and the world has somehow shifted

октябрь 2020 – Твою мать! – сквозь зубы выдохнул Бай Юй, когда оказался в своем номере. Сердце все еще продолжало стучать о грудную клетку часто и сильно, словно хотело вырваться из нее на свободу. Лицо Лун-ге, его глаза и губы были так близко, что он почти поверил, что тот его действительно поцелует, почти ощутил прикосновение, и разочарование, когда этого не случилось, было настолько сильным, что оглушило его. В первые секунды Бай Юй даже не понял, в чем дело, а когда до него дошло, что это всего лишь зашедшая слишком далеко шутка, почти задохнулся от давящей, тупой боли, стянувшейся где-то в районе солнечного сплетения. Он мог бы попытаться взять себя в руки, улыбнуться и сделать вид, что все в порядке, но быстро справиться с томительным и вполне очевидным возбуждением было куда сложнее. При мысли о том, что Лун-ге это заметит, стало тошно, и он позорно сбежал, хотя прекрасно понимал, как это будет воспринято. Теперь, сидя на пороге, Бай Юй едва ли представлял, как быть дальше. Продолжать делать вид, что ничего не случилось? Позволить себе и дальше балансировать на самом краю и в итоге в какой-то момент сорваться с него, испортив все, что только возможно? Он сжал пальцами переносицу и побился затылком о дверь. Почему он понял так поздно? Почему осознание, что Лун-ге – до каждой жилы и капли крови его человек, – не пришло раньше? Возможно тогда, на съемках или промоушене, у него был шанс стать тем, с кем тот мог заблудиться в чужом городе и встречать в полночь день рожденья. Он мог попытаться и сейчас – Бай Юй не раз размышлял об этом, – озвучить свои чувства, бороться, завоевывать, чтобы выкинуть из чужой головы другого человека и занять его место. Но он ни в чем не был уверен – что не облажается, что Лун-ге вообще станет рассматривать этот вариант, что не будет выглядеть жалким в чужих глазах со своими назойливыми ухаживаниями. К тому же, что он вообще мог предложить? Жизнь в страхе разоблачения, встречи два-три раза в месяц с перерывами на полгода съемок, себя со своими идиотскими шутками и абсолютным отсутствием опыта в сексе с парнем? Тот еще набор. Он ни разу не пытался кого-то отбить. Когда девушка была занята, Бай Юй просто принимал этот факт как данность и отходил в сторону. То ли из-за того, что уважал выбор человека, то ли потому что ему никто и никогда не нравился настолько сильно, чтобы сходить по этому человеку с ума и не представлять без него свою жизнь. Лун-ге он боялся потерять. До дрожи в кончиках пальцев и паники, подкатывающей к горлу и мешающей дышать. Стоило только представить, что тот после его признания просто поставит точку в их отношениях – и больше не будет коротких звонков, длинной вереницы сообщений, теплой улыбки, от которой внутри все заливалось мягким, теплым светом, – и Бай Юй просто сразу же отправлял желание, наконец, покончить с этими мучениями на свалку. Ему было страшно. Если еще недавно он сомневался, зацикленный на самом себе и том, что впервые влюбился в парня, то сейчас все это в сравнении казалось не таким уж и существенным. Куда сильнее пугало то, что Лун-ге может просто прекратить общение, если сочтет ситуацию слишком неловкой, а его самого – безнадежным, навязчивым идиотом. Вздохнув, Бай Юй поднялся на ноги и дошел до кровати. Попавшаяся на глаза коробка со шлемом, заставила криво усмехнуться. Он вытащил телефон и какое-то время листал телефонную книгу. Номер сестры нашелся не сразу. Какое-то время он просто смотрел на аватарку, не уверенный, стоит ли втягивать ту в свои проблемы. Когда они виделись в последний раз, он почти рассказал Лань-цзе о том, как сильно вляпался, но в последний момент передумал. Но если и был в его семье человек, который мог принять такой поворот, то она была первой, кто приходил на ум – единственная, кто не переставала ругаться с отцом, стоило тому только поднять тему “чертовых пидорасов”. Покрутив телефон в руках, Бай Юй, наконец, нажал на кнопку вызова и сглотнул. – Братишка, – раздался в трубке мягкий голос с явными нотками улыбки. – Рада тебя слышать. – Привет. – Что-то случилось? – встревоженно отозвалась она. Он вздохнул и усмехнулся, перебирая пальцами покрывало, на котором сидел. – Если так можно сказать. – Рассказывай. Это было куда сложнее, чем представлялось. Коротко вздохнув, Бай Юй выпалил: – Я влюбился в парня. Какое-то время на том конце трубке висела мертвая тишина, заставляя его сердце судорожно колотиться и ждать самого отвратительного. – Так, – протянула Лань-цзе, наконец. – Это неожиданно. Он мрачно фыркнул и потер лоб. – Сам в шоке. – Хорошо. Похоже, спрашивать, уверен ли ты, нет смысла. Я его знаю? – Это Лун-ге. – Ааа… о, – она растерянно рассмеялась. – Я его помню. Могу тебя понять, он очень красивый. И давно вы?.. Бай Юй вздохнул и криво усмехнулся. – Мы не встречаемся. Это я. Я влюбился. Год мучался, пытаясь найти себе оправдания, но ни черта. Я безнадежен. Она присвистнула и усмехнулась. – А я то думала, ты хочешь нас познакомить. – Я хочу. Если бы у меня был хоть какой-то шанс, я даже отцу признался бы, не то, что тебе, – он нервно хмыкнул. – Но я… не знаю, что мне делать. – Подожди секунду, – Лань-цзе что-то сказала в сторону от трубки, а после раздался щелчок двери. – Все, я спряталась в кабинете от мужа, чтобы он не подслушивал. – Как там моя племяшка? – Заснула за мультиками. Не переводи тему. Значит, ты еще не признался. А он вообще по парням? – Он, – Бай Юй усмехнулся, – да, би, наверное, я не знаю. – Тогда в чем проблема? – Возможно, он уже кое с кем встречается. Лань-цзе хмыкнула и скрипнула креслом, явно задумавшись. – Но точно ты не знаешь? – Да как ты вообще себе этот вопрос представляешь? Да даже если нет, мне думать страшно, что он меня пошлет. Мы друзья, и я боюсь все испортить. Она невесело усмехнулась. – Кто ты такой, и куда дел моего решительного братишку? Довольствоваться малым? На тебя это не похоже. – Да на меня уже ничего не похоже. Между ними повисло недолгое, напряженное молчание, а потом Лань-цзе вздохнула. – Если ты не уверен, что он занят, попробуй выяснить. А потом… ну тут уж придется решить, готов ли ты рискнуть. Раз уж ты позвонил мне, полагаю, что все серьезно. Сам-то как думаешь, сможешь все время держать себя в руках? Бай Юй вздохнул и поморщился. Такие вопросы были самыми неприятными. Он не был уверен, что не натворит глупостей. Сегодняшний случай прекрасно это демонстрировал. В какой-то момент он был близок к тому, чтобы послать все к черту и сделать их дурную шутку до ужаса серьезной. Это желание было настолько сильным, что даже обескураживало. В этот раз он удержался, но не был уверен, что сможет вовремя взять себя в руки в другой. – Не знаю. – Вот именно. И много прекрасного останется в ваших отношениях, если ты все время будешь сидеть, как на иголках? Он вымученно улыбнулся и упал на кровать. – Ладно-ладно. Ты права. Я должен перестать искать себе оправдания. – Вот это уже больше похоже на моего брата, – усмехнулась Лань-цзе. – Ты не против, если я расскажу А-Чэну? – Зачем? – Я надеюсь, что у тебя все получится, и вы заедете повидаться и познакомиться. Лин-Лин скоро забудет, как выглядит дядя. Бай Юй невесело рассмеялся. – Ты слишком оптимистична. Я постараюсь заехать перед возвращением на съемки. – В любом случае, я буду рада, если ты будешь не один. И будет лучше, если я подготовлю к этим новостям мужа. Он был бы рад, найдись у него хоть капля той спокойной уверенности, что звучала в голосе Лань-цзе. – Ладно. Надеюсь, он не запретит мне видеться с племянницей. – Пусть только попробует, – она фыркнула. – Держи меня в курсе, хорошо? – Хорошо, – Бай Юй вздохнул. – Спасибо тебе. Лань-цзе улыбнулась в трубку. – Я рада, что ты позвонил, братишка. Он скинул звонок и какое-то время молча смотрел в потолок. Может, и правда стоило выяснить наверняка? По крайней мере, так Бай Юй мог перестать мучиться, ревнуя и гадая. Если Лун-ге с этим Ли Ифэном все еще ходили вокруг да около, он мог попытаться. А если они, и правда, встречались, то он вполне мог подождать шанса. В конце концов, иногда люди расставались. Конечно, был вариант, в котором его чувства просто останутся безответными. Что ж, тогда ему останется добиваться взаимности или принять отказ и пытаться сохранить хотя бы дружбу. Все лучше, чем постоянно сомневаться и жалеть об упущенных возможностях. Бай Юй усмехнулся и потер лицо ладонями. Страх никуда не делся. Казалось, принятое, наконец, решение, только обострило его, сделав из гипотетического реальным. Словно, сделав этот шаг, он стер за спиной черту, которую оставлял до последнего, чтобы иметь возможность в случае необходимости вернуться к отправной точке и попробовать еще раз. Все это было иллюзией. Не могло быть ни второго шанса, ни путей для отступления. Он мог либо выиграть, либо потерять все и пытаться вернуть жалкие крохи. Только вот, даже будучи азартным человеком, Бай Юй в этот раз не чувствовал ни капли привычного куража. Слишком высоки были ставки.