За эспадой Дельгадо

— Та война, alma mía, была ужасной трагедией! Столько боли, крови и смертей, братоубийств! — всплеснул руками мужчина, — я помню, как твой покойный abuelo рассказывал, что близилось её окончание. Ох, тогда он был в полном рассвете сил, верхом на коне со своими сослуживцами — им было поручено задание — изгнать этих сеющих собственные традиции дураков, которых ничто не заботит, кроме них самих. Их мало оставалось — пару-тройку деревень-городов, и всё — наша сторона выиграла! Настала судная ночь, и тут — город в огне! На Día de las velitas твой дед, Гильермо Дельгадо, остальные трое его compadre soldados на верных скакунах и рапирами наперевес гонят их прочь! Предатели бежали, мы их нагоняли, как вдруг, один из них решил договориться, но что уже было решать? Слишком поздно. Понимаешь ли, дочка, тот мужчина был другом семей Гарсиа, Маркеса, Моралес и всех, кто жил бок о бок со всеми нами! Однако он выбрал путь, свою сторону и, несмотря на все связывающие нас отношения, поплатился жизнью. К сожалению, часть солдат и бравой четвёрки тоже погибла. Но какая это была смерть — гордость, хоть и при очень странных обстоятельствах… — рассказывал отец о Тысячедневной войне своей дочери, пытаясь поддержать энергию и боевой дух этой истории, как когда-то ему поведал папа из собственных уст. — Papá, а что произошло дальше, как же наш дедушка спасся? — взволнованно спросила девчушка. — Не знаю, сердце моё, если не чудом… А случился тогда полный, как бы сказал мой отец, абсурд. Перемирие! — заливисто хмыкнул мужчина, хлопая по коленке, — запомни, солдаты делали это ради нашего будущего, блага народа. А предатели канут в небытие, мы этого никогда не забудем! Sí, это важно, но главное, что у меня есть ты, а я — у тебя. И я хочу, чтобы ты всегда оставалась таким же жизнерадостным подростком, будь добра ко всем, Алехандра! Я люблю тебя! — обнял чадо Раймундо, щекой прижимаясь к неуклюжему пучку на голове дочери. — Я тоже! Папа, можно тебе кое-что сказать перед уходом? — неуверенно проговорила девочка, опустив глаза в пол. Дельгадо в ответ заботливо улыбнулся, — ты сможешь подарить мне платье и что-то новое, чтобы скоротать время, пока тебя нет, пожалуйста, я многого прошу, но… — Ах… — замялся родитель, потирая чуть седовласую макушку, — sí, sí, я постараюсь принести. Тогда приведи в порядок дом, и не скучай без меня! — Хорошо, папочка! Счастливо! Muchas gracias! — помахала вслед отдаляющемуся отцу на лошади. Когда силуэт Раймундо перестал виднеться не горизонте, девчонка плотнее закрыла высокую калитку, чтобы огородить себя и весь дом от диких зверей. Ведь бывали ночи, от которых волосы у юной Алехандры вставали дыбом из-за рычания или шипения соседских обитателей. Взяв в руки метлу и пытаясь отогнать пугающие мысли о четвероногих, Дельгадо начала хозяйничать, печально осматривая двухэтажное здание. Целых пятнадцать лет минуло, как она не покидала пределы участка, иногда прогуливаясь на свежем воздухе, но не сходя с тропы по наставлению папы. В освобождённом городе зеленоглазая также никогда не была, да и Дельгадо-старший не особо водил. Там он находился исключительно по работе, но всегда баловал дочурку интересными вещами, в которые можно поиграть. В последний раз мужчина принёс маленькую яркую тряпичную куколку по имени Чита в красном платье в горошек, но она не единственная собеседница Алехандры. Были и старый мячик, и цветы, цыплята и утки, рогатый Фернандо, отцовский конь Хосе, пёс по кличке Перро, которых она кормила, и чёрно-белые фотографии бабушки и дедушки. Маму девочка не помнила, по рассказам Раймундо, она забрела далеко в лес, никто не смог её найти. Именно поэтому юная дочь всегда слушается родителя, ведь она боится в один прекрасный день потеряться, как мама, или потерять папу — настолько сильна любовь чада. Грустно взглянув на огромный пласт горы к югу от дома, шатенка обратилась к прародителям. — Hola, abulita, abulito! — посмотрела она на портреты, где красовались озорная молодая женщина и спокойный мужчина в военной форме. У Елены Дельгадо была счастливая улыбка, две пышные косы, а голову украшал венок из роз. Гильермо Дельгадо славился доблестью и состраданием, ни одна морщинка на лице не смогла бы выдать его настоящие эмоции, но на бесцветной фотографии проскальзывала еле заметная смешинка на губах и глазах, видимо перед съёмкой бабушка успела его рассмешить. Он был таким только с семьёй. К сожалению, им пришлось рано покинуть этот мир, — жалко, что я вас вижу только на фото… Думаю, нам бы было весело, пока папа на работе. И почему он никогда не разрешает далеко покидать дом? Я хотела посмотреть на город на севере, или же вон ту красивую гору! — показала пальцем Алехандра, мысленно представив выражения лиц предков. Деда бы хмуро сощурился, а бабуля грустно взглянула на внучку. Что скажет отец? Дочь ни в коем разе не хотела подрывать доверие родственника, поэтому мигом тряхнула головой, вытесняя мысли и занимаясь более важными делами, может, после уборки папа вернется с красивым платьем и новой игрушкой. Эта новость делала девочку счастливее, заставив позабыть о злосчастной улице. Подметая каменный пол, она заметила любопытный взгляд Перро, который лежал в тени и недовольно гавкнул, привлекая внимание хозяйки. — Ну чего ты? — нахмурилась Алехандра, подходя к питомцу, — мы не пойдём гулять, нам нельзя. Пока papá не вернётся, — девчонка тяжело вздохнула, присаживаясь рядом с собакой. Перро заскулил, и ей ничего не оставалось, кроме как почесать пёсика за ушком.

***

— Comandante, этой ночью ягуар снова вбежал в дом семьи Родригес. К счастью для них, пострадал только курятник. Успел выхватить пару голов. — молодой паренёк в форме докладывал обстановку прибывшему на место Раймундо. — Sí, я распоряжусь, чтобы из общей казны семье выделили кур. Ты принесёшь, ступай! Сложив руки за спину, Дельгадо зорко глянул на освобождённый пятьдесят лет назад город — заслуга его отца, ещё троих героев и нескольких десятков солдат. Несмотря на то, что его отстроили заново, былые краски стен и черепиц не вернуть. Не хватало также многих людей, впоследствии захвата. Поселение кишело бандитами в лице солдат, и командующий язвительно хмыкнул про себя. Можно ли их считать таковыми, если они всего лишь исполняют приказ? Сторонники левых и, в первую очередь, люди помнят, что было, не собираясь делиться землёй. Идёт нескончаемая защита территорий, за которые боролись деды, отцы и теперь они. Война всё ещё продолжалась в сердцах всех этих граждан. «Нужно найти способ плотнее укрепить стены», — подумал он, развернувшись на пробегающих мимо детишек. Невольно в уме появилось радостное лицо Алехандры, и командир мило улыбнулся. Он обязан уберечь не только город, но и дочку от всех разногласий, от серого мира, который нещадно губит таких, как девочка. Ей не место здесь. Как говорила мама Дельгадо, Раймундо всегда был защитником, смышлёным, рассудительным и с добрым сердцем. — Не плачь, mi corazón, когда ты вырастешь, будешь сильнее всех этих мальчишек вместе взятых! — вытирала Елена слёзы с щёк сына, — станешь сильнее своего папы, а чтобы это осуществить, кому-то нужно покушать вкусного ахиако и кое-что на десерт, — тискала хихикающего мальчонка женщина с двумя чёрными как смоль косами, — пойдём быстрее за стол, mijo! Любовь красавицы-матери навеки запомнилась в памяти Дельгадо. Она души в нём не чаяла, тоже самое делал и Раймундо по отношению к своей единственной дочери. Мама и папа многому его научили, и он благодарен им, в отличие от малодушной женщины, которая родила Алехандру. Сола, так её звали, без мук совести оставила дом, Раймундо и маленькую Алеху на руках. Беспринципная супруга ушла, ничего не сказав, и больше не вернулась. А он и не знал, кого винить в этой истории — себя за временные страстные связи или «названную жену» за скверный характер? Отвлёкшись на возгласы солдат, играющих в карты, командир побрёл в сторону рынка для подарка. Денег было немного, но отец старался изо всех сил скрасить одиночество девчонки. К огромному разочарованию Дельгадо торговке тканями нечего было предложить из-за отсутствия поставок от вояк. Недолго думая, он развернулся в лавку ремесленника, купить дочери новенькие малиновые эспадрильи, чтобы младшая не протирала ножки в потёсанных сланцах. Что-то красивое, яркое, как она хотела, но и практичное. Сапожник с радостью отдал покупку, невольно спрашивая солдата, кому предназначена прекрасная пара туфель. — Mi querida mija, — прошептал Раймундо, направляясь домой.