Карла
Тебя приняли?! — вскричала Виктория, когда в тот день я появилась на пороге её квартиры, взволнованно теребя пальцы. — О боже, мы должны это отметить! — Ах, да. Меня приняли. — Хотя я до сих пор не могла в это поверить. Выйдя из дома Дамиано, я пребывала в каком-то тумане, не понимая, случилось ли всё это на самом деле или у меня просто галлюцинации. — Прости, но ты что, не рада? — удивлённо поинтересовалась она. — До собеседования ты была в таком восторге, представляя, как получишь эту работу! Что изменилось? — О, многое, — пробормотала я, входя в квартиру. Последние два года мы жили вместе, и я не могла представить, как смогу жить с кем-то ещё. Мы с Вик были словно инь и ян. Подойдя к холодильнику, я достала пирог. Я всегда могла положиться на кузину, запасавшуюся лучшими сладостями. В конце концов, она ведь работала в пекарне. И хотя это не было работой её мечты, ей там нравилось. Дни она проводила в пекарне, а по ночам писала сценарии для фильмов. У Виктории был настоящий писательский талант. Она могла так закрутить сюжет, что вам хотелось хохотать и рыдать одновременно. Ви ждала своего звёздного часа и заслуживала этот, как никто другой. Она невероятно талантлива. И я не сомневалась, что однажды она оставит свой след в киноиндустрии. Наступит день, и её имя появится в финальных титрах какого-нибудь блокбастера. Я плюхнулась на диван с куском пирога и двумя вилками. Вик уселась рядом и охотно взяла свою вилку. — И что означает это твое "многое"?.. — спросила она. — Ну, я узнала, кто мой работодатель, — откликнулась я. — Святые угодники, неужели сама Лаура Паузини?! — взвизгнула она. — Мы как раз обсуждали с мамой, что это наверняка какая-то знаменитость, судя по той куче денег, что они предлагают. — Нет, не Лаура. — Я расхохоталась, подумав, как забавно, что мы с кузиной подумали об одном и том же. Иногда мы вели себя, словно близнецы. Всегда были на одной волне. — Но это тот, кого мы знаем... точнее, знали. — Да ладно? Теперь я просто сгораю от любопытства. И кого из богачей мы знаем? — Дамиано. — Какой Дамиано? — Дамиано, Дамиано. Дамиано Давид. У неё отвисла челюсть, и она прерывисто вздохнула. — Не может быть! — Видишь! У меня была точно такая же реакция. Полагаю, он стал генеральным директором отцовской компании по производству виски. — Это безумие. Нет, это за гранью безумия, — заметила Ви. — Вот чёрт. И как он? Что сказал, увидев тебя? — Гм, на самом деле ничего. Он почти все время молчал. И это было так странно, Вик. Он так... изменился, стал полной противоположностью того мальчишки, которого мы знали. Дамиано, которого я помнила, был всей душой открыт миру. В его голосе звучало столько надежды, он мечтал о светлом будущем. А Дамиано в библиотеке особняка казался мне совсем другим человеком. Это был кто-то совершенно незнакомый, и я не могла понять, что испытываю к нему. — Это поразительно. Ведь вы с ним были так близки, пока ты с родителями не переехала в Неаполь. — Да. Если честно, он тогда оказывал на меня большое влияние, но сегодня вёл себя так, будто не знает, кто я такая. — Но он взял тебя на работу. Это что-нибудь да значит, а? — Возможно... Но видела бы ты его. Он был так... холоден. — Недружелюбен? Или груб? — Нет, не совсем так.. Дамиано не был грубым или недружелюбным. Он просто... был собой. Мне было нелегко описать его поведение. Считать его недружелюбным было бы чересчур предвзято, но добрым назвать его язык не поворачивался. Он казался загадочным, словно множество разных мыслей проносились в его голове, но он никому о них не рассказывал. — Просто он уже не тот человек, которого я знала. Думаю, мне просто надо к этому привыкнуть. Но в любом случае мне будет сложно работать у него. — О боже, работа у первой любви, я и представить такого не могла. — Я и сама все еще пытаюсь это представить. Мы с Викторией устроились на диване, чтобы посмотреть по телевизору какую-нибудь ерунду. Раз в неделю мы отменяли все свои планы, чтобы погрузиться в просмотр ужасных шоу, которые предварительно записывали. Больше всего нам нравились соревнования женихов и невест, потому что происходившее там было до смешного преувеличено. Дайте нам бесконечные серии Холостяка или Холостячки, и мы с радостью погрязнем в их просмотре. И всё же в тот день мне было сложно отключиться от посторонних мыслей. Я никак не могла перестать думать о новом Дамиано Давиде. И не могла представить, каково это — работать у мужчины, который когда-то так много значил для меня. Прошло больше пятнадцати лет с тех пор, как мы перестали общаться, пятнадцать лет роста и перемен, взлётов и падений и бесконечного движения вперёд. И всё же я не могла не думать о том мальчике, которым когда-то был этот холодный мужчина. Я не могла не вспоминать наши первые встречи и последние прощания. Интересно, а он думал об этом?***
После того как мы с Ви закончили свой телевизионный кутёж, я отправлялась к себе в комнату, чтобы позвонить Дино. Я села на край кровати, сжимая в одной руке мобильник, а в другой — бокал с вином. — Алло? — донёсся из трубки хриплый голос, и он закашлялся. — Привет, Дино, это Карли, — сказала я, закрыв глаза. — Звоню узнать, как ты. — О, да, Карли. Я собирался звонить тебе, но подумал, что ты ещё занята. Как всё прошло? Я схватила подушку и плотно прижала её к себе, уткнувшись в неё подбородком. — Что ж, да. В смысле, всё хорошо. Как ты себя чувствуешь? Расстройство желудка прошло? — О, да. Пришлось нелегко, но теперь намного лучше. День и ночь сидел в туалете, но теперь всё в порядке. — Рада слышать. Ты принимаешь инсулин? Я знаю, что ты иногда забываешь. — Недавно у него диагностировали вторую стадию диабета, но он относился к болезни без должного внимания. Одно время я серьёзно ругалась с ним, пытаясь заставить правильно питаться. Доходило до того, что я находила банки с содовой, которые он прятал под раковиной в ванной. Я изо всех сил старалась заставить его придерживаться диеты, похудеть, но всё оказывалось бесполезно. Невозможно заставить человека измениться в лучшую сторону, если он сам того не хочет, и каждый раз, когда я пыталась надавить на него, наши отношения портились ещё больше. Именно поэтому я и уехала от него несколько лет назад. Он устал от моих бесконечных попыток помочь и просто оттолкнул. Я должна была научиться любить его на расстоянии, но теперь каждый день беспокоилась о его благополучии. — Ну да, принимаю каждый день, как и положено, — ответил он. Ложь. Я понимала, что он врёт, потому что отлично знала брата. Мы оба умолкли, и это было вполне естественно. Он никогда не говорил много, как и я. Я часто размышляла, связано ли это молчание с тем, что нам просто нечего было сказать друг другу, или же мы слишком долго ждали возможности поговорить по-настоящему. Возможно, в глубине души мы уже давно созрели того, чтобы поговорить по душам, но просто не знали с чего начать. Ну что ж. По крайней мере, мы хоть изредка созванивались. И всё же мне часто не хватало слов. Он откашлялся. — Ладно, пойду немного приберусь. Спасибо, что позвонила, Карли. Поговорим позже. — О, ладно. — И еще, Карли. Спасибо за деньги, которые ты прислала. Хотя не стоило этого делать. Я хочу, чтобы ты больше не делала этого, но все равно спасибо. — Всегда пожалуйста, Дино. — Поговорим позже, хорошо? Он всегда старался закончить разговор побыстрее, что было только к лучшему. В противном случае я просто слушала бы в трубке его прерывистое дыхание, сожалея о том, в кого мы превратились. — Хорошо, Дино. Я люблю тебя. — Да, тебя тоже. Пока. Он повесил трубку, не сказав мне полностью слов, которые я так хотела услышать, которые хоть немного бы меня утешили. Я тоже тебя люблю. Мне сложно было представить, что когда-то мы были так близки с братом. Время способно изменить отношения самым невозможным образом. А смерть полностью меняет души людей. Иногда в лучшую сторону, но в нашем случае всё оказалось наоборот. Люди и их отношения становятся другими. Иногда мне так хотелось хоть немного изменить брата, чтобы он хоть капельку напоминал моего прежнего Дино. Я каждый день скучала по тому человеку и в глубине души молила бабушку помочь ему найти обратную дорогу ко мне. Я искренне верила в бабушкину любовь. Верила, что она настолько сильна, что способна победить смерть. И постоянно ощущала её благословение. Я очень надеялась, что папа тоже ощущал ее присутствие. Всё ещё здесь, Карли. Бабушкины слова отпечатались в моём сердце, и именно они заставляли его биться.