начал рассказывать, как он и Джеймс нашли старую книгу "Псалтирь" на чердаке церкви. — Ты хочешь, чтобы я... что сделал? Ремус, у тебя есть парень, который очевидно находится в этой комнате. Ремус покачал головой и милый румянец появился на его щеках. — О боже, это не то, что я имел в виду, – он посмотрел на Мэтта и начал отчаянно жестикулировать между своим парнем и соседом. — Мне нужно полностью осмотреть твое колено, а не только ту часть, которую я могу увидеть через дырку в твоих джинсах, вот и все, – Сириус перевел свой взгляд от макушки Ремуса и встретился со взглядом Мэтта. Парень Ремуса яростно сверкал глазами на них двоих, и Сириус начал извиваться под нежными прикосновениями Ремуса к его коленке. — Эм, Ремус? У меня есть для тебя идея, если ты ее выслушаешь. Ремус поднял взгляд и приподнял бровь. — Как насчет того, что я пойду в душ и поменяю одежду на ту, в которой я смог спать? Тогда я смою с себя всю грязь, и ты сможешь осмотреть мое колено без необходимости снимать штаны. Взгляд Сириуса снова переключился на Мэтта. Парень действительно был более чем пугающим для того, кто, как знал Сириус, имел страстное мнение о сердцеедах 90-х. Несмотря ни на что, в данный момент Мэтт выглядел огромным мужчиной в комнате, и Сириус не собирался устраивать драк. Его глаза вернулись к Ремусу, когда мальчик с песочными волосами перекатился на пятки и, нахмурившись, встал. — Думаю, так будет лучше, да. Почему бы тебе не сделать этого? Я позабочусь о твоих ранах, когда ты вернешься. Сириус кивнул и, быстро собрав необходимые вещи для душа, выбежал из комнаты. Только когда он добрался до душа, понял, что забыл расческу в спальне, и пошел обратно. Сириус застыл, когда услышал голос, доносящийся из комнаты. — Ты опоздал на свидание в своем собственном же общежитии, ты уснул пока мы смотрели фильм, и почти трахнул своего соседа взглядом, когда он пришел! Скажи мне, что в этом было такого, из-за чего "мне не нужно злиться", Ремус. Каким бы ни был ответ Ремуса, он был слишком тихим, чтобы Сириус мог услышать, но это явно не уменьшило злости его парня. — Мне было бы плевать, если бы у него шла кровь, но он был в полном порядке — он нормально зашел в комнату, он не потерял сознание и он не хромал— Ремус оборвал Мэтта, и Сириус мог слышать напряжение в комнате. — Я не знаю, как еще это сказать. Мне. Все. Равно. То, что он твой друг. У тебя должно было быть свидание со мной, а ты едва присутствовал, какой парень бросит все посреди свидания, чтобы пойти и прижаться к своему другу? Сириус сразу почувствовал, как его желудок сжался, и решил не забирать расческу. Уныло вернувшись в ванную, он включил воду такую холодную, какую мог вытерпеть, и встал под душ.***
Когда Сириус вернулся в комнату, она была пуста. Мэтт ушел, но доказательства его присутствия остались: подушки Ремуса, почти всегда аккуратно сложенные в изголовии кровати, были сброшены на пол; на стол были небрежно брошены пустые упаковки и обертки из-под конфет. Сириус нахмурился. Ему не нравилось то, что он подслушал, но он не был уверен, было ли у него право что-либо говорить. Возможно, у парня выдался сложный день? Сириус покачал головой, когда вешал полотенце на дверь шкафа. Ремус не заслужил тех сказанных слов. Парень, о котором шла речь, вскоре вернулся в общежитие, выглядя более потрясенным, чем Сириус видел его ранее. Его глаза были покрасневшими, его руки находились в карманах, и Сириус уже подумывал разыскать Мэтта, чтобы вправить ему мозги. Но он не мог. Вместо этого, уже разместившись на своей кровати, Сириус наблюдал, как Ремус вошел в их спальню. Высокий парень не поднимал взгляда, взамен, он покорно вздохнул, начав возвращать подушки на место, где они и должны быть, и убирать мусор в мусорное ведро. С легким испугом он заметил, что Сириус вернулся, только когда начал забираться в постель. — О, – пробормотал Ремус, – ты уже вернулся. Сириус осторожно наблюдал за другом. — Ага, пару минут назад. Все еще хочешь осмотреть меня? – он слегка улыбнулся, надеясь, что это отвлечет Ремуса от слов Мэтта. Посмотрев на коленку Сириуса, Ремус кивнул и спрыгнул с кровати, чтобы взять аптечку. Он ничего не сказал, когда открывал спиртовую салфетку, и он ничего не сказал, когда аккуратно продезинфицировал рану Сириуса, он ничего не сказал, когда разместил на порезе кусок марли и тщательно заклеил его пластырем. Он закончил спустя три минуты, так ничего и не сказав, когда Сириус разрушил тишину, протягивая ладонь для осмотра. — Так как ты научился так хорошо оказывать первую помощь? Кажется, я припоминаю, как месяц назад сюда ввалился некий джентльмен с волосами песочного цвета, с платком около носа и весь в крови. Ремус нерешительно улыбнулся, действие, от которого сердце Сириуса подпрыгнуло до его горла. — Я думал, что говорил тебе... моя мама медсестра, – тихо сказал он, вытирая порезы на ладони Сириуса с извиняющейся гримасой, когда темноволосый мальчик морщился. — Говорил, верно. Я забыл, – Сириус остановился. – Так ты интересуешься всякими медицинскими штуками в детстве или это все из-за того, с кем ты живешь? – неуверенно спросил он, хватаясь за соломинку, чтобы поддержать разговор, но отчаянно пытаясь избежать темы, которая привела бы их обратно к парню Ремуса. — Я... ну... – запинаясь начал Ремус, накладывая бондаж на руку Сириуса, – думаю, и то, и другое. Мы разве не говорили об этом? Сириус, который разглядывал свою руку, обеспечил Ремусу какое-то подобие уединения, почувствовал, как хрустнула его шея, когда он вскинул голову, чтобы встретиться со взглядом только что поднявшегося парня. Глаза Ремуса расширились от удивления, прежде чем он сменил выражение лица и вернулся к столу, чтобы положить аптечку, оставляя Сириуса нежно массировать шею, и закрыть дверь. — Я уже говорил Джеймсу и Питеру об этом, но, думаю, забыл, что ты не знаешь, – начал тихо Ремус, и Сириус почувствовал, как его спина напрягается в предвкушении от того, что скажет Ремус. — У меня в детстве была лейкемия, несколько раз, вообще-то, – мимоходом начал Ремус. Сириус замер, ошеломленно смотря на своего соседа, который избегал зрительного контакта, пока отходил от кровати Сириуса. Ремус продолжил, в это же время начиная правильно раскладывать подушки у изголовья кровати. — В первый раз когда я был в ремиссии, мы поняли, что для меня будет лучше уметь отличать нормальные порезы и синяки от ненормальных, поэтому моя мама научила меня базовым основам оказания первой медицинской помощи, – Ремус пожал плечами. – И тогда мы просто обновляли навыки всякий раз, когда это казалось уместным в последующие годы. Сириус не был уверен, правильно ли расслышал Ремуса. — У тебя... – начал он, прежде чем остановиться, не смея сказать громче то, что услышал. — Рак, ага. Это не плохое слово. И я почти два года в ремиссии, так что, правда, все в по— — Если ты пытаешься сказать, что "все в порядке", я кину в тебя подушку, Ремус. Ремус поднял взгляд и широко улыбнулся, и Сириус увидел ее впервые с тех пор, как вернулся из душа. — Окей, ладно, я не скажу этого. Но прошло время с тех пор, как что-то действительно пошло не так, мне, по крайней мере, позволено это признать, знаешь ли. Сириус все еще сидел на полу. Он опирался на кровать и поднял забинтованную руку, рассматривая, как аккуратно Ремус обработал рану. — Могу я спросить... то есть, я не хочу любопытствовать, но... Ремус усмехнулся. — Сириус, я справлялся с этим на протяжении десяти лет, и какие бы вопросы у тебя ни появились, они не могут быть более агрессивными, чем те, что мне обычно задают люди, которые вообще меня не знают. Спрашивай все, что хочешь. — Десяти лет. Так тебе было восемь? – спокойно спросил Сириус, опуская руку на живот. — Семь, но да, почти восемь. — Господи, слишком маленький, – Сириус медленно выдохнул. – На что это похоже в детстве? Ремус взял ручку и тетрадку, прежде чем лечь на свою кровать и начать рассеяно рисовать узоры. — Не очень приятно, но я уверен, ты догадываешься об этом. Много анализов крови и капельниц и еще других процедур, которые заставили бы большинство взрослых поежиться, не говоря уже о семилетнем ребенке, который хотел только лазить по деревьям и играть в бейсбол с соседскими детьми. Сириус отвернулся к стене, чтобы спрятать появляющуюся улыбку, когда он подумал о семилетнем Ремусе, бегающего по улицам с безрассудным бесстрашием, с грязью на руках и кудрями, падающими на его лицо. — Ставлю на это. Но ты... смирился с этим? — В каком-то роде. Я получил лечение, которое было относительно легким, учитывая все обстоятельства, и спустя два года, когда мне было девять, я формально перешел в поддерживающую стадию. Врачи обнаружили рак достаточно рано, и они решили, что им не нужно переусердствовать с лечением, тем более что я был слишком молод, чтобы полностью понять, почему все это происходит. Но он вернулся спустя два года. Все мои показатели выглядели хорошо, и проверки стали не такими частыми, и потом он просто... вернулся, – Ремус вздохнул. – Это не такая уж редкость при раке, особенно у детей. Поэтому мы начали лечение снова. Сириус не издавал ни звука какое-то время, прикидывая в уме. — Так он вернулся когда тебе было двенадцать? Не хочу показаться задницей, но я что-то упустил? Я думал, ты сказал, что прошло два года, как ничего не происходило... ты что, какой-то подросток-вундеркинд? Это альтернативная версия "беременна в 16"? "Поступление в 15" или что-то типа этого? Ремус фыркнул, качая головой. — Прости, что разрушаю твои иллюзии, но мой возраст примерно такой же, как у большинства выпускников средней школы, поступающих в колледж. Но да, расчеты не складываются, потому что он вернулся снова, когда мне было пятнадцать. — Ты издеваешься надо мной. Есть какое-то возмездие кармы, которое я могу применить к кому-то за это? Потому что это абсолютно нечестно! – в негодовании воскликнул Сириус. – Честно, ты говоришь мне, что у тебя был рак три раза в течении десяти лет? Нахуй это. Ты не заслуживаешь этого. — Думаю, что нет, не заслуживаю. Но это то, как устроен мир. Ты справляешься с ударами и учишься лечить синяки. А у меня просто... немного больше синяков, чем у обычных подростков, буквально и фигурально. Сириус недовольно фыркнул. — Но ты в порядке — боже, я ненавижу это слово — сейчас, да? — Да. Прошло много времени с последнего раза, мои врачи были готовы перейти к более агрессивному лечению, и я был достаточно взрослым для этого. Оно сработало достаточно хорошо, на данный момент прошло около полутора лет с тех пор, как мы в последний раз обнаруживали раковые клетки, так что я считаю это успехом, – ответил Ремус, посмеиваясь над раздраженным тоном Сириуса. — Хм. — Хочешь еще что-нибудь спросить? — Слишком нагло, не так ли, Лунный мальчик? – Сириус усмехнулся со своей кровати и повернулся с озорным взглядом к своему соседу, прежде чем продолжить мягким тоном, – но да, хочу. Это... немного личное, поэтому я пойму, если ты не захочешь отвечать. Ремус вздохнул, и Сириус поклялся, что слышал, как мальчик напротив него в возрасте пяти лет заговорил. — Добей меня, что такое? — Я просто... откуда ты знаешь, что он не... вернется? Ремус сел прямо и удивленно посмотрел на соседа, прежде чем взорваться смехом. Сириус, который не нашел свой вопрос таким уж веселым, надулся на своей кровати, ожидая ответа, приводя себя в вертикальное положение, пока его сосед по комнате успокаивался. — Прости... правда, прости, я просто... ты сказал, что это личный вопрос, и я ожидал, что ты спросишь что-то о моей сексуальной жизни или еще о чем-то, а вместо этого, – Ремус замолчал из-за снова вырывающихся смешков, – вместо этого, ты спрашиваешь меня о том, как я чувствую себя из-за моего будущего, боже, это очень смешно для меня. Сириус нерешительно посмотрел на соседа, который наконец-то принял более стоическое выражение лица, когда заметил этот свирепый взгляд Сириуса лишь маскировал выражение беспокойства. — Отвечая на твой вопрос: я не знаю. Он может вернуться снова и я мало что могу с этим поделать, если это произойдет. Все, что я могу сейчас сделать, это принимать лекарства, которые мне выписали, и быть уверенным, что я умышленно не ставлю себя в положение, в котором я мог бы легко заболеть, поскольку у нас нет абсолютно точной картины количества моих лейкоцитов в крови в любой момент времени. Но в конце концов, это просто поддержка. "То, что грядет, все равно наступит, и мы встретим это, когда это произойдет" и все в том же духе, понимаешь? Сириус покачал головой. — Не думаю. — Что это значит? Сириус тщательно подбирал слова, прежде чем заговорить. — Мы немного говорили о моей семье, верно? – Ремус кивнул. — Им никогда особенно не нравилась вся эта суть с "это жизнь, смирись". Я единственный, кто говорил, что я должен делать все из последних сил, чтобы быть уверенным, что семейное имя не будет испорчено, и моя собственная жизнь, достижения и благополучие всегда всегда как бы... попадали в эту категорию. Если я не был лучшим, я старался еще сильнее, чтобы оказаться им; если я не справлялся достаточно хорошо, то мне нужно стараться еще лучше и быстрее. Поэтому это немного странно слышать, как ты говоришь, что ты просто вроде как принял это все. — А что еще я должен делать? Ходить и кричать в небо, заставить вселенную изменить их свое мнение об этом? Это бы ничего никому не дало, особенно мне. Но, чего бы это ни стоило, это не то, что я просто собираюсь... смириться, если рак вернется. Хотя я все же немного смирился, когда мне было шестнадцать, – Ремус замолчал, его мысли были где-то явно далеко, когда он молчал. – Такие мысли не помогают. Поэтому я принял эту часть своей жизни, и так продолжалось последние одиннадцать лет, и если он вернется, тогда я пройду через это снова. Сириус опустил голову на стену и закрыл глаза, думая о подходящем ответе. Спор, который он подслушал ранее, всплыл у него в голове, и, как он ни старался, он не мог избавиться от ощущения, что ему нужно что-то сказать по этому поводу. — Эй, Ремус, ты знаешь, что не должен просто... принимать все, верно? Ремус с любопытством посмотрел на него. — Я не могу просто не признавать, что у меня был рак, Сириус. Это факт. — Это не то, что я имел в виду, – сказал Сириус, качая головой. – Некоторые вещи просто... случаются с тобой, понимаешь? И ты не можешь выбирать их, ты должен принимать их – как то, что ты говоришь, или... – он остановился и на его лице появилось мрачное выражение, – как Регулус. Мы не выбираем вещи, которые случаются с нами, единственное, в чем мы имеем право голоса, так это в том, как мы на них реагируем. Но не все, что тебе говорят, навязывают тебе. Ты понимаешь, о чем я? Ремус покачал головой. — Я думаю, что мог бы, не будь сейчас 10 вечера субботы, но продолжай. — Есть просто вещи, которые мы выбираем сами, и если они не хороши для нас, мы должны... выбрать что-то другое, – закончил Сириус неубедительно. Ремус напрягся на кровати напротив него, но Сириус не заметил этого. Что он заметил, это холодный тон, который принял его друг, когда отвечал. — Если ты говоришь о Мэтте, я бы предпочел вежливо напомнить тебе, что моя личная жизнь не твоего ума дело. Сириус вздохнул, разворачиваясь лицом к Ремусу. — Это мое дело, если я могу слышать еще на середине коридора, как на тебя кричат, Ремус. Я удивлен, что Джеймс и Питер не проснулись. Суровое выражение появилось на лице Ремуса и он раздраженно фыркнул. — У Мэттью был длинный день и я проделал дерьмовые приготовления для нашего сегодняшнего свидания— — Которое я прервал, войдя в виде кровоточащего месива. — Ты не сделал ничего неправильного. Как и ты, хотел крикнуть Сириус своему соседу, но сдержался. — Я просто говорю, что ты не заслуживаешь такого обращения. Рот Ремуса приоткрылся для ответа, но Сириус оборвал его. — Даже если это был единственный случай. С кем бы ты ни был... они не должны обращаться с тобой таким образом. Они должны относиться к тебе с уважением, и заботой, и... любовью, если вы серьезны по отношению друг к другу. Сириус покраснел и отвел глаза от соседа. Ремус нахмурился, но гораздо менее враждебно, чем раньше. — Думаю, достаточно об этом. Ты не хочешь выключить свет? Я устал, – сказал он, зевая. Сириус мог бы сказать, что его сосед притворялся усталым, но решил, что в тот вечер эти двое достаточно долго изучали жизнь Ремуса под микроскопом, поэтому он пропустил это мимо ушей. Он кивнул и дошел до кровати, тщательно стараясь скрыть, что его его бедро все еще болело после падения ранее. — Сириус, ты хромаешь? Видимо, попытка была недостаточно хороша, потому что Ремус подозрительно смотрел на него со своей кровати. Сириус слегка поморщился, когда потянулся к выключателю. — Нет, почему ты спрашиваешь? — Придурок, я вижу это отсюда, – возразил Ремус, закатывая глаза. – Подожди, прежде чем ты выключишь свет — не мог бы ты взять кое-что с моего стола? Сириус кивнул и подошел к учебному месту Ремуса. — Где мне искать? — Второй ящик снизу в пластиковой штуковине типа комода — нет, не этот, – он направлял Сириуса, – да, здесь. Можешь взять лечебный патч? Сириус достал один серебряный конверт из ящика и закрыл его, прежде чем выключить свет. Настольная лампа Ремуса все еще горела, заливая комнату янтарным светом, когда Сириус направился к кровати своего соседа, чтобы отдать необходимый предмет. Ремус отмахнулся от него, когда он прошел мимо изножья их кроватей. — Нет-нет, это для тебя. Я предполагаю, что это просто синяк, иначе ты бы что-нибудь сказал. Приклей его к ране и посмотрим, как ты будешь чувствовать себя утром, он отлично справляется с моими, когда я чувствую себя немного не в своей тарелке. Лицо Сириуса полностью покраснело и он отчаянно надеялся, что его сосед не видит его лица, когда он залез на собственную кровать. Закрепив слегка липкий патч на бедре, Сириус прикрыл глаза и почти сразу громко вздохнул от облегчения. — Говорил же тебе, – пробормотал Ремус со своей кровати, его голос немного потонул в подушках, которые теперь были на правильных местах. Сириус фыркнул. — Спасибо, – тихо поблагодарил Сириус, – за все, я имею в виду — за оказанную первую помощь и за то, что рассказал мне про рак и о прочем. Я ценю это. — Конечно, я достаточно доверяю тебе. Сердце Сириуса пропустило удар от этой фразы. Ремус доверял ему, разве это не было чем-то особенным? Прежде чем он устроился поудобнее, он развернулся к соседу в последний раз. — Эй, Ремус? — Да? — Прости, если я перешел черту. Ну, когда я говорил про Мэтта. Я просто... хотел узнать, в порядке ли ты. Ремус вздохнул. — Я знаю. — Хорошо. Просто хотел уточнить. — Тогда ты прекратишь говорить о моих отношениях? — Без шансов, Лунный мальчик, – Сириус покачал головой и Ремус хихикнул. — Должен был догадаться. — Очевидно, – фыркнул Сириус, прежде чем небольшая улыбка коснулась его лица. Я разберусь с каждым, кто попытается причинить тебе боль.