Туман, окутавший и без того непроглядную землю, находившуюся под облаками, расступился. Выше царили звезды, искусственное сверкающее солнце, одаривало жителей поднебесья своими теплыми ласковыми лучами. Рядом играли Боги, будто дети малые. Богини же неспешно прогуливались неподалеку.
Размеренно и привычно было наблюдать за сей картиной. Выглянув в окно общего дома жителей первого божественного ранга — перворожденных и самых «нужных» людям, — можно было заметить девушку в черной рясе с босыми ногами. Ее светлые волосы развевались ветром, а одухотворенное лицо — с голубыми очами — было приковано к разрыву облаков.
Увидела землю Семблат новая Богиня, недавно возвысившаяся.
Людемена, а именно так звали Богиню домашнего очага, ступила на разрыв, ожидая падения. Но… не случилось этого. Пробежалась она по облакам, чистому небу и темной ночи. Бегала так она, пока не победила усталость ее. Присела она около реки, что текла тут, кажется, вечность. Красные крыши возвышались за спиной Богини, а другие Боги давно ушли спать.
— Что ты тут делаешь, сестра моя? — подкравшийся Валентайн, Бог лекарского дела, присел на валун неподалеку. — Иль спать не хочешь?
— Не пойму все, брат мой, что за сила меня переполняет. Озорство, любовь к детям да миру… Такой ли я должна была быть? Правильной ли я родилась? — закусила она губу свою красную. Опустила взгляд в землю. Стыдно было ей. — Буду ли я творить добро? Иль меня поглотит зло?
— Пф-ф-ф… Стоют ли твои рассуждения хоть грамм меди? — усмехнувшись, кинул Валентайн. Встав, он подошел к сестре своей, потрепать ее по волосам, цвета пшеницы. — Не стоит переживать. Ты — Богиня, благословляющая семьи. Тебя все будут любить.
Замолчали оба, тишина играла в свою незамысловатую игру. Не слышно было даже дыхания, да и было ли оно? Смотрели в глаза друг другу Бог и Богиня. Тишина же, оттого более живая, летала над ними, будто коршун. Нити дорог, раскинувшиеся по всем холмам и равнинам Царства Божественного приглашали ступить на них, проводя к дому низших Божеств.
— Ты…
Не решалась девушка, покровительница семейного очага спросить. Стоило ей открыть рот, как она тут же замолчала. Боясь наступающей темноты, она в страхе поежилась.
«Пойми меня» — читалось в ее глазах.
— Я провожу тебя, моя дорогая сестра.
Услышал немую просьбу Бог лекарь. Взял под руку и направился к дому Божеств низших, а оттуда в дом самых «нужных» Божеств.
На то воля людей была.
…
. . .
. . . . .
Стрекот птиц за окном, солнца ранние лучи, что сменяют луны уходящую поступь, и оглушающий гул Богов за окном… Солнце только-только начало всходить, а Боги уже во всю работали. Некоторые из них собирали травы, ведь относились к лекарям, повитухам, ведьмам. А некоторые практиковались в бою.
Людемена не знала же, чем должна она заниматься и будет чем полезна. Пересекая, будто волны, дороги мира Божеств, направлялась она к Богу Главенствующему. Уворачиваясь она от мечей, ножей и секир –добралась до Наримана, что стоял, контролировал процесс. Стоило подойти ей и заговорить, как внимание все к ней обратилось.
— Мой дорогой и любимый брат, что же мне делать? — неловко шаркнув ножкой без обуви, она подняла взгляд на Наримана, Бога войны.
Как бы удивительно не было, но подчинялись Боги низшего класса высшим. И сейчас, буду в услужении Главы Богов, она это ощущала как никогда ясно. Сила, текущая и мерцающая по всему телу Наримана давила самой сутью на него. Стоило мыкнуть ему, как все содрогнулись.
Он — пантеона Глава, а также Богов всех. Ему судьбу их решать. Он новых призывает, следуя людей потребностям. Немного Пантеонов было, но все же.
— Как бы сказать тебе…
Нариман неловко затылок почесал, взгляд отводя.
— Мы не знаем сами, отнести куда тебя. Не воинственная ты, не врачеватель, не относишься к ремеслу и… к природе. Не предсказатель, и вовсе не олицетворяешь человеческие качества. Новое для нас ты. Возможно, тебе придется создать свой пантеон.
— Но… Что же делать мне?
Слезы наворачивались на глазах юной Богини. Зашмыгала носом своим она, отвернувшись. Стоило сделать ей это, как заметила она тут же других внимание. Все на нее смотрели. Не выдержав, она прочь кинулась.
Бежала, ужаленная будто. Неслась по склонам и лесам междумирья, не наткнувшись пока на пещеру, близкую, но далекую. Зашла она в пещеру нужную ей только. Вряд ли знали о ней Боги правильные.
