Taxidermy

Я буду видеть тебя во всех местах — за столом в клинике, за стойкой у Джимми. Я буду проходить мимо этого тёплого, переливающегося неоном переулка и видеть, как твои руки прячут меня от того, что мне снится по ночам в те дни, когда я не вижу тебя. Мое сердце — могила. Людей, которых я любила. Людей, которые были мне дороги. Я их похоронила там. Но появился ты. И коснулся того места, где ты лежал, присыпанный землей. И здесь, в этом переулке — изо всех этих борделей, забегаловок, узких улочек с наркотой, рвотой и испражнениями — здесь отовсюду сочится твоё присутствие. По ночам, проходя здесь, я чувствую твой запах. Так пахнет дом и все, что когда-либо было дорого. Я напитываюсь им и хочу разорвать эту улицу, этих наркоманов, кукол, всех этих вонючих, мерзких, жалких — они недостойны даже быть рядом, выдыхая из своих грязных, поганых тел свой ядовитый газ. И я знаю, что могу — еще никогда я не чувствовала себя настолько сильной. Я могу сделать всё, убить так, чтобы было мучительно больно. С кровью или без. Я больше не смотрю в глаза тем, кого убила, потому что там — бессилие. В них — я сама, и я приветливо улыбаюсь своему отражению. Я цеплялась за себя всю жизнь, а нужно было просто отпустить. На стенах бликует свет от огня, заползает в маленькие черные отверстия от пуль. Я дышу и чувствую такую вонь, господи. Я знаю, что моя рука сильнее, и я держу его. Он кричит так, что ушам больно. Но я держу его, и уже скоро он затихает. Я только спускаюсь по лестнице в надежде, что тебя там нет.

***

Вик проснулся от истошного крика. Резко сел, растер лицо руками, надел очки. Беглый взгляд на время — три ночи. Пока он шел к выходу, услышал, как кто-то спускался. Мысленно чертыхнувшись, рипер открыл дверь и замер с приоткрытым ртом. Инстинктивно вытянул руки вперёд и поймал Ви, которая, не справившись с последними ступеньками, потеряла равновесие, и ее желудок окончательно перестал сопротивляться — вывернул всё содержимое на пол. Рипер подхватил ее под руки, потащил до кресла. «Что за черт? Она в карманы кирпичей наложила, что ли? Откуда вес?..» Он остановился. Опустил глаза и в свете ламп оглядел ее голые ноги: мышцы дрогнули. Он вспомнил истошный крик, от которого проснулся — это было явно где-то совсем близко. Вик коротко выдохнул, подхватил ее заметно потяжелевшее тело и почти скинул на кресло. Вышел из клиники, забежал наверх по ступенькам и увидел того, кому этот голос принадлежал. У стены, облокотившись, сидел мужчина с обгоревшим лицом, черты которого распознать уже было невозможно. От него исходил дымок, а в воздухе пахло горелым мясом. Рипер молча спустился назад, огибая рвоту. Зашёл и остановился, оглядывая ее корчащуюся восковую фигуру на голубом кресле. Лампы эффектно освещали ее, погружая все остальное пространство клиники во тьму. Вик замер. В носу — запах жженого. Короткий топ, юбка, синий парик, или же это были ее волосы, он не понял. На всем теле татуировки, косметика, импланты. Железо, пластик, чернила. А сколько было дерьма внутри — он боялся представить. Вик зажмурился до режущей боли в глазных яблоках. Он не знал, что ему делать: попытаться всё исправить самому или сразу позвонить в макс-так? Что будет гуманнее? Он видел киберпсихов, он имел с ними дело и примерно понимал, что мог бы предпринять. Но это же не просто какой-то очередной конченый придурок, у которого потек чердак из-за того, что не смог вовремя остановиться. Это была она, Ви, его Ви, за которую было почему-то пиздец как больно и обидно — и ведь она сделала это с собой сама. Не нужно было быть рипердоком, чтобы понять, что такое количество операций и хрома за короткий промежуток времени — это прямая путевка в отряд специального назначения. А если узнают, что она убила человека в приступе, сразу ликвидируют. Разговоры — не их конек. Док подошёл к ней почти вплотную — Ви неестественно, жутко скалилась. — Вики. — Ее сухие губы растянулись в улыбке. Он увидел, как из трещинки тонкой струйкой пошла кровь. Она смотрела на него, но это была не она. Кто угодно, но не Ви. Чья-то жестокая шутка. Рипер аккуратно подключил ее к порту, но она лежала смирно. Только лишь жадно водила глазами по его серому щетинистому лицу. — Малыш, я сейчас сделаю тебе укол, и ты немного поспишь, окей? Ви слишком резко тряхнула головой — рипер чуть дрогнул, выставляя руки вперёд. То ли чтобы защититься, то ли чтобы не дать ей упасть с кресла. Она, видимо, расценила это как жест заботы и ухмыльнулась. Если смотреть только на губы — в ее улыбке можно было разглядеть тень прежней Ви. Но ее глаза — пустые, стеклянные — в них плескалась кровь. Они как будто выцвели, и этот нежный голубой оттенок ее радужки с миллионами мелких светлых прожилок потускнел. Вик вколол ей сразу всё, что у него было: она не будет чувствовать боли, голова немного остынет, а она сама — поспит. Рипер нашёл ее профиль и запустил сканирование. Курить хотелось до невозможного. Спустя полчаса док, готовясь к худшему, подъехал к монитору и вперил в него свои воспалённые глаза. Результаты превзошли все его скромные ожидания. Девушка словно нашла карту всех ублюдских мясников в этом городе и нанесла всем визиты вежливости, и не один раз. Как по-другому описать эту помойку в ее теле, он не знал. Бегло начал просматривать импланты, прикидывая, что у кого она могла ставить. За рёбрами похолодело, когда он узнал поганый почерк Фингерса. Такой специфический хром и сама работа были только у него. Без «Ровного разреза» тоже не обошлось — рипер почти взвыл. Каким чудом она отделалась только установкой и вышла на своих двоих от всех этих мясников — не хотел даже и думать. Это просто какое-то чудо, провидение, что она лежит сейчас на этом кресле. Относительно целая, не считая поплавленой головы. Ведь если только задуматься, чем бы это все с 99%-ной вероятностью закончилось бы… Вик отмахнулся от этих мыслей. Контроль, самообладание, холодная голова. Она здесь, и это самое главное. Он вытащит ее. Рипер осторожно, почти нежно стал отключать и извлекать имплант за имплантом, внимательно следя за всеми ее показателями. Где нужно — сразу регулировал, где без импланта было уже невозможно — ставил из своих личных запасов. После пяти часов непрерывной работы он набрал Джека. Тот скоро был на месте. Хлопнула решетка на входе. — Увез? — Джек утвердительно кивнул. Он отвёз обгоревший труп в район свалки в пустошах. — Хорошо, — безучастно ответил рипер, — не надо это видеть Мисти. Не говори ей вообще про эту часть истории, ладно? — Конечно, док, — чуть хрипло ответил Джек, переведя глаза на подругу. Вик методично продолжал отключать и вытаскивать импланты. Разрез, изъятие, зашили, повтор. Уэллс сбегал за кофе к уже открывшемуся Джимми, протянул доку горячий ароматный напиток. Тот осушил его в несколько глотков, не боясь обжечь горло. — Вик, это то, что я думаю? Это киберпсихоз? — Голос чуть дрогнул, выдавая сильное волнение здоровяка. Рипер помолчал какое-то время и тихо ответил: — Да, Джек, это он. Уэллс, рухнув на стул, нервно подергивал ногой. — Что с ней теперь будет? — Не знаю. — Ее же не убьёт макс-так? — Если только она не убьёт себя быстрее, когда выйдет. — Как ей помочь? Что можно сделать? Рипер не ответил, продолжая ковыряться в ее теле. Он и сам не знал. От внезапного резкого писка вздрогнул, перевел воспаленные глаза на монитор. Прочитав содержимое всплывающего окна, выдохнул, снял очки, потер переносицу. Джеки подошел и глянул из-за спины. — Критическое повреждение системы… что? Какой системы? — Он вскинул брови и приоткрыл рот от растерянности. — Вик? Это что значит? Док равнодушно смотрел перед собой. Он все понял и сразу. — Грубо говоря, ее нервная система убита. Сколько бы железа я из нее сейчас ни вытащил, она не восстановится до конца. Если только не произойдет какое-то чудо. — Чудо? — глухо переспросил Уэллс. Виктор повернул голову и всмотрелся в миниатюрный иероглиф подвески на ее шее. Так и не сняла подарок Мисти. Зажмурился: злость стремительно поднималась из самых глубин, наступала волнами, но так быстро, что хотелось либо проблеваться, либо разъебать здесь всё. Док оттолкнулся ногой и отъехал на колесном стуле к столу, прикурил. — Вариантов у нее немного, — хрипло сказал рипер, разглядывая сбитые носки ботинок, — и в каждом — всего несколько недель, может, месяц на решение. В какой-то момент ее организм просто перестанет нормально функционировать и отвечать на сигналы нервной системы. Она практически полностью потеряла чувствительность. Если бы даже у меня была возможность пересадить ей мозг, это мало бы помогло. Я бессилен. Я ничего не могу сделать. — Вик затянулся и выпустил молочный дым, который, окрашиваясь в красный цвет неоновой подсветки, походил на кровавое облачко. Наверху послышались шаги. Видимо, пришла Мисти. Уэллс подорвался со стула и направился в сторону выхода: — Я пока побуду с ней, — сдавленно пробормотал он, — не хочу, чтобы она всё это видела. Вик коротко кивнул и снова подъехал к голубому потертому креслу. Снова обвел глазами: на ней живого места не было. Он сам, как мясник, выпотрошил ее и сшил заново. Кое-где татуировки поплыли на местах разрезов. Рипер невесело хмыкнул: доктор Виктор Вектор и его Франкенштейн. Поднял руку, ухватился за прядь ярко-синих волос, чуть потянул — и те поддались. Он сдвинул парик, и на ее плечо опустились собранные в высокий хвост ее настоящие волосы. Док выкинул это синее недоразумение. Бросил последний взгляд на ее расслабленное лицо, закрытые глаза, потекшую тушь. Ждать. Оставалось только ждать. «Видеть, как больно тебе — невыносимо». Ви медленно приходила в себя. Вик сгребал весь хлам, что он достал из нее, и выбрасывал в мусорную корзину. Она проморгалась и тут же снова закрыла глаза: свет от ламп слепил, казалось, выжигая сетчатку. Рипер, заметив это, подошёл к креслу и уменьшил мощность. Ви благодарно застонала, растирая веки тыльной стороной ладоней. Открыла красные, мокрые от непроизвольных слез глаза, села ровно. — Как себя чувствуешь? — осторожно, словно боясь спугнуть наваждение, спросил Вик. Она пожала плечами: — Слабость, тошнота, глазам очень больно. Что случилось? Док помедлил несколько секунд и спокойно ответил: — У тебя был приступ киберпсихоза, Ви. Ты пришла сюда ночью, и мне пришлось усыпить тебя, отключить и вытащить всё это дерьмо, что ты в себя поставила, — он кивком указал на мусорную корзину, — но это вообще не значит, что ты теперь здорова, это вообще ни хрена не значит. Я только облегчил приступ, но он может повториться, потому что в тебе все ещё недопустимо много железа, которое я уже не смогу так просто изъять, потому что ты умрешь. Я не буду спрашивать у тебя, какого хрена. Скажу лишь только, что если ты хотела убить себя — могла бы выбрать что-нибудь побыстрее и куда менее болезненное, — рипер грузно сел на стул, сложил руки на груди и уставился на нее в ожидании хоть какой-то реакции. Ви, пытаясь осознать, сморгнула. В памяти смутно начали возникать образы и детали. То она видела море, то аляпистый наряд тощего рипера, который называл себя Фингерсом, потому что он своими пальцами творит искусство. Видела потрепанный диван на заднем дворе заброшенного дома, вспомнила странный вкус какого-то кислого пойла и множество красных диодов, смотрящих на нее одновременно. Японскую речь и тошнотворную вонь. Ви замерла — память окончательно вернулась. Как и запах обугленного мяса прямо перед ее носом. — Я теперь попаду в макс-так? — бесцветным голосом спросила она, не поднимая головы. Рипер вздохнул: — Я не знаю. Никто не сможет сказать, что с тобой будет. Но идти в макс-так… — Вик надавил пальцами на виски, сморщился, помолчал. — Если ты это сделаешь, то, возможно, уже не выйдешь оттуда. — И неужели это никак не лечится? — глупый вопрос, конечно, но она должна была. — Ты превысила все мыслимые нормы, — док покачал головой, — ты понимаешь, что ты сделала? Ты перешла черту, Ви. Я не знаю, блять, никто не знает, что там за ней. Потому что до нее психопаты не доживают — получают пулю быстрее, чем успевают убить слишком много. Ви дернулась в кресле. Рипер глянул на нее исподлобья. — Ну, я же сейчас не пытаюсь убить тебя! — повысила голос. Вышло неестественно резко. Глаза дока блеснули нездоровым огнем: — Это потому, что я всю ночь выковыривал из тебя это дерьмо и стабилизировал тебя, насколько я был в силах. — Почти процедил он сквозь зубы. Ви оскалилась: — Видишь, Вики, не так уж и трудно, верно? По изменившемуся лицу рипера она поняла: ляпнула то, чего не должна была. Она сосредоточенно покусала губы и выдохнула. Когда она успела стать такой сукой? Ви развернулась и свесила ноги. Носки ее кед касались голеней рипера. Тот сидел как обычно — слегка ссутулившись — и хмуро сверлил глазами ее лицо, словно бы хотел прижечь, пристыдить ее взглядом. Она хмыкнула про себя. Опустила голову так низко, что хвост практически закрыл ее щеку с одной стороны. У него это получилось: Ви сохраняла удивительный контроль в теле, хотя внутри ее просто трясло. Она буквально ощущала, как всё нормальное, что еще было в ее голове, — клокотало, билось о стенки черепа, просилось выйти наружу. Не оставайся здесь, уходи. Рипер тяжело вздохнул. Потёр лоб пальцами. Попытался как-то сформулировать — он должен был сказать что-то правильное. Иначе потеряет ее окончательно. Ви чуть приподняла голову и, не глядя на его лицо, сняла с его шеи стетофонендоскоп, аккуратно вставила вкладыши в его уши, взяла звукоприёмник, стиснула его в тонких пальцах, просунула через низ топа к груди — у Вика в ушах зашуршало — и приложила к тому месту, где было сердце. Первые несколько секунд он слышал только ее сердцебиение — громкое, частое. Ее грудь вздымалась. Потом его вдруг проняло, и звук в ушах притупился. Она сделала это настолько наивно, как-то по-детски, так, как может видела сама в жизни или в фильмах. Просунула головку прибора под майкой — ведь так было бы лучше слышно. Ведь так делают все врачи. Вик зажмурился. В голову, вдалбливаясь, как гвозди в крышку гроба, заходили стуки. Иногда они чуть замирали, сбивая ровный ритм. А иногда делали несколько ударов слишком часто друг к другу. Он почувствовал ее влажные ладони на щеках. — Ви. — Его собственный голос отдавался эхом в голове. Он вынул аппарат из ушей и открыл глаза. — Послушай меня. — Вик убрал ее руки от своего лица, коротко сжал и отпустил. Ее выражение мгновенно изменилось. Она спрыгнула с кресла — Вик выпростал руку, но она откинула ее в сторону. Рипер грузно выдохнул. Встал, дошел до стола, уперся ладонями в полированную поверхность. — И что ты собираешься делать? — хрипло спросил он. — Я найду что, — с вызовом ответила та. Вик оттолкнулся, повернулся к ней, скрестил руки на груди, осмотрел сверху вниз. — Ты понимаешь, насколько серьезно то, о чем я тебе говорил? — Более чем. — Ви отзеркалила позу рипера — от его цепких глаз это не увернулось. — Ви… — начал док, но после ее многозначительного взгляда осекся, замолчал. Махнул рукой. — Просто помни, что сюда ты можешь прийти в любое время, поняла? Она вскинула брови и, не разрывая зрительного контакта, подцепила ногтем висящую на спинке стула куртку. — Поняла. Ви повернулась, закинула куртку на плечо, вышла из клиники. Рипер молча уставился в темноту за решеткой, где секунду назад она, блеснув от ворвавшегося света из открытой двери, вышла с такой решительностью на лице, что казалось, сам воздух за изгородью пропитался искрами. И если зажечь спичку — всё вспыхнет. Виктор рухнул на стул, уронил голову в ладони. Мозг одолевали десятки вопросов одновременно, и ни на один у него не было ответа. Он ощупал карманы: плевать, курить хотелось прямо здесь и сейчас. Не сразу справившись с зажигалкой, док, наконец, затянулся. Усталым движением потянул за дужку, снял показавшиеся такими тяжелыми очки, потёр глаза запястьями. Внутри штормило. Да как же, блять, так вышло? Как вышло так, что он снова все просрал? Призрачный шанс на нормальное замаячил перед носом, а как только он попытался ухватить его за рукав — потерпел очередное поражение. Нокаут. Ви! Сука, ну как же так. Разве он мог что-то сделать? Док остервенело тряхнул головой: он должен был. Единственный раз, когда он точно был уверен в том, что должен был. Но он снова этого не сделал. Рипер точным движением отправил окурок в урну, включил монитор, заменяющий ему телевизор, перещелкнул на какой-то новостной канал: пусть кто-то трещит на фоне. Заебала тишина, честное слово. Как же всё заебало, господи. Снял рабочую рубашку, оставив только майку, ушёл в темную дальнюю часть клиники. Там всегда пахло сыростью, машинным маслом и немного бензином. «…Для изготовления чучела были пригодны тела с минимальным количеством повреждений. Обычно шкуры животных консервировали, а затем натягивали на каркас, набивая мягким материалом. По мере набивки чучелу придавалась необходимая форма… Раньше таксидермию использовали для изготовления музейных экспонатов и для сохранения охотничьих трофеев. В настоящее время все экспонаты в музеях заменены на цифровые инсталляции…» — вещал бодрый голос телеведущей на 54-м. Вик выколачивал грушу. Дыхание давно сбилось, но когда это его останавливало? В совпадения он никогда не верил, но в этот раз — так хотелось. Удар за ударом — чтобы не думать. Больше никаких мыслей. Джеб, кросс, левый хук, повтор. Снова джеб. И плевать, что не уберёг. Плевать, что одиноко. Кросс. Это же Ви. Левый хук. Его Ви. Она найдёт выход. Ты должна, малыш. Повтор.