playboy carti — sky
— Кто-то сжалился над нами и решил включить сносный трек? — Чонгук залпом допивает остатки алкоголя, лишь слегка морщась, и кидает заплывший пьяной пеленой взгляд на подсвеченный танцпол. — Мы идём танцевать, а то так и помереть со скуки можно. А вы можете и дальше тухнуть здесь в обнимку. — Мы в обнимку? Ты ничего не перепутал? — Сокджин выпускает с губ трубочку какого-то задротского безалкогольного коктейля — гвоздя винной карты этого задротского заведения — и, переводя сверкающие в приглушенном свете глаза с о чем-то в очередной раз яро спорящего с барменом Юнги, одаривает второго друга неприкрыто ироничным взглядом, усмехаясь. Чонгук только делано закатывает глаза, проводя пальцами по небрежно уложенным светлым волосам, и цепляет за предплечье уже слегка поддатого Тэхёна, что продолжает заливаться с обозленного на весь, кажется, мир Мина, облокотившись о барную стойку по другую от него сторону. Чон цокает нетерпеливо, настойчиво утягивая Кима в сторону танцпола. — Тэхё-он? — Да, да, иду, детка, — тот, наконец, переводит на него все свое внимание, улыбаясь так, как не улыбается больше никому другому, и лениво расстегивает ещё одну верхнюю пуговицу перламутровой рубашки, вдыхая воздух более расслабленно. Покорно позволяет себя вести, легко поддаваясь чужому энтузиазму, потому что и сам загорается им не меньше. Потанцевать с его Чоном — дело святое. Они же ахуенные друзья. С каждым шагом басы громкой музыки все ощутимее отдают в разморенное алкоголем и неоднозначной атмосферой тело, позволяя, наконец, чувствовать, как реальность покидает перегруженный жизнью разум, оставляя после себя только вожделенную возможность забыться. Они не так часто ходят в клубы, а этот так вообще отличается немного от обычного представления подобного заведения — здесь собралось что-то вроде кучки местной «интеллигенции». Сюда приходят за толковым разговором интеллектуально пробухаться — только замудреные коктейли и гремучие смеси — и те со своей задачей справляются отменно. Этот беспредел вполне можно объяснить двумя словами — Сокджин и Юнги. Кто бы ещё их, блин, сюда притащил, если не вечные студенты медицинского — уже родившиеся заебанными. Но Чон с Кимом совсем не были против того, чтобы, наконец, попытаться расслабиться. Любым способом. Алкоголь помогает чувствовать себя куда раскрепощеннее в своих желаниях, действиях, поведении. А это в последнее время слишком часто становится тем, что так необходимо обоим, потому что что-то неуловимо продолжает меняться между двоими, что знают друг друга целую тучу лет, но даже самим себе теперь не могут признаться в этих переменах. Чонгук останавливается где-то в середине, размыкая пальцы с руки следовавшего за ним парня, и сразу же начинает плавно двигаться, явно ощущая жар собственного тела и всех чужих, что их окружают. В голове пустеет. На самом деле пространства предостаточно, но Тэхён все равно подбирается ближе, зеркаля его же движения и поднимаясь горячими ладонями по собственному телу к уже взмокшей от пока терпимой духоты шее. Друг друга не касаются и даже самим себе никогда не признаются в том, что каждый ждёт первого шага от другого. А шаг этот выходит у обоих как-то спонтанно и одновременно всегда. Чонгук и Тэхён знают друг друга ещё со времен старшей школы, когда не от самого большого ума на спор пытались подкатить к молоденькой учительнице по литературе (оба оказались у директора), и по сей день общаются, словно вечные неразлучники. Даже в универ один поступили. Единогласно провозглашены другими своими близкими друзьями соулмейтами, но Сокджин считает немного иначе, а Юнги — не вдупляет. Поэтому вот так вот забываться друг с другом и отдаваться моменту — давно стало между ними обыденностью. Они словно были рождены, чтобы дополнять друг друга, по крайней мере часто такое в свой адрес слышали. Островок повсеместного комфорта и для души, и для тела, что колеблется из-за витающего между ними напряжения, у которого даже в пьяных головах пока нет никакого названия. Сильная привязанность? Ну, наверное. Однако негласные границы между ними всё же существовали. О них никто ни разу не заводил разговор, но на то те и были негласными, потому что надобности в их озвучивании, вроде как, не было. Не сосаться, не трахаться, не видеть друг друга голыми — и так же всё понятно, ну. Двое близких бро. Ноу хомо. Тэхёну нравится краем глаза наблюдать за тем, как Чонгук вальяжно откидывает голову, неаккуратно взмахивая русыми волосами и открывая чёткую линию челюсти, с которой срывается вниз капелька пота, скрываясь за воротом тёмной рубашки. Скулы словно искусно выточены — хочется тщательно провести по их ровному контуру, поэтому брюнет имитирует желание на себе, неторопливо поднимаясь пальцами с шеи до собственных разрумянившихся щёк и едва ощутимо царапая ногтями кожу. Чонгук тоже неприкрыто наблюдает за ним из-под опущенных ресниц и хочет на всё плюнуть, притянув дьявольски красивого друга к своему телу, но между ними неожиданно нарисовывается какая-то девушка, кокетливо улыбаясь и пританцовывая в такт музыке. Чон умело скрывает свое разочарование, неохотно переводя взгляд на неё и ухмыляясь в ответ, когда та соблазнительно прикусывает губу, неспешно укладывая свои руки на его плечи, а сама начинает выгибаться навстречу рукам Тэхёна, так и не дожидаясь, чтобы её обняли за талию. Однако Чонгук и не отталкивает, продолжая двигаться и смотреть за её плечо на того, кто кривит свои губы в опасной усмешке, облизывая пересохшие губы. Дьявол. Обоим всегда нездорово интересна реакция друг друга на подобное, в этом тоже себе не признаются. Тэхён плавно прижимается к ней сзади, откидывая её ватную голову себе на плечо, а сам неотрывно глядит на друга, что притянутый женскими руками покорно склоняется к тонкой шее, зрительного контакта не разрывая. Девушка через некоторое время недоуменно начинает понимать, что ни один из них всё никак её не коснётся губами или руками, поэтому осоловело приоткрывает глаза, тут же замечая развернувшуюся перед ней немую сцену. В её пьяной, но умной, в отличие от некоторых, головушке все сразу складывается в нужную мозаику, поэтому она, ухмыляясь и коротко подмигивая обоим, исчезает так же быстро, как и появилась. А вот двое ни черта не понимают, лишь чувствуя затапливающее тело уже обычное друг для друга облегчение, и Тэхён хватает Чонгука за ворот рубашки, нетерпеливо утягивая за собой подальше от центра. Теперь плотно хватается за его широкие плечи, отчего-то не желая повторения подобного. — Не люблю, когда меня кидают, — проговаривает на ухо так, чтобы его можно было расслышать, и Чон беззвучно посмеивается, цепляя пальцами пустующие шлёвки на чужих тёмных джинсах. — Она была недостаточно настойчива. — Думаю, ты прав, — Тэхён пьяно ухмыляется, бездумно проводя носом от взмокшего виска к румяной щеке, и чувствует горячее дыхание на дрогнувших губах, гулко сглатывая и отворачиваясь. Чонгук, кажется, ничего не замечает, притягивая за ткань джинсов ближе к своему пышущему жаром крепкому телу. Таким приятным жаром, какого черта вообще это так работает? Но его не прижимают тесно, так, как бы на самом деле хотелось обоим. Все равно приятно вот так находиться близко друг к другу и осязать это тепло между ними. Чонгуку нравится дышать ароматом Тэхёна, что совмещает в себе запахи апельсинового ликёра, свежести одеколона и немного пота, а Тэхёну нравится то, как напряжена жилистая шея под его настырными пальцами, как выпирают на ней вены, которые он ощупывает. И почему только другие считают, что подобная близость кажется странной? Двое людей не могут чувствовать себя хорошо друг с другом просто потому что? Необязательно же при этом трахаться.***
doja cat, the weeknd — you right
моя детка: «Я заеду к тебе к шести, вместе сорвемся на свиданку. Поесть че дома есть? Что-то мне подсказывает, что для нас там расщедрятся только на листья зелёного салатика»bad guy: «А че так? Не-а, ты же сожрал последний кусок моей еды»
моя детка: «Пицца — это вся твоя еда? Опять весь день ниче не ел, ненормальный?»bad guy: «А кто виноват» bad guy: «Нахер едешь?»
моя детка: «Мне короче нечего надеть. Поможешь, и заодно привезу жареную курочку»bad guy: «Беспомощный. Жду»
моя детка: «Целую тебя крепко»bad guy: «В задницу?»
моя детка: «Туда не крепко, помягче» моя детка: «Хотя, зависит от того, как ты любишь» Этот простой обмен бессмысленными сообщениями заставляет Тэхёна улыбнуться как-то по-идиотски и почувствовать странный укол где-то глубоко внутри, на внезапные возникновения которого он уже давно научился упрямо не обращать внимания. Ставит «Бесстыжих» на стоп, потому что настроение резко меняется. Он, как обычно это бывает, когда в определённое время суток нарисовываются какие-то планы, и ты не можешь быть ни капли продуктивным, пока это самое определенное время не настанет, хотел бесцельно тупить в экран ноута за просмотром любимого сериала. Но Чонгук сказал, что скоро будет, и это определённо поднимает настроение, потому что идти на эту глупую встречу в каком-то дорогом ресторане поодиночке — полный отстой. Честно, Тэхён не очень понимает, зачем они согласились. Просто он подслушивал разговор Чона с той девушкой, и тот всё никак не давал ей прямого отказа, поэтому Ким тоже решил не отставать и не оставаться, так сказать, в стороне. Чем же он хуже? Абсолютно ничем. Дружеское соперничество у них было ровно настолько же в крови, насколько и привязанность друг к другу. Чонгук приезжает где-то часа через два, и это позже, чем он обещал, поэтому Ким уже успел более-менее привести квартиру в порядок и скрепя душу выкинуть остатки лапши из кастрюли — он же сказал, что есть нечего. Вот теперь точно нечего. Торопливо бежит к двери и, не заглядывая в глазок, открывает дверь, получая сразу же с порога: — Служба доставки для плохого парня. Заказывали? — Чонгук улыбается чуть ли не во все тридцать два, приподнимая на уровень лица ароматные пакеты, и Тэхён со смешком отходит с его пути, закатывая глаза и пропуская внутрь. — Никого я не заказывал. И вы опоздали на полчаса, доставщик. Надеюсь, вас уволят, — наигранно улыбается в ответ, забирая еду и унося на кухню. — Какой вредный попался, — бубнит Чонгук, оставляя кепку с кожанкой и тяжёлыми ботинками в прихожей и сразу же направляясь на чужую кухню. Обыденно цепляет из вазочки на столе апельсин, сочным цитрусовым ароматом которого пропиталось всё помещение, принимаясь его чистить и загружаясь мыслями. На самом деле он совершенно не горел идеей сегодняшнего «свидания», тем более, когда дымка пьяного угара давно сошла на нет. Не хотелось тратить время на других людей, когда можно было его провести только с лучшим другом. Поэтому он тяжело вздыхает, решаясь всё-таки это озвучить. — Тэхён, а нахрена мы вообще туда собрались? Я бы лучше с тобой дома повалялся, посмотрели бы этих твоих бескровных.. безбожных.. — Бесстыжих, — брюнет незаметно улыбается, чувствуя тепло, разливающееся в груди от чоновых слов. Правда же, дураки. — Не знаю, Чонгук, это ты у себя должен спрашивать. Но мы не можем не пойти, — Тэхён на самом деле джентльмен, каким бы грубым порой не хотел казаться. Это Чонгука восхищало всегда. — Будет некрасиво. Поэтому для приличия посидим часик. — Че это у себя, — Чонгук недовольно щурится, после тихо вздыхая и кладя не до конца очищенный оранжевый фрукт обратно. — Ладно, но у нас мало времени, я реально чутка не рассчитал. Может тогда перед выходом быстренько перекусим, а не сейчас? — Удивительно наблюдать, как в твоей голове рождаются рациональные мысли. — Не паясничай. Тэхён проходит в свою комнату вслед за парнем, окидывая оценивающим взглядом мешковатую серую толстовку Чонгука и простые синие джинсы. Очевидно, он и в самом деле пришёл к нему, чтобы его нарядили сегодня по-человечески. — А ты не шутил, — проговаривает мысли вслух, подходя ближе и насмешливо путая русые волосы на макушке. — Когда это я вообще с тобой шутил? — делано непонимающе приподнимает бровь, и Тэхён снова закатывает глаза, открывая свой гигантский шкаф, и принимает вид заядлого фэшн энтузиаста, вытаскивая оттуда вешалки с разнообразными рубашками одну за другой. Брюки он подогнал уже мысленно заранее. — Смотри, — он приставляет к широкой груди внимательно наблюдающего за ним Чона небесно-голубую рубашку, вставая сзади и поворачивая его к зеркалу в полный рост. — Эта хорошо на тебе смотрится. Как думаешь? — Ну, думаю, ты прав, — согласно кивает, не сводя глаз с их отражения. Не может не отметить, как же, всё-таки, красиво и правильно они смотрятся вдвоём: Тэхён со своими чёрными кудрями и в удобной домашней одежде и Чонгук с короткой светлой стрижкой и в любимом тёплом худи. Чону становится тепло на сердце от одной только мысли о том, что Тэхён сейчас отдаёт ему свою одежду, находясь рядом с ним, а не теми девушками. Да, к которым они поедут уже меньше, чем через час. Ну, или с любыми другими девушками или парнями. — Тогда надевай её, — оставляет вещь в чужих руках, отодвигая теперь ящик поменьше. — А вот и подходящий галстук. — Какой, блин, галстук, Тэ? — тут же возмущается Чонгук, кривя губы. Только удавки он эти не надевал на обычные свидания. — Ты меня видел? Не надо его. — Это солидное заведение, конечно, надо, — настаивает Тэхён, а сам изнывает от желания увидеть парня в такой одежде. Плевал он на рестораны, на самом-то деле. — Ты пришёл, чтобы я тебя одел, так что помалкивай. На, возьми. — Пиздец, — вздыхает, покорно забирая и эту вещь вместе с тёмными брюками с прямо отглаженными стрелками, что тоже ему активно суют в руки. Тэхён с чувством выполненного долга без предупреждения начинает раздеваться, снимая свою белую футболку через голову и оголяя смуглую грудь и впалый живот, от которого вниз тянется дорожка тёмных волос, исчезающих под резинкой домашних штанов, что он цепляет длинными пальцами, оттягивая. Чонгук не ожидал такого резкого нападения. — Э-эм, а что, уже пора? — сглатывает неловко, отворачиваясь спиной и сжимая в руках одежду, которую тут же расправляет, пугаясь, что испортит, и Ким откидывает домашние вещи на кровать, следя за ним со смешинками в глазах. Да, они действительно почти как сиамские близнецы, однако им все равно не так часто доводится представать друг перед другом без одежды, как можно было бы подумать. Третье негласное правило. — Ты меня стесняешься, а я и не знал? — Не неси бред, — бормочет как-то обиженно, едва удерживая себя от того, чтобы повернуться назад, но что-то мешает. Сам не понимает что, но это что-то уже изрядно его заебало. Вот, где уже сидит. Он хмуро принимается раздеваться сам, довольно быстро оставаясь в одних боксерах и стараясь не думать о всяких глупостях. Просто бессмысленных глупостях. Тэхён беззастенчиво очерчивает взглядом его широкую рельефную спину, медленно спускаясь к поджарым ягодицам, мясистым бёдрам и вниз по стройным ногам. В отличие от него самого, Чон регулярно избавлялся от волос на теле, особенно на ногах, потому что был спортсменом и часто пропадал на тренировках. А там, ну, удобство, эстетика и море других причин. Ноу хомо, опять же. Он сам уже стоит полностью одетый в классическую белую рубашку, клетчатый костюм бежевого цвета с жилетом и такого же оттенка галстук. Не так уж и редко носит подобное и без всяких ресторанов, поэтому быстро справляется. Но Чонгук как-то долго уже там возится. — Гук? Помочь? — Да, — отвечает тихо, наконец, поворачиваясь к нему лицом и оставляя в покое идиотские манжеты на рукавах, что не хотели никак застегиваться. — Не пробовал для начала рубашку застегнуть хотя бы? — брюнет усмехается, оглядывая заинтересованно его голую грудь, и Чонгук опускает взгляд, только сейчас понимая, что забыл об этом, и вздыхает ещё тяжелее. Тэхён смеётся, беря его за руки и притягивая к себе. — Да ладно тебе, сейчас быстренько вместе покончим с этим дерьмом. — Угу, — звучит только в ответ. Как только Тэхён лёгким движением расправляет ворот голубой рубашки, то замечает на линии соединения шеи с ключицей несколько слегка сошедших засосов, холодея буквально в один момент. Какого чёрта? — Это что? — не может себя удержать от глупого вопроса, поднимая на вопросительно заглядывающего в его глаза парня дающийся ему огромными усилиями безэмоциональный взгляд. Тэхён несколько раз невольно обводит пальцами болезненно заклеймившую нежную кожу метку. — Кто оставил? Чонгук опускает подбородок, сжимая губы и сразу же натыкаясь глазами на то, что вызвало в его друге такие вопросы. Почему-то его сразу же бросает в жар от стыда перед Тэхёном. — Н-не знаю. Переспал недавно с одной девушкой, — признается, боясь поднять взгляд, и пальцы Тэхёна отрываются от его кожи, оставляя после себя неуловимый глазом ожог. — Мне было необходимо.. спустить напряжение, сам понимаешь. Чонгук прикусывает губу, не зная, зачем и почему несёт такой бред, потому что напряжение, от которого так резко потребовалось избавиться его телу, тогда появилось по одной единственной причине. И эта причина сейчас стоит прямо напротив. — Ага, — заторможенно отвечает Ким, заставляя себя улыбнуться. С хера ли это он сейчас пытается повозникать перед ним? Чонгук взрослый человек, а не его верная собачонка. — Понимаю, конечно. И как? — Что? А, ну, нормально, — сглатывая нервно, отвечает. — Не понравилось? — Тэхён спрашивает участливо, но внутри что-то болезненно продолжает стягиваться, заставляя тупить взгляд ему куда угодно, но не в глаза или на шею. — Ч-чего-то не хватило, — почему так тяжело говорить об этом сейчас? Тэхён же его близкий человек, от которого ему нечего скрывать. Почти. — Вот как. Он кое-как заканчивает застегивать рубашку, несколько раз поправляя воротник, и тянется к синему галстуку, с серьёзным видом принимаясь оборачивать его вокруг чоновой шеи. Чонгук ощущает, что его движения становятся поверхностными и резкими, и чувствует себя как-то паршиво от того, что им пришлось поговорить об этом. Они оба прекрасно знают, что ведут не монашескую интимную жизнь. Буквально, блин, на днях они вместе организовали встречу с девушками из клуба. Вдвоём. Неизвестно, правда, нахрена. Но, блять.. Неправильно это всё как-то. Вот, только, что именно это все. Чонгук так и витает в этих безысходных, безрадостных мыслях, после отвлекаясь лишь на то, что Тэхён уже, оказывается, был собран, выглядя в очередной раз просто превосходно. Принимается его с обычно себе не присущим вниманием разглядывать, опускаясь глазами по точеной шее, что так гордо возвышается, когда он приподнимает подбородок, достаточно широким плечами и груди, что обтянута приталенным жилетом, узкой талии, которую хочется обнять и больше не выпускать, а потом и к аномально красивым для среднестатистического человека рукам, что сосредоточенно колдуют над его собственным образом. Слишком очевидно любуется, в очередной раз восхищаясь чужому изяществу и красоте. Ким Тэхён — его близкий друг, и он действительно потрясающе красив. Так, что слов никаких не хватит, чтобы описать. — Знаешь, Тэ, я не гей, но ты чертовски привлекательный, — Чонгук не удерживает в себе эти слова, что вырываются буквально без его ведома, и Тэхён не может сдержать удивления от подобного рода откровения, на секунду прекращая возиться с галстуком, а после пытается показаться как можно более непринуждённым, со смешком изгибая бровь. Мало ли, что Чонгук может сказать. Шутник, блять. В самом же Чонгуке сейчас просыпается бесконтрольное желание продолжить осыпать этого человека комплиментами. — Я серьёзно, и не только сегодня. Пиздец, какой красивый. Это же не то, что надо было сказать, кажется? — Необязательно быть геем для того, чтобы ценить мужскую красоту, Чонгук. И мне приятно, что ты так считаешь, — отвечает хрипло, неловко улыбаясь и мягко приподнимая его за подбородок длинными пальцами, до конца завязывая тёмный галстук. — Нет, дружище, ты не понимаешь, — Чон покорно поднимает голову, прикрывая глаза и позволяя делать с вещью с собой всё, что тому только вздумается. — Если бы это было возможно, я бы трахнул тебя. Грязные слова срываются с губ настолько бессознательно и бездумно, что парень сам сначала не понимает, что такого только что сказал. А потом он опускает голову, заглядывая в ошарашенные глаза застывшего перед ним Тэхёна, и, кажется, что-то медленно, но верно начинает до него доходить. Что он сказал? Я бы трахнул тебя? Своему лучшему другу? Точно. Слово в слово. Пиздец. — Ты.. Д-дай мне одну секунду, — Тэхён в спешке пятится назад, выглядя слишком потерянным, и почти что выбегает из комнаты, оставляя парня наедине с тем, что он натворил, и Чонгук видит единственное будущее для себя прямо сейчас — провалиться нахрен сквозь землю. Застывает в панике и просто пялится себе под ноги, реально пытаясь проделать в этом долбанном полу дыру. Он ведь разрушил всё, да? Их многолетнюю дружбу и привязанность вот так одной неосторожно брошенной фразой. Тэхён бы никогда не отпрянул от него, как ошпаренный, если бы для него такое было хоть как-то приемлемо, ни за что бы не сбежал.. Он поднимает руки, в отчаянии наблюдая за тем, как их начинает потряхивать, но не успевает сделать и одного судорожного вздоха, как в спальню снова врываются, в одно мгновение припечатывая его к ближайшей стене и жадно впиваясь в побелевшие губы ни капли не робким поцелуем. Все мысли разом выбиваются из головы, и Чонгук просяще зарывается в чёрные вихры пальцами, изумленно раскрывая глаза и видя напряжённое лицо напротив, чувствуя, как пылко захватывают в сладкий плен его язык, что с хлюпом сплетается с чужим, сразу делая поцелуй неприлично мокрым. Жмурит глаза и яростно целует в ответ, явственно ощущая, как всё вокруг будто обретает иной совершенно смысл, а происходящее напоминает один из тех снов, от которых приходилось по полдня отходить, тихо себя проклиная последними словами. Тэхён тоже так желает его себе? — Кто сказал, что будешь трахать ты? — не приоткрывая глаз, Тэхён прерывисто бормочет в страстно сминающие его собственные губы, еле проговаривая каждое слово, потому что Чонгук так и продолжает его целовать, словно отчаявшийся. Остервенело всасывая каждую губу по отдельности, Чон кусает его за уже распухшую нижнюю и позволяет себе оторваться только для того, чтобы сделать полноценный вдох полной грудью и всхлипнуть в чужой все ещё призывно приоткрытый рот. — Я не тот, кто собирается сжимать в зубах подушку, Тэхён, — подаёт охрипший от одолевающих его чувств, которым, наконец, дали волю, голос, и Ким рвано смеётся, бодая его носом и крепко щипая за охреневшую задницу. — Тогда я предлагаю подраться для вынесения окончательного решения. — Правда? — Чонгук усмехается, выдыхая в красные губы и не отрывая столь яркого и возбужденного взгляда от чужого помутившегося. Он впервые таким видит Тэхёна, и это выглядит лучше, чем в самых потрясающих снах когда-либо. — У меня на такой случай была как раз идея получше. — У тебя уже и идеи были? — Тэхён вдруг настойчиво отдаляет от себя парня, яснее заглядывая в его взбудораженные глаза и пытаясь найти там ответы на все яро выскакивающие в сознании один за другим вопросы. — Какого хрена, Чон? Почему ты столько времени скрывал это от меня? Какого хрена делал из меня идиота? — Это ты какого хрена столько времени делал из меня идиота? — резко возвращаясь с небес на землю, раздражённо отвечает парень, неаккуратно вцепляясь в тэхеновы плечи. — Да ты знаешь, сколько я презирал себя за все эти мысли... — Ты, придурок, я ведь не меньше, — перебивает, продолжая вскипать Ким, комкая в пальцах ткань своей на нём рубашки и импульсивно потрясывая. — Да я же был уверен, что ты натурал. Ты блять, пять минут назад мне рассказывал, что потрахался с девушкой. А потом говоришь, как ни в чем не бывало, что если бы мог, нагнул меня.. Что ты хочешь меня. Хочешь же? Ты псих, Чон. Самый настоящий. — Хочу, — яростно кивает, пытливо заглядывая в чужие горящие вызовом глаза. — Не больший, чем ты. Какого хуя ты согласился на это тупое двойное свидание? — Потому что ты не отказался! — Да я ждал, чтобы ты.. Чонгук не договаривает, неверяще опуская голову и срываясь на смех, что перешёл бы в истерический, если бы Тэхён не вцепился пальцами в его подбородок, зло притягивая к себе и снова глубоко целуя. — Сегодня я покажу тебе, чего ждал я, — шепчет в мягкие губы между поцелуями брюнет, и Чон больше не может противиться желанию потянуться непослушными пальцами к пуговицам только зря застегнутого жилета. Нахрена они только столько времени потратили на эту бессмысленную сейчас одежду. — Знаешь, почему я два дня назад переспал с той девушкой? — шепчет, порывисто переходя губами к румяной щеке, жадно покрывая поцелуями линию челюсти. — Ублюдок, ты переспал с ней после того, как полдня лежал со мной в обнимку в собственной квартире? — шипит Тэхён, грубо оттягивая его от себя за русые волосы, от чего с искусанных губ срывается тихий стон, и впиваясь ртом аккурат в местечко над посторонней меткой. Он сотрёт её сегодня к чертям собачьим собой. — Ты сам озвучил причину, — слегка болезненно морщится, но не отстраняется, позволяя парню неаккуратно засасывать и вылизывать нежную кожу. О, Чонгук за это на нем ещё как успеет отыграться. — Какой же ты придурок, — с чувством дорвавшегося собственника продолжает играться языком и зубами с солоноватой кожей, оттягивая и увлажняя её ещё больше. — Я просто не могу поверить. Что там была за идея? — В душ, — Чонгук сразу же поспевает за переменой настроения, откидывая голову и открывая больший доступ к шее, которую все ещё капризно терзают. Они ясно дали друг другу зелёный свет, и тянуть дальше более смысла нет. — У тебя есть смазка? — Какая, нахуй, смазка, — Тэхён даже отрывается, чтобы зло заглянуть в его бесстыжие глаза, облизывая свои раскрасневшиеся от тщательной работы губы. — Ещё в жопу я, блять, не давал. — Никогда не поздно начать, бро. — Тебе не кажется, что ты слишком наглый для того, кто младше меня на полторы недели? — В душ, хён. Тэхён чувствует мурашки по всему телу от обращения, которое Чонгук ни разу ещё по отношению к нему не использовал, а после начинает часто кивать, продолжая смотреть на него с явным вызовом и порывисто делая шаг назад, чтобы потом снова притянуть его к себе за тщательно завязанный на шее галстук и ещё раз небрежно приложиться к припухшим губам. А потом снова отпускает, заставляя парня опасно пошатнуться на месте, и принимается торопливо раздеваться, вау, уже второй раз за этот невозможный день — Чонгук обязательно выделит его красным в своём календарике в бардачке. Терпения, чтобы понаблюдать за коротким стриптизом друг от друга, больше не осталось, поэтому справляются без происшествий, даже менее, чем за одну минуту. — Остальное там, пошли, — Тэхён нетерпеливо хватает его за локоть, когда оба остаются в одних тёмных боксерах и ведёт в сторону ванной, но Чонгук перехватывает его руку прямо на пути, крепко прижимая к своему телу за узкую талию и глубоко впиваясь в вожделенные губы. Нагло изучает чужой рот, обводя языком скользкое небо, ровный ряд зубов, и заставляя парня пятиться назад под своим напором, пока тот не врезается голой спиной в нужную дверь, пылко зарываясь пальцами в русые волосы, второй рукой пытаясь нащупать чёртову ручку. Так, должно быть, и выглядят двое дорвавшихся друг до друга дружища. Препятствие все же оказывается преодолено, и Чонгук подхватывает его под мягкие бёдра, слыша, как тот недовольно мычит, протестующе царапая зубами его язык, но обнимая за шею, и все равно усаживает на поверхность стиральной машинки, широко разводя колени и вставая между ними. — Чонгук.. — Прекрати уже выебываться, — шепчет, со вкусом выцеловывая смуглые плечи и плотно наглаживая внутреннюю сторону разведенных бёдер прямо до краёв белья, но не задевая затвердевший член, отчего Тэхён хрипло мычит, откидывая тёмную макушку назад и рефлекторно скрещивая ноги за чужой спиной. — Скоро всё узнаем. Ким хмурит брови в непонимании, а потом снова приоткрывает глаза и разочарованно поджимает пальцы на ногах, когда донельзя возбужденное тело прекращают столь откровенно ласкать. Наблюдает заплывшим мутной пеленой взглядом за тем, как Чонгук дрожащими руками настраивает воду, а потом, словно потерянный щенок, оглядывается вокруг, выискивая что-то среди всевозможных средств на тэхеновых полках. — В верхнем ящике есть масло, — подсказывает, догадываясь. — Какое ещё масло? — Открой и узнаешь. Чонгук послушно лезет мокрыми пальцами в нужный шкафчик, выуживая бутылочку, что в итоге оказывается детским маслом марки «Johnson's baby», от осознания чего его мгновенно срывает на неконтролируемый хохот. — Ты подарил мне это дерьмо на день Святого Валентина с той дебильной запиской. — Точно, — продолжает ржать Чон, вытирая с глаз непрошеные слезы. — «Я люблю, когда волосатые мужики обмазываются маслом». — Спасибо, — звучит саркастично. — Да не за что, я сам им пользуюсь, кайфово блестит на мышцах. — Не за это, — закатывает глаза, но Чонгук и так все понял, поэтому снова хитро улыбается. — Ну, потому что ты правда волосатый, Тэхён. — И тебя это возбуждает, я понял, — ухмыляется брюнет, принимаясь томно опускаться пальцами по своей груди и стройному животу, что действительно были осыпаны не слишком заметными на смуглом теле волосками, пропадая кончиками под уже слегка намокшей кромкой белья. — Ахуеть, как, — выдыхает, не сводя с парня вожделенного взгляда. Он бы облизал это тело с ног до головы, а потом попросил бы ещё. Чонгук почти подлетает к нему, глубоко зарываясь носом в острые ключицы, и кладёт горячие ладони на поясницу, принимаясь распаляюще натирать кожу и цепляя пальцами боксеры, что настойчиво тянет вниз. Тэхён послушно приподнимается, опираясь сзади о поверхность машинки, и помогает спустить их по ногам, срывая на пол последним движением ступни. Чон не может противостоять желанию сразу же опустить взгляд вниз, уперевшись лбом в его грудь, и уставиться на паховую область, ближе к лобку покрытую тёмными волосками, и внушительного размера ровный член, что был налит кровью и стоял пиздец как твёрдо, истекая смазкой и нетерпеливо ожидая грубой ласки. — Интересно? — Тэхён шепчет ему на ухо, коротко кусая за обильно покрасневший кончик. — Можешь спуститься к нему поближе и даже попробовать. Чонгук прикрывает глаза, чувствуя, как волна дрожи прокатывается по всему телу, и если бы у него самого были на нём волосы, то обязательно встали бы дыбом, потому что он, блять, кажется, совсем даже и не против. Но.. — Хуй тебе, — цедит, медленно поднимая голову и упираясь в горящий издевательством дьявольский взгляд напротив. — Нам обоим, Чонгук. Нам обоим. Чонгук нетерпеливо закатывает глаза и снова подхватывает парня под бёдра, ощущая его горячее возбуждение, вжимающееся в его собственный живот. Тэхён только матерится, не успевая даже нормально за него схватиться, как оказывается внутри душевой, где на него сразу же обрушивается поток идеально горячей воды, заставляя тёмные волосы липнуть ко лбу. Чонгук залезает следом уже полностью голый и тут же вжимает его в скользкую стенку, вгрызаясь в сладкие губы и так же стремительно намокая. Тэхён приглушенно мычит, когда его нижнюю губу грубо оттягивают, царапая внутреннюю сторону, после снова присасываясь намертво, со вкусом раскатывая общую вязкую слюну между языками, и прижимает парня за шею ближе, соединяя возбужденные члены и делая первый импульсивный толчок, отчего оба срываются на низкий стон, что проглатывается губами. Даже не думая разрывать мокрого поцелуя, он, не помня себя от возбуждения, толкает Чонгука в противоположную стенку, снова тесно вжимаясь всем телом, и приподнимает за мясистое бедро, сжимая его в пальцах, не встречая никакого сопротивления, заводит себе за спину. Толкается пахом грубее, в порыве случайно прокусывая чужую нижнюю губу, и Чон тихо стонет из-за контраста ощущений лёгкой болезненности и сумасшедшего удовольствия. Он дрожащей рукой тянется к стойке с гелем для душа, несколько раз катая тот в пальцах, и оборачивает горячей ладонью налившиеся члены, прижимая теснее и принимаясь скользко натирать их друг о друга. Тэхён от такого натиска стонет выше, заламывая брови и расслабляя губы, которые больше не шевелятся, просто прижимаясь к чоновым. Едва сдерживает новый выкрик, когда чужая рука крепко сжимает в кулаке бордовые головки, водя большим пальцем по уретре и смешивая выделения. Кабинка наполняется кисло-сладким ароматом апельсина, обостряющим все рецепторы, кажется, в несколько раз, поэтому оба делают короткий перерыв в поцелуе, шумно вдыхая кислород и глотая с губ капли воды. — Какого хрена у тебя всё пахнет апельсинами? — Чонгук не удерживается от вопроса, наконец, отмечая эту странность, и продолжает медленно и плотно скользить по прижатым членам пальцами. — П-потому что он ассоциируется с тобой, — Тэхён бормочет в чужой рот, из-за чего Чонгук, лишь спустя долгую секунду просыпаясь от наваждения, осознаннее заглядывает в красивое лицо. — Почему? — Ты серьёзно.. — осоловело приоткрывает глаза, сразу же ловя внимательный тёмный взгляд напротив. — Ты постоянно их ел.. ещё в школе. Постоянно пах ими. И м-мне, — выдыхает судорожно, прерываясь на короткий миг, чтобы сглотнуть собравшуюся во рту слюну. — Мне это всегда нравилось. — О, Господи.. Чон снова меняет их местами и обомлело берет расфокусированное мокрое лицо в свои ладони, растерянно его разглядывая, а после принимается медленно расцеловывать каждый сантиметр в приступе неконтролируемой нежности. Эта новая откровенность от парня заставляет его взглянуть под другим углом на всё, что между ними происходило все эти годы, и Чонгук уверен, что им теперь ещё многое предстоит обсудить. Тэхён безмолвно льнет к нему в ответ, подставляя лицо и мягко оплетая талию, понемногу прекращает лихорадочно дрожать с каждым новым поцелуем, будто сам нуждался в такой успокаивающей и расслабляющей ласке, хоть и кончить все ещё ужасно хочется. — Почему ты такой... Как.. — Чонгук шепчет прерывисто, сам до конца не осознавая, что с собой действительно всё это позволяет делать Тэхён, и опускается мягкими поцелуями на точеную шею, медленно убирая ладони с лица и снова тщательно их намыливая гелем с тем же ароматом. Касается упругих ягодиц, несколько раз сминая нежно, а затем аккуратно раздвигает в стороны, отчего Тэхён резко напрягается. — Чонгук, — хмурится, вмиг выныривая из практически заглотившей его сладкой неги и снова начиная защищаться. — Куда ты полез? Нахер мы вообще сюда пришли, если я уже мылся.. — Поиграть в морской бой, Тэ, — перебивает с усмешкой, мягко кусая за плечо даже в такой момент нашедшего, чем быть недовольным, парня. — Возьми свой любимый гель для душа и повторяй за мной, ладно? — То есть, тебе в задницу залезть пальчиками? — посмеивается ехидно, быстро кусая в ответ за покрасневшее ушко, а потом ойкает, чувствуя, что в него реально.. — Руки, блять! — Тэхён, — Чонгук немного повышает голос, убирая руки и хватая чужие ладони, что смещает со своей спины на ягодицы. — Нужно промыть, а потом понять, кому из нас будет приятнее от анальной стимуляции. Теперь понял? Так будет честно. — Нихрена себе ты загнул, праведник, — правда удивляется, заглядывая в серьёзные глаза напротив. Смягчаясь, тянется вперёд для нетипично робкого поцелуя в уголок губ, а потом и ровно по середине. — А раньше сказать? Ну.. ладно. Давай. — Давай, — усмехается Чон, умиляясь с этого смятенного выражения лица, и обнимает его крепче, затягивая на этот раз в неторопливый, тягучий поцелуй, на который охотно отвечают, беззастенчиво лаская языком горячий рот и сминая в пальцах твёрдые ягодицы. — Но я все равно не буду снизу, — шепчет, гадко ухмыляясь, и Чонгук игриво лижет его верхнюю губу. — Не будешь, — поддакивает упертому другу. — Мы постоим для первого раза. Новое возмущение тонет в поцелуе, и Чонгук больше не желает мешкать, принимаясь за дело. В этом нелёгком процессе они почти не смотрят друг другу в глаза, то неторопливо целуясь, то просто укладываясь подбородками на плечи и временами тихо шипя от не самых приятных пока ощущений. Ни один не причиняет боли, действуя аккуратно. Тэхёну особенно тяжело даётся терпеть то, как на вход надавливают, проникают, обводят по краям мыльными пальцами, и понимать, что это не так плохо, как он рассчитывал изначально, но то, что он делает с Чонгуком буквально то же самое, отчего тот слегка морщится, помогает в какой-то мере утешиться. Однако Чон все равно замечает, как брюнет — так себе несвойственно — очаровательно краснеет из-за таких откровенных касаний, то и дело пряча от него свое лицо, поэтому незаметно улыбается, со вкусом продолжая выцеловывать его сладкое плечо. — Всё, чист, как белый лист, — неловко проговаривает Тэхён, убирая пальцы, и, оборачивая ими чужую талию, упирается лбом ему в щеку, мотая головой и каким-то образом все ещё возбужденный. — Пиздец, конечно. Вот и потрахались. — Подожди ты, нагибатор, — Чонгук снова скрывает улыбку и тянется за найденным бутыльком масла, поднимая его между ними. — Теперь будет немного по-другому. Приятно. — Ещё говорит мне «я, конечно, не гей, но..», — издевается Тэхён, повторяя тот дебилизм, который сорвался с чонова рта минутами ранее. — Ага, как же. А я точно у тебя первый? — Заткнись, Тэхён, — поднимает немного раздраженный взгляд, замечая по ревностно загоревшимся глазам напротив, что последний вопрос был действительно задан серьёзно. — Точно, блять, придурок. — Спасибо. Хочу кончить. Горячий и распаренный от принятого душа, Тэхён рвано льнет к парню, разворачивая его к себе спиной, и, зарываясь стоящим колом членом между скользких ягодиц, резко толкается вперёд, блаженно мыча ему на ухо. Чонгук напряжённо хмурится, но затем расслабляется, позволяя с собой немного поиграться, раз уж тот смог молча вытерпеть всё, что ему уготовила судьба, и откидывается на смуглую грудь, сладко заламывая брови от того, как длинный член таранит его между ягодиц, отдаваясь шлепками по коже с каждым толчком. — Если засадишь мне, я тебя не прощу, — шипит, но в ответ слышит только тихий стон и усилившуюся железную хватку на своих бёдрах. — И если кончишь. Всё, хватит. Без предупреждения разворачивается, поднимая взгляд на изнывающего от желания парня, который просто поднимает ладонь, больше не пререкаясь, куда ему не мешкая наливают вязкую жидкость. Они снова тесно друг к другу жмутся, сталкивая кончики языков в мокром поцелуе, и Тэхён первым подставляет скользкие пальцы ко входу, проникая сразу двумя. Чонгук негромко втягивает носом воздух, чувствуя осторожные движения внутри себя, и делает то же самое, но как-то более умело, сам, блять, не понимает, откуда такой умный взялся, но Тэхён спустя недолгое время начинает вздыхать громче, чаще прерывая поцелуи и невольно шире разводя ноги, но упрямо пытаясь повторять за ним. Чонгуку тоже становится легче его принимать, а когда длинные пальцы достают до простаты, царапая комочек, то он тихо стонет Киму в рот, на что тот самодовольно улыбается, уже сгорая от предвкушения. С вызовом разглядывают разморенные от неизведанного удовольствия лица друг друга в негласном соревновании кто кому этого удовольствия больше доставит, двигая пальцами чувствительнее и быстрее. Чонгук, пропуская сквозь раздразненное тело импульсы лёгкого удовольствия, сам едва заметно тянет уголок губ в усмешке, и грубее скользит пальцами, наглаживая нежные стенки по кругу, толкает глубже и добавляет третий, широкими мазками растягивая отверстие сильнее, отчего Тэхён давится воздухом, натягиваясь, как струна, и вовсе не от боли. В его глазах чётче отражается смятение с каждым всё более и более резким толчком чоновых пальцев внутрь, а член болезненно пульсирует, потираясь о чужой пресс и мешая сосредоточиться на стимуляции парня. А когда тот нащупывает комочек нервов, начиная жёстко массировать и нещадно давить на него, Ким вдруг прекращает все свои манипуляции, отчаянно впиваясь пальцами в его бока. Плотно сжимает губы, жмуря глаза до побеления и до последнего пытаясь скрыть собственную слабость, но все равно не выдерживает, блаженно закатывая глаза и широко раскрывая рот для беззвучного крика. Его невольно подбрасывает вперёд от каждого более глубокого толчка, и это похоже на безумие. Как же охеренно его долбят пальцы Чон Чонгука. Это просто ахуеть можно. — Блять, Чон, всё, — хрипло стонет каждое слово, вжимаясь ватным затылком в мокрую стену и задирая точеный подбородок, потому что становится невыносимо. — Трахай уже. Похуй. Я согласен. — Прости? — Чонгук скоро кончит от одного только этого вида, но все равно старательно работает рукой, склоняясь к нему и шепча в самое ухо. — Я не расслышал, детка. — Трахни меня. Мне нужно больше, так понятно? — шипит, еле ворочая языком, и сразу же оказывается прижат лихорадочно горящей щекой к спасительно прохладной стенке, прикрывая глаза и чувствуя, как в задницу уже упирается твёрдый член. Всё бывает в первый раз. — Я чист, Тэ, — хрипло предупреждает, считая это своим долгом. — Знаю я, — шипит нетерпеливо, считая своим долгом его заткнуть. Чонгук надёжно поддерживает его за поясницу, плавно скользя по разработанному входу багровой головкой, игриво дразня и слыша, как Тэхён то ли стонет, то ли снова матерится, а потом одним движением заполняет до упора, вырывая из парня охеревший хрип и заставляя выгнуться до хруста костей. Да, Тэхён сразу же понимает, что в него вогнали член, и это не учебная тревога. А ещё это глубоко и приятно до гребаных звёздочек перед глазами. Чонгук смазано целует его в выпирающий позвонок, после утыкаясь лбом в мокрую шею, и начинает скользить медленно, размеренно, ощущая, как горячие, тщательно разработанные стенки плотно охватывают орган, создавая восхитительное трение, от которого глаза бы обязательно закатились, если бы не были зажмурены до белых пятен перед ними. Тэхён всё ещё выгнут под каким-то на вид болезненным углом, поражая своими способностями к гибкости, поэтому Чон выпрямляет немного его спину, хватая за бока, и параллельно двигает тазом, помогая привыкать к своему размеру. Ким шумно и тяжело дышит, постепенно расслабляясь и наслаждаясь новым, до чёртиков приятным ощущением наполненности, что ему сравнить, решительно, не с чем, поэтому кусает губу и плюёт на все свои загоны и принципы, начиная медленно раскачивать бёдрами по кругу, навстречу широко растягивающему его члену, вырывая из Чонгука неверящий хрип, и подавать уже гребаные сигналы юному нагибатору. Че он там возится. — Ты говорил мне, что все зависит от того, как я люблю, — сипит негромко, заставляя зависшего парня оторвать взгляд от того места, где его член, натянутый краями блестящей от смазки дырочки, исчезает в чужой глубине. — Так вот, я люблю пожестче, Чон. — Мужской секс отличается от того, чем ты занимался ранее, — предупреждает прерывисто, нежно поглаживая низ его живота и медленно размазывая по горячему возбуждению обильно вытекающий предэякулят. — Мне, блять, нравится, как твой член разрывает меня изнутри, — выплевывает, пытаясь казаться раздраженным, однако язык его тела слишком красноречив. — Думаю, этого достаточно для того, чтобы я перестал чего-то стрематься в этой жизни. Чонгук ухмыляется, почти до слёз жалея, что рядом нет диктофона, и яростно всасывает кожу на задней стороне шеи, начиная без дальнейших церемоний вдалбливаться в расслабленное до чёртиков тело. Тэхён шире разводит ноги, удовлетворенно ахая, выгибается, подстраиваясь под жёсткие толчки, а потом гортанно стонет, ощущая, как резко проезжаются по простате, жёстко надавливая, а потом ещё раз и ещё, и ещё. Происходящее настолько безумно, что крышу уже срывает основательно, и брюнет держится на ногах, цепляясь ослабевшими пальцами за стенку, только за счёт чужой крепкой поддержки. Премию Чону за успехи в спорте. Мастер, блять, высшего разряда. Чонгук почти бешено толкается вперёд, разглядывая помутившимся взглядом идеально ровную смуглую спину и не чувствуя усталости из-за накатывающей эйфории. Несдержанно обхватывает тэхенову изящную шею, что сладко сверкает от капель воды и пота, одной рукой, притягивая парня к своему взмокшему телу. Тот хрипло простанывает его имя — восхитительная музыка для чоновых ушей — и вцепляется дрожащими пальцами в его ладонь, послушно прилегая и пытаясь самостоятельно насадиться ниже, хоть и сил почти не осталось. Никогда не буду снизу. Чонгук всегда запрещал себе даже помыслить о том, каково это — трахать своего лучшего друга, лишь стыдливо пытаясь отойти после каждого неожиданного мокрого сна, но чтобы это было так умопомрачительно в действительности — никогда бы не догадался, если бы его язык не начал жить своей жизнью. А то, как Тэхён податливо отдаёт в пользование свое тело и сам получает от этого несоизмеримый кайф, сладко постанывая ему на ухо, — вырывает всё оставшееся внутри святое. Чонгук снова впивается в его мягкие бедра, помогая часто поддаваться назад, а потом медленно поднимается горячими ладонями вверх по узкой талии, рёбрам, хватается под подмышки, поднимая уперевшиеся в стенку руки вверх, и соединяет их в замок, заводя локтями за шею. Грубо надавливает на напряжённую спину, заставляя прогнуться вперёд, и, крепко вцепляясь пальцами в судорожно сокращающийся низ живота и сцепленные за головой руки, принимается грубо вдалбливаться, вырывая из парня громкий всхлип и срывая на высокий скулеж, заглушаемый шумом душевого напора воды: — Да-а, так.. — Как же ты хорошо меня принимаешь, Тэхён, — Чонгук шепчет на ухо отчаянно разрумянившемуся парню, что буквально рвёт кожу на губах в сладостной истоме, нагибаясь к Киму и накрывая своим телом. — Ты весь был создан для меня, понимаешь? — Ещё, Чонгук, — просит в беспамятстве, сгорая в любимых руках и чувствуя, как в горле пересохло от бесконечных хрипов. — Ты даже не представляешь, насколько сейчас прекрасен, — тоже хрипит, зарываясь лицом ему в мокрый затылок и толкаясь ещё. — Внутрь, Чонгук, — Ким снова просит, остро ощущая, как вколачивающийся член опасно пульсирует в самой глубине, заставляя чувствовать все неровности распухшими стенками, и это кажется тотальным разрушением для обоих. — Ахуеть... Подобная просьба просто не может оставить парня, что уже на чёртовом пике всех чувств и эмоций, которые он когда-либо мог и смог бы чувствовать дальше по жизни, равнодушным, поэтому он судорожно дёргается в последний раз, глубоко и бурно изливаясь внутрь лихорадочно дрожащего тела и слепо ощущая, как собственное становится ватным, наконец, отпуская копившееся столько времени напряжение. Внутри Кима разливается тепло, приятно его наполняя и заставляя распахнуть изодранные губы от обилия ощущений, и он кончает следом, так ни разу к себе и не прикоснувшись, а громкий выкрик глотают чужие губы, что грубо впиваются в его рот, когда Чонгук из последних сил цепляет брюнета за приподнятый в диком экстазе подбородок, поворачивая к себе. Курочку кому-то придётся подогревать, а давиться салатиком, к счастью, уже нет.***
— Вкусно? — Чонгук с необъяснимым удовольствием наблюдает за тем, как Тэхён, словно оголодавший в лесу зверь, наяривает дымящиеся хрустящие крылышки, даже не пользуясь раскиданными по столу салфетками, чтобы не обжечь пальцы. Уставший и (буквально) заебанный он только кивает с набитым ртом и забавно растрепавшимися от влаги волосами, расслабленно стоит, прислонившись к кухонной столешнице, не отвлекаясь от своего дела, и Чон открыто смеётся, вкусно облизывая пальцы, липкие от сладкого апельсина, что он решил показательно доесть под взглядом смутившегося Тэхёна. — Сядь ко мне на коленки, может полегче будет, — предлагает, потому что Тэхён как вышел из душа, так ни разу и не смог полноценно усесться ни на стул, ни на диван из-за, цитата: «задница горит так, будто меня драли неделю без продыху, урод» — конец цитаты. Чонгук помог ему снова вымыться, а потом тщательно обтёр и высушил, после аккуратно уложив животом на кровать, и долго целовал покрасневшие от своей жёсткой хватки бёдра и ягодицы, массировал уставшую спину под звуки его довольного мычания, мазью смазал все засосы на тонкой шее. В общем, попытался возместить все свои косяки, коими Тэхён их не совсем считал, важно сообщив, что его задница немного передохнет, и они обязательно повторят. Да, он буквально в один миг изменил свое мнение насчёт позиций, потому что этот Чон Чонгук оказывается, трахается так, что искры сыпятся с глаз. А, ну и Тэхён оказался там, к своему глубокому шоку, куда чувствительнее. И да, тем девушкам Ким отправил извиняющееся (благодарственное) смс за сорванную встречу и чётко, но вежливо, обозначил, что как ты ни крути, им не по пути под внимательно-ревностным взглядом Чонгука. — Я тебе отвечаю, в этой жизни я теперь если ещё сяду, то только за убийство тех, кто придумал последствия анального секса. — Не хочу тебя расстраивать, но ты их вряд ли найдёшь. — Поэтому и не сяду, — облизывает жирные от мяса губы, после чего соблазнительно подмигивает парню, ухмыляясь. — Разве что только на твой член. — Ты..— Чонгук ещё не привык, серьёзно, и на вряд ли привыкнет в ближайшее время. — Я создал монстра. — По-моему, ты должен прыгать от счастья или я че-то не понимаю? — Тэхён, мы же.. теперь пара? — спрашивает вдруг серьёзно Чон, наваливаясь локтями на стол и впериваясь в парня твёрдым взглядом. — Ага, — тот сразу же кивает, щелкая пальцами. — Пара педиковатых идиотов, — а потом испуганно прикрывает рот пальцами, виновато глядя на хмурого Чонгука. — Прости, забыл, что ты, конечно, не гей, но. Мой косяк. — Дурак, — его в корне не удовлетворяет такой ответ. Чон хочет услышать всё прямо, поэтому готов вытягивать у него хоть по одному слову по очереди. — Что ты чувствуешь ко мне? Я тебе нравлюсь, не как друг? — Нет, детка, я просто по-дружески тебе отдался со всеми своими потрохами. — Тэхён.. — Да люблю я тебя, люблю, — ехидство сходит на нет, и Тэхён тянет губы в искренней улыбке, подходя к своему Чону, что заглядывает вдруг преданно в его глаза, разводя бедра и позволяя встать между ними. — Ты, глупый, столько времени впустую потратил, если бы только хоть как-то мне намекнул.. —Да я намекал, как мог! — возмущённо восклицает, немного смущаясь и отводя взгляд в сторону. — Это ты не хотел ничего понимать. — Ладно, сейчас это бесполезный разговор, — Тэхён правда не хочет больше мусолить эту тему и думать о том, чтó они упустили. Теперь нужно только наверстывать. — Главное, что в итоге всё пришло к тому, к чему и должно было. Ты трахнул меня, как и хотел изначально. — Бля, ну че ты как это, — стонет, обнимая парня за талию и утыкаясь лицом в его живот, что начинает трястись от хриплого смеха. Тэхён зарывается пальцами в русые волосы, любовно прижимая его глупую головушку к себе. — Это далеко не всё, чего я хотел. И.. спасибо, что доверился мне, — приглушенно проговаривает в ткань чужой футболки, чувствуя нежные массирующие прикосновения к затылку. — Я тебя тоже люблю. Кажется, любил всё это время. — Не как друга? — доносится сверху с какой-то неуловимой интонацией. — Как Ким Тэхёна. Моего человека, который буквально врос в меня повсеместно, распустив свои корни глубоко внутри. — Нихера романтик, — присвистывает, наклоняясь, поддаваясь резкому желанию затискать этого влюблённого голубка за дутые щёчки, и с улыбкой ловит недовольный вздох, трепетно целуя в ещё более припухшие от цитрусового сока губы. — Не хотелось бы, конечно, выебываться, но это ты сегодня глубоко внутри меня.. — Всё, уйди, — прерывает Чонгук, обиженно вырывая лицо из красивых ладоней и жёстко щипая за бесячую задницу, отчего Тэхён болезненно дёргается, не прекращая смеяться. — Ну, куда делся мой альфа-самец? — пытается захватить смущённое личико снова, склоняясь над упрямо уворачивающимся парнем и всё-таки усаживаясь на его бёдра. — Отвали уже от меня, — бормочет Чон, едва сдерживая улыбку, когда его крепко обнимают за шею, прижимаясь ближе и щекоча ухо дыханием, чтобы прошептать: — Я тебя больше, детка.